Lars Gert
Владыка бриллиантов
– Мне бы хотелось доказать обратное, – Вздохнул Бендикс. – Вот, хотел бы Я предложить вам сыграть со Мною в игру, которую Я когда-то изобрёл.
– И что же это за игра? – Поинтересовался Эльданхёрд, с явным недоверием взирая на хозяина северных гор.
– Нас с вами четверо: ваша троица да Я; но до полноценный игры недостаёт семерых, и плюс ещё судья.
И взяв со стола хрустальный шар, обратил его Бендикс в мяч резиновый – се, в футбол решил Он поиграть.
И призвал для полноценного состава тринадцать своих свирепеев, двое из которых уселись на скамью запасных; Себя же назначил судейским, хотя Сам играл Он справно, хорошо, и мог бы продемонстрировать Себя во всём Своём великолепии. И переодев в специальную форму Себя и всех остальных, разъяснил Он правила. И повёл их в зал, и сказал:
– Коль победа станется за вами – пощажу Я каждого из вас, и отрину всю неистовую дерзость вашу. Сверх того, Я снизойду до того, чтобы испрашивали у Меня любую просьбу вашу.
Итак, раздался свист, и вот: Махенна на воротах, ибо глупо по полю зелёному бегать такому упитанному бородачу, как он. И на других воротах – один из свирепеев. И началась игра, и продолжалась она целый день.
И узрел владыка бриллиантов, что чересчур хорошо усвоили правила Его гости; чаша весов склоняется в их пользу.
«Как бы Мне перемудрить, перехитрить этих проныр», думала-гадала одна часть великана. «Да пёс с ними; отпущу», твердила в ухо другая.
И раздваивался Алмазный король, чётко понимая, что либо останется Он без ужина вкусного, либо вновь прольёт кровь невинных жертв.
«И в том, и в этом случае остаюсь один», мрачно раздумывал Бендикс. «Как же Мне надоело наносить Себе этот дурацкий грим! Если отпущу с миром этих троих – останусь опять с всякими гоблинами, ограми да свирепеями; гадами ползучими и гадами летучими, гадами пахучими и гадами плывучими…».
Но вспомнил в последний момент великан, который уже занёс карающую длань над троицой несчастной, что слово дал Он.
– Так уж и быть, негодники, – Смилостивился властелин кристаллов, сердитый горный страж. – Ваша взяла, будь вы трижды неладны! Матч сей завершился со счётом «7:5»…
И пригласил победителей на ужин, дабы разделили они с Ним скромную трапезу Его. И внесли крысята-поварята в белых колпачках на подносе хорошо прожаренную ручонку маленькой девочки, и плохо стало Эльданхёрду – ибо, кажется, признал он вдруг останки Эбигейл.
– Постой, – Протестует с отвращеньем эльф. – Ты же обещал! Сказал Ты, что более не людоедствуешь…
– Ты так говоришь, будто это что-то плохое; сначала попробуй, а потом говори. – Разобиделся каннибал. – К тому же, в чём Я соврал? Этой ручке много сотен лет; её вытащили из рефрижератора. А новых трупов в нём уже нет давно… Не похищаю Я никого больше с целью скушать.
Тогда рассказал Эльданхёрд всё про Эбигейл; и Тефей, что родом из племени людиянского, подтвердил слова его:
– Видеть сам я не видывал, но неоднократно слыхивал обо всех байках, мифах и легендах, что в ходу у народа нашего, и история об Эбигейл – одна из них. Ну, а не доверять россказням друга своего у меня оснований нет.
– Воистину, Я её съел; пожрал да сгрыз. – Признался, наконец, Алмазный король. – Увы, скверен Мой поступок; проступок, коль быть точнее.
– Она не успокоится, пока не отомстит. – Подумав немного, заявил эльф. – Я пообещал ей, что найду и изничтожу негодяя, где бы он ни был, и вот: я перед Тобой. Что будем делать? Ведь сказал Ты, что имеем право мы просить чего угодно.
И надрезал длань Свою Алмазный король, и вот: голубая кровь вытекла из Его раны, марая всё вокруг. И сказал Он так, обращаясь к принцу:
– Капля Моей крови не покроет всех её стенаний и терзаний; убить Себя не дам. Я предлагаю восстановить справедливость иным способом, а именно: Я собственноручно воскрешу её, ибо Я, как ты и гном твой, в магии искусен – впрочем, ты осведомлён.
– А я думал, что лишь Творец всех воскрешает – но ведь Ты убил его! – Нашёлся тут Тефей.
– В сём солгал – Я не Богоубийца; но стараньями Своими Я сгубил в вас всех веру в него. Он есть; в этом можете не сомневаться.
И восстал из-за стола Алмазный король, и вышел прочь, велев слугам Своим уложить путников спать. Сам же взял да и воскресил одну маленькую шестилетнюю девочку. И попросил у неё прощенья, стоя на коленях. И за руку привёл Эбигейл к родителям её.
И молвил Алмазный король:
– Вот, премного виноват Я пред многими; искренне Я сожалею. Я взял и переписал вашу судьбу заново, и теперь, спустя сотни лет, вы заново живёте, и по-другому сложится жизнь ваша; более счастливой будет она.
И стала Эбигейл единственным антропоморфным существом, кому, помимо свирепеев, явил Алмазный король истинный лик Свой, без устрашающего чёрно-белого грима, без этой ужасающей трупной раскраски, без этого пугающего, настораживающего корпспэйнта. И рассказал Он Эбигейл добрую сказку про красавицу и чудовище, основанную на реальных событиях: поведал Бендикс историю о Нём и Лунной Радуге; о том, что с главы её не упал ни единый волос. И спел великан Эбигейл колыбельную, аккуратно, осторожно и в последний раз держа её кроватку в Своей огромной ладони. И засыпая, простила бывшего людоеда маленькая девочка; отныне не будет она призраком и перестанет мучить по ночам постояльцев в гостиничных номерах. С тех самых пор перестал приходить к Ваммиху некто, утверждавший, что он – правнук Эбигейл; тот, кто всегда расплачивался за пищу и ночлег одной и той же монетой.
8. И пришла весна
Обеспокоенный долгим отсутствием сына, Даннор созвал большой совет, на котором высшие чины королевства приняли решение отправить в горы войско. По чисто случайному совпадению аналогичное решение было принято королями гномьих и людиянских земель.
Поскольку Алмазный король более не скрывал, где прячется, и приоткрыл магический купол над владениями Своими, Его тайное местоположение вскоре было разгадано, и на тот отрезок времени, когда Эльданхёрд, Махенна и Тефей гостевали у великана третий день, великая пешая рать вторглась к Нему с лихом.
В это время расслабившийся Бендикс, не глядя в Тихий омут, не выпытывая ничего у Своих соглядатаев – а потому ничего не подозревавший – проводил с теперь уже друзьями беседу.
И возжелал Он задать Свой излюбленный вопрос – такой вопрос, какой Он задавал всем без исключения – всем тем, кто имел честь хотя бы раз бывать в Его ледяной крепости:
– Есть ли у вас мечта?
– Я мечтаю о заоблачных вершинах; мечтаю безмятежно почивать на мягкой облачной перине, витая среди звёзд, Солнца и Луны. Мечтаю также и том, чтобы всю отпущенную мне вечность заниматься саморазвитием, самосовершенствованием; познавать всякие разные великие науки и тайные знания, и впоследствии передавать их другим. Пуще же всего я мечтаю о том, чтобы пришла весна, и я обрёл покой с возлюбленной своею; чтобы она простила меня и стала мне женой. Чтобы жить с ней единою семьёй; чтобы она стала матерью моих детей и хранительницей домашнего очага. Я мечтаю о том, чтобы не быть столь слабым, каким я являюсь сейчас; чтобы я смог постоять за женщину свою, за детей своих, за дом свой и за земельный участок свой. Пусть я не буду королём – что ж; главное, быть счастливым с Лунной Радугой. Пусть удача улыбнётся мне, и тогда я смогу из тысячи узнать свою лесную фею. Но если ошибусь? Не отвернётся ли она? Ведь я так люблю её… – Поведал о своей мечте эльф.
– Я жажду тёмных и глубоких подземелий, в которых таятся несметные сокровища; гномам всё милей подземка. Я мечтаю сыскать самый крупный алмаз и собственноручно огранить его в бриллиант. Я хочу продолжить дело деда и в алхимической мастерской эмпирическим путём заполучить философский камень. Я хочу обучить своих будущих детей и внуков всему тому, чем владею сам, а именно кузнечному, ювелирному, оружейному ремеслу. Я желаю не просто читать книги и полезную информацию в них – я хочу сам писать их, иллюстрировать их, верстать их, печатать их. Я стремлюсь к тому, чтобы доносить до каждой души знание – и неважно, гномья она, эльфья или человечья. У каждого из нас есть как преимущества, так и недостатки; в первых можно поднатореть, а вторые – сгладить. Однажды я изобрету машины, механизмы, дабы всем стало ну хоть чуточку проще, чуточку легче. Но чтобы дело моё не отразилось негативно на окружающей среде – вот о чём сутками болит моя голова. Я добьюсь того, чтобы мои потомки дышали таким же чистым воздухом, каким дышу сейчас я; чтобы земля, воздух и вода не были отравлены побочной продукцией моих свершений. – Поведал о своей мечте гном.
– Я хочу скитаться по морям и землям в поисках приключений, в поисках неизведанного, ради всяких всевозможных открытий, которыми будут гордиться мои соплеменники. Но не огнём и мечом – словом добрым я мечтаю достигать поставленных перед самим собою целей. Движет же мной не гордыня и не тщеславие. Я хочу понять тайну мироздания, я хочу войти в контакт с Богом, я хочу с ним подружиться. Я хочу однажды своими глазами увидеть далёкие планеты. Я хочу, чтобы в мире этом больше никогда не было никаких войн, разногласий, споров, ссор, бытового насилия, экспансии, агрессии, эксплуатации; хочу, чтобы все забыли эти ужасные слова, как страшный сон. Я желаю, чтобы конституция любого из королевств зиждилась на справедливости, морали, нравственности, этике и эстетике. Я мечтаю о том, чтобы никто ни в чём не нуждался; чтобы не было нищеты, голода и холода. Страстно желаю, чтобы никто никогда ничем не болел; чтобы все жили в достатке, мире и согласии. Чтобы меж нами царили вечная дружба, взаимопонимание, взаимодоверие, взаимовыручка. Чтобы у каждого имелся свой собственный дом, и свой собственный земельный участок; чтобы каждому хватало всего. Мечтаю, чтобы потомки сохранили этот край таким, каким его запомнили мы – удивительным и прекрасным (хоть и временно замороженным). Чтобы они помнили и знали, что вечная зима была не всегда, и чтобы они надеялись, что весна всё же придёт. Мечтаю, чтобы и дальше росли вековечные деревья, ибо они – пристанище эльфам; чтобы горы не оскудели от руд, ибо гномы живут этим. Мечтаю, чтобы люди любили друг друга. – Поведал о своей мечте человек.
И весьма призадумался Алмазный король, и возложил главу Свою на длани Свои. Внезапно перед Ним пронеслась вся Его жизнь…
– А какова же Твоя мечта? – Хором спросили трое у одного.
Однако не успел владыка бриллиантов, властитель кристаллов что-либо ответить – упали ворота, упали двери, и на пороге – орды алчущих возмездия.
– Долго, долго Ты издевался над всеми нами! – С острым мечом в руке голосил Даннор. – Опутал чарами колдовства Своего наш лес, и вот: он умирает. Негде больше нам жить; распадается королевство моё.
– Тебе мало Своих камней – так Ты сунулся и к нам за самоцветами? – Наступал Фрор.
– Это Ты переодевался в Бендикса и клоунадою своею пудрил мозги детям нашим, входя к ним в доверие! – Рвал и метал Норман, будучи уже дремучим стариком. – Впоследствии ты похищал и поедал их; пришли мы за расплатой!
Алмазный король, которого заставили врасплох, укоризненно бросил Эльданхёрду, Махенне и Тефею:
– Подлым вы сочли Меня – не подлость ли, когда за вами и увещеваниями вашими – вооружённое до зубов войско?
Троица пыталась оправдаться, но тщетно. И стояли они сейчас меж великаном Севера и стеной лютующих, точно между молотом и наковальней.
И вскрикнул Даннор, сына подзывая:
– Чего же ты стоишь? Скорее же под наши стяги! Тебя лишь ждём; тогда обрушим мы всю мощь, всю злобу свою на лиходея окаянного, что стольким существам попортил жизнь.
Примерно те же самые фразы донеслись от гномов и людей – с обращением к Махенне и Тефею соответственно.
Но троица осталась на месте; троица упряма.
И ответили трое так:
– К чему весь ваш спектакль? Он хорош в театре. К чему вам уподобляться великану? Который, между прочим, всю вину свою признал; Он осознал. Он кается весьма…
– Он жалок; побивания и трёпки Он заслуживает! – Громыхало войско.
Тогда понял великан, что трое Его гостей здесь не при чём; понял также и то, что столкновения Ему не избежать.
– Ну, хорошо. – Предупреждающе скрестил руки Алмазный король. – Вы сами напросились…
И пошли все труды троих искателей прахом, ибо преобразился вмиг Бендикс, и вот: предстал пред всеми уже не фокусник с тростью-костью, в шляпе-цилиндре, фраке/сюртуке и чёрно-белой краской на лице! Нет: то явился, вытянувшись во весь свой исполинский рост, владыка бриллиантов.
Ходячая гора играючи начала расшвыривать бросившее ему вызов войско.
И почернело небо за окном, и погасли свечи. И явились тринадцать безликих, восставших умертвий, с бичами и палицами в руках. И тащат Фрора, Нормана и Даннора к Палачу, на Место плача. И стекаются в тронный зал всякие гады, ведомые верным псом Алмазного короля. И скалил пёс пасть свою, о клыках острых, в предвкушении добычи, наживы скорой.
И ровно вполовину уменьшилось объединённое войско; с ужасом наблюдают трое приятелей за всем этим безумием. Они пытались зажать уши – но всё равно всё слышали; они пытались закрыть глаза – но веки не опускались, а ладони – не слушались. Они пытались вставить хоть слово, но гвалт не прекращался; нет ему венца.
Бьёт Даннор, рубит Фрор, колотит Норман – есть потери и среди их врагов. Даже великан стоит, шатается, ибо насела на Него целая армия пришлых воинов.
– Ну, вот и всё. – С улыбкой на лице вещает повелитель кристаллов. – Может, оно и к лучшему? Разграбили Меня, рассыпали все камни. По полу валяются и они, и битые обломки – всё, что осталось от хрустальных люстр. Им всем, солдатам Правды всё равно конец, ибо мы одолеваем – но Я Сам уже устал столь долго жить…
Не принимающие участия в сражении Тефей и Махенна пытались разыскать трёх королей и отговорить их. Когда они нашли их, то каждому из королей твердили поочерёдно:
– Уведи своё войско; не губи своих вояк. Пожалей родителей их, их детей и жён. Довольно уже кровопролития! Так мы ни к чему не придём…
Но короли не внимали гному и человеку.
Эльданхёрд же, найдя Алмазного короля, начал отгонять от Того ратников:
– Перестаньте же! Или вы не видите, что Он – изранен?!
И встал эльф между великаном и воителями. И отгоняя одних, поворачивал свою голову назад, к великану, и просил, молил Его:
– Бендикс! Ради Эбигейл, которая Тебя простила; ради Лунной Радуги, любовь к которой мы с Тобою разделили – опомнись! Одумайся, прошу! Что же вы все делаете?!
Громкий крик чуть ли не плачущего эльфа заставил всех остановиться.
– Посмотрите на себя! – Орал Эльданхёрд. – Кому лучше от богопротивной мести этой? Прекратите же, и разойдись по домам!
И вытянулись у всех слушающих лица; вытянулись озадаченно.
– Я верю, – Хрипел эльф, почти сорвавший себе голос. – Я верю, что можно иначе. Я верю, что Бендикс способен быть хорошим и отзывчивым – таким, как мы с вами до сего дня.
Тогда побросали все оружие, и подошли ближе, ибо слов эльфа было уже не различить.
И шёпотом рассказал всем Эльданхёрд о добрых поступках великана, о Его благородстве и справедливости в последнее время.
И задумались весьма воины опытные, и стали короли держать совет.
Посовещавшись же с часок, молвили тогда владыки гномов, эльфов и людей:
– Мы отступим, хотя готовы биться до последнего вздоха; мы отведём всё войско своё – но и Алмазный король пусть чем-нибудь докажет искренность помыслов, намерений своих.
Тогда в знак доверия, в знак возможной будущей дружбы владыка бриллиантов раскрыл на ухо трём королям месторасположение сердца Своего, шепнув:
– Отведут вас туда тринадцать; можете уничтожить Моё сердце, коль пожелаете – в вашей Я власти. Устал Я от Самого Себя…
Но короли, тронутые честностью великана, воздержались от похода к огромному каменному столу, накрытому магическим куполом и являющему собой жертвенный алтарь, в котором и покоится сердце из кобальта, алмаза и льда.
– Верим мы Тебе; довольно на сегодня. Сойдём же с поля брани, и топор войны зароем.
И пришла пора прощаться; много было слёз, объятий и рукопожатий. И суждено было стать Махенне будущим королём гномов, а Тефею – будущим королём людей, ибо именно за такими неординарными личностями пойдёт простой народ, держаться будет за них.
Наречено и Эльданхёрду воссесть на эльфийский престол, но молвил он своему отцу Даннору так:
– Либо я буду править совместно с Лунной Радугой – либо не буду править вовсе. Она досконально знает лес и все хотения живущих в нём; она – воплощение всего самого хорошего. Прими же её, отче, когда вернусь я к тебе вместе с ней; будь добр и многомилостив к ней. Что же до задания твоего – знай: под шестым чувством люди понимают и интуицию, и опыт, и любовь; совсем, как мы иль гномы.
Даннору же ничего не оставалось, как смириться и благословить наследника; тот же во весь опор поскакал в ту часть леса, куда эльфы обычно не суются.
Прибыв в лес, Эльданхёрд всюду разыскивал в нём лесную фею – ту самую, ту единственную, что так запала в сердце ему.
Трое суток прошли в бесплодных поисках, покуда не вывело провидение эльфа на опушку, на которой – надломленное древо. И при приближении чужака ровно тысяча рыжих и пушистых белок выскочила на полянку, тут же скрывшись за подкошенным древом, аки за крепостью какой. И зоркими, внимательными, изучающими глазами глядели белочки на незнакомца, пережёвывая во рту лесные орехи.
И подошёл эльф ближе, и скинул с себя и щит, и меч, и лук, и колчан со стрелами.
– Вот, явился в лес я без оружия; ищу я Лунную Радугу.
Средь белок раздался смешок, а ухо эльфа поймало нечто вроде: «Ищи! Найди!».
Эльф же, проходя мимо выстроившихся в ряд длиннохвостых существ, молил об одном:
«Пожалуйста, подай мне хоть какой-то знак! Если я дорог тебе, если я хоть что-то значу для тебя – помоги мне! Сделай шаг навстречу…».
Тогда Лунная Радуга, не выдержав больше сего представления, невольно пустила слезу, и сама себя пожурила за это.
Эльданхёрд, заметив, что одна из белочек чуть не плачет, а щёчки её так и горят, смело подошёл к ней. Бережно, осторожно, аккуратно он взял её на руки, крепко обнял и нежно поцеловал.
Умчались тогда все другие белки прочь, а эльф, не веря своим глазам, видит, что целует её – Лунную Радугу! Которая ещё краше, чем прежде.
– Я знал, что это ты! А если не знал – то догадывался!
– А если бы я не подала тебе знак?
– Тогда я всматривался бы в каждую белку, ища тебя до скончания времён; коль не нашёл бы – то и умер тут же! Как ты? Как чувствуешь себя? Как жила ты эти месяцы? Всё ли с тобою справно, хорошо? Я дико скучал, я дни считал; я ждал, когда вновь встречусь с тобою! Мне не хватает бесед с тобою, мне не хватает твоей улыбки…
– Нормально со мной всё; благодаря тебе я навсегда простилась с превращеньем! Отныне я такая, какой меня ты видишь пред собою – не будешь ли скучать по разным образам моим? Не будет больше феи-кошки, феи-лисы, феи-русалки, феи-птицы, феи-белки!
На это принц, своим страстным поцелуем в уста сахарные расколдовавший писаную красавицу, опустился пред нею на одно колено, и протянул ей коробочку с колечком:
– Я прошу руки твоей, госпожа моего сердца; я люблю тебя, и хочу быть рядом в радости и горе, опорой навсегда.
Но замешкалась тут будущая королева:
– Я тоже, но… Мой лес – мой дом; не могу забыть, нестерпимо бросить. Таять буду я в твоих хоромах, в тереме, в полатях белокаменных! Всё милей мне лес; вотчина она моя…
– Мой дом – не в этом ли лесу? – Настаивал Эльданхёрд. – Я не прошу всю вечность посиживать на троне! Каждый день ты можешь приходить сюда, и я – вместе с тобою! Ведь я так же полюбил листву, траву, и живность всякую; приятно, радостно для глаз. Ждёт тебя единорог в конюшне королевской, а мои друзья строят нам большое судно – дабы сбылась твоя мечта, и речным путём мы выйдем в море-океан!
– Мечта моя и многих также в том, чтобы весны дождаться… – Взгрустнулось лесной фее. – Вдохнуть аромат цветов, и прикоснуться к кроне древа цветущего.
– Посмотри вокруг! – Не унимался эльф. – Иль ты не видишь?
И впрямь: владыка бриллиантов в очередной раз сдержал своё слово, наклонив земную ось! Цветут цветы, ползёт трава; распускаются деревья. Проснулись звери от зимней спячки, повылазили из своих норок.
И зарделась Лунная Радуга от радости, и кружится в танце с Эльданхёрдом! И подъехала карета; несёт эльфийский принц в руках своих к карете свою суженую! Се, им счастье уготовано, и вечная любовь…
Оставшись наедине с Самим Собою, Алмазный король, аккуратно сложив в Свой сундук все алмазы, силою магии Своей отстроил всё, что было разрушено в ходе недавней битвы. Се, стоит Его замок ледяной, как новый.
Подойдя к центральной части Своего тронного зала, великан северных гор решил оставить Своё плохое «Я» на дне Тихого омута, а сам мысленно пожелал остаться Бендиксом – но Бендиксом добрым; волшебником и фокусником, который бы дважды в году «пугал» детей какими-нибудь выходками.
– Я больше не люблю Тебя. – Сказал Нарцисс, глядя на отражение Своё. – Я больше не хочу, чтобы Меня боялись. Я хочу утопить Свою лень глубоко и навечно; Я не желаю больше похищать, убивать и поедать.
– Но тогда Ты больше никогда не сможешь быть таким вот колоссом и исполином, – Предостерегающе, предупреждающе булькнули Ему в ответ. – Ты навсегда останешься в обличье Бендикса!
– Позволь лишь грим на более жизнерадостный сменить! – Взмолился Алмазный король, стоя на корточках. – Чтобы вид Мой не был отталкивающим! А Я буду щедро одаривать всех на ярмарке самым вкусным, самым сладким мороженым в мире! И по одному небольшому алмазу, также в подарок – их у Меня ещё много.
– Будь по-Твоему. – Ухнул Ему Тихий омут. – Если вдруг передумаешь – будет уже поздно.
Но великан был твёрд, упёрт.
Тогда, за несколько лиг отсюда раздался страшный треск: одинокий валун на не менее одиноком ледяном утёсе вдруг начал потихоньку рассыпаться. Вскоре синее нагромождение обрушилось с взрывом, и чуть не убило стаи летящих над пропастью перелётных птиц; и пребывали пернатые в страхе и ужасе от увиденного и услышанного, ибо грохот на время ослабил их слух, а глаза резало от вспышек. Гнетущий светильник погас, а то, что заставляло его светиться – теперь на дне глубокого ущелья.
Камни, учуяв инородное тело, начали усиленно нагревать друг друга, и энергия эта передавалась всё дальше и всё выше. Тогда гигантская сосулька, коей некогда являлся водопад, снова ожила; вновь катит свои воды водопад, катит вниз, размывая скорлупу с великаньим сердцем. Скорлупа отшелушилась, а сердце – отмылось от чёрного налёта.
И просветлел душою и разумом Бендикс в логове Своём окончательно, бесповоротно, и воспрянул духом. И избавился от всех тягот, что теребили Его, ибо возвратилось к Нему обновлённое сердце, с фонтаном выпрыгнув из Тихого омута, ведь являлись Тихий омут и озерцо, наполняемое водопадом, своеобразными сообщающимися сосудами.
И пошёл владыка бриллиантов, и согрел дыханием Своим все горы Севера, дабы и туда пришла весна…
