Кристи Бромберг
Трудно удержать
Глава 4. Леннокс
Пока я проезжаю по Голливудским холмам, из динамиков моей арендованной машины громко и отчетливо разносится голосовое сообщение Джонни.
– Забавно, что ты не спрашиваешь, можешь ли остаться, а просто заявляешь, что на несколько недель у меня поселится гость. Это так в духе Леннокс, что даже забавно. – Его смех заполняет салон, отчего моя улыбка становится только шире. – Код от замка – один-тридцать один-три. Можешь занять спальню на третьем этаже с гидромассажной ванной, которая так понравилась тебе в прошлый раз. Будь как дома, но предупреждаю… – Он продолжает говорить, но я не могу разобрать ни слова. Должно быть, Джонни звонил мне, когда была плохая связь. – Так что тебе придется иметь с этим дело. Ты справишься. Постарайся держаться подальше от неприятностей, в которые ты так любишь попадать. Я буду дома около пяти и принесу ужин. Ты же точно хочешь эту странную китайскую еду, которую заказываешь всякий раз, как приезжаешь. На этот раз я сделаю тебе одолжение, но надеру задницу, если захочешь, чтобы я ел это все то время, пока ты гостишь.
Когда сообщение заканчивается, я смеюсь над пустыми угрозами Джонни. Он жалуется на отвратительную еду, но это традиция, а ему известно, как трепетно я отношусь к ним.
Я сворачиваю направо согласно навигатору: улица не кажется знакомой, хотя я уже проезжала по ней раньше. В этот момент звонит мой телефон.
Я весь день избегала этого разговора, так что пришло время столкнуться с последствиями.
– Алло?
– Где тебя черти носят? – тут же спрашивает Деккер.
– Я в Лос-Анджелесе.
– Где-где? – срывается она на визг.
– Лос-Анджелес. Город Ангелов. В Калифорнии.
На противоположном от тебя берегу.
– И что ты там забыла? – Ненавижу осуждение, которое слышится в голосе сестры.
– У меня была назначена встреча с Кэнноном Гарнером из ВЛПС.
– С чего тебе с ним встречаться? Я думала, мы все обсудили и решили, что это предложение плохо скажется на компании.
– Мы ничего не обсуждали, Дек, – заявляю я, обнажая еще одну ложь, которую скормила мне Чейз. – Должно быть, вы, ребята, все обсудили, а потом приняли решение. Не думаю, что мое мнение играло какое-то значение.
– Лен, это не так… Просто…
– Просто это так. Со мной не надо нянчиться. Не надо…
– Просто на пару секунд задумайся над его предложением. С чего ВЛПС просить спортивного агента заниматься их продвижением? Ты же представляешь интересы спортсменов, а не лиги. Почему из всех агентов он предложил эту должность именно тебе, а когда ты отказалась, не стал искать замену?
– После того как папа отказался, – уточняю я.
– Разве это важно? Это не отвечает на поставленный вопрос. – В трубке раздается ее разочарованный вздох. – Он выбрал тебя не просто так. Кэннон известен тем, что требует от своих работников соответствия определенному шаблону. Не стоит забывать и о том, что он известен как тот, кто неуважительно относится к женщинам, с которыми работает.
– Так получается, Кэннон предложил мне работу только потому, что я смазливая? Не из-за моих знаний? Господи, Дек, если папа попросил тебя провести со мной воспитательную беседу, у тебя плохо получается.
– Да ладно тебе. В наших кругах только и болтают о том, что он – бабник, который использует собственное положение, чтобы добиться желаемого от женщин, которых нанимает. Черт, да с момента вашего знакомства он пытается сделать так, чтобы ты начала работать с ним, даже если должность не имеет ничего общего со сферой твоих профессиональных интересов. Он явно неравнодушен к тебе.
Я чувствую себя так, словно меня ударили хлыстом. Я не знала о репутации Кэннона, но после того, что говорят обо мне самой, разве я имею право доверять слухам?
Пусть мне и нужно задуматься и прислушаться к тому, что говорит сестра, я слышу лишь то, чего она не говорит.
– Так ты даже мысли не допускаешь, что он нанимает меня, чтобы я действительно выполняла работу? Очевидно, никто в этой семье не считает, что я на что-то способна.
– Перестань строить предположения. Позабудь о злости и просто послушай, что я говорю.
– Позабыть о злости? – Мой голос становится холодным как лед, когда события, о которых она, уверена, и не знает, всплывают в памяти и раздражают еще больше.
– Леннокс, – мое имя срывается разочарованным вздохом с ее губ, – я просто забочусь о тебе. Последнее, что нам нужно, чтобы какой-то придурок полагал, что способен получить от тебя нечто большее, чем вклад в работу.
– Верно, – закатываю я глаза, но, когда делаю последний поворот и в поле зрения появляется дом Джонни, мне хочется плакать. Слава богу.
Что-то в этом парне заставляет меня чувствовать себя полноценной. И так было с первого дня, когда мы познакомились в колледже.
– Я лишь пытаюсь сказать, что за этим предложением скрывается нечто большее.
– За предложением, о котором ты ничего не знаешь.
– Мне и не надо знать. Я понимаю, что Кэннон либо пытается залезть к тебе под юбку, либо планирует тебя подставить. Например, попросить тебя сделать что-то, противоречащее профессиональной этике, чтобы после этого самому выйти сухим из воды.
– Ух ты. Как далеко увело тебя воображение.
Деккер молчит, когда я подъезжаю к элегантному современному дому. Он весь состоит из прямых линий и четких минималистичных граней. Строение контрастирует с зеленой листвой, за которой скрывается, но я-то знаю правду. С задней стороны, где нет и намека на соседей, открывается вид на раскинувшийся внизу город.
– Слушай, Дек. Я уже большая, так что сама могу решать, кто может залезть мне под юбку. Я способна о себе позаботиться. Тебе стоит хоть немного мне довериться. Я не совершу ничего глупого, что поставит под сомнение мою репутацию или репутацию агентства.
Если она только упомянет Бредли, я точно закричу. Эта интрижка стала моим проклятьем.
– Мне нужно сменить обстановку, взглянуть на ситуацию с другой стороны, а предложение ВЛПС идеально для этого подходит.
– Ты уже все решила, да? – бормочет она.
– Решила.
Деккер смеется, и я отвечаю тем же, потому что понимаю, что она не злится, а просто беспокоится. Обо мне. По крайней мере, я на это надеюсь.
– От тебя не стоило ожидать чего-то меньшего, Лен, но за это я тебя и люблю. Моя упрямая, независимая, свободная духом сестренка.
– Вот именно.
Пришло время снова почувствовать себя такой.
Спустя несколько минут я выбираюсь из машины и захожу в дом. Меня встречают деревянные акценты и нейтральные тона жилища, с покупкой которого Джонни, без сомнения, помогли родители. Хотя десять миллионов за дом на Голливудских холмах – это еще недорого.
Я провожу рукой по великолепному кухонному островку, который изготовлен из мрамора, и беру конфетку с блюдца, что стоит на нем. Джонни, судя по всему, так и остался сладкоежкой. Но я замираю, когда замечаю на противоположном конце запасы пищевых добавок и протеиновых порошков.
Что же случилось? Потому что Джонни из тех, кто совсем не соблюдает здоровый образ жизни, но все еще умудряется оставаться в форме.
Хах.
Может, поэтому он так ворчал из-за китайской еды? Потому что в ней слишком много сахара, ГМО и еще не пойми чего? Я могу съесть это, не заботясь, что поправлюсь.
Быстрый обмен веществ – настоящее благословение.
Поднявшись наверх, я открываю чемодан, и в нос мне ударяет запах застоявшегося сигаретного дыма, который напоминает о долгой неделе в Лас-Вегасе.
– Фу, – ворчу я с отвращением. Однако мне известно решение: бросить все, что только можно в стирку, а самой отправиться в бассейн, чтобы понежиться на калифорнийском солнце.
Уже в бикини, я под жужжание стиральной машины чуть ли не бегу от задней двери к бассейну, чтобы прыгнуть в него, как пушечное ядро.
Когда я выныриваю на поверхность, готовый сорваться с моих губ смех застревает в горле, потому что я замечаю стоящего на краю лужайки мужчину.
Пот блестит на его разукрашенной татуировками коже и рельефных мышцах, дерзкая ухмылка приподнимает один уголок губ, выразительные глаза полны веселья, а тело… полностью обнажено.
– Да уж, женщины делали многое, чтобы добраться до меня, но такое определенно впервые, – говорит он с британским акцентом. – Хочешь поплавать, да?
Мое сердце замирает, когда наши глаза встречаются – его бледно-зеленые и мои темно-голубые.
Я тут же узнаю его.
Кто бы не узнал?
Игрок в соккер – экстраординарная звезда, отстраненный плохиш, неукротимый феномен Раш Маккензи.
Он, обнаженный, во всей своей роскошной красе, стоит на краю бассейна, в то время как я все еще нахожусь в воде и гадаю, что, черт возьми, происходит.
Передо мной тот самый Раш Маккензи, который в прошлом месяце оказался в центре скандала в Великобритании. Мы с сестрами, бросив один взгляд на газету The Sun, обрадовались, что он не наш клиент, потому что только богу известно, каким кошмаром, какими последствиями грозило то, во что он вляпался.
Очевидно, последствия налицо. Невозмутимый и высокомерный Маккензи сбежал в Америку, чтобы отдохнуть и расслабиться, не заботясь о разрушении, что оставил после себя.
Не заботясь о товарище по команде, чей брак уничтожил.
Не заботясь о собственной команде, члены которой настолько запутались, что не знали, чью сторону принять. Из-за этого они сыграли отвратительно и едва не упустили победу в финале Лиги чемпионов.
Не заботясь о собственной карьере. Год, когда нужно обновлять контракт, не лучшее время, чтобы вытворять подобное.
Не уверена, что и собственная репутация его хоть сколько-то заботит. Пусть этот мужчина прекрасно управляет мячом на поле, в его умении доставлять неприятности нет ничего хорошего.
Так почему же я так удивлена, что он здесь, в доме Джонни? Я ведь и сама решила здесь спрятаться.
С каждой секундой, что мы смотрим друг другу в глаза, его улыбка становится шире, а обаяние только усиливается.
Я слышала о магнетизме и раньше. Даже полагала, что понимаю, как он работает. Однако и не догадывалась, что под ним подразумевается, как он ощущается… До этого момента.
Пока не встретила Раша.
За это я тут же начинаю ненавидеть этого мужчину.
Но нечто большее – гораздо большее, – чем его невероятная фигура, кривая улыбка и неоспоримая харизма, заставляет меня стоять здесь, подбирая слова, хотя обычно мне всегда есть что сказать. Каждая его частичка завораживает каждую частичку меня.
Даже несмотря на то что мне известно, какие слухи о нем ходят.
С тобой точно что-то не так, Лен.
И если подумать, я решила отказаться от мужчин.
– Не льсти себе, – говорю я, покачав головой в попытке разрушить заклятие, которое он наложил на меня. Мой взгляд опускается туда, куда не следует, – ниже, чтобы, помимо всего прочего, рассмотреть татуировки, которые украшают его тело. После этого я снова смотрю Рашу в глаза. – Было жарко. Я полагала, что в доме больше никого нет. Мне захотелось искупаться. Я имею полное право на все вышеперечисленное.
– Какое совпадение. После тренировки у меня болели мышцы. Я решил воспользоваться сауной. Я полагал, что в доме больше никого нет. Забавно вышло.
– Поэтому ты голый.
– Да. Поэтому. – Он, совершенно не смущенный собственной наготой, делает несколько шагов вперед. Да и чего ему стесняться, когда он выглядит как греческий бог в татуировках. Раш наклоняется и почесывает низ живота, привлекая мое внимание к тому месту, где соблазнительный пояс Аполлона ведет к толстому члену, упирающемуся в рельефные мышцы его бедер.
– Не хочешь что-нибудь накинуть? – предлагаю я, указывая на кресло, где, как теперь вижу, лежит полотенце. Я притворяюсь, что представшее передо мной зрелище никак на меня не влияет, но разве такое вообще возможно?
– Чего ради, дорогая? Кажется, ты наслаждаешься видом. Зачем мне лишать тебя удовольствия?
– Серьезно? – спрашиваю я с легким смешком, который никоим образом не подтверждает, что его слова – правда.
На Раша Маккензи определенно приятно смотреть. Он пробуждает мое либидо, при этом даже не пытаясь.
Но я отказываюсь доставлять ему удовольствие и снова любоваться открывшимся передо мной видом… Особенно после последнего его комментария. Так что вместо этого мы прожигаем друг друга взглядом под палящим калифорнийским солнцем.
В выражении его лица сквозит порочная похоть, в то время как в моем – изрядная доля недоверия.
И желания.
Потому что, не стану лгать, мое воображение рисует фантазию о всех тех линиях, которые я хотела бы обвести языком. Начиная от рельефных мышц пресса и ниже…
Когда я зареклась иметь дело с мужчинами, тот, из-за которого стоит нарушить обещание, вошел в мою жизнь… абсолютно голым.
Я не могу с этим справиться.
И после долгого взгляда на восхитительного Раша даже не думаю, что хочу пытаться.
Глава 5. Раш
Интересная.
Потрясающе красивая, хотя я видел ее только по плечи, она, смотрящая на меня из бассейна, вызывает неподдельный интерес.
Она не отступила, хотя большинство женщин уже начали бы хихикать и потрясывать сиськами, чтобы показать, что предлагают.
Но не она.
Не эта женщина с голубыми, точно сапфиры, глазами, которая не стесняется меня разглядывать.
– Так ты вломилась в дом, который мне не принадлежит, и завладела моим вниманием. Что планируешь делать теперь, за то короткое время, что пройдет между моим звонком в полицию и моментом, когда копы нагрянут сюда? – спрашиваю я, прекрасно зная, что за такой короткий промежуток времени можно многое успеть. Об этом свидетельствует мой прежний опыт.
Но ее сдавленный смех и приподнятые брови подсказывают, что это не обычная встреча с фанаткой. Она слишком спокойна, слишком невозмутима.
Все намеки на человека, который несколько мгновений назад беззаботно выбежал из дома, чтобы нырнуть в бассейн, исчезли, и на смену им пришла расчетливая и вызывающая любопытство женщина.
Проблема заключается в том, что я увидел ее безрассудную, беззаботную сторону и теперь, даже если и не должен, хочу отыскать ее вновь.
– Дай-ка подумать, – начинает она, направляясь к ступенькам. – Поскольку мне известен код от двери, нельзя сказать, что я вломилась. – Когда она поднимается на первую ступеньку, я вижу ее идеальную грудь под двумя треугольниками красной ткани – не слишком большую, но и не слишком маленькую. – Мы с Джонни знакомы уже восемь лет, так что мне здесь всегда рады. – Еще шаг, и вот я уже вижу узкую талию и пупок, в котором сверкает драгоценный камень. – И напоследок – я не испытываю к тебе никакого интереса, что, должно быть, станет ударом для твоего эго.
Врушка.
То, как она вздергивает подбородок и снова переводит взгляд на мой член, говорит об обратном.
Но когда незнакомка выходит из бассейна, я оказываюсь сбитым с толку ее красотой. В ней добрых пять футов и восемь дюймов [5] роста. Она подтянута, но не слишком, с округлостями, подчеркивающими каждый чертов дюйм того, что способно привлечь внимание любого. Она мягкая и податливая в том идеальном смысле, который нравится нам, мужчинам, – есть за что подержаться и в чем утонуть, при этом не страшась сломать ее.
Черт возьми.
Я делаю шаг вперед.
– Тогда нас таких двое.
– Хотя бы в этом мы согласны. – Ее губы подрагивают, потому что она также уверена в моей лжи, как и я в ее. – Я спросила бы, собираешься ли ты гостить здесь, но, думаю, ответ и так ясен.
– Я предпочел залечь на дно на некоторое время, – киваю я.
Уголки ее рта приподнимаются от смеха.
– Залечь на дно? В Лос-Анджелесе? Похоже, кто-то плохо проинформировал тебя об этом городе. Тут все либо хотят, чтобы их увидели, либо хотят кого-то увидеть. Чтобы залечь на дно, тебе лучше отправиться, например, в Монтану и резвиться там с лошадьми.
– С лошадьми меня связывает только одна вещь, – подразниваю я, в ответ на что она закатывает глаза и качает головой.
– Не думаю, что Лос-Анджелес достаточно далек от внимания, которого ты пытаешься избежать.
– Кажется, такого места просто не существует.
Она подходит, все еще оценивая меня взглядом, и в тот момент, когда я думаю, что ей хватит наглости потребовать поцелуй, который я более чем готов подарить, она тянется за лежащим рядом со мной полотенцем.
Незнакомка вскидывает бровь и смеется, смотря мне в глаза, потому что прекрасно знает, о чем я подумал.
Мне нравится эта женщина. Просто и понятно.
Мы стоим в футе друг от друга: она держит в руках полотенце, на коже все еще блестят капельки воды, а я впервые замечаю россыпь веснушек на ее щеках. Милая черта для женщины, которая олицетворяет собой слово «сексуальность».
– Леннокс Кинкейд, – представляется она, и я еще больше заинтригован, чем несколько секунд назад. Имя мне знакомо, поскольку я уже встречался с двумя ее сестрами.
Вопрос лишь в том, почему я никогда раньше не видел Леннокс?
– Раш Маккензи.
– Как я и предполагала, – говорит она, наклоняясь и проводя полотенцем по длинным ногам, демонстрируя каждую из них.
Да, я любуюсь, дорогая. Только глупец бы не стал.
– Не знала, что вы с Джонни знакомы, – замечает Леннокс.
– Джонни много кого знает.
– Верно.
– Я познакомился с ним на Суперкубке много лет назад. Я был в ложе Стэнсов, – говорю я, упоминая компанию родителей Джонни «Стэнс Спорт», – мы сразу же нашли общий язык. С тех пор мы время от времени встречаемся. Он предложил мне сбежать от воцарившегося хаоса. Я согласился.
Леннокс кривит губы и прикладывает руку ко лбу, чтобы укрыться от солнца и еще раз взглянуть на меня.
– Ты что-то недоговариваешь, приятель, – с усмешкой передразнивает она мой английский акцент.
– Мы не любим демонстрировать сразу все наши таланты.
– Получается, только чтобы произвести первое впечатление.
– Господи, – хохочу я.
Но когда она пытается пройти мимо, хватаю ее за запястье и разворачиваю к себе лицом. На этот раз я успеваю разглядеть светло-голубое кольцо вокруг ее зрачков, прежде чем оно темнеет. Уникальные глаза.
– Кажется, у тебя и так полно проблем, Маккензи. Не думаю, что стоит добавлять в их список еще и меня.
– Это предупреждение или угроза?
– Возможно, приглашение, – усмехается она. – Потому что, поверь мне, прямо сейчас я могу прибегнуть сразу к трем вариантам.
Не сказав больше ни слова, Леннокс Кинкейд заходит в дом, оставляя меня наблюдать за покачиванием ее потрясающих бедер, изгибом ее задницы и лопаток.
А я-то думал, что в США мне будет скучно.
Кажется, я только что нашел то, что поможет скоротать время.
Черт возьми, раз уж меня и так обвиняют в создании проблем, стоит получить от этого хоть какое-то удовольствие.
Глава 6. Леннокс
– И это все? Ты приехала на секретную встречу, о которой не можешь говорить? – спрашивает Джонни, глядя поверх стакана. Мы снаружи. Он растянулся на диване, и пламя костра, горящего между нами, играет в его светлых волосах.
– По сути, это не секрет. – Я задаюсь вопросом, почему не рассказываю Джонни о предложении Кэннона, ведь Финну о нем уже было известно. – Просто… все еще не точно. – Я бросаю взгляд на дом, где Раш готовит себе смузи: он измельчает зелень в блендере с такой самоотдачей, какой я не могу похвастаться.
Это объясняет наличие протеиновой пудры и пищевых добавок на столешнице.
– Да-а? – протягивает Джонни, пока я не поворачиваюсь к нему и не замечаю вскинутые брови.
– Что, да?
– Да как знак того, что тебе не стоит туда смотреть. У него и так полно проблем.
– Это ты забыл предупредить меня, что он здесь.
– Я предупредил, но винить во всем стоит плохую телефонную связь. Ты просто не расслышала.
– Тебе стоило и его предупредить. То есть кто вообще разгуливает по чужому дому голышом?
– Судя по всему, мужчина, которому плевать, что о нем подумают, – отвечает Джонни и бросает взгляд на Раша.
С чего бы ему переживать об этом? Как футболист, Раш обладает феноменальным телосложением. Его стройное, подтянутое тело – доказательство многолетнего упорного труда и самодисциплины.
Рассматривая это тело теперь, я вспоминаю, каким невероятным – совершенно обнаженным – оно выглядело в футе от меня.
– Не смей так на него смотреть, Лен. Последнее, что ему нужно, – это добавить тебя в список проблем.
– Меня? – бормочу я. – А что со мной не так?
– Ради всего святого, его обвинили в интрижке с женой товарища по команде. Учитывая, что та известная певица, слухи распространяются со скоростью лесного пожара. Кто вообще так поступает?
– Не то чтобы я поддерживала измены, но разве подобная ерунда не происходит в Голливуде чуть ли не каждый день? Почему тебя так волнует его случай, если ты не осуждаешь остальных, кто делает то же самое?
– Меня волнует все, что я слышу или вижу в Лос-Анджелесе, но Рашу сложнее, потому что все случилось, как раз когда ему нужно обновлять контракт. Весь клуб теперь решает, что с ним делать. Как, думаешь, поступит руководство? Перепродаст его, чтобы сохранить мир, или же оставит в команде, чтобы все остальные игроки опасались, не переспит ли он и с их женами?
– Ерунда. Они не станут продавать такого сильного игрока.
– Но Сет – капитан команды.
– Он вот-вот завершит карьеру. К тому же его не назовешь таким же популярным и надежным, как Раш. На первое место выступает желание выиграть еще один чемпионат.
– Не стоит забывать о том, что только подливает масла в огонь. Поговаривают, что в следующем году Раш должен быть назначен капитаном. Выходит, он увел не только жену Сета, но и его положение в команде. – Бросив взгляд на Раша, Джонни многозначительно присвистывает. – Слышал, там царит полнейший бардак. Парни спорят о том, чью сторону принять, а руководство все ищет способ, как все уладить. Хотя разбираться с личной жизнью игроков не входит в их обязанности.
– Похоже на настоящий хаос, – бормочу я, но припоминаю то, что слышала о Сете. Его считают не слишком хорошим человеком. – Так Раш приехал сюда, чтобы спрятаться, пока все не утихнет?
– Или пока какой-нибудь другой скандал не побудит всех забыть об этом.
– Хм, – протягиваю я, понимая, что мой взгляд снова прикован к Рашу.
– И после этого ты все еще сидишь здесь и пялишься на него?
– Ты просто завидуешь, что я не пялюсь на тебя, – швыряю я в него подставку для стакана. – И фу. Это было бы отвратительно, потому что для меня ты как брат, которого у меня никогда не было.
– Верно, – усмехается Джонни, но поднимает на меня глаза. – И все же, разве мой рассказ о том, что Раш натворил, не побуждает тебя перестать строить глазки?
– Я не строю ему глазки. – Я тлею. Тлею при взгляде на него, потому что даже с такого расстояния меня тянет к нему с невероятной силой. – Так он это сделал? – спрашиваю я.
– Что значит: «Так он это сделал?» – Джонни смотрит на меня так, словно я с ума сошла, раз задаю подобные вопросы. Однако перед его возвращением я покопалась в телефоне и не нашла ни одного поста или статьи, в которой Раш сказал бы что-то, кроме «никаких комментариев».
Зачем я искала? Почему пыталась как-то оправдать его действия? Почему меня это вообще волнует?
Потому что Раш Маккензи не кажется мне таким человеком. Человеком, которому глубоко плевать на урон, который нанесла его интрижка с женой товарища по команде. Мне встречалось немало плохих людей, как и измен в жизни спортсменов, чьи интересы я представляла. Пусть Раш дерзкий и высокомерный, но я не чувствую в нем… той же подлости, с которой уже не раз сталкивалась.
И если говорить начистоту, не думаю, что Джонни позволил бы ему оставаться в своем доме, если бы тоже верил слухам. Это одна из причин, почему мы так крепко дружим.
– Ну кто-нибудь поинтересовался, действительно ли он так поступил? – спрашиваю я. – То есть… да, он держится уверенно и обладает такой улыбкой, которая может очаровать любую, даже поп-звезду, но…
– Уж извини, но я ничего такого не заметил, – закатывает глаза Джонни.
– И ты завидуешь, потому что не можешь купить подобного даже на все деньги, что стопками лежат в этом доме, – подразниваю я.
– Ты та еще заноза в заднице. – Его улыбка становится шире.
– Но ты не хочешь, чтобы я менялась.
– Верно, но даже крошечная часть тебя производит фурор, – подмигивает Джонни. – Вопрос лишь в том, почему я позволил тебе остаться, когда ты так безжалостно издеваешься надо мной?
– Потому что ты меня любишь, – одариваю я старого друга самой широкой улыбкой, на какую только способна.
– Ты права, люблю. Но это как болезнь. – Он наливает еще мерло в пустой стакан. – И чтобы ответить на твой вопрос, я попытался разузнать, но Раш не хочет об этом говорить. Стоит мне только поднять эту тему, как он замолкает. Чтобы не выносить сор из избы, клуб наложил запрет на разглашение.
– Умно, но немного поздновато, учитывая, что их фото красуется на каждом таблоиде, – смеюсь я.
– Предполагаю, они поступили так, когда в команде случилась потасовка, – пожимает плечами Джонни. – Я же собираюсь отнестись с уважением к желанию Раша и оставить его в покое, раз уж весь остальной мир не в состоянии это сделать.
Я, понимая, каково это – быть обвиненной в чем-то из-за недопонимания, поджимаю губы.
– Все же я считаю, что кому-то стоит поговорить с ним начистоту.
– Как насчет того, чтобы это сделал кто-то другой, а не ты? Мне бы хотелось, чтобы между моими гостями царил мир, – приподнимает стакан Джонни. – Кстати о разговорах начистоту, не расскажешь, почему ты здесь? Мы знакомы достаточно давно, чтобы я успел понять – ты появляешься так внезапно, только когда бежишь от чего-то.
Черт. Вот почему так сложно иметь дело с человеком, который знает тебя лучше, чем ты сама.
Мы встречаемся взглядами поверх костра, и я рассказываю Джонни все, что произошло за последние двадцать четыре часа, – о конференции, Финне, моем разговоре с Чейз, а затем и с Деккер. Все.
– Ты же знаешь, что семья тебя любит, верно? – наконец спрашивает Джонни после долгого молчания, во время которого он сверлит меня задумчивым взглядом.
– Они могут любить меня так сильно, как только захотят, но от этого не становится легче. Как и не легче воспринимать, что они или другие думают обо мне.
– Эта история не так проста, да? – подталкивает Джонни.
Тихо чертыхнувшись, я слегка улыбаюсь. Как он догадался? Как так получилось, что он заставляет меня признаться в том, в чем я не хочу признаваться даже самой себе?
Мой протяжный вздох разрывает тишину, пока я думаю о двух важных клиентах, которых упустила за последние месяцы. Клиентах, которые, как я полагала, были у меня в кармане, но, видимо, я не дала им что-то, в чем они нуждались. Клиентах, о деталях взаимодействия с которыми я не рассказала ни сестрам, ни отцу, потому что это стало бы еще более печальным исходом, чем то, что они сорвались с крючка.
– Так ты взбунтовалась и прилетела сюда, чтобы взяться за работу и доказать, что ты совсем не такая.
– В общих чертах, – пожимаю я плечами. – Чтобы доказать это не только себе, но и им.
– Не думала, что тебе кажется, будто они говорят, что ты не справляешься со своей работой, но на самом деле они так не думают?
Вот почему я приехала сюда. Джонни всегда понимает меня как никто другой. Он не давит, но говорит все прямо, а в данный момент мне это и нужно.
– Слишком много совпадений, чтобы думать иначе.
– Говорит женщина, которая во всем ищет скрытый смысл, – замечает он, за что получает от меня суровый взгляд. – Я понимаю, к чему ты клонишь и почему хочешь провернуть эти тайные делишки в попытке доказать свою точку зрения. Но тебе следует знать, что многие любят тебя, потому что ты – идеальное соотношение ума и красоты. Шли к черту таких придурков, как Сандерсон, который заставляет тебя сомневаться в себе. Нам ты нравишься такой, какая ты есть.
– Проще сказать, чем сделать. Особенно, когда вместо того, чтобы вернуться домой, я сбежала к другу и теперь сомневаюсь, не оказались ли они правы, не почивала ли я на лаврах в последнее время.
– Вопрос лишь в том, почему ты на них почивала.
Я уже открываю рот, но снова закрываю его, так и не найдя, что ответить. Потому что мне скучно? Потому что я не могу усидеть на месте? Потому что в последнее время чувствовала, что за этим скрывается нечто большее, но не была уверена, что именно? Возможно, вместо того чтобы всегда оставаться частью семьи Кинкейд, мне хотелось стать более независимой… Стать собой?
Не то чтобы мне не нравится быть частью семьи. Мы безумно любим друг друга (когда не ссоримся), но я всегда отождествляла себя с ними. С бизнесом.
С королевой красоты.
С третьей дочерью из четырех.
Я откидываю голову на спинку стула и на мгновение прикрываю глаза. Как объяснить это все человеку, который ничего бы так не хотел, как стать членом такой семьи, как моя?
Джонни Стэнс – прекрасный пример того, как родители откупаются от сына, потому что слишком заняты тем, чтобы строить свою империю и наслаждаться своим богатством.
– Куда ты сбежала? – спрашивает Джонни.
– Никуда. Я здесь. Просто наслаждаюсь тем, что ты позволяешь мне быть собой.
– Ты же знаешь, что можешь оставаться здесь сколько пожелаешь.
– Спасибо, – бормочу я и поворачиваю голову так, чтобы снова взглянуть на дом. Раш, положив руки на столешницу, просматривает что-то на ноутбуке. Темно-серые спортивные штаны с логотипом футбольного клуба «Ливерпуль» низко свисают с его бедер, а рядом стоит уже наполовину выпитый зеленый смузи, который он приготовил несколько минут назад.
– И ты снова пялишься, – замечает Джонни.
– Разве можно меня винить? – смеюсь я. – Господи, только посмотри на него. Он же само совершенство.
– Если тебе по вкусу мрачные негодяи, чье место хотел бы занять любой другой футболист и в чьи трусы мечтает залезть каждая женщина.
– В общих чертах, – пожимаю я плечами и смеюсь, как будто это само собой разумеется.
– Как я уже сказал, Лен, ты ему не нужна.
– И что это, черт возьми, значит? – интересуюсь я, радостная, что мы сменили тему и снова можем придать беседе игривый тон.
– А то, что прямо сейчас он, похоже, должен найти опору… остепениться. Ты же не любишь привязываться, предпочитаешь веселиться, а веселье Раша тут же привлечет внимание прессы. Ты умеешь быть бунтаркой, а он свое отбунтовал, раз оказался здесь. Черт, да бунт – его второе имя. – Джонни загибает пальцы по мере того, как перечисляет каждый пункт. – И ты никогда не стесняешься делать то, чего делать не следует.
– Что мне следует сделать – так это заняться им, – мурлычу я, когда Раш закидывает руки за голову, отчего спортивные штаны сползают еще ниже.
– Господи, Леннокс, ты что, серьезно?
Я лишь пожимаю плечами и улыбаюсь, как кошка, которая только что слопала канарейку.
– Ты не можешь винить меня за честность.
