Кристина Выборнова
Орден вероятности
Глава 4. Посвящение
Дежурить в бассейне было умеренно скучно. Мы с Серым Братом уселись за столик типа школьной парты возле входа в раздевалку, выдавали шапочки, тапки, ключи от шкафчиков и следили, чтобы граждане вели себя прилично. Я хотела полазить в интернете, поискать материалы по секте, но Серый Брат мало того что не уходил – он еще и впился глазами в экран моего телефона и вообще их не отрывал. Видимо, там, где его вырастили, ничего не слышали о личном пространстве. Очень хотелось рявкнуть на него, но нельзя было разрушать амплуа малахольной Ирочки Солнцевой.
Стиснув зубы, я принялась листать соцсети. Серый Брат продолжал пялиться, а потом еще начал задавать однообразные вопросы типа: «А это что? А что там случилось? А что они делают?» – из чего я поняла, что он, хотя и старше детдомовцев, по факту такой же дикий, как они. Когда он обнаглел до того, что положил свою кудрявую бороду мне на плечо для удобства подсматривания, я вышла из терпения, шлепнула телефон на парту, а сама принялась ходить туда-сюда по раздевалке. Крыса на краю стола тихо ела чью-то старую медицинскую справку для бассейна. Время тянулось, как резина, Серый Брат, приоткрыв рот, смотрел видео, где какой-то идиот пытался на спор съесть ложку корицы.
Наконец, около пяти вечера, дежурство закончилось. Мы протерли вокруг бассейна нашлепанные посетителями следы, заперли само здание и пошли к бараку.
– Серый Брат, – пропищала я, – а когда меня будут посвящать в ахиати?
– Вечером, – сказал он. – Попозжи. Когда тимно.
«Когда тимно» оказалось временем около девяти вечера, после более чем скудного ужина из все той же картошки и помидоров. Братья и сестры замельтешили по бараку, прихорашиваясь на свой манер: кто расчесывался, кто красился, кто умылся и отмыл шлепанцы от грязи (к числу последних относился Серый Брат). Неля велела мне как будущей ахиати одеться как можно красивее. Я кивнула и достала из рюкзака бесформенное синее платье, которое было велико на три размера: я прихватила его на рынке в Калуге. Рукава свисали до колен, вырез доходил до пупа, но я поддела вниз футболку. Несколько рядов длинных бус, серьги с перьями какой-то птицы (на калужском рынке был магазин эзотерики) – теперь я выглядела даже бо́льшей сектанткой, чем окружающая братия.
Тут, нарушая сонную тишь, со стороны основных корпусов донеслись громкие аккорды. Следом хор неразборчивых голосов что-то проскандировал.
Я поспешила восторженно распахнуть глаза и воскликнула:
– Господи, это что, в мою честь?!
– Конечно, нэт, – срезал меня Серый Брат, но Катя так же восторженно отозвалась:
– И в твою тоже, Ирочка! Пошли скорее, нас зовут!
Мы длинной вереницей выползли из своих задов в цивилизацию основной территории. Вдоль аллей кто-то расставил зеленые лампы, вокруг которых усиленно вилась мошкара. Непонятно откуда шли струйки сладковатого дыма от благовоний типа сандала и ладана. Музыка тоже, к сожалению, становилась громче: неизвестный певец активно щипал одну струну и выл басом.
Неожиданно я чуть не упала, потому что Серый Брат наступил мне на балахон. Выругаться пришлось внутренне, а наружно только слабо пискнуть. Серый Брат подпихнул меня пониже спины и пробормотал:
– Сэстра, нам туда.
Мы пошли на свет, зеленеющий за деревьями. Основная движуха происходила между главным корпусом и большой столовой – здесь музыка орала так, что аж в ушах чесалось. Кроме музыки, света и дымищи от благовоний, обнаружилось порядочное количество народу: наверное, человек сто. У крыльца столовой стоял одухотворенный Ратибор с микрофоном, а за его спиной – четверо мордоворотов с совершенно земным желанием кому-нибудь вточить в маленьких глазках.
– Милые собратья, дорогие члены Ордена Вероятности! – загремел Ратиборов голос почти что с небес (колонки стояли на верхних ступеньках). – Сегодня у нас радостный день посвящения призванных Матерью-Вероятностью в аху и ахиати! Вот они!
Серый Брат снова шлепком пониже спины придал мне ускорения в нужную сторону, и я, озираясь, влетела в длинный ряд девушек и парней, стоящих, как на школьной линейке, перед Ратибором. Нас, новеньких, было человек двадцать, и все, кроме меня, выглядели весьма небедными. Я опытным глазом следователя по кражам выхватила несколько дорогущих часов, айфонов и даже логотипов известных фирм на балахонах у некоторых. Девица рядом со мной радовала прекрасно нарисованными бровями, аккуратно увеличенными губами и сложным многоцветным мелированием.
– Привет, – прошептала она. – Я Оля.
– Я Ирочка.
– Скажи, пожалуйста, у меня тушь не очень размазалась? Из меня просто такие эмоции пошли, когда я сюда приехала…
– Нет-нет, все хорошо.
– А ты сколько вносила?
– А?
– Ну, пожертвование за посвящение в ахиати. Сто двадцать тысяч или сто пятьдесят?
– Сто двадцать, – прошептала я, уважительно косясь на Ратибора. Надо быть в чем-то необыкновенным человеком, чтобы так обдирать людей.
– Я тоже сто двадцать – успела со скидкой… Ой, у меня все тело колотит – чувствуешь, какие здесь вибрации?
Я просто кивнула, поскольку устала перекрикивать эти самые «вибрации», то есть постоянный рев колонок.
Мы еще немного постояли, переминаясь с ноги на ногу и впитывая балахонами вечернюю сырость. Потом музыка вдруг резко оборвалась. Сквозь звон в натруженных ушах я услышала голос Ратибора:
– Мать-Вероятность, прими новых детей! Марина Михайловна Соловьева посвящается в ахиати под именем Белая Сестра: та, кто предчувствует события! – он вразвалочку подошел к девушке в начале нашего ряда, обдал ее дымом из импровизированного кадила – чашки на цепочке, которая качалась у него в руке, – а пальцы другой руки сложил знаком «окей». Я поспешно повторила его жест, и совершенно правильно, поскольку весь народ принялся делать то же самое.
Немолодая женщина с уксусным лицом, видимо, помощница Ратибора, выдала новообращенной кучу книжек и брошюр и красиво запакованную коробку с подарками, скорее всего, купленными на ее же взносы. Дальше был парень, которого Ратибор назвал «Красный Брат: тот, кто находит места», дальше – снова кто-то белый…
Мои пальцы успели устать от знака «окей», а Иштар неистово возилась за пазухой, из-за чего балахон на груди ходил странными волнами. Оля, к которой все ближе подходила очередь, волновалась, и ей явно хотелось поговорить.
– А ты кем хочешь быть? Я даже не знаю. Сначала я не хотела быть Желтой, а потом подумала, что читать отводные молитвы – это ведь тоже важно. Конечно, я буду той, кем скажет Мать-Вероятность, это Она видит в нас таланты…
– Желтые читают молитвы? – прошептала я. – А Серые что делают? Мой куратор – Серый Брат, вот он стоит…
– Не знаю, прости. Нам рассказывали про другие цвета, серого не было.
На этом до Оли наконец-то дотопал Ратибор. Уже немного охрипшим голосом он по-быстрому объявил ее «Зеленой Сестрой, той, что поддерживает гармонию». Оля от волнения попыталась заплакать и чуть не уронила блестящую коробку, которую сунула ей уксусная дамочка. А Ратибор повернулся ко мне. Кадило его было уже на последнем издыхании, мне достался лишь небольшой хвостик дыма. Я, поднырнув, поймала его лицом и постаралась изобразить восторг. Ратибор показал отбеленные зубы в формальной улыбке и объявил:
– Ирина Анатольевна Солнцева, Синяя Сестра: та, кто воздействует на события!
Вокруг взметнулась сотня «океев». Я вытаращила глаза и пропищала: «Правда? Синяя?! Спасибо!», но Ратибор уже отошел, а уксусная дамочка, брезгливо глянув, сунула мне только несколько брошюр и тонкий пакетик, в котором оказался балахон из чего-то вроде синей марли, по виду одноразовый. Я накинула его поверх платья.
Дальше всем новообращенным велели найти в брошюрках отводную молитву номер десять, и следующие пятнадцать минут под бормотание из колонок «право… лево, право… лево» мы выкрикивали бессмысленные слоги и топтались на месте. От этого топтания я быстро стерла себе ногу, а с моего плеча упала крыса. Поспешно подхватив ее с асфальта, я попятилась из рядов молящихся в аллею, где стояли мои коллеги по бараку.
Те стиснули меня в поздравительных объятиях. Особенно радовались Костик и Нелли, которые тоже были Синими.
– Сегодня можно подольше посидеть перед сном! – добавила Нелли. – В честь прибытия новеньких мы завтра на работу встаем не в семь, а в восемь!
У меня уже не было сил на фальшивый восторг, поэтому я только подняла и опустила брови, чтобы размять лицо. Серый Брат стоял в тени елки, поглядывая исподлобья с небольшой улыбкой, в которой, оказывается, не хватало сбоку двух-трех зубов. Кто же он такой? Откинувшийся из тюрьмы зэк? Надо узнать его имя для поиска в базах…
Эту попытку я предприняла, как только мы остались одни: наши однобарачники убежали вперед. Молитвы выключили, зеленые лампы вдоль аллей кто-то унес, и остались лишь прозаические фонари на бетонных столбах, стоящие через каждые пятьдесят метров. Благовония тоже выветрились, и пахло сыростью от пруда и еловым лесом.
– Как мне понравилось! – воскликнула я, дождавшись темного участка дороги, чтобы не трудить лицо радостной гримасой. – Я так счастлива, что Мать-Вероятность выбрала меня Синей Сестрой! Такие красивые молитвы! Особенно вот это: два, четыре, восемь, шестнадцать… Теперь я Синяя Сестра Ирочка! А тебя как зовут, а, Серый Брат?
– Мэня можна звать Сукайя, сэстра, – приветливо отозвался он из темноты. Ну и имечко: на ходу, что ли, выдумал?
– Очень приятно! – запищала я, тоже добавив приветливости в голос. – Я так счастлива! Просто хочется всех обнять! – и, в доказательство своих слов, я слегка похлопала его по руке.
– Боздравляю, – Серый Брат приобнял меня за плечо и вдруг добавил: – Хочишь – пошли в куст.
Мы как раз дошли до фонаря, так что его масленая улыбка и легкое подмигиванье сделали это предложение очень однозначным. Он даже кивнул на обочину, где и правда виднелись кусты.
На несколько секунд меня парализовало. Реальная Ира перекрыла Ирочку Солнцеву, и я спохватилась только тогда, когда мой правый кулак почти доехал до челюсти Серого Брата. Ты что делаешь, провалишь явку! Схватив себя за запястье, я опустила руку и не глядя сделала длинный прыжок назад. Он оказался роковым: перескочив обочину, я спиной вперед провалилась в кусты.
Под ними чавкало небольшое болотце. Барахтаясь в лужах среди травы, я слышала, как Серый Брат испуганно взывает:
– Ахиати Ира! Выхади абратна! Ни хочишь – нинада!
Сердце перестало судорожно толкаться мне в левое ухо. Так, понятно: ловелас местного пошиба. Видимо, в здешней глухомани есть любительницы рябой физиономии и зубов через один. Неагрессивный – и то слава богу, а то сразу не сообразишь, как от него отбиться, чтобы не выдать знание приемов борьбы. Кусаться, что ли, как крыса?.. Где крыса?!
– Иштар? – гаркнула я, с трудом поднимаясь. – Ты где?
– Зачем ее завешь?! – заволновался за кустом Серый Брат. – Нэ зави! Берестань!
– С чего бы?! Это моя крыса, а из-за тебя она пропала! – я достала мобильник из промокшего кармана и, включив фонарик, принялась шарить лучом по мокрой траве:
– Ты где, крыса? Иштар, Иштар!
– Нэ зави! – Серый Брат проломился сквозь куст, как снаряд. Судя по бледной физиономии, ему было не до любовных игр. – Нэльзя! Каво ищишь?
– Да крысу же, господи! Я же тебе ее показывала!
– Можна искать, – согласился Серый Брат и, встав на карачки, пополз по болоту. Я подсвечивала ему телефоном и пыталась войти обратно в роль Ирочки, но получалось плохо:
– Что это тебе в голову взбрело? Ко мне приставать нельзя, понял? Ты мне как брат!.. – добавила я убедительно. – Серый Брат. Понятно?
– Да, да, ни хочишь – нинадо, – повторил он, махнув рукой, будто это я ему себя навязывала. – Свэти здэсь.
– Я здесь и свечу… Черт! Воды по щиколотку, – я выдернула ногу, снова вспомнила, что я Ирочка Солнцева, и сменила тон: – Понимаешь, я же теперь ахиати! Я должна отбросить все мирское!
– Зачэм?
– Ну… так принято. Меня выбрала для служения Мать-Вероятность. Даже Синей сделала, это же такая честь!
– Чэсть? – прокряхтел Серый Брат, разгребая осоку обеими руками. – Тибя Ратибор Синей сдэлал! Иму Синих мала.
– Да? – новая информация сбила меня с толку. – А что же они все заливали про талант?
– Каво заливали?
– Говорили.
– А. Это нэ надо верить, – Серый Брат с трудом распрямился и, потирая поясницу, посмотрел на меня пристальным цепким взглядом безо всякого намека на масленость. – Нэтталанта. Можна выбрать любого человека на любой цывет.
– Но меня же сюда позвали… – я постаралась художественно изобразить огорчение и шок. – Разве все могут слышать Мать-Вероятность?
– Да, фисе, – сказал Серый Брат. – Проста если кто-та глупый, иму труднее.
– А ты умный? Так, может, крысу вероятностью и найдешь?
– А, можна! – Серый Брат явно обрадовался, что ему снова не надо становиться на карачки. Он на секунду зажмурился и тут же вытянул руку в сторону дороги:
– Ана там. Вылазай из куст.
Я, поскальзываясь, недоверчиво захрустела ветками позади него. Выбравшись на асфальт, мы сразу увидели Иштар. Она сидела посреди дороги в пятне света от фонаря и вылизывала мокрую шкурку.
Остаток пути до барака я от греха подальше бежала впереди, придерживая на плече крысу. У меня в печенках сидели странности здешней публики, так что я решила не давать Серому Брату второго шанса поидиотничать.
– Богоди! – он, запыхавшийся, догнал меня уже у порога кухни. – Ни зави ее.
– Кого?
– Кырысу. По имени здэсь нинада.
– Почему?
– Патом абисню, – он вытер лоб. – Пайду спат.
– Спокойной ночи, – согласилась я.
Серый Брат кивнул и удалился в сторону барака, мокро чпокая шлепанцами.
Я некоторое время стояла в оцепенении: холодный сырой воздух неприятно циркулировал под балахоном, в черной стене леса позади громко, с расстановкой, свистела какая-то птица. Металлический корпус мобильника леденил пальцы, но я зашла в наши полицейские базы и поискала там имя Сукайя. Конечно, ничего не нашлось… Стоп, есть еще обычный интернет. Я ввела имя в поисковик, и первая же ссылка сообщила, что «Сукайя» переводится с аккадского языка как «уличный» или «бродяга». Очень смешно. Вздохнув, я сунула телефон в карман платья и, наконец, открыла дверь в теплую кухню.
Разноцветные братья и сестры гоняли чаи. На узком занозистом столе, похожем на козлы для распилки дров, лежали дешевые карамельки и сушки в блюдечках.
– Ирочка, я тебе чайку налила! – Катя протянула белую кружку с золотой надписью «БлагоДарю Вселенную».
– Ого, какая! – протянула я с искренним удивлением. – Где взяли?
– А это с нашего собственного производства, брак, – радостно влез в разговор Костик. – Видишь трещинки? Тут в пансионате магазин нашей керамики. Я сам заготовки делал. На гончарном круге. У меня в детском доме по технологии всегда пятерки были.
– Молодец… Вам за это платят?
– Конечно! Пять рублей за чашку!
Я, морщась, уткнулась в свой чай. Он был слегка коричневатым и пах почему-то крапивой… Ну, от Ратибора другого нельзя ожидать. Если даже ничего серьезного по секте не нарою, то хоть наведу на него проверки: наверняка все его мелкие бизнесы нелегальные.
– …И ее желание завтра исполнится!
Я с запозданием поняла, что все это время Катя что-то рассказывала, и встряхнулась, с трудом всовывая себя в образ Ирочки:
– Ой, прости, меня что-то сморило, прямо сплю на ходу. Чье желание?
– Я говорю, Юля, помощница Ратибора, привела девушку, у которой мы завтра будем исполнять желание. Ты пока не умеешь, но сможешь посмотреть… Она хочет выиграть «Мерседес» в лотерею. Такую, знаешь, где номерки выпадают.
– Да ладно, это же невозможно.
– Почему? Если мы все попросим Мать-Вероятность, она даст! Только должно много людей просить, потому что там целых восемь цифр. И мы будем молиться, и остальные братья и сестры… Вот увидишь, все у нее сбудется!
– Ну и здорово… – пробормотала я и, залпом опрокинув в себя противный чай, вышла из кухни.
В бараке было темно, и кто-то в этой темноте похрапывал: не иначе, Серый Брат. Громко зудели комары. Я с трудом нашла свою комнатушку, закрыла фанерную дверь на крючок и высадила крысу в переноску: Иштар обрадованно захрустела кормом. Сама я сдернула мокрое после приключений по кустам платье и со вздохом провалилась в сетку кровати, как в гамак. Замотавшись, как в кокон, в колючее сырое одеяло, чтобы было не так холодно и комаристо, я почти мгновенно уснула.
Глава 5. Удача
Встать на следующий день действительно пришлось в восемь: за тонкими стенами пронзительно звенели чужие будильники. Пока не очень пекло солнце, мы пошли в теплицы обирать помидоры и огурцы (плохие – себе на еду, хорошие – на продажу), потом под укусами оживленных мух и оводов поливали длиннющие грядки с зеленью и прореживали морковь и свеклу. После двух часов труда я почувствовала себя как в детстве, когда меня возили к бабушке на дачу: то есть отвратительно. Кстати, после случившегося год назад бабушка дачу забросила – сдается мне потому, что там стало некому вкалывать.
Серый Брат копался в земле наравне со всеми: теперь стало понятно, почему его балахон такой замызганный. На его лице прочно засела полуулыбка, которая, видимо, должна была изображать просветленность, но при этом он продолжал нервничать. Искоса наблюдая за ним, я заметила, что он делает слишком резкие движения, роняя то шланг, то опрыскиватель, и судорожно оглядывается, будто боится, что кто-то треснет его по черной кудрявой голове. Его вчерашние заигрывания явно не имели отношения к моей привлекательности. То ли он что-то хотел у меня выведать, то ли у него от напряжения сдали нервы… Понять бы, чего он напрягается? Вроде пока все безмятежно: солнце печет, птички в лесу поют, Ратибор заколачивает бабки…
Но вскоре я поняла, что не только я приглядываюсь к Серому Брату – он тоже приглядывается ко мне. Использовав простой прием с зеркальцем от пудреницы, зажатым в руке, я приобрела «зрение заднего вида» и чуть не дернулась: он пялился на меня так, будто хотел протереть дыру, взглядом очень далеким от романтики. Как только я или другие братья-сестры поворачивались, сразу отводил глаза. Так что когда выяснилось, что мы сегодня опять идем дежурить в бассейн, я на всякий пожарный сунула в нагрудный карман комбинезона пакетик черного перца (если что, швырну ему в глаз и дам деру).
Обед состоял из картошки с подсолнечным маслом. Сразу после него все ребята, облизывая блестящие губы, деловито зашуршали брошюрами в поисках молитв за будущую владелицу «Мерседеса», а Серый Брат потребовал, чтобы мы «скорее бошли в бассейн». Всю дорогу мы молчали, но, когда уселись за парту у раздевалки, он вдруг заговорил:
– Ахиати Ира, ти будишь сматреть свой тилефон? Можна я смотрю тоже?
Я выдала ключи и одноразовые тапки двум девицам с надутыми губами и прошептала углом рта:
– А что ты хочешь смотреть? У тебя своего мобильного нет?
– Нэт. Я хачу сматреть фсе. Фсе, что случается.
– Новости, что ли?
– Да, да! Плохие новости! – воскликнул Серый Брат с воодушевлением и сунул тапки какому-то толстому ребенку. Сегодня посетителей было много. После этого он развернулся ко мне, вдохновленный какой-то мыслью, и затараторил:
– Знаишь, что тибе скажу? Мине надо помогать. На миня упало дэрэво. Понимашь? – он постучал себя по макушке.
Я привстав, посмотрела туда, и он быстро добавил:
– Зажило. Но типерь я савсем бэз память. И читать на русски плоха умэть. Пока живу здэсь, спасибо гаспадин Ратибор, – он сделал быстрый поклон в воздух, – но хачу вспоминать все. Понимаишь? Дашь тилифон? – и он, не дожидаясь ответа, протянул худую, черную от загара руку к моему мобильнику.
Я изобразила покосившуюся улыбочку безмолвного согласия. Если Серый Брат считает меня такой идиоткой, значит, моя актерская игра действительно неплоха. Заодно посмотрю, что его на самом деле интересует: ведь для поиска новостей он будет вынужден обращаться ко мне.
Загрузив последних посетителей бултыхаться в бассейн, мы уселись перед мобильником плечом к плечу. Я безропотно набирала все странные запросы, какие заказывал Серый Брат. За полчаса мы поискали: «Где недавно что-то рухнуло» и «Почему это рухнуло»; «где недавно горело» (и почему, конечно); «Авария на самолете, корабле, ракете» (ракету я из запроса выкинула), а увенчалось все симпатичным запросом: «Кого недавно убили».
Наконец, чтобы показать, что и у наивности Ирочки Солнцевой есть пределы, я пропищала: «А зачем тебе знать столько плохого?», и Серый Брат сразу сменил пластинку. Теперь мы искали: «Кто недавно выиграл много денег», «Люди, которым очень повезло», «Кто вдруг счастливо спасся» и тому подобное. Видео Серый Брат смотрел, а новости заставлял меня читать вслух. Я не понимала, нашел ли он то, что искал: в основном на его покрытом оспинами лице, когда он забывал улыбаться, было такое сильное напряжение, будто он пытался быстро делить в уме шестизначные числа. Что бы у него спросить?..
– Лена-а! Ты что-о?! Лена-а!!
Этот вопль, приглушенный стеклом двери, доносился из бассейна. Крыса, которая до того дремала на столе, свернувшись баранкой, подскочила и в панике глянула на меня. Я машинально схватила ее поперек тела и выбралась из-за парты. Серого Брата ждать не стала: по крику было слышно, что дело серьезное.
Здешний бассейн – лужа пятнадцати метров в длину, – слабо чавкал волночками о кафельные борта, блики бегали по потолку. На шезлонгах рядом с водой никто не сидел: все посетители, человек пять, столпились вокруг черноволосой девушки с надутыми губами, которой мы недавно выдавали ключи и тапки. Та валялась на прорезиненном голубом полу в такой неудобной позе, подвернув руку под спину, что я поняла: нельзя терять и секунды.
– Разойдись! – крикнула я резко и, оттолкнув плечом какого-то мужика, присела перед девицей.
Не дышит. Зрачки на свет не сужаются. Но по температуре теплая.
– Она только что упала и не встает! – подтвердил мою догадку визг за спиной.
– Вызывайте скорую, быстро! – велела я не оборачиваясь и кулаком со всей силы треснула брюнетку в грудь, обтянутую дорогим купальником в черно-голубую полоску. Нет, не задышала… Реанимацию мы тренировали в полиции на манекенах, дело было давнее, но память у меня неплохая, как у бывшей-то актрисы… На всякий случай я осмотрела рот девушки – свет падал со стороны панорамных окон – не увидела ничего, что могло ей мешать дышать, и, устроившись поудобнее, принялась за массаж сердца. Грудная клетка туго, с явным скрипом, подавалась вниз под моими руками, и, отсчитав нужные тридцать движений, я уже вся употела. Теперь два вдоха; зажав ей нос, я прижалась к липким от фруктового блеска губам и от души выдохнула. Грудь под моей рукой приподнялась, но пульса не было. Что делать: я по новой взялась за массаж сердца.
Народ вокруг вел себя так, как это обычно и бывает: большая часть пялилась на меня тупыми взглядами, вторая девица с надутыми губами металась туда-сюда, спотыкаясь о лежаки и зачем-то перекладывала полотенца. В бассейн зашел Серый Брат, но толку с него было чуть: он просто стоял рядом со мной, сжав руки и крепко зажмурившись. Покойников боится? С него станется. Ну и компашка…
– Скорую вызвал кто-нибудь? – рявкнула я. Мне ответом были пустые взгляды:
– Вы вызывали?
– А я думала, что девушка позвонила…
– Так вызывайте! – заорала я на весь бассейн. Серый Брат разжмурился и, потеряв равновесие, плюхнулся на ближайший лежак. Я наклонилась к девице, чтобы выдать ей очередную порцию воздуха, но она выдохнула сама, а потом скрипуче вдохнула. Тут уже облегченный вздох испустила я.
Дальше было дело техники: перевернуть на бок, укрыть полотенцем и ждать «Скорую» (которую, кстати, пришлось вызвать мне). Девица приходила в себя, но явно не была способна на разговоры, так что я спросила у ее сестры-по-губам:
– Что случилось-то?
Та с трудом опустилась возле нас на пол и забормотала, без конца теребя волосы обломанными ногтями:
– Я выиграла машину… «Мерседес». Мне позвонили. Я так обрадовалась… Не то что я не верила, я же заплатила, но все-таки… Я сказала «вау», а вот эта женщина повернулась ко мне и толкнула вот этого мальчика локтем. И вот этот мальчик, который яблоко ел, его выпустил. Оно покатилось к бассейну и толкнуло Айфон. А он на краю вот этой джакузи был, на зарядку поставленный, – она кивнула на углубление в полу у бассейна, где вяло булькала зеленая водичка. – А Лена в это время как раз туда ложилась. Айфон упал, и она прямо как дернется – и тоже упала! Мы ее вытащили. Айфон утонул.
– Ясно, – только и сказала я, хотя ясно мне было лишь одно: девушку неудачно треснуло током от заряжавшегося телефона, так бывает. Но остальное звучало так, будто мы попали в бредовый мистический фильм. Бабка за дедку, дедка за репку… Врут? А зачем? Все это вместе с выигранным непонятно как «Мерседесом» сбило меня с толку полностью, и я могла только молчать и следить, чтобы Лена дышала.
Скорая приехала минут через двадцать. Лена совсем ожила и повторяла ту же историю про яблоки и Айфон, до тех пор пока ее не унесли. Остальные, не будь дураками, за это время успели смыться, и мы с Серым Братом остались одни в затоптанном бассейне.
– И чего ты расселся?! – вылила я на него досаду. – Хоть бы помог!
Серый Брат глянул со смесью священного ужаса и почтения и прошептал:
– Я ни умею как ты…
– Ну естественно, это и не требовалось. Но в скорую бы хоть позвонил! А то я одна надрываюсь, а ты стоишь, глаза закрыл и ничего не делаешь!
– Нэт, я делаль! – вдруг заголосил он, воздевая тощие руки к потолку – рукава балахона упали до локтей. – Если бы я ни делаль, было хужи! Ти не понимаишь!
– Так ты не объясняешь. И как это: одна «Мерседес» выигрывает, а другая чуть не умирает от каких-то странных совпадений? Что случилось?
– Удача, – кратко ответил Серый Брат. – Толька наоборот. Сильна удача – сильна наоборот. Нильзя так трогать Сад. Ратибор дурак… А… Гаспадин Ратибор, – добавил он поспешно, вдруг спохватившись.
– Да уж, господин, – вздохнула я. – Протри левый борт, а я правый. Насвинячили тут, пока помирали.
