Ксения Черриз
Непростая математика любви
– А кто нравится? Ты такой рассеянный в последнее время. Наверняка кто-то появился, – подшучивала беззлобно Катя. Обычно она наравне с Мишей выслушивала все охи и ахи Лёши по поводу очередной его влюблённости. – Да и весна на дворе явно на тебя оказывает действие.
– Да никто! – отнекивался Лёша, а Катя всё напирала, пока они шли по территории университета.
– Ну же, мне ты точно можешь сказать! Кто это, бро? – не унималась она, а Лёша то краснел, то бледнел, его руки снова потели и он нервно посмеивался, отшучиваясь, пока, наконец, он просто не выдержал и на очередной вопрос Кати «Кто это?» – выкрикнул:
– Ты! Довольна?
Катя запнулась, оторопело посмотрела на друга. Она стояла, глядя на него все глаза из-под невероятно больших круглых очков. У Лёши на лице проступили пятна, он готов был всё отдать, лишь бы сейчас этого не было. И в ту секунду, как он открыл было рот, чтобы попытаться отбрыкаться от произнесённого «ты», Катя звонко рассмеялась. Она хохотала так искренне и заразительно, что и Лёша вторил ей, сначала несмело, а потом всё более живо и искренне, впрочем, не совсем понимая, радоваться ему или нет.
– Ну ты даёшь! – никак не могла успокоиться Катя. – «Ты», говорит! Ха-ха-ха! Ну умора! Идём, Лёха, я тебе закажу самую острую мексиканскую пиццу!
И она зашагала дальше от института в сторону ближайшей «Пиццы Хат». А Лёша плёлся за ней, почти не вслушиваясь в её разглагольствования о роборуке и глупых профессорах, которые думают, что они умные. Он никак не мог понять, рад ли он факту, что даже сама мысль о том, что она ему может нравиться, вызвала у Катьки приступ гомерического хохота.
***
– Ну, и как всё прошло? – спросил Миша, откладывая учебник по матанализу, наверняка зная, что в ближайший час к нему не вернётся.
– Хреново, – сообщил Лёша, бросая рюкзак на пол и пиная его ногой в сторону кровати. Он плюхнулся на койку, закидывая руки за голову, и уставился в потолок.
– Так… Всё ясно. Вы с ней не пара. Но ты поговорил с ней?
– О, мы много говорили. В основном, о том, как ей мешают побочные предметы «для общего развития» типа той же экономики, потому что отвлекают её от исследований. О том, какие парни бывают идиоты – оказывается, один пробовал пригласить её на концерт какой-то поп-группы, а она попсу вообще терпеть не может, ты же знаешь.
– Да, знаю, навсегда запомнил, – поморщился Миша. – Так ты ей не сказал?
– Ну… как бы сказал, но она не поняла и смеялась так, что аж слёзы из глаз.
– Лёх… – сочувственно произнёс Миша. – Я не знаю. Раз она не поняла тебя, может, ещё раз попробуешь?
– Нет, – буркнул друг и отвернулся к стенке. – Разбуди меня лет через сто, когда Катька сможет воспринимать меня серьёзно.
– Завтра контрольная, – тихо напомнил Миша, но Алексей лишь махнул на него рукой.
***
Весна отвоёвывала себе всё больше территорий у зимы. Дни становились длиннее, теплее. Студенты приободрились, несмотря на то, что до каникул было ещё далеко. Лёша больше не пытался поговорить с Катей. А она, казалось, и вовсе не замечала, что творится с её другом. Миша молча наблюдал за ними со стороны. Катька была всё той же Катькой. Она была помешана на физике и проекту по роборуке. Лёша, против ожиданий Миши, судя по всему повяз в своих новых чувствах ещё сильнее. И всё же они встречались все вместе, тусовались в местных барах и кафе, ходили на вечеринки или играли в Xbox.
Однажды Лёша задержался в корпусе у Катьки дольше обычного, Миша уже давно ушёл, а эти двое снова резались в приставку, не в силах оторваться от новой игрушки. Лёша отчаянно проигрывал девушке, главным образом, потому что она сидела к нему слишком близко. Точнее, как обычно, но для него теперь всё, связанное с ней, было не обычно.
– Проклятье! – выругался Лёша, в очередной раз сдав партию Катьке. Та рассмеялась и выключила приставку.
– Уже поздно, – сказала она.
– Да, я пойду…
– Спокойной ночи, – она улыбнулась, потягиваясь и откидываясь на кровать. – Как же я устала…
