Крисия Ковальски
Струны моей гитары
Он отошёл немного в сторону, давая посетителям возможность видеть небольшую сцену и артистов на ней. Заиграла зажигательная мелодия, русский кавер песни Gipsy Kings «Volare», на сцене появились два парня и девушка, занявшая место между ними. Она запела первая, а парни подхватили куплет, танцуя вместе с девушкой синхронно:
Это было в одной из неведанных стран,
Где-то рядом шумел океан.
И ещё было так далеко-далеко до зари,
Только сердце шептало, шептало, шептало:
«Гори!»
Максим глядел на сцену не отрываясь, внимательно, пристально. Как только он зашёл в зал посмотреть, всё ли в порядке, сколько посетителей и как быстро их обслуживают, как увидел её. Эти огненно-рыжие локоны, сейчас распущенные, вьющиеся и падающие до самой поясницы, эта тонкая фигурка, этот яркий хрустальный голос с пронзительными интонациями, только теперь он хорошо увидел её лицо в ярком свете софитов. И оно его поразило. На бледной, как у всех рыжих, коже ярко проступала россыпь веснушек, и это было забавно. Тонкие черты этого лица были бы совершенны, если бы не эти мелкие веснушки. Тонкие чуть пухлые губы, аккуратный носик и большие немного раскосые глаза, блестящие зеленью. Длинные густые ресницы, которые девушке пришлось щедро покрасить чёрной тушью, чтобы они придавали лицу строгость и чувственность, так нарушенную россыпью веснушек. Он взгляд не мог отвести от этого лица, едва слышал, что она поёт – ерунду какую-то, но это лицо притягивало его взгляд и не отпускало…
Вот и сейчас он почти не слушал слов, только танец её смотрел. Боже, как она пластично и легко двигалась в танце! Как ему хотелось сделать так, чтобы остальные мужики перестали на неё так жадно пялиться такими голодными глазами! Смотрел и почему-то злился на то, что эти двое танцоров находятся рядом с ней, недопустимо близко. Хотя, чего уж зря обвинять девушку, одета она была ярко, но не вызывающе. Светло-розовая кофточка с рукавами-фонариками и длинная пышная разноцветная юбка как у цыганки, полностью прятала её ноги. В отличие от девочек из кордебалета, которые вышли и на заднем плане танцевали самбу. На них узкие, плотно обтягивающие маечки с тонкими бретельками и очень короткие пышные юбки. Когда песня закончилась, Максим встретил взгляд зелёных глаз. Девушка смотрела прямо на него, затем подошла к микрофону и произнесла:
– А теперь эта песня прозвучит в оригинале. Специально для уважаемого хозяина этого замечательного заведения.
Она так откровенно вызывающе смотрела на Максима, что и посетители ресторана начали оборачиваться и без слов и пояснений поняли, к кому обращается девушка.
Это было не по программе, гитарист Женя Филатов взглянул удивлённо, но свою гитару девушке отдал. Парни из кордебалета, тоже не ожидавшие изменений в программе, отошли в сторону. Девушка взяла гитару, поправила её поудобнее и подошла к микрофону. И первым же резким энергичным движением взорвала внезапно наступившую тишину. Бешеные, быстрые громкие аккорды оглушали, заставляли стучать сердце в диком барабанном ритме латиноамериканской музыки.
Volaré, oh-oh
Cantaré, oh-oh-oh-oh
Nel blu dipinto di blu
Felice di stare lassù
Максим сам умел играть на гитаре, но последние несколько лет занятие это забросил. И сейчас он был полон такого смятения, какое не умещалось в его сознании. Он узнал испанский бой – быстрый, динамичный, громкий, и знал, как сложно им научиться играть. Он видел девушек, играющих на гитаре лиричные нежные мелодии изящными движениями пальчиков. Но никогда не видел, чтобы девушка исполняла так виртуозно. Её тонкие пальцы быстро летали над струнами, казалось, что из-под её пальцев посыплются искры, так это было темпераментно, сильно, страстно. А когда она запела – в полную силу голоса, вся отдавшись настроению песни, да к тому же на хорошем испанском произношении, Максим уже не верил в реальность происходящего. Огонь. Это был огонь в её игре, в его сердце, в его сумбурных мыслях. Он не сразу понял, что её голос звучит не так, как прежде, по-другому. В её первой песне он слышал сопрано – лёгкое, нежное, звонкое, чистое и светлое, тёплое звучание. Яркий, насыщенный, хрустальным звоном поднимающийся вверх голос. Как человек, когда-то посещавший музыкальную школу, Максим без труда определил головной регистр и вокальный диапазон – конец второй, начало третьей октавы. Но сейчас он слышал совсем другой диапазон! Это звучал грудной голос с лёгкими нотками вибрации, спустившийся на середину второй октавы, с меццовыми низами. Звучание стало плотнее в середине, светлый, мягкий сопрановый верх вдруг неожиданно сменился – глубокий хороший низ в грудном регистре. Девчонка смотрела на него с вызовом, очень дерзко, демонстрируя пластичные связки, прыгая на две октавы и не теряя при этом в сочности и качестве звука.
Он не заметил, что игра закончилась. Только когда кавказцы встали и стоя же принялись громко аплодировать, выкрикивая при этом слова восхищения, он очнулся от наваждения. Публика аплодировала громко, забыв о еде и напитках, и просили ещё, не хотели отпускать гитаристку со сцены.
– Ещё! Такое же испанское! – кричали кавказцы, а один из них подошёл к менеджеру Кириллу и оставил пятитысячную купюру.
Девушка опять заиграла на гитаре. И снова с первых аккордов сердце Максима рухнуло вниз, он узнал мелодию когда-то в детстве любимого фильма «Desperado» с Антонио Бандерасом в главной роли. И эта знаменитая песня «Cancion del mariachi» в исполнении гитариста-виртуоза Роберта Родригеса. Люди притихли в немом восхищении, даже официантки остановились с подносами в руках, забыв о своих заказах.
«Отчаянный», – Максим повторял название фильма, и сам отчаянно не хотел, чтобы это наваждение закончилось. Сейчас он сам готов был выложить все деньги из своего бумажника за то, какие эмоции вызвала в нём эта девушка своим исполнением.
Me gusta tocar guitarra
Me gusta cantar el son
El mariachi me acompana
Quando canto my cancion.
Ay, ay, ay, ay
Ay, ay mi amor.
Ay mi morena,
De mi corazon.
Максим настолько увлёкся звучанием её голоса и ловкими стремительными движениями тонких изящных пальцев, что не сразу заметил, как на матово-белом корпусе гитары остаются тонкие красные дорожки крови. А когда заметил, то вздрогнул, внутри него всё похолодело – дерзкая упрямая девчонка стёрла пальцы в кровь об струны гитары и продолжает играть экспрессивно, ни на миг не снижая темп.
Зал опять аплодировал громко, но девушка, не слушая больше пылких просьб сыграть ещё, отдала гитару в руки ошарашенному Жене Филатову, весь недоумённый вид которого говорил: «И как же мне после тебя выходить на сцену? Как я смогу играть после тебя?!Когда ты ТАК играешь?!», и быстрым стремительным шагом вышла из зала.
Максим опомнился не сразу, а когда метнулся вслед за ней в служебные помещения, то девушки уже не было. Она ушла, даже не переодевшись. Догнал её только на стоянке такси, где она так и стояла в шикарной цыганской юбке, выглядывающей из дешёвого китайского пуховика.
– Подожди…, – он спохватился, что не помнит имени девушки, – Подожди, куда ты? Я сам такси вызову, – он махнул рукой охраннику у входа и крикнул ему, – Виктор! Такси служебное вызови! Пару минут подожди, – это уже обращается к девушке, а она стоит, смотрит сердито зелёными глазищами, волосы из под вязаной шапочки стелются волнами по капюшону пуховика, отсветы фонарей отражаются в них феерически, заставляя сверкать краснотой. И тут он опустил взгляд на её руки, когда она натягивала варежку на левую руку, и снова увидел, что кончики пальцев правой руки ободраны до крови.
– Тебе надо играть на нейлоновых струнах, они мягкие, – говорит Максим.
– Всё, что мне нужно, – говорит приглушённым тягуче-грудным голосом девушка, – Это никогда больше не встречаться с тобой. Ни при каких обстоятельствах.
И отходит, идёт по краю тротуара, стараясь не поскользнуться на каблуках.
– Эй, подожди! Такси подъехало! – кричит ей вслед Максим.
Но она даже не оборачивается, идёт дальше быстро стремительно, доходит до стоянки такси, что-то говорит водителю, он кивает, она садится в машину. Такси мигает передними фарами и медленно выезжает со стоянки.
Максим наблюдает, как машина уезжает, а потом достаёт смартфон и набирает номер начальника службы безопасности «Леспромтрансматериалов», и без предисловий, не здороваясь, даёт распоряжение:
– Быстро и срочно. Найти всё, что касается Костромина, как его там… Эдуарда. Завтра я уже должен всё про него знать.
– Максим Романович, вы просили докладывать вам всё лично, – менеджер Кирилл позвонил ближе к полудню, зная привычку сына хозяина спать до обеда. Но в этот раз Максим поднялся в восемь утра, потому что из ресторана вернулся относительно рано – около двенадцати ночи, сразу после того, как убежала Лиза (теперь он знал её имя, служба безопасности узнала и ему любезно напомнила). И успел прогуляться до музыкального магазина, где купил себе струны. А потом долго настраивал давно забытую гитару, которая всё это время пылилась в гараже.
– Говори, – велел Максим, прижимая смартфон щекой к плечу, так чтобы руки были свободны, и продолжил перебирать вещи в шкафу, пытаясь найти свою любимую толстовку. (Вроде, в стирку не отдавал, блин, где же она?). Может, забыл её у Ангелины, когда в последний раз ночевал в её уютной квартирке.
– Сегодня с утра приходила Елизавета Костромина, – начал Кирилл, а Максим весь обратился в слух, забыв о поисках толстовки, – Она хотела уволиться.
– Надеюсь, ты этого не позволил, – нетерпеливо перебил Максим.
– Конечно нет, Максим Романович! – обиженно возмутился менеджер, – У нас с ней подписан договор на месяц, я объяснил ей, что она должна будет заплатить неустойку. И назвал сумму, это её остановило.
– Ты всё правильно сделал, спасибо, Кирилл, – одобрил Максим.
После краткого разговора с менеджером Кириллом Максим задумался. Закрыл дверцы шкафа и сел на край дивана, сосредоточенно рассматривая узор на обоях. Да, нехорошо получилось и некрасиво. Обычно это было не в стиле Макса быть грубым с девушками, наоборот, они его обожали ещё со времён начальной школы за то, что он никогда, в отличие от других пацанов, не дразнил и не обижал одноклассниц. А с Лизой всё вышло совсем уж некрасиво. Да, он пьян был тогда, но это же не оправдание! Что его так взбесило? То, что его отца пытались обмануть, а с него потребовать денег. Да, не разобрался он тогда в ситуации. Его невесёлые раздумья были прерваны стуком в дверь. Только один человек в семье деликатно случался в комнаты домашних, прежде чем войти.
– Пашка, заходи, – отозвался Максим и, закинув руки за голову, развалился на диване в расслабленной позе.
В комнату зашёл сводный брат, как всегда, на нём надета одна из его многочисленных аккуратно поглаженных рубашек, которые он носил даже дома, не только в офисе, на брюках тщательно выглаженные стрелки. «Маньяк он что ли?», – лениво заметил Максим, наблюдая, как брат заходит в его комнату.
– Макс, одолжи мне на вечер машину, – немного смущённо начал он.
– А с твоей что?
– Не «Тойоту», «Хаммер» одолжи.
Так, это что-то вообще необычное. Чтобы Павел ездил на чём-то, кроме своей «ауди»?
– С девчонкой познакомился, да? – догадался Макс и довольно рассмеялся, – Правильно! Давно пора. Конечно, бери. Только заправь, я не успел.
– Спасибо, – на лице Павла появилась улыбка, что редко с ним происходило, но даже эта улыбка была сдержанной, вполсилы.
– А кто эта девчонка? Как её зовут? Где ознакомился? – напирал Макс на растерявшегося и смутившегося брата.
– Я просто пригласил девушку в театр. Только и всего, – нехотя ответил он.
– В театр? – заржал, не сдерживаясь Макс, но вовремя спохватился, – Да, конечно, идите в театр. Что там сегодня ставят?
– Очень хорошую пьесу «Ночь перед Рождеством», как раз на Рождество позавчера была премьера.
– Потрясающе, – Макс постарался быть убедительным, – Прекрасный выбор, брат. Хорошо провести вам время.
– Спасибо. Ты гитару достал, – заметил Павел.
– Да, достал. Смотрю, две струны порваны, так их и не поменял.
– Играть будешь? – проявил интерес Павел. Максиму показалось странным, что брат проявляет интерес к такой мелочи (для членов семьи его увлечение гитарой всегда было баловством, не стоящим внимания).
– Да, хочу вспомнить, – честно сознался Максим, – Пальцы уже забыли, не помнят ничего. Как из армии вернулся, гитару в руки не брал.
– Мне тоже нравится гитарная музыка. Раньше не понимал ничего, когда слушал. А оказалось, просто бездарные исполнители играли. Недавно услышал, как играет один талантливый человек и теперь даже купил диск с гитарной музыкой, – пошёл на откровение Павел, что, кстати, случалось с ним крайне редко.
– Постараюсь что-нибудь вспомнить, может, что и сыграю тебе, – отреагировал Максим.
– Спасибо, Максим, машину верну в хорошем состоянии, – произнёс Павел уже выходя из комнаты брата.
«А чего мне переживать?», – заметил Максим, машину Павел всегда водил очень аккуратно. Ну, захотелось ему произвести впечатление на девушку, пусть покатает её в габаритном мощном «Хаммере», больше похожем на танк, чем на машину. А у него самого есть дела поважнее, надо ещё будет забраться на чердак и найти дедушкин аккордеон. Тоже, наверняка, в плачевном состоянии.
Он не ошибся в своих предположениях – старый аккордеон Степана Васильевича нуждался в ремонте и замене некоторых деталей. Максим унёс его в мастерскую, накинув ещё пару тысяч за срочность работы, а потом пешком брёл не торопясь до дому, руки в карманах пуховика, и вспоминал, как дедушка любил играть на аккордеоне. И как он играл! Его морщинистое лицо лучилось такой радостью и светом, что не смотреть на его игру было невозможно. Именно смотреть! Настолько преображался этот строгий человек, столько позитивной энергии расплёскивал на своих слушателей, что не смотреть на него было невозможно. И у дедушки была традиция – в День Победы он выходил на улицу и пел военные песни. Он мог петь долго, по нескольку часов и денег никогда не брал. Просто для потребности души пел. Вдруг от пришедшей ему на ум идеи Максим даже остановился. Точно! Нужно повторить дедушкин стрим. То, что он придумал, уж точно бы понравилось Степану Васильевичу.
На следующее утро Максим решительно заходит в кабинет отца. Роман Степанович расслабленно сидит в кресле, а вызванный для сеанса мануальный терапевт в белом медицинском халате энергичными движениями разминает ему мышцы шеи.
– Это неправильно – сразу же пить таблетки для понижения давления, – готовит он, – Почему повышается давление? Потому что напрягаются мышцы шеи. Вот, чувствуете, у вас они твёрдые как камень. Они пережимают вены, несущие кровь к головному мозгу, а с кровью в мозг поступает кислород. Когда вены сужаются, кислорода поступает меньше, и тогда мозг даёт команду сердцу биться быстрее, а сосудам быстрее нести кровь к мозгу. А что вы делаете таблетками?
– А что я делаю таблетками? – с лёгким испугом удивился Роман Степанович.
– Таблетками вы подавляете деятельность сердца и сосудов, давление падает, а кислорода как не поступало достаточно, так и не поступает. И на следующий день опять давление!
– Так чего же делать-то?
– Расслабляться, делать глубокие вдохи, разминать мышцы шеи. А вы вот сразу ложитесь на кровать и пьёте таблетки.
– Так врач же прописал!
– От того, что вы лежите, только хуже, боль не проходит. Лучше одевайтесь теплее и идите гулять. В зимнем воздухе много кислорода, вдыхайте полной грудью, двигайтесь, насыщайте мозг кислородом и не заметите, как давление упадёт. Всё, сеанс массажа я закончил, а теперь возьмите что-нибудь холодное из холодильника и подержите там, где я массажировал, это тоже помогает при давлении.
Максим стоял возле двери и со снисходительной улыбкой слушал, терпеливо ожидая конца сеанса. Наконец, отец заметил его и воскликнул:
– Вот кто причина моей гипертонии! Вот кто доведёт меня до инсульта и инфаркта!
– Ну, ну, не нервничайте, – предупредил врач-остеопат, снимая халат, – Я ухожу, а вы про лёд не забудьте.
Роман Степанович подождал, пока за врачом закроется дверь, и строго спросил:
– Ну? Что на этот раз? Пьяным сел за руль? Очередная шлюха денег на аборт просит? Подрался и тебя держали в полиции? Хотя нет, костяшки пальцев не сбиты. Что тогда?
– Отец, а что у нас с арендой помещений в районе набережной? Арендаторы вовремя платят?
Роман Степанович насторожился и сразу же подобрался, как всегда, когда дело касалось его бизнеса.
– А почему ты интересуешься?
– Да так… Смотрел вчера бухгалтерскую отчётность, мне показалось, задолженность есть. Одно помещение под ночной клуб снимают, «Копакабана», знаешь?
– В ночных клубах ты у нас знаток, не я, – привычно проворчал на сына Роман Степанович и вдруг сразу же насторожился, – А что это ты бухгалтерской отчётностью заинтересовался? Даже дико как-то звучит – ты и бухгалтерская отчётность, – с нескрываемым сарказмом произнёс Роман Степанович.
– Они нам аренду за семь месяцев задолжали, – Максим не повёлся на провокацию отца, продолжал оставаться серьёзным, – Договор подписан с Эмилем Рахматовым.
– А, да, вспомнил, – Роман Степанович всё ещё удивлённо смотрел на сына и ждал подвоха, – Он лично просил об отсрочке, потом отдаст с процентами.
– А чего так? Бизнес плохо идёт?
– Открыл какое-то дело и прогорел, точно не помню. Из-за этого убытки покрывает. Я пошёл ему на уступки, пусть человек на ноги встанет.
– Я наведаюсь к нему с визитом, можно, отец?
– Ну коли тебе такая надобность есть, так наведайся. Только зачем? Рахматов человек порядочный, слово своё всегда держит. Или тебе самому деньги понадобились? – снова насторожился Роман Степанович, – Хочешь с него мой долг выбить?
– Зачем, раз у вас договорённость. Просто хочу потихоньку в дела вникнуть.
– А это хорошо, – одобрил отец и благодушно разрешил, – Всегда нужно быть в курсе того, во что деньги вкладываешь. Действительно, сходи, посмотри, лишним не будет.
В тот же вечер, захватив Рената и Стаса, своих приятелей по тусовкам и праздному времяпровождению, Максим уже был в администрации ночного клуба «Копакабана». Эмиль Рахматов оказался на месте, он принял посетителей настороженно, проводил в свой кабинет, велел секретарше принести хорошего коньяка.
– Не гоняй секретаршу зря, – отказался от коньяка Максим, удобно устраиваясь в мягком кожаном кресле, Ренат и Стас сели на диван напротив широкого письменного стола, за которым находился Эмиль, нервно постукивая карандашом по столешнице.
– Долг пришли требовать? – сразу начал он напряжённым голосом, выдающим страх и волнение.
– Почему так решил? Может, просто захотели в твоём подпольном казино поиграть, – спокойно отозвался Максим, лениво потягиваясь в кресле, – Ты, говорят, неплохой доход с него имеешь.
– С трудом верится, что вы игрой пришли интересоваться, – ответил Эмиль, – Мы договорились с Романом Степановичем об отсрочке, он готов подождать пару месяцев.
– А за пару месяцев что изменится? – Максим резко встал и подошёл к столу, облокотился ладонями о столешницу, – Я вот подумал на днях, может не ждать? А чтобы ты долг быстрее вернул, отправлю-ка я к твоей маме парочку пацанов, пусть посидят у неё на кухне в грязных ботинках, душевно с ней побеседуют. Или лучше не так. Встретить твою жену в тёмном тихом месте и пообещать немного с ней развлечься, чтобы ты быстрее деньги нашёл. Какой из твоих методов мне лучше выбрать, а, Эмиль?
Смуглое лицо Эмиля побледнело.
– Ты знаешь такую пословицу, Эмиль – не бросай камни, если сам живёшь в стеклянном доме? Объясни-ка мне её значение.
– Я не понимаю…, – ещё больше занервничал мужчина, – Макс, скажи прямо, чего хочешь? Мы же цивилизованные люди, любой вопрос можем решить мирно.
– Можем, – согласился Максим, – Ты забываешь об Эдике Костромине, его родителях и его сестре. И тогда я даю тебе ещё пару месяцев отсрочки и даже проценты требовать не стану, как тебе этот вариант?
– Проценты по задержке я не буду платить? – с сомнением переспросил Эмиль, не поверив. Он быстро произвёл подсчёты в уме, и даже по этим примерным подсчётам выходило, что сумма выплаты процентов намного больше долга Костромина. Получается, Эмиль не только в накладе не остаётся, а ещё и в прибыли. И тогда Эмиль быстро согласился, опасаясь того, что Максим передумает:
– Это хороший вариант. Всегда приятно решать дела с порядочными людьми.
– И деньги сестре Эдика надо вернуть. Сколько ты у неё взял?
– Сто двадцать тысяч, – напряжённо ответил Эмиль, – А разве ты не знаешь?
– Знаю, тебя проверял. Оказалось, что ты тоже честный человек, – со скрытой иронией произнёс Максим, но Эмиль этой иронии не заметил.
– Да, я своё слово держу. Деньги как отдать – наличкой или на счёт перевести?
– Как взяли, так и вернёте, только домой приходить, наверно, не очень удачная идея. Что-нибудь придумаем, Эмиль, – уже совершенно по-дружески ответил Максим.
И перед тем, как покинуть кабинет, они пожали друг другу руки.
Свидание
Ко мне приехал грустный человек.
С цветами яркими, в футболке яркой.
С душой поистрепавшейся и маркой.
В ней скрученный для дерзости побег.
Дарья Пурш
Павел поднялся на второй этаж и нажал на звонок. Дверь ему открыла Лиза. Она уже была готова к выходу в театр – длинные волосы уложены в причёску, собраны красивыми заколками, украшенными разноцветными стразами. Неяркий макияж – бежевый блеск нанесён на губы, серо-голубые тени и накрашенные ресницы. На Лизе шёлковое платье простого прямого покроя серого цвета с мелким белым горошком.
Молодой мужчина смотрел на девушку не скрывая восхищения. Она была совершенна. Ему не нравился в женщинах яркий макияж, тёмно-красные губы, маникюр с неестественно длинными ногтями. Он и сам в одежде предпочитал элегантную простоту. А это платье… Это стопроцентная женственность. Павел, отойдя от первого восхищения, протянул букет белых хризантем.
– Это для твоей мамы, – смущённо произнёс молодой мужчина.
– Ой, какая прелесть! – не сдержалась Лиза, – Мама! Иди сюда, смотри, какая красота!
Антонина Евгеньевна вышла из кухни и, увидев одетого в строгий чёрный костюм молодого человека, суетливо начала поправлять ладонями прибранные в пучок волосы.
– Добрый вечер, Антонина Евгеньевна. Я Павел.
– Приятно с вами познакомиться, – так же вежливо с доброжелательной улыбкой поприветствовала его женщина.
– С вашего разрешения я заберу вашу дочь, – Павел взглянул на наручные часы, – Спектакль начинается в шесть и закончится в восемь. А потом мы заедем поужинать в ресторан. И часам к десяти я привезу Лизу домой, – дал подробный отчёт Павел и прибавил, понимая, что мама Лизы его не знает и, конечно, станет волноваться за дочь, – Так что не беспокойтесь, Антонина Евгеньевна.
– Да, конечно, – всё так же приветливо улыбаясь, ответила Антонина Евгеньевна, – Но вы можете после театра поехать сразу к нам. Я успею приготовить ужин.
– Очень любезно с вашей стороны, Антонина Евгеньевна. Я уверен, вы очень вкусно готовите, но… в другой раз. У нас уже заказан и оплачен столик.
– Ну если оплачен… – согласилась Антонина Евгеньевна, – То тогда, конечно… Но в другой раз предупредите, если куда-нибудь поедите с Лизой. Я приготовлю обед.
– Конечно. Спасибо, – вежливо согласился Павел, помог Лизе надеть пуховик. А когда они вышли, Антонина Евгеньевна поспешила к окну в кухне, которое выходило во двор, и увидела, как Павел открывает перед Лизой дверцу роскошной машины. В моделях машин Антонина Евгеньевна не понимала, но догадывалась, что это очень дорогой автомобиль. «Какой милый и, главное, воспитанный молодой человек, что такая редкость в наше время! Где только Лиза с ним познакомилась? В её консерватории он учиться не может, он старше Лизы лет на пять, а то и больше. Ладно, вернётся Лиза, всё у неё и узнаю», – размышляла Антонина Евгеньевна, наблюдая, как машина выезжает со двора.
Лизу впечатлил внедорожник Павла. Надо же, такой с виду скромный парень, а вот авто крутейшее. Но ему девушка, разумеется, не сказала о своих размышлениях. Павел держался очень деликатно, очень вежливо, и Лиза, поддавшись его корректности, настроилась на его волну. Они прибыли в театр к самому началу, и в этой пунктуальности (не позже – не раньше) тоже была аристократичная нарочитая вежливость.
Лизе понравился спектакль, она вообще любила театр именно за живую игру, которую нельзя включить и выключить кнопкой на пульте телевизора. После спектакля Павел повёз девушку в ресторан, смущённо заметив, что ужин будет скромным.
В ресторане оказалось совсем немного посетителей, на небольшом возвышении за пианино сидел молодой мужчина в элегантном белом костюме и играл медленную лирическую мелодию. Прислушавшись, Лиза узнала один из вальсов Шопена. Официант провёл их к столику, накрытому белоснежной скатертью. В центре стола – керамическая ваза всё с теми же белыми хризантемами. Тонкая чёрная папка из натуральной кожи уже лежала на столе. В неё вложены плотные белые листы с меню, по краям украшенные витиеватым золотистым орнаментом. Павел заказал белое игристое вино.
– Лиза, выбирай, что закажем. На твой вкус, – галантно предложил молодой мужчина.
– Но здесь… всё так дорого… – очень тихо прошептала Лиза, опасаясь, что их услышат. Она растерялась, раскрыв папку с меню и увидев цены, но не хотела ставить мужчину в неловкое положение. Возможно, он не знает, какие здесь цены, – Может, в другое место пойдём? В пиццерию?
– Лиза… – Павел снисходительно улыбнулся и осторожно забрал из её рук папку с меню, – Лиза, ты прелесть. Пиццерия! В пиццерию сходишь с подружками сама. А со мной ты будешь ходить по ресторанам такого уровня. Привыкай, Лиза.
Девушка смутилась, бросила быстрый взгляд на официанта, терпеливо ожидающего их заказа.
– Начнём с рыбы. Дорада с сицилийской капонатой.
– А что это?.. – растерянно произнесла Лиза.
– Средиземноморская рыба по сицилийскому рецепту с оливками, каперсами и апельсиновым фрешем. Можно ещё крем-брюле с крабом.
– А есть рыба… не такая экзотическая? Что-нибудь знакомое? – смущаясь, поинтересовалась девушка.
– Сом в белом вине с овощами. Или лучше тогда палтуса с соусом «Песто», – предложил Павел.
– Хорошо, палтус, – Лиза вспомнила, что когда-то давно пробовала палтуса (но только пробовала у кого-то в гостях, сама же покупала на рынке рыбу попроще – навагу, минтай или мойву, по праздникам могла взять ещё горбушу).
– На гарнир пряный баклажан на гриле, – продолжал делать заказ Павел.
– Ой, не надо ничего пряного! Боюсь, мне специи не понравятся, – возразила Лиза.
– Тогда вот тёплый салат с баклажанами, помидором и сыром. На десерт…
– Павел, боюсь, десерт я уже не осилю, – смущённо отказалась Лиза.
– Тогда принесите нам свежей клубники в сливках, – сделал заказ Павел и обратился к Лизе, – Лиза, не смущайся. Если я привёл тебя сюда, то в состоянии заплатить. Ты такая скромная милая девушка, ничего не просишь. Я даже не предполагал, что ещё есть такие девушки.
Лиза испытывала смущение с самой первой секунды, как они вошли в зал ресторана, но от того, что сказал Павел после, она совсем растерялась.
– Лиза, я для тебя приготовил небольшой сюрприз. Я ведь уже знаю, что ты любишь музыку и хорошо в ней разбираешься, поэтому заказал специально для тебя… В общем, оцени.
Павел подал знак рукой администратору, ото кивнул, подошёл к пианисту, что-то ему сказал. Молодой мужчина встал, поклонился в зал и вышел, а на небольшой сцене появились два музыканта – один с саксофоном, а другой со скрипкой. И начали играть.
Это была ретро-мелодия на песню Тото Кутунью «L’italiano». Лиза слушала зачарованно, в её зелёных глазах засветилось детское восхищение, а Павел смотрел на девушку, не отрываясь. Он вдруг понял, что впервые в жизни наслаждается текущим моментом. Он никогда не жил в моменте – здесь и сейчас. Он либо анализировал прошлое, либо планировал будущее. Но то, что происходило с ним сейчас, оказалось так незнакомо и так восхитительно прекрасно. Он не вспоминает, когда ему было хорошо в прошлом, не предвосхищает удачу в будущем. Сейчас ему впервые достаточно того, что происходит здесь и сейчас. В это момент вечности… Как странно… Просто жить и чувствовать счастье. Он наблюдал, с каким восторгом Лиза слушает, как мерцают загадочным аметистовым цветом её глаза, как будто драгоценные камни… Как она потом хлопает в ладоши. И когда музыканты поклонились, готовясь уйти, девушка встала из-за стола и подошла к краю сцены.
– Спасибо вам большое. Это было изумительно. Вы таланты! Вы столько эмоций подарили! Маэстро был бы счастлив, если бы услышал эту музыку в вашем исполнении, – восхищённо говорила Лиза, а музыканты заулыбались, довольно и немного смущённо, что-то стали говорить в ответ, до Павла долетели обрывки фраз:
– Ну что вы… Маэстро играл эту музыку намного лучше нас…
Павел заметил, как засветились их лица. Но вместе с тем он был несколько раздосадован поведением Лизы. Зачем так экспрессивно показывать восторг и благодарность каким-то наёмным музыкантам? Ведь им же заплатили за игру, и деньги немалые. Они, как профессионалы-виртуозы обошлись ему недёшево. Скорее уж это его, Павла, надо благодарить. Ведь это он дал им возможность своим талантом блеснуть и денег заработать. Он ждал по отношению к себе такой же горячей благодарности. И Лиза, вернувшись за столик, конечно же, поблагодарила его, но не так эмоционально.
– Спасибо, Паша, это было потрясающе. Это самый лучший сюрприз для меня, – произнесла девушка, но намного сдержаннее, чем несколько секунд назад благодарила музыкантов.
Принесли заказанные блюда. Павел часто ужинал в этом ресторане с деловыми партнёрами, а то бывало и один сюда заходил пообедать. Он прекрасно знал меню, и ничто не могло его удивить. А вот Лиза ела и нахваливала:
– Боже… Как вкусно! Здесь гениальный шеф-повар!
– Я сам управляю рестораном, – произнёс Павел сдержанным тоном, – Но скажу, что здесь кухня отменная. Это достойные конкуренты.
– У тебя свой ресторан?! – с детским изумлением переспросила Лиза. И Павлу вдруг захотелось похвастаться как мальчишке, но он, разумеется, сдержал себя. А Лиза продолжала спрашивать, – А почему мы не пошли в твой ресторан?
– Потому что я имею привычку ходить к своим конкурентам и изучать, что у них на уровне, а что нет.
– Да, разумно, – согласилась Лиза. Она уже поняла, что несмотря на то, что Павел молод, он уже влиятелен и богат. Лиза могла бы рассказать ему о своей проблеме. Он бы, наверное, помог, одолжил денег. Ведь для него это пустяковая сумма. Возможно даже, совсем пустячная… Возможно, этот вечер обошёлся ему дороже, чем сумма, которая нужна Лизе. Но…