Лана Эскр
Солдат из прошлого. Воскрешение
Глава 27. Сомнения.
Когда Иви говорила, что солдат не осознает, насколько он изменился, она была права – метаморфозы, очевидные ей, для самого солдата остались незамеченными, что в предстоящей схватке было решающим. Оставалось только этим воспользоваться. Но Мох медлил. Иви понимала, что он упускает возможность решить все свои проблемы, но помогать ему не спешила. Присутствие Макса мешало тотальной блокировке ее сознания и контроль со стороны Моха над ее действиями был неполный. Она не помнила о том, что пару минут назад «говорила» с Максом. Иви снова стала рабой гештальта, который могла закрыть, но помешал страх и прежние комплексы, как вернувшиеся бесы, вцепились в нее с утроенной энергией. Она снова искала «виноватого» и нашла в лице Кристины..
Солдат чувствовал себя, как пленник на арене древнего цирка – он и его друзья по несчастью – в центре арены, вокруг невидимые зрители, которые ждут, когда на них накинется Минотавр и разорвет на клочки.
– «Знать бы еще, где прячется «Минотавр» и сколько их». Солдат ткнул Макса автоматом под ребро.
– Что тебе померещилось? Я же вижу, стоишь, глаза выкатил, прислушиваешься.
Несмотря на грубость по отношению к себе, Макс на солдата не обиделся – понимал – сейчас иначе нельзя и его молчание было неправильным. Но он не знал, о чем рассказывать. Иви вышла на контакт. Что это значило? И можно ли было с уверенностью сказать, что она – союзник, друг, а не заодно с Мохом? Однозначно этого Макс сказать не знал сам – потому и стоял, как выразился солдат, выпучив глаза от растерянности и злости на себя и свою тупость.
– Кажется, я знаю, кто там.
– Кажется или знаешь?
– Хорош придираться! Спросил, а слушать не хочешь.
– Извини, – солдат в знак примирения поднял руки, но скрывать двусмысленную усмешку не стал. Ему забавно было видеть, как этот пацан изображает из себя бывалого бойца. Впрочем, Макс стоял рядом, а не позади и это чего-то да стоило – солдат понимал, что цепляется к Максу из-за Кристины – не верит, что между ними ничего нет и потому ревновал. Все это, конечно, озвучено не было.
– Слушаю. Тебе показалось, что ты знаешь, кто там? Так?
– Да. Это Иви.
– Та самая? – солдат с интересом посмотрел в сторону поленницы, откуда снова послышались негромкие голоса. Один точно был женским.
– Уверен?
– Не совсем. Я ее не видел, только слышал ее голос. Она говорила со мной.
– Почему я ничего не слышал? Темнишь, брат?
– Одна не одна, – Макс не стал оправдываться, – С ней еще кто-то.
Макс вздохнул – в глазах солдата он опять был треплом.
– Чёрт…, – выругался он и громко позвал, – Иви! Ты здесь?
В ответ послышалось хихиканье.
– Арти-ист, Макс, ох, артист. Какая еще Иви? Тут никого нет. И меня почти нет. Но тебе и твоему другу до этого нет дела, вы то в полном комплекте, пока еще. А вот Гелик может точно угадать, кто тут прячется. Гелик, я прав?
Солдат покосился на Гелика – тот едва держался на ногах, губы тряслись, глаза «смотрели в разные стороны»: – «Вот он испугался то!»
– Ты спрашивал, где я? Я тут. Зря ушел. Там было весело. Иви не даст соврать.
– Иви! – Макс снова позвал ее. Девушка вздрогнула.
– «Цыц», -приказал Мох и она подчинилась.
– Макс, хочу предложить тебе сделку. Ты бросаешь мне то, что у тебя в кармане, а я отпускаю вашу компанию.
Макс невольно дотронулся рукой до кармана, где лежал медальон. От него исходило ощутимое тепло. Вместе с ним пришло ощущение, что с минуты на минуту здесь начнется ад.
– «Интересно, откуда я это знаю?» – медальон запульсировал более энергично, разгоняя по телу Макса приятное тепло – одновременно насыщая его энергией. Метаморфозы, как у солдата были ему недоступны, но и того, что он мог, было достаточно для хорошей драки. Проблема состояла все в том же – о переменах в физике тела их не предупредили. Противник же, напротив, успел осознать себя в новом качестве и попробовать – как это.
Энергия медальона, заполнив доступную «ёмкость» максова организма, уже переполняла его и в полной боевой готовности сосредоточилась на кончиках пальцев рук и ног. Максу захотелось сорвать с места и бежать. Он с трудом удерживал себя, понимая, как это будет выглядеть со стороны. Солдат и так уже посматривал на Макса с недоверием:
– «Хочет сбежать? Если там двое, у меня еще есть шанс. А если их больше?»
Солдат вспомнил про дом. Или дом напомнил о себе, когда почувствовал его сомнения и растерянность.
– Крис, – позвал тихонько солдат, – слышь, что скажу, идите с «лохматым» к дому. Поняла, о чем я?
– Да, – услышал он в ответ. – Только я никуда не уйду. Я тебя не брошу.
На споры времени уже не осталось, а возможность уйти исчерпала себя через минуту.
***
– Иви! Ответь мне! – Макс сделал последнюю попытку и непроизвольно дернул рукой потому, что кончики пальцев начало пощипывать. Он опустил глаза и увидел, как из-под ногтей, издавая легкое потрескивание, вытекает нечто голубого цвета, какая-то желеобразная субстанция. Макс растеряно поднял руку и уставился на нее. Солдат на такие мелочи уже не отвлекался – он увидел, как из-за поленницы показалась фигура.
– «А вот и наша Иви. Парень не врал».
– Впечатляет, но не очень, – с усмешкой произнесла Иви, медленно идя к Максу. – Отдай Моху, что он просит и я уйду. Навсегда.
Иви подчеркнула последнее слово, зная, что она так и сделает, если Макс выполнит условие. Ее гештальт останется незакрытым, ну и пусть, одним больше… Она и так уже «натворила» «на три ада», чего уж теперь разбираться с романтическими нюансами – будущего больше нет – его уничтожил Мох.
– Иви, с тобой Мох? Зачем ты с ним? Он же урод, ты это знаешь! Он использует тебя и убьет в любой момент, как хотел и меня. Не бойся его. Он пользуется тобой, чтобы убить меня, знает, что я тебя пальцем не трону! – Макс не понимал, как надо разговаривать с Иви, интуитивно избрал единственно возможную тактику – искренность и прямоту и угадал – это было единственное, что Иви оценила сразу – искра воспоминаний оживила нейронные связи, контакт между ними снова был установлен. Мох лихорадочно засуетился, понимал, что может потерять единственного союзника.
– Иви! Де…. – Мох вспомнил про ее приказ и быстро подобрал новое определение, – душенька, тебе не о чем с ним разговаривать. Или ты забыла, как он тебя игнорил и мечтал вон о той матрёшке, что прячется за его спиной? Весь курс смеялся над тобой.
– Он врёт! Выясни это прямо сейчас! Мы все здесь – ты, я, Крис!
– Иви, душенька, посмотри, как он жалок. Он боится за нее! «Ты, я, Крис..», он хотел сказать «Ты, я и Крис», маленький союз, но такой важный в этих обстоятельствах – Иви, между ними союз, понимаешь? Они вместе!
Иви бросилась на Кристину, но тут же получила мощный удар от солдата и отлетела в кучу дров, развалив поленницу окончательно. В ее груди зияла «пробоина», из которой к тому же торчала толстая березовая палка – удар был слишком мощный – солдат смотрел на девушку, не понимая, как это у него получилось – он и не предполагал, что она накинется на них, ему казалось, что Иви внимательно слушала Макса и вдруг – это.
– «Понеслось! И снова обошлась без моей команды, вот и получила, теперь так и будешь ходить с дырой» – Мох атаковал. Макс не успел глазом моргнуть, как нечто метнулось ему под ноги, ударило и он сразу ощутил резкую боль, покачнулся, но не упал – солдат держал его одной рукой, другой приготовился биться с Иви, которая, несмотря на чудовищную рану, уже почти выбралась и готовилась напасть снова.
Боль в ноге нарастала. Макс посмотрел вниз и понял, что голова, которая говорила голосом Моха, усердно работала челюстями, кромсая податливую плоть, чтобы откусить ему ступню. Увиденное было настолько фантасмагоричным, что Макс оцепенел и потерял способность к сопротивлению, хотя мог драться. Мох поднажал. Макса надо было завалить как можно быстрее и переключиться на остальных. Судя по всему, серьезный отпор мог дать только незнакомец в солдатской форме.
–«С чего вдруг Иви взяла, что он не человек? Обычный – руки, ноги и хам – не постеснялся девушку в грудь ударить. Я б сначала башку откусил..» – Мох подбадривал себя, не переставая работать челюстями, и рискуя золотыми коронками, о которых беспокоились родственники усопшего, чью голову он украл. Зубы стукнулись о кость. Послышался хруст. Еще пол секунды и Макс мог распрощаться со своей ступней. Удар солдатским сапогом был точен – челюсть сломалась и Мох остался без своего единственного оружия – без зубов. Макс упал. Бросив его ногу, Мох, щелкая изуродованной челюстью, подкатился к горлу Макса и приготовился разорвать – несмотря на состояние челюсти, одного движения ему бы хватило. Но не успел. Солдат схватил голову руками, поднес к лицу, чтобы рассмотреть и опешил, натолкнувшись на осмысленный взгляд живых глаз, которые смотрели на него с яростью.
– Что ж за тварь то такая!
Солдат размахнулся и шмякнул голову об чурбак. Сила удара была значительной, но голова не раскололась, а с глухим стуком отскочила в сторону и пропала. Иви, которая уже должна была выбраться, тоже исчезла.
Солдат бросился к Максу. Тот лежал без сознания. Гелик с Кристиной, которые в схватке не участвовали, крутились возле него, пытались помочь.
Кристина посмотрела на ногу:
– Мамочки, я не могу, он ее отгрыз!
– Кость цела, – ответил солдат, наскоро осмотрев рану, подумал: «Отбегался, парень». – Но пугать Кристину не хотел, потому вслух произнес более ободряющее. – У него болевой шок. С непривычки. Он смелый, предупредил меня. Гелик, – солдат бросил ему свой вещмешок, – поройся там, найди жгут, надо перетянуть, а то кровью истечет наш боец.
– Он не умрёт? И мы…– вдруг спросила Кристина.
– Нет, конечно! С чего ты взяла?
– Посмотри туда, – Кристина показала головой. Солдат обернулся и увидел Иви.
Она стояла как ни в чем ни бывало. Там, где была рана, теперь торчала голова. Иви смотрела прямо перед собой, слегка наклонив голову. Ее лицо выражало полное безучастие. Непонятно, за счет чего она жила, поскольку рана в груди такую возможность исключала: Мох проявил сноровку и вовремя подселился к ней, перехватив управление над телом. Иви больше не была собой – она стала Мохом, точнее, носителем его сущности. Для Моха это был не лучший вариант, но в данной ситуации единственный. Становиться женщиной он не хотел, потому для самоуспокоения оставил мужскую голову при себе, найдя, куда ее пристроить, благо, что рана позволяла в нее втиснуться.
Мох предпринял последнюю попытку хотя бы уменьшить количество противников. Придав голосу особый тембр, проворковал:
– Солдатик, не знаю, кто ты на самом деле и какого тебе тут надо, но дам совет – забирай свою мадам, а хочешь и этого волосатика, и уходи. Твоя война давно закончилась. Не ищи себе проблем, послушай мудрого.
Кристина, которая и так уже держала солдата за руку, вцепилась в нее еще сильнее.
– Все сказал? Теперь слушай ты, тупая башка – забирай свою страшилу и валите отсюда хором.
– А то что? – усмехнулся Мох, а сам уже вливал яд в сознание Иви, которое все еще жило. – «Страшилка, это он про тебя» – услышала Иви шепот, но не реагировала. – Э? Ты слышала, что я сказал? Этот неотесанный мужик оскорбил тебя!
– «Он сказал правду. С такой дырой красавицей меня назвать трудно».
– «О, ты жива! А знаешь, благодаря кому? Это я смог тебя вернуть к жизни. А вот он тебя убил. И Макс ничего не сделал, чтобы ему помешать. Это всё ради Кристины. Тебе не обидно? Чем ты хуже нее? Ты нужна только мне! Я тебя никогда не брошу. Кстати, ты напрасно меня пугала – он обычный, как я тебе и говорил».
– «Ты ошибаешься», – Иви стояла на своем.
– «Я сейчас тебе это докажу, если ты согласишься мне помочь».
– «У тебя мое тело».
– «Этого мало. Мне нужна твоя душа. Но, пока ты будешь защищать этого Макса, наше слияние не будет полным. Если я тебя покину или ты сама от меня избавишься, то умрёшь. Решай, времени почти нет».
– «Ты торопишься?» – вопрос Иви не отвечал драматизму момента, Мох был разочарован.
– «Да нет, в общем, могу подождать, пока ты сама попросишь меня себя убить. Или оживить, как сейчас».
– «Какой смысл в моей жизни?»
– «Огромный! Ты будешь помогать мне! Я отведу тебя туда, где мои парни обрели новую жизнь. Им смерть уже не страшна. Они сами и есть смерть. Мы – пирики – воины Тьмы».
Иви молчала. Мох не мешал, уверенный, что она думает над его словами. Самоуверенность и недооценка снова подвели Моха – пока он думал, что его дела пошли в гору, Иви «ускользнула».
– «Это снова я», – Макс услышал ее и застонал. Кристина обняла голову Макса, прижала к себе и снова заплакала. Иви, наблюдая эту сцену, поняла, что больше ей здесь делать нечего. Макс услышал, как она застонала от боли, по сравнению с которой физическая не значила ничего – на этот раз ей вырывали сердце.
– «Я отвечу на твой вопрос», – Макс был без сознания, потому ментальный контакт с ним Иви смогла наладить без труда. Она хотела уже «уйти» и вдруг это…
– «Ответь».
– «Я понял одну вещь про себя…»
– «Только одну?» – Иви не скрывала ни печали, ни усталости от разочарований. Сейчас она была ничем и с Максом, по сути дела, прощалась – она решила, что жизнь, которую предлагал Мох, ей не годится и откровенный разговор с Максом был для нее последним. Потом она уйдет. Сама. И заберет с собой это чудовище – Моха. Иви чувствовала, что сможет это сделать с помощью солдата – надо только объяснить ему – что он такое. Главное, не выдать себя, а это было нелегко – ведь там был Макс и он тоже страдал от ужасной раны, которая сделает его калекой. В этом тоже виноват Мох, он должен ответить и за это.
– «Одну, но важную. Не перебивай, мне трудно с тобой говорить. Мне кажется, я умираю. Потому ты не бойся, я не буду врать – люди перед смертью другие…»
– «Ты не умрешь».
– «Иви, послушай, я же знаю, что ты тогда наговорила про меня Кристине. И не сержусь».
Иви хотела сказать, что не верит, но промолчала, вспомнив о том, что Макс убежден в своей скорой смерти и врать не намерен. Значит она скоро услышит всю правду и ей станет еще больнее, хотя куда уже больше…
– «Ты здесь? Не уходи… Знаешь, я понял, что струсил, дурак – не подошел к тебе, не спросил…»
– «О чем? Какая я подлая, что так обманула Кристиночку?»
– «Ты что ревнуешь? Так ты ничего не поняла, глупая. Ты нравилась мне, намного больше Кристины. Но я никогда не решился бы подойти к тебе.»
– «Почему!» – Иви «закричала», но было уже поздно – Мох догадался, что его обвели вокруг пальца. Он был в ярости и тут же принялся выжигать сознание Иви – клетку памяти за клеткой. – Я превращу тебя в безмозглую куклу! Будешь носить меня, пока не сгниёшь! – Мох орал так, что Макс начал приходит в себя, а Кристина и Гелик снова сгрудились ближе к солдату, подальше от этого чудовища – Иви с ее орущей второй головой.
Никто не понимал, что происходит. Макс чувствовал, что с Иви происходит что-то страшное, он сделал попытку подняться, но не смог и, превозмогая страшную боль, пополз к Иви.
– Стой! – крикнул солдат и попытался его удержать.
– Он ее убивает!
– Кто?
– Мох! Он держит Иви под своим контролем. Я говорил с ней!
– Уверен, что это не ловушка?
– Иви! Не уходи! – Макс уже его не слушал, он кричал и звал Иви, а она стояла на удалении и казалось, ни на что не реагировала. Но ее душа уже молила о смерти…
– Ничего не понимаю! Она же хотела убить Кристину! Я ее остановил. Теперь он ее спасает? Кто тут враг, не пойму!
Эти слова послужили сигналом. Наноботы переключили управление на себя. Солдат приблизился к Иви, рывком выхватил из раны голову и разломил ее, как орех. Солдат смотрел на содержимое, не веря, что это его рук дело – как он мог, откуда такие силы и злость – неужели это, правда, он?
Иви упала. Рыжие волосы рассыпались вокруг головы ярким ореолом. Открытые глаза смотрели в небо.
– Иви, – Макс прикоснулся к ее руке. – Забери меня с собой, уйдем вместе.
Иви улыбнулась. Мертвое тело не болело, а душу наконец оставили в покое.
– Как тихо, – прошептала она. – И как жаль, что мы смогли поговорить только сейчас. Макс, почему мы не смогли быть вместе, когда это было возможно?
– Потому что такие девушки, как звезды…
– Что?
– То самое. Я бы никогда не осмелился к тебе подойти.
– Почему люди такие… настоящие, когда умирают…., – последние слова Иви.
Глава 28. Помощь ниоткуда.
Гелик сидел возле костра, который развел солдат и по его же просьбе подкидывал в него поленья – благо вокруг их было немеряно. Он посмотрел на солдата, который прижимал к себе Кристину, согревая, потом покосился на Макса – тот сидел возле Иви, хотя прошло уже больше часа с того момента, как она перестала ему отвечать. Ее глаза были широко открыты, но Иви смотрела не на Макса, а в небо.
Гелику хотелось провалиться сквозь землю от позора за свою трусость. Он даже не попытался помочь солдату, как это сделал Макс – тупо спрятался за спины других и ждал, чем все кончится.
– «Все отворачиваются от меня, презирают», – Гелик подливал масла в огонь, на котором сжигал себя, придумывая то, чего не было и нет. Он не добавил лишних хлопот и это уже было хорошо. К тому же Гелик, если вдуматься, закрывал собой Кристину. Позади него самого был лес, откуда мог появиться кто угодно, он бы не заметил, но первый удар с той стороны принял бы на себя. Но рассуждать здраво сейчас Гелик не мог, не старался и ему никто не помогла – все были занятыми своими переживаниями.
Прежние комплексы Гелика получили мощное подкрепление. Если раньше свою «вину в смерти отца» он нес, как крест, теперь был готов сам себя распять на этом кресте. Гелик ждал того, кто вколотил бы эти гвозди и дал ему возможность принять наказание, вернуть самоуважение и заслужить прощение тех, кого, как он считал, предал.
В этом поведении, как и прежде, проявлялась неоднозначность его натуры. С одной стороны, он оставался пассивным наблюдателем, ни за что не боролся и не конкурировал за место под солнцем. В любом коллективе или компании занимал место внизу и немного в стороне. С другой, мог принять решение, которое от него никто не ждал – мог пойти наперекор тем, от кого зависел, ничего не стоило ввязаться в драку, зная, что будет избит. Один из таких нелогичных поступков свёл его с Солом.
Вероятность их встречи равнялась нулю. Для Сола увидеть Гелика – это, как рассмотреть песчинку на дне океана из космоса. Видимым для солов можно было стать при одном условии – человеческая душа должна была пережить нечто такое, что позволило бы ей преодолеть собственную ничтожность, сделать человека настолько сильным, чтобы он не побоялся проявить сострадание к заведомо слабому и еще более ничтожному, чем сам. Большинство людей застревает в саморазвитии на стадии саможаления, закрыв себе путь к совершенству на три ключа – зависть, равнодушие и неверие в то, что может быть иначе.
***
Появление Гелика в приюте для бездомных животных было результатом одного из классических для его двойственной натуры проявлений спонтанного решения с далеко идущими последствиями. Ничего, кроме проблем в семье ему это не обещало.
Отношение к животным в его семье всегда было одинаковым – никаким. На просьбы принести щенка или котенка, родители дуэтом отвечали:
– «Нет. Кто за ним будет ухаживать? Сначала научись стирать свои носки!» Даже когда отца не стало, Гелик лишь однажды заикнулся о коте, мать исполнила все ту же, но уже сольную партию – «Нет».
Увязку ситуации с носками Гелик всегда считал невероятно глупой, но сказать родителями то, что думает, не осмелился. Аргумент в виде грязных носков, когда речь о живом существе, с которым он жаждал поделиться своей любовью, с возрастом начал казаться уже откровенно аморальным.
– «Что у них в голове, чтобы нести такую чушь?»
Но и, став старше, Гелик не перечил. А потом случился «бунт на корабле» – он проснулся посреди ночи с четким ощущением, что его кто-то позвал. Еле дождался утра, он оделся и вышел из дома, проигнорировав дежурное мамино:
– «Не отключай «Zenly»!» – приложение, по которому можно было проследить, куда он направился, предусмотрительно снес ночью и стал невидимкой. Гелик любил свою мать и обижался на нее за то, что был для нее невидим всю свою жизнь, находясь в тени отца, которого любила она. Странная логика.. То, что видят родители в своих детях чаще всего к реальности имеет весьма приблизительное отношения. То, что видят дети в своих родителях, не имеет ничего общего с реальностью вообще.
Куда ехать, Гелик не знал. Он отключил сознание и просто шел, ждал какие-то автобусы, выходил на незнакомых остановках, садился в электричку, снова шел, пока, наконец, не увидел перед собой вывеску «Муниципальный приют «4етыре лапы».
Гелик вошел на территорию, которая никем не охранялась и сразу увидел Кота. Он сидел в отдельной клетке, которая стояла немного в стороне. Гелик подошел к ней, посмотрел на кота и понял, что без него из приюта не уйдет. Если не отдадут, он его украдет.
Так сол оказался в доме Гелика. Старый больной кот был удивлен и напуган присутствием сола и хотел сразу умереть. Сол ловко поймал крошечный сгусточек энергии, не дав ему улизнуть.
– Извини, котик, придется еще пожить лет цать. Люди такого наворотили, что за неделю мне не управиться, так что точи когти. А вот и твой новый хозяин. Будем его отогревать и делать из него воина. Главное, не забывай мурчать, помогая мне изображать из себя кота, сработаемся!
***
– Макс, – солдат впервые назвал его по имени, – не молчи.
– Что мне говорить? Спрашивай, я отвечу.
– Вот именно – спрашивай-отвечу. А сам ни о чем не хочешь спросить? Например, как я смог разломить этот чертов кочан? Я ж не Геракл, – солдат видел, что Макс физически был в норме, несмотря на рану на ноге – она уже не кровоточила и выглядела подозрительно хорошо.
– Возможно ты не все о себе знаешь.
– Возможно не все. Что ему от тебя было нужно? Ведь он приходил за тобой, как я понял. Иви, я, Кристина и Гелик ему были не нужны. Про ваш с ним конфликт помню. Но, сдается мне, ему нужно было что-то еще. Я не лезу тебе в душу. Но мне надо понимать, во что я ввязался. У тебя есть объяснения?
– Есть, -нехотя отозвался Макс, в сотый раз поправив Иви локон, который никак не хотел ложиться ровно.
– «Может отстричь на память?» – шальная мысль родилась неожиданно, но ножниц под рукой не было и Макс отложил это на потом, если не забудет. Сейчас надо было ответить на вопрос солдата, а это означало, что возможно пришло время с медальоном расстаться – Макс к нему уже привык – спасая медальон, он стал другим. А что будет, когда он с ним расстанется? Вернется прежняя жизнь? Или, что еще хуже, он займет освободившийся трон Моха? Порывшись в кармане, он достал капсулу:
– Вот. Мох объявил мне войну из-за него.
– Тот самый? Ты о нем говорил.
– Да. Тот самый.
Макс удивился, что солдат не спешил взять медальон в руки.
– А я ведь тебя вспомнил, – вдруг сказал солдат и посмотрел Максу в глаза. – Ты просил у меня прощение, помнишь?
– Так значит знакомы, – Кристина дремала или делала вид, но она все слышала.
– Сам ей объяснишь? – спросил солдат, – Мне она не поверит.
– Как раз наоборот, Макс столько времени врал, что сам уже запутался, где правда. С Иви вышло по-глупому…
– Не надо, – солдат покачал головой, намекая на неуместность того, о чем она хотела сказать. Тело Иви все еще находилось тут…
– Пусть говорит. Она имеет к этой истории прямое отношение. Я сам виноват, ничего не понял, Макс опустил голову, его плечи вздрагивали.
– Он плачет? – Кристина расстроилась, она хотела Макса только отвлечь.
– Не мешай ему. Так надо, – солдат на секунду отвлекся – вспомнил, как ему хотелось рыдать, когда он узнал, что Катя погибла. Но у него ничего не получилось – слез не было! Он понимал – парню надо было проститься с тем, чего у него никогда не было – с любовью. – Время лечит, хоть это и банально звучит, но это так и есть, я знаю.
Сказанное не предполагало ответа, но солдату показалось странным, что Кристина никак не отреагировала – ни звуком, ни вздохом. Он сразу понял, что уже несколько секунд не чувствует ее рук.
– Макс! Кристины нет! – солдат с изумлением смотрел на пустоту возле себя.
– И Гелик. Его тоже нет.
