полная версия

Lars Gert
Ось мира: первый манифест Фантазиума

Полная версия

2. Убийство и побег

– Какая же ты тварь! – Рявкнул доселе покорный Бран, когда между братьями вспыхнула очередная ссора – нетрудно догадаться, кто именно был инициатором.

Холёный принц уже примерял на себе корону и трон; надменный, властный любимец всячески угождающей ему толпы.

– Преклони колено, дщерь! Пади ниц, ничтожество! – Повторял наследник. – Править буду Я, а ты сгинешь, и все забудут, что ты был моим братом…

– Я сам давно уже забыл, – резко выпрямился Бран, уставший терпеть многолетнее унижение от какого-то сопляка, который родня ему только по отцу. – Не сидеть тебе на троне, противный ублюдок! Бесова колючка, орущая и ср… гадящая вонючка… Язва и ехидна!

– Что ты сказал?! – Возвысил свой голос младший из принцев, глядя сверху вниз. – Да как ты смеешь??? Мне можно всё; не возбраняется ничего. Ты будешь, будешь, будешь делать всё то, что велю, соизволю, прикажу, пожелаю Я.

– Не буду, не буду, не буду, – повторял за ним Бран, в чьих глазах уже появился недобрый огонёк, – Думаешь, тебе сойдёт с рук и в этот раз? Как бы ни так! Наиглупейшее, наитупейшее создание…

– На по… – Закричал было мальчик, но договорить не успел: быстро подбежав к центру тронного зала, Бран стащил проклятого проказника с трона и проткнул ему кадык пером так, чтобы тот подольше мучился – негодник хрипел, что твой поросёнок, марая всё вокруг себя брызжущей кровью. В состоянии аффекта Бран продолжал своё дело, пиная ногами уже бездыханное тело…

Братоубийце, детоубийце было невдомёк, как стража не услышала перебранку, и как ему самому вообще удалось улизнуть – наверное, само провидение помогло совершить возмездие и правосудие.

«За всё в этой жизни нужно платить, – оправдывался Бран перед самим собой, – У меня уже не хватило сил… Не из мести, но по справедливости за все мои муки и страдания!».

И корил себя за это падение: он сломлен, он не хотел так, и прахом пошли все труды его воспитателей. Они бы никогда не одобрили этот его проступок. Он должен был просто убежать, а не убить и убежать… Ах да, он ведь всего лишь человек, и низменное всплыло наружу. Да, он из знатного рода, из дворян, но куда ему до величия и благородства эльфов? Принцеубивец, опозоривший, очернивший, запятнавший всех Тэнкеров – их род, их честь и репутацию. Хотя жертва и отец этой жертвы – не большие ли грешники?

Такие мысли наводнили разум молодого Брана, пока он убегал из своего родового гнезда.

«Стараниями людей высохло целое море, стараниями людей погиб коралловый риф, – звенели в ушах Брана слова эльфа-пророка, – Распущенные нравы… А дети, которых теперь сызмальства не приучают к труду, не обучают никаким знаниям, дисциплинам и ремёслам? Откуда взять новых арифметов, бочаров, жнецов, звездочётов, зодчих, стихоплётов на смену прежним?».

И случилось так, что недолго прятался Бран – был схвачен он кронскою стражей и немедля водворён в одинокую чёрную башню с винтовою лестницей (коих хватает в каждом замке любого из кронств).

Но Лотоворф из чёрных дварфов капал яд, отравляя душу и разум кронинга:

– А позволь до суда томиться ему в тёмном, мрачном подземелье, где сырость и ветхость разъедают, истязают¹⁸; где заунывное вытьё тетралаков¹⁹ и скрежет их клыков да когтей.

– Мой сын… Мой сын… – Обхватив голову руками, стенал кронинг, горюя о младшем сыне, законном наследнике престола.

Казалось, владыка Яргарда и всего Ярхейма не замечал Лотоворфа, которого некогда сделал своей десницей. Прошло несколько утомительных мгновений, прежде чем Тэнкер, съев несколько ягод корневики²⁰, заговорил.

– Пожалуй, ты прав (впрочем, как и всегда); лиходей лишил меня всего, лишил будущего.

Но прежде, чем до Брана дотянулась карающая длань, ему пришёл на помощь сэр Вонар Гэйсли.

– Скорее, – позвал эльф, – Сейчас они придут; они уже близко. Я смог достать лишь два пони – вот, они внизу, со мной, у основания башни. Поспеши улизнуть – ибо, если тебя заключат в темницу, я уже ничем помочь не смогу.

Бран, гадая, откуда эльф в курсе, что его переводят из чёрной башни в подземелье, послушно выбрался по прочной эльфийской верёвке из окна вниз.

Что есть ездовой кронский пони в сравнении с закалённым боевым конём? Велика разница – или неторопливо объехать окрестности замка, или скакать по пересечённой местности в режиме галопа.

Беглецов-изменников настигли почти сразу.

– Вот они, – крикнул тот, кто покрасил свой шлем в чёрный цвет много лет назад, и чей конь был мустанг-иноходец.

– Беги, – оттолкнул парня от себя Вонар Гэйсли, – Я их задержу.

– Прощай, – вскакивая на пони, ответил Бран – да, он был далеко не глуп и понимал, что видится со своим другом в последний раз.

Сэр Вонар Гэйсли выхватил лук и начал натягивать тетиву вновь и вновь, пуская стрелу за стрелой. Вот, врагов уже не двадцать, но они сближаются, и эльф, вспоминая все свои боевые навыки и умения, отшвырнул лук и стрелы в сторону – но лишь затем, чтобы достать свой меч.

Эльф бился насмерть, и люди, постепенно одолевая его количеством, начали понимать, что они ему не равны, что в иной ситуации и поодиночке он раскидал бы их всех до единого, что его более божественная природа на порядок выше – и что если, изловчившись, не убить его сейчас, он продолжит жить вечно.

Ценой жизни своего последнего друга Брану удалось скрыться.

«Куда же теперь? – рассуждал преступник, – На западе река Винешка и Гнилые дебри, на востоке – река Величка и Мёртвые низины, если дальше на юг по кронской лесной дороге – снова Болотистая низменность, за которой – Зэйдские равнины. Не для моего пони такие естественные преграды! Что же делать? Ума не приложу…».

К счастью, скрытность и незаметность входили в число достатков Брана – каким-то образом он умудрился вернуться назад в замок, взять с собой всё необходимое (включая гульдены, талеры, кроны и марки²¹) и спешно направиться в порт Яргарда, дабы отплыть, куда глаза глядят – иного выбора, другого пути бывший принц не разумел.

Узрев первую попавшуюся лодку (на вид более-менее годную к плаванию), Бран спустился к её владельцу.

– Тебе куда, парень? – Насмешливо, недружелюбно бросил ему лодочник.

– Хоть куда-нибудь; я заплачу.

– Оплата – это, конечно, хорошо; оплата вперёд, – щурясь, уставился на Брана этот циник и грубиян, – Но сегодня уже вряд ли…

– Вам что, деньги не нужны?

– Мне нужна моя голова! Вдруг ты их украл?

Психуя, молодой человек уже было развернулся.

– Вот что, парень… – Кинул ему лодочник, почёсывая свой затылок, – Я вечером иду в трактир, а после – к портовым шлюхам. Идёшь? Там и поговорим, как следует.

– Если только в трактир… Но пить я не буду. Как вы сами поплывёте нетрезвым?

Сам не зная как, но не на шутку проголодавшийся Бран уже сидел за одним столом с этим щетинистым детиной, уминая за обе щёки грубую портовую еду – вместе с тем, сытную и вкусную. Конечно, это не пузисы и вкусладцы с кронского стола, а типичная для моряков пища – рыба солёная, рыба печёная, рыба жареная; рыба, рыба, рыба…

– Выбирай любую! Ну? – Толкнул сомлевшего от плотной трапезы Брана его сосед.

– А? Что?

Беглец сонно протёр глаза и увидел пред собой полуголых девиц – прямо на подбор упитанных.

– Я, пожалуй, воздержусь, – устало промямлил он.

– Ты разве давал обет? И на мейстера или евнуха ты тоже не тянешь… Не дури, парень; я не каждый день угощаю.

– Не могу я так, – уже твёрже заявил Бран, – Без любви… точно животное какое… я мечтаю встретить ту единственную… которая… которую… чтобы взаимно и до гробовой доски.

– Принципы у упрямца! – Стукнув по столу, разочарованно протянул лодочник.

Некоторые переглянулись и продолжили утолять жажду и поглощать кушанья.

– И жили они счастливо, и умерли в один день… – Словно самому себе сказал новый знакомый. – Эх, парень, я в твои годы мечтал о том же – а оно видишь, как обернулось?

Бран молчал.

– Ты за недалёкого-то меня не держи, – перешёл на шёпот попутчик, – Ты же из знати! Зачем дворянину какая-то лодка? Причём, не первой свежести. Когда наверняка можешь нанять целый снеккар или кнорр.

– Меня ищут, – взмолился Бран, закрывая лицо ладонями, – Не выдавай меня! И отвези по своему усмотрению.

И по-другому посмотрел на него лодочник. Расплатившись за еду и не уединившись с кабацкими девками, он вывел Брана из таверны прочь.

– Свалился на мою шею, – опять сам с собой разговаривал лодочник, – Что ты натворил, парень?

Тот ничего ему не ответил до тех пор, пока они не сели в лодку и не отплыли от берега в открытое море, серое, пасмурное небо над которым вместо сиричей патрулировали уже моричи²².

– Вы спросили меня, что я натворил, – откашлявшись, начал Бран, – Натворил я много – и раз вы не заложили меня ещё там, на берегу, я расскажу. Для начала я натворил то, что родился принцем и наследником (но вырос не таким, каким хотел меня видеть мой отец). А потом я взял да и убил своего младшего брата – в котором души не чаяли, и который издевался надо мною добрых пять лет. Вот что я натворил. Теперь я в бегах. Моих друзей убили. Если меня поймают…

– Вот что, парень, – после некоторого молчания произнёс лодочник, – По пути нас ждёт остров Мареан (на который лучше не ступать ногой, если тебе дорога твоя шкура). К западу от него Злое море (в котором тебя тоже не ждёт ничего хорошего), а вот с востока можно немного обогнуть и доставить в город. Ввумна, Бравис, Абфинстермаусс – выбирай любой, и я с радостью высажу тебя туда.

Согласно энциклопедическим и дипломатическим познаниям Брана, в нейтральном Брависе имеется крупнейший в кронствах банк (и оттуда лучшие наёмники), но ему там делать нечего; в лояльной Ввумне много живописных красот, но во враждебном Абфинстермауссе много сильных магов – а магия и сказка, как известно, где-то рядом. Возможно, что именно там он найдёт доказательства существования мифических рас и цивилизаций, волшебных зверей и многое другое? Ибо неправильно вводить людей в обман и заблуждение, утверждая, что не существует (и никогда не существовало) ни эльфов, ни гномов, ни драконов… Одного эльфа он знавал лично, и тёмного дварфа видел тоже.

– Абфинстермаусс, – решительно отрезал Бран, – Вези меня туда.

3. В королевском подземелье

Едва ступив ногой на берег таёжного кронства Тронн, Бран попал в столицу несколько иным путём, чем планировал изначально: откуда ни возьмись явилась стража и потащила против воли в самую Мышиную скалу (а ведь в этот ранний час было совсем-совсем безлюдно). Таким образом, избежав подземелий Яргарда, он по иронии судьбы попал в подземелья Абфинстермаусса (кои отличались от яргардских разве что рисунком вымпела – белая мышь на поле фиоловом²³ в противовес бурой башне на поле чёрном).

Ещё с детства беглец и преступник замечал, что люди пользуются его энергетикой в своё благо – окружающие словно заряжались от него и быстрее шли в рост, тогда как сам он, сын кронинга Ярхейма быстро уставал от них (в то время как возле Брана и смех был звонче, и шум был громче, и детей было больше, и на ярмарке у купцов выручка шла успешней, если там в это время находился Бран – и с ним плохо, и без него невозможно). Подле него всегда было движение, всегда имели место какие-то новшества. Он был как катализатор событий. И когда принц тайком расспрашивал обо всём этом у гадалки, та туманно и расплывчато отвечала ему, что так предначертано – авось кто-то спасётся через него. Что бы это значило?

Бран прислушался: в подземелье было тихо, как в фамильном склепе (разве что капель иногда нарушала эту тишину).

Тишину, покой, уют и комфорт Бран почитал, но с последними двумя в подземелье (особенно если оно – тюремное) просто беда.

Вскоре помимо капели он различил на слух чей-то протяжный стон (или вздох). Прислушавшись повнимательней, заключённый не услышал ничего.

Размеров своего зиндана – 3х4 – Бран не боялся; темноты (да ещё на глубине шести футов) он также не пугался, не страшился – однако пяточные зудни²⁴ водятся не только в джунглях Тропикании: Бран исчесался до крови.

Просидев так двое суток без воды и пищи, отчаявшийся, удручённый, Бран неожиданно ощутил над своей головой какое-то лёгкое жжение.

«Уже и до головы добрались, сволочи», – безрадостно отметил он про себя.

Запрокинув голову вверх, он увидел струящийся свет. Кто-то открыл люк? Но кто? Ведь понятно же, что его бросили здесь умирать. Или решили, что дело сделано?

В этом странном потоке света, будто по лифту на землю спустилась она – дама в светлых одеждах, чью голову поцеловало солнце.

Рыжеволосая незнакомка начала говорить. И голос феи был столь тих, спокоен и вкрадчив, что её и без того утомлённого собеседника непременно начало клонить к полудрёме и даже сну – но становилось хорошо, всё лучше и лучше.

– Тебе не кажется, что ты здесь несколько задержался? – Улыбаясь, спросила Олейна Пелидрин²⁵ (а именно так её и звали).

– Кажется, – кивнул Бран, любуясь феевой красой, – Но как мне отсюда выбраться? Ворота…

– Я сокрушу их, – перебив, закончила за него фея, – А эльфийская верёвка завалялась в кармане со времён побега из чёрной башни. Но прежде чем ты отсюда выберешься – пройдись по коридорам и туннелям этого подземелья: вдруг найдёшь в камерах вроде твоей что-то (или кого-то). Попробуй переманить их на свою сторону. Сейчас они не смогут выйти с тобой, но потом составят неплохую службу.

С этими словами луч света внезапно погас – а вместе с ним исчезла и Олейна Пелидрин, успев коснуться руки Брана – глядь, а в руке у него факел!

Ходил-бродил по подземелью норд из Яргарда, ходил-бродил не час и не два. Много лиц, и рож, и морд он видел самых разных, но все они – точно немые. И в глазах у некоторых из них читался упрёк.

Лабиринт кончался местом, в котором было несколько светлее, а воздух был не столь спёрт и затхл. Здесь были заняты кем-то лишь пять камер, разных по размеру и форме.

Тэнкер решил подойти поближе к каждой из тюрем, чтобы повнимательней рассмотреть преступников – которые, как и предыдущие, были немы, как рыба.

Через полчаса тщательно наблюдения губы запертых в клетках существ так и не разжались, но Бран услышал и понял мысли каждого из них.

– Я – Лабак Мблабак²⁶, и я – потомок йнигг²⁷ и бигфутов²⁸, – чрез подсознание представился большой и темнокожий заключённый (Брану удалось рассмотреть лишь его огромные ступни; дальше вверх можно было свернуть шею). Он явно грустил и был подавлен. – Мне скучно здесь, а история моя такова, что вы, люди, почти истребили всех нас (возможно, я последний в своём роде). Иди дальше, человек; быть может, я присоединюсь позже (если на то будет воля феи).

– А я – дракониха Мейлонг; я родом из Драконьих земель (в которые входят Квандонг, Квебанг и славный Корохонг). Меня привезли сюда лет сто назад и прячут ото всех (лишь изредка выпуская на потеху публике в финале одного из главных праздников в году, когда все уже в изрядном подпитии, а я – в пёстром наряде; оттого все думают, что драконы если и были, то давно вымерли, а я – лишь кукла и муляж, как в театре для детей). Не знаю, чем однажды могу я быть полезной (честно говоря, мне не хочется помогать представителю той расы, которая меня поработила).

– Я – просто Кердик; такой же норд, как и ты. – Безмолвно донёс свои речи один старик в обветшалой робе, когда Бран остановился у его клетки. – Я искал и нашёл Фантазию, а меня признали умалишённым, назвав искомое иллюзией (но даже если допустить подобное, то иллюзия эта – самая прекрасная иллюзия в мире; не чета условной реальности со всеми её пороками). С тех пор у меня к гномам и эльфам больше доверия, нежели к людям. Я очень стар и слаб; вряд ли я сгожусь… Но ты просунь сюда свою руку и возьми с шеи моей ключ – вот только прежде, чем отпереть им необходимую дверь, сделай что-то великое самостоятельно, вручную (то, например, что сделал я).