Леа Рейн
Время не властно
Глава 10. Элизабет
Девушка (или я?) застыла на пороге, смотря на меня с изумлением. Я была удивлена не меньше, но обратила внимание на ее шикарное платье – такое пышное, что оно занимало весь дверной проем. Блестящая белоснежная ткань будто излучала свет, юбка и корсет были декорированы кружевными рюшками и цветами (как мне даже показалось – настоящими!), что делало образ девушки ещё милее и свежее. На голове у нее была невысокая, но элегантная прическа, для которой требовались длинные волосы, а свои я всегда стригла выше плеч. Либо это я в будущем, либо… вовсе не я. Путаница возникла еще из-за того, что лицо у нее было в точности как у меня! С другой стороны, может, она мой предок?..
Не знаю, сколько мы вот так стояли и смотрели друг на друга, но показалось, прошла вечность.
Что сказать? Стоит ли вообще пытаться объяснить свое присутствие здесь? Может, сорваться с места и уносить ноги?..
В голове, как гремучие змеи, вертелись различные мысли, но только я пыталась хоть за одну ухватиться, как она будто жалила меня и пряталась на краю сознания.
Если бы девушка не заговорила первая, мы бы так и стояли, глупо вылупившись друг на друга.
– Как же все это неожиданно. – Она протиснула юбку платья через дверной проем и закрыла комнату, да так осторожно, будто за ней кто-то следил. После стремительно подошла ко мне, благодаря чему я смогла разглядеть ее лицо более внимательно.
Такие же тонкие, как у меня, губы, маленькие острый подбородок, янтарные глаза. Кожа чуть другого оттенка, гораздо светлее, потому что выбелена пудрой. Трудно понять, я это или нет. Мне даже не пришло в голову сказать «Темпус», хотя, возможно, стоило бы озвучить это слово на всякий случай.
Девушка разглядывала меня в упор. Я видела, как её зрачки расширяются от удивления все сильнее. Было ужасно странно и в некоторой степени даже страшно видеть со стороны своё лицо, будто просматриваешь какой-то до жути реалистичный фильм.
– Вы ведь Анаис? – с опаской спросила она. Я продолжала молчать и стоять неподвижно, будто превратилась в истукана. – Это невероятно! Папенька предупреждал, что мне предстоит с вами познакомиться, но я и подумать не могла, что это произойдёт так скоро!
Это заявление заставило меня опешить ещё больше. Откуда её папенька знает меня? И откуда ему известно, что мы должны познакомиться?
– Прошу простить меня, Анаис! Я, вероятно, привела вас в недоумение своими словами. Позвольте представиться, мое имя Элизабет Арно. Мы с вами родные сёстры, которых разлучили при рождении. Но в этом нет ничьей вины. Хотя я виню лишь ваших мерзких преследователей. Они могли убить вас, когда вы были еще малышкой, поэтому папеньке пришлось забрать вас в будущее. По крайней мере, так он нам рассказал.
– Подождите, – наконец произнесла я, потому что поняла, если она скажет ещё хоть слово, то у меня взорвется голова.
Значит, это все же не я…
– Вам стало дурно? Прошу присядьте. – Элизабет мягко взяла меня за руку и усадила на шелковый стул. – Я сейчас же прикажу, чтобы подали воды.
– Нет, не стоит. Я просто… немного в шоке, – ответила я, стараясь сложить в голове все сказанные ею слова, но ничего не получалось, в мыслях все больше разрастался хаос. – Вы сказали, что мы сестры?
– Да, сестры-близнецы. Вот маменька обрадуется, когда вас увидит, она так ждала встречи с вами! Когда папенька предупредил, что мы вас встретим, она денно и нощно думала лишь о том, как бы поскорее с вами повидаться!
– Что? – Я даже вздрогнула и подняла на нее взгляд.
Маменька?..
Элизабет собиралась сказать что-то еще, но нашу беседу прервал внезапный стук в дверь. Девушка выскочила передо мной и закрыла юбкой своего огромного платья.
– Войдите! – крикнула она.
Я услышала, как открылась дверь, но увидеть вошедшего не могла, потому что юбка не только прятала меня, но и перекрывала обзор.
– Госпожа, – говорила явно юная девушка, наверное, служанка, – мсье Сальвадор заждался вас внизу, спрашивает, все ли в порядке? Вы так внезапно ушли…
– Все хорошо, – беспечно отозвалась Элизабет, – я хочу поправить прическу. Передай ему, что скоро спущусь.
– Слушаюсь, госпожа. – Дверь закрылась.
Элизабет вздохнула и расслабила руки, поворачиваясь ко мне. Только в этот момент я заметила, как она была напряжена. Видно, очень боялась, что кто-то увидит меня. И неудивительно – ей было бы сложно объяснить присутствие девушки как две капли воды похожей на нее, да еще и в какой-то странной одежде!
– Прошу извинить, что пришлось вас спрятать, – проговорила Элизабет. – Сегодня у нас праздник, пришло много незнакомых людей. А мсье Сальвадор такой докучливый. Я уверена, что он нацелен на мне жениться. Меня его ухаживания уже извели!
Я ощутила тяжесть в груди, а значит, скоро придется возвращаться обратно. Как же напрягало, что перемещения происходят так часто и так ненадолго. Просто невыносимо! Я даже не успеваю толком выяснить важные вещи…
– Элизабет, пожалуйста, – жалобно проговорила я, и она сразу изменилась в лице, обеспокоенно посмотрев на меня. – Расскажите все, что вам говорил папенька!
– Ох, конечно! Папенька говорил, чтобы я поведала всю историю, если вдруг увижусь с вами раньше него, поэтому не буду медлить. Нас разделили при рождении, а все из-за жестокого закона, который гласит о том, что все женщины-путешественницы должны быть мертвы. Право, не знаю, кто его придумал, но уверена, что этот человек давно горит в аду! Папенька забрал вас в своё время, потому что считал его безопасным. Так оно и есть, но теперь вы будете частым гостем у нас. Я обязана вас предупредить: плохие люди могут подстерегать не только тут, но и в вашем времени, поэтому будьте внимательней! Никто не знает, что это за каратели и женоненавистники, но они убивают всех путешественниц, а главное – они сами путешественники! Так говорил наш с вами отец. Я могу сейчас же позвать сюда маму, чтобы вы познакомились. Вы же, вероятно, ее никогда не видели! Надеюсь, женщина, что вас воспитывает, очень хорошая? Папенька говорил, что она достойный человек.
– Женщина, что воспитывает? Моя мама? Я не понимаю… – каждое её слово запутывало меня ещё сильнее, а последние слова больно ударили в сердце. Неужели она имеет в виду, что мама мне не родная?..
– Ох, извините меня за такую бестактность! Я думала, вы знаете, что воспитываетесь в приемной семье. Я не должна была так резко об этом сообщать. Мне часто говорят, что я сначала говорю, а потом задумываюсь над словами.
Легкие сдавило сильнее, и я поняла, что больше ничего не успею спросить.
– Анаис, не исчезайте, мы с вами не успели как следует друг друга узнать и пообщаться! – донесся до меня голос Элизабет.
Но уже не было ни самой девушки, ни шикарной обстановки в комнате, ни здравого смысла – он исчез, наверное, самым первым.
В третий раз я упала на спину, потому что стула подо мной не оказалось. Ещё одно такое путешествие, и я не смогу сидеть.
Боже, как же много говорила Элизабет и при этом ужасно быстро! Эта девушка, действительно, очень бестактна. Я не могла поверить в то, что она сказала про маму. Все это не укладывалось в голове. Что же, в конце концов, является правдой?..
Глава 11. Все стало запутанней
– Анаис, в это до сих пор трудно поверить! Ты исчезла прямо на моих глазах. Я к такому, наверное, никогда не смогу привыкнуть! – слышались слова Шарлин, пробиваясь сквозь прочный купол мыслей, который захватил меня в плен.
Но я будто не слышала подругу, даже не собиралась подниматься на ноги, так и сидела на полу, глядя невидящим взором в пространство.
В голове продолжал раздаваться голос Элизабет:
«Надеюсь, женщина, что вас воспитывает, очень хорошая?»
А следом за этим:
«Я думала, вы знаете, что воспитываетесь в приемной семье».
Фразы проносились одна за другой снова и снова, как эхо, доносящееся сквозь века. Они вызывали бурю чувств и эмоций. Я не понимала, что именно ощущала в тот момент, но кажется, все разом. Злость, опустошенность, боль, отчаяние – все смешалось в безумный комок, что разрывал меня изнутри.
Если это правда, значит, я родилась в прошлом, но отец решил забрать меня в будущее. Только зачем? Чтобы меня не убили? Но в то же время осталась Элизабет, а папа говорил, что всех дочерей путешественников нужно убивать. Они подвергают себя опасности? И как мама могла мне лгать? Она должна была знать, что я путешественница во времени, раз отец меня сюда переместил! Я уже ничего не понимала… Папа тоже хорош. Мог бы и оставить для меня что-то, раз знал, что рано или поздно я начну перемещаться. Вместо него правду мне рассказала бестактная Элизабет!
– Анаис, ты в порядке? – Шарлин опустилась рядом и заглянула в мои глаза.
Я сосредоточила на ней взгляд с таким трудом, будто глаза налились свинцом, – оказалось, на ресницах застыли слезы. Шарлин положила руку мне на плечо в утешительном жесте, что заставило голос Элизабет немного утихнуть в голове. Шарли поняла, что случилось что-то грустное, поэтому без лишних слов обняла меня. Я начала рыдать. Подруга ничего не спрашивала, дав возможность выпустить эмоции, и гладила по спине. Через некоторое время мне стало немного легче.
– Шарли, прости, – проговорила я, вытирая щеки, – я расскажу, что случилось, но сначала мне нужно поговорить с мамой.
Шарлин растерянно кивнула. Было видно, что ей любопытно, но задавать вопросы она не стала. Все-таки мы давно дружим, и она знает, что я обязательно все расскажу, но только тогда, когда буду готова. А сейчас я не была готова, потому что сама не до конца во всем разобралась.
Я попросила Шарлин оставить меня одну. Ей ничего не оставалось, как собраться и направиться к выходу. Мне было совестно ее выставлять, но сил общаться не осталось. Шарли на пороге несколько раз уточнила, как я себя чувствую и все ли будет нормально. Я заверила, что все в порядке, мне просто нужно подумать, после чего она ушла.
Я была благодарна подруге за то, что она помогала и делила эту неподъемную ношу, которая обрушилась на меня три дня назад. Не знаю, как бы я без нее справилась. Наверное, мысли разъели бы меня изнутри. Я не жалела, что поведала ей тайну нашей семьи и продолжала рассказывать обо всем происходящем. Зная её тягу ко всему необычному, я понимала, что это волнует и интересует ее не меньше меня.
Когда я поднялась в комнату, подбежала к ящикам и достала дневник. Раскрыв чистые страницы, я продолжила записи о своих путешествиях. Рука затекла, пока я старалась излить мысли и чувства несчастной тетрадке. Стоило выдать несколько листов негодований на папу и маму, как мне стало значительно легче. А имею ли я теперь право называть её мамой?
Когда я закончила, поняла, что не представляю, какой это был год. Я могла бы выяснить это у Элизабет, у меня вполне была такая возможность, но я даже об этом не задумалась. Опять забыла! И даже пометка на руке не помогла! Надеюсь, нам еще доведется встретится, и тогда я спрошу все не только с нее, но и с отца. Особенно с него. Ему придется многое объяснить.
***
Мама пришла домой поздно вечером, когда улицы окутала уютная темнота, а на небе одна за другой стали вспыхивать маленькие звездочки. Будто небо – это плотная чёрная материя, а звезды – точки света, которые ставит какой-то художник, рисуя созвездия.
Город не собирался засыпать в этот поздний час, наоборот, с приближением ночи продолжал свою бурлящую жизнь. В основном на улицах можно встретить туристов или влюблённых парочек, прогуливающихся по мостам и сидящих в ресторанах. Сейчас у влюблённых, причём не только у коренных парижан, но и у приезжих, стало модно цеплять замки со своими именами к заборам на набережных, а ключики кидать в воду, скрепляя таким образом отношения. Со стороны это выглядит как какой-то ритуал. Все-таки есть в этом что-то магическое…
Говорят, Париж – город любви, но я пока ещё никого не встретила. Может, не там ищу. А, может, искать никого и не нужно, ведь счастье приходит тогда, когда его не ждёшь.
Ночной Париж – это нечто иное, с темнотой опускается особенная атмосфера, наполненная волшебством и вдохновением. Будто днем существует один город, а ночью появляется другой, и каждый из них прекрасен по-своему.
Вот почему многие художники и писатели так любили, любят и будут любить этот город и посвящать ему свои произведения. Прекрасное рождается из прекрасного.
Я побежала вниз, где мама копошилась у входа. Жозефина ещё не пришла с работы, поэтому я рассчитывала поговорить с мамой до прихода тети.
В прихожей я собиралась накинуться на маму с криками и обвинениями, но что-то меня остановило. Увидев ее, я просто не смогла этого сделать. Она была как всегда жутко уставшая, ведь работа официантки довольно трудная – приходится весь день стоять на ногах, натягивать вежливую улыбку, даже если у тебя нет настроения и хочется послать всех к черту.
Сколько себя помню, мама всегда работала не покладая рук. Виделись мы только по вечерам, и в детстве я всегда с нетерпением ждала ее прихода, чтобы она со мной поиграла или помогла с уроками. Все остальное время я проводила с бабушкой – сейчас та живет в Ницце, и я иногда приезжаю к ней на каникулы. Бабушка для меня тоже важный человек, но все же мамы не хватало. Тогда я ненавидела ее работу и не понимала, почему она не может уволиться, а когда выросла, осознала – это ради нас. В частности, ради меня.
– Что-то случилось, ma chère? – спросила мама, снимая пальто.
Я глупо смотрела перед собой, в горле застрял ком, который не дал мне произнести и слова. В ответ я смогла лишь неопределенно покачать головой – что-то среднее между «да» и «нет».
Неважно, родная она мне мама или нет. Это она заботилась обо мне, работала, чтобы меня прокормить, дарила любовь. Разве чтобы заботится о человеке и любить его, нужно обязательно быть в кровном родстве? Есть совсем другая форма родства – душевная, когда вы внутренне связаны друг с другом. И то, что сказала Элизабет, ничего не меняет, поэтому криками и обвинениями не поможешь. Но обсудить стоит, чтобы больше не обманывать друг друга.
– Мам, – выдавила я. – Давай поговорим.
– В чем дело? – её брови приподнялись.
– Это касается путешествий во времени.
– Ох, я постараюсь помочь тебе, чем смогу. Идем в столовую.
Мы сели за стол; хоть столовая и была большая, все равно казалось, что стены на меня давят. Или то давили события прошедших трёх дней. Они свалились резко, и к этому быстро не привыкнешь, ведь приходится менять и переосмысливать всю свою жизнь.
Второй вечер подряд я встречаю маму тайнами нашей семьи. Рассказывать было ещё труднее, чем вчера, когда я поведала о встрече с папой. Мама внимательно слушала, но когда я почти дословно произнесла слова Элизабет о «сёстрах-близнецах» и «женщине, которая меня воспитывает», глаза мамы полезли на лоб, а на лице застыла гримаса удивления.
– Но это полная чушь! – чуть ли не вскрикнула мама. – Я родила тебя, причём совершенно одну, не было никакого близнеца! Я лежала в какой-то супер-пупер больнице, за которую заплатила Жозефина, и прекрасно помню, как тебя рожала. Поверь мне, такое ни одна женщина не забудет! Не знаю, что тебе наговорила какая-то девчонка, но это все чушь собачья!
Я не ожидала такой реакции, думала, мама объяснит, как я появилась в этом времени, но она была готова рвать и метать от моих слов. То есть слова Элизабет – ложь?..
– Я уже ничего не понимаю, – пробормотала я и закрыла лицо руками. Казалось, мне пудрят мозги, и от этого хотелось плакать.
– Тише, Анаис, – мама сразу смягчилась, притянула меня к себе и обняла.
С ней всегда было хорошо, и я не верю, что она мне не родная. Элизабет, наверное, специально наговорила всякий вздор, чтобы меня запутать! Не стану же я верить ей, раз мама говорит обратное.
– Я не знаю, что там происходит, но все это неправда. Если ты ещё раз встретишь Жоэля, поговори с ним насчёт Элизабет. Уверена, есть какое-то объяснение, может, у девочки просто проблемы с головой?
– Наверное, ты права.
Я ещё раз вспомнила Элизабет и то, как она говорила. Тараторила, все время вскидывала руки при разговоре, начинала говорить что-то совсем неуместное и невпопад. Может, у этой девочки и правда что-то не так с головой? Но в то же время, она копия меня! Где у этого объяснение? Возможно, она моя дальняя родственница, только такое невероятное внешнее сходство все равно этим трудно объяснить…
Глава 12. Дождь из цветов
Настал четвёртый день моих путешествий во времени. Я так и не знала, с какой закономерностью они происходят, поэтому утром морально готовилась к еще одному прыжку. Даже из дома вышла рано. Ладно, виной тому было не перемещение, а то, что я опять не могла уснуть – всю ночь сидела на окне с кроликом и перечитывала дневник, пытаясь хоть что-то понять. Как ни пыталась разобраться, все становилось лишь запутаннее, а вопросов появлялось больше. Из-за того, что я не сомкнула глаз, собираться в школу стала рано, даже перед выходом позавтракала!
По дороге в лицей я озиралась по сторонам, как сумасшедшая – так и казалось, что вот-вот исчезну на глазах у всех. К счастью, этого не произошло, и я добралась до ворот без происшествий. На урок мадам Дюпре я пришла еще до звонка, что ее крайне удивило. Она прищурилась, провожая меня пристальным взглядом, но ничего не сказала. А за весь урок не съязвила, не сделала ни одного замечания и вообще меня не спрашивала. Странно.
Артур весь урок поглядывал на меня с непониманием. Я не знала, что его беспокоит: странности мадам Дюпре или старая картина с моим лицом. Несмотря на наши с Шарлин слова, он вряд ли мог так просто забыть о полотне. Но теперь-то я знала, что там изображена вовсе не я, а Элизабет.
Первый урок тянулся довольно долго. Веки были жутко тяжелыми, поэтому глаза слипались – это сказывалась бессонная ночь. Я старалась держаться и не отключаться. Когда звонок наконец прозвенел, мы с Шарлин вышли в коридор. Я собиралась рассказать подруге о вчерашнем путешествии – всю ночь раздумывала, как это скажу, – поэтому мы нашли уединенное место в коридоре.
– Я поговорила с мамой, – начала я, – и теперь кое-что прояснилось, поэтому могу рассказать, что такое увидела в прошлом…
– Девчонки, – раздался голос рядом с нами, что заставило меня резко замолчать и испуганно оглянуться.
К нам подошел Артур. И хоть он мой друг, мне хотелось, чтобы его сейчас рядом не было. Когда же он перестанет следовать за нами по пятам?
– Анаис, ты в порядке? Выглядишь уставшей, – констатировал он, пристально рассматривая моё лицо.
Это, опять же, сказывалась бессонная ночь, хотя утром я старалась закрасить признаки усталости косметикой.
– Все в порядке, я просто не выспалась, – отмахнулась я.
– О чем болтаете? – беспечно поинтересовался Артур. Похоже, он и не понял, что прервал важный разговор, не предназначенный для чужих ушей.
– У нас девчачий разговор, – холодным голосом сказала Шарлин. – Девчачий подразумевает, что парни в нем не должны участвовать.
Артур скользнул по ней взглядом, а потом посмотрел на меня. Я увидела в его глазах беспокойство. Он явно не хотел уходить, но после прямолинейного ответа Шарлин не мог остаться. Некоторое время мы молчали. Артур все смотрел на меня, наверное, ждал, что я что-то скажу, но не услышав ни слова, тяжело вздохнул и направился к компании мальчиков. В этот момент я поняла: он подозревает, что мы от него что-то скрываем. На душе стало неприятно – если я считаю его другом, как могу так поступать?
– Он думает, мы его игнорируем, – сказала Шарлин, будто читая мои мысли. – Мы давно дружим. Это, конечно, твой секрет, но я думаю, ему стоит обо всем рассказать.
– Я не хотела ему ничего рассказывать, – проговорила я.
– Почему?
– А хочет ли он это знать? Нужно ли оно ему? Может, я изменю его жизнь, если расскажу. Это же жуткая ответственность, стоит ли взваливать ее на него?
– По-моему, твоя способность – это нечто необыкновенное. Если бы я была на его месте, хотела бы, чтобы ты мне рассказала.
– Мне кажется еще не время. И, кстати, в восторге от этого только ты.
– У тебя же есть такая невероятная способность! Ты можешь видеть, как жили раньше люди, каким был наш город в прошлом, как менялась история, – возразила Шарлин. – Я, конечно, не давлю на тебя. Поступай, как считаешь правильным, я ничего ему говорить не буду. Давай продолжим разговор о вчерашнем.
Шарли убрала выбившуюся прядь белых волос и выжидающе на меня посмотрела.
Я продолжила рассказ и отдала ей дневник, чтобы она просмотрела вчерашние записи.
– Да уж, – произнесла подруга. – Неудивительно, что у тебя вчера была такая реакция. По твоим словам, Элизабет – жуткая идиотка. Не думаю, что все ее россказни – правда.
– Я уже ничего не понимаю. Единственный шанс все прояснить – это встретиться с папой и расспросить его. Но в том-то и дело, что я не знаю, когда мы с ним вновь увидимся. И увидимся ли?
– Значит, нужно подождать. Рано или поздно, ты все равно туда вернёшься.
Прозвенел звонок, и нам пришлось отправиться на второй урок.
Мысленно я находилась в восемнадцатом веке на протяжении всего учебного дня, поэтому пропускала мимо ушей все, что происходило на занятиях. А ещё готовилась к очередному прыжку во времени. Пару раз мне казалось, что легкие сдавливало, поэтому я отпрашивалась в туалет, но это было лишь ложной тревогой. Наверное, я накручивала себя. Тяжело так жить, когда каждую минуту сидишь будто на иголках.
После уроков мы с Шарлин вышли из лицея и отправились вниз по дороге, болтая о пустяках. Дом подруги находился далеко от моего и в другой стороне, поэтому нам пришлось разойтись на перекрёстке. Я побрела по улице мимо лавок и магазинов, вдыхая приятные ароматы цветов, выпечки и кофе. Наш округ просто наполнен этим – наверное, это самый живой округ в Париже.
– Анаис, подожди, – чья-то рука коснулась моего плеча. Это был Артур, выглядел он взволнованно и тяжело дышал, очевидно, бежал за мной.
– Ты чего? – спросила я. – Что-то случилось?
– Нет, просто хотел поговорить с тобой. – Артур посмотрел на меня серьезным взглядом. Разговор явно намечается не из легких. – Если ты не против, конечно.
Я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями, и сделала вид, что не понимаю, о чем он:
– А что такое?
– Ты всю неделю после каникул ведешь себя как-то странно. У тебя все хорошо?
– Все нормально. Просто устала за каникулы. Меня отправили к бабушке в Ниццу, и мы с ней приводили в порядок лодку, – выдумала я на ходу. – В общем, спокойно отдохнуть мне так и не дали.
Я и правда на этих каникулах ездила в Ниццу, но никакую лодку мы не чинили, так как у нас её вообще нет. Бабушка всегда мечтала о яхте, о чем поделилась со мной, когда мы гуляли по набережной: вся водная гладь была усыпана яхтами, лодками и катерами. Сейчас я зацепилась за эту идею, вот и сказала Артуру. Во всяком случае он с моей бабушкой не знаком и в Ницце не бывал, так что ему не известно, что там у нас есть.
– Понятно, – протянул он.
По его лицу я прочитала, что он не поверил. Не из-за лодки – видно, почувствовал, что я недоговариваю. Мне совестно ему врать, но и правду говорить я не хочу. Признаться, очень боюсь, что Артур от меня отвернется, мой секрет ведь не из легких.
– Хочешь зайти перекусить? – предложила я, чтобы взбодрить его. – Мы и правда за эти дни почти не виделись, поэтому пойдем в кафе?
– Давай, – воодушевился он.
Мы вошли в первую попавшуюся кофейню. Заказав капучино и пирожные, мы сели за столик у окна и начали обсуждать всякую всячину. Смеясь над разными шутками, которые понятны только нам, я осознала, что благодаря Артуру почти забыла о путешествиях во времени. Это первый случай за неделю, когда я чувствовала себя нормальным человеком.
Около получаса мы просидели в кафе. Артур попрощался со мной тремя поцелуями в щеки, после чего мы разошлись. Я плелась по улочке к своему особняку. Моё настроение тут же испортилось оттого, что в груди появилась тяжесть. Удивительно, что хватило лишь секунды, чтобы заставить меня снова почувствовать отвращение к этому миру.
Я поспешила домой, переходя на бег, но поняла, что добежать не успею. Мир начал меняться на глазах. Вместо современных магазинов появлялись древние булочные, а дорога, покрытая асфальтом, вдруг стала мощеной. Все эти перемены произошли так быстро, что я не успела затормозить и продолжила бежать уже в другом времени. На пути возник человек, и мы столкнулись.
Пока падали на асфальт, наши головы усыпали свежесрезанные цветы гераней…
Придя в себя после столкновения, я огляделась. Человек, которого я сбила, уже поднимался. Когда я увидела его лицо, поняла, что это тот самый юноша из двадцать третьего года. Все произошло, как он и говорил. Я сбила его с ног, когда он нёс ящик с цветами. Неужели судьба неизбежна? Ведь зная, что может произойти, я ничего не смогла сделать, чтобы этого избежать. Я, конечно, не очень-то и пыталась, но все равно!
Для него это наша первая встреча, для меня – вторая. Зачем путешествия во времени все так усложнили?
Я быстро оглядела улицу: повезло, что она оказалась почти безлюдна. Мимо прошло несколько человек, которые косились в нашу сторону, но они явно не горели желанием вмешиваться в чужие проблемы.
– Извините, я не хотела, – пробормотала я, встав на ноги.
– Откуда вы взялись?! – выпалил юноша.
Выглядел он ошарашено и смотрел так, будто я была призраком. А что, если он видел, как я появилась из ниоткуда? Тогда неудивительно, почему он так набросился на меня в кафе. Я не знала, как поступить и что сказать в оправдание. У меня не было объяснения своему появлению, поэтому самым лучшим способом было исчезнуть так же внезапно, как и появилась. Я не могла контролировать прыжки во времени, а значит, раствориться в воздухе не получится, поэтому я просто рванула прочь.
Хоть я и появлялась в прошлом в том же месте, из которого исчезла, здесь оказалось трудно ориентироваться. Улица выглядела совсем не такой, как в наше время, хоть стояли те же дома. Многочисленные старинные лавки и кафе с потертыми вывесками, огромные фонари, машины, похожие на кареты, да и люди в непривычной одежде – все это сбивало с толку, потому что было непривычным и чужим.
День выдался тёплым, листва и трава были ещё зеленые, а значит, на дворе позднее лето или ранняя осень. Свернув за угол, я наконец поняла, что нахожусь на пути к своему дому. Мне хотелось забраться в него и отсидеться там, но я не могла этого сделать: не знаю, кто сейчас тут живет, и как-то страшно врываться.
Глядя на людей и ретро машины, припаркованные вдоль обочин, я почувствовала себя чужой. Сколько мне здесь придется торчать?
Я подошла ближе к своему особняку. Его огораживал знакомый каменный забор, который сохранился и по сей день. Небольшой сад засажен деревьями, а по стенам дома вьется виноград. Фасад дома серый, как тучи (в моем веке он выкрашен в бежевый), и дом кажется мрачным и нежилым. Живет ли тут кто-то вообще?
Я остановилась около ворот, прислонившись спиной к забору, в надежде дождаться своего возвращения тут, чтобы не шататься по городу, словно потерянный щенок. Мимо медленно проехал чёрный автомобиль на крупных колёсах. Я разглядела за рулём человека: мужчина в клетчатом сером пиджаке и странной шляпе. В этот момент мне показалось, что все это нереальное, будто я попала на съемочную площадку, где снимают исторический фильм.
Точно. Я ведь первый раз оказалась на улице в прошлом, неудивительно, что так разнервничалась! Раньше мне доводилась наблюдать за жизнью в другой эпохе только из окна или сада в лицее. Но сейчас я могла почувствовать давление города и ощутить, что все окружающее словно не хочет, чтобы я тут находилась.
Торчать у забора мне пришлось долго. Даже показалось, это путешествие вышло куда дольше предыдущих. Я нервно размышляла, и внезапно задалась вопросом: могу ли попасть в будущее? Вдруг однажды меня ни с того ни с сего перекинет вперед во времени, и я попаду в мир, захваченный киборгами…
Мои размышления прервал приступ удушья, чему я обрадовалась. Он вернул меня в реальность из тягучих мыслей, а через несколько секунд я уже была в настоящем и стояла у привычных ворот своего дома.
Когда пришла в себя, решила поразмыслить над причиной своего появления в двадцатых. Очевидно, меня туда притягивает этот юноша с цветами. Для начала стоит выяснить, кто он, ведь рано или поздно мы встретимся вновь. Может, он мой дальний родственник? Я решила поискать его на старинных семейных фотографиях.
В библиотеке была отведена целая полка для семейных альбомов. Я вытащила самые древние и села просматривать их за столом. Оказалось, что настолько старых фотографий у нас нет. Возможно, ранние снимки были утеряны во время войны.
Хотела ведь в новом путешествии узнать имя этого человека, чтобы мы с Шарлин смогли найти что-то о нем на просторах интернета… Но я была так напугана, что забыла обо всем. Да уж, строю планы, думая, что все так легко и просто, а когда дело доходит до самого действия, пугаюсь и убегаю.
А как я использую платье, которое принесла Шарлин, если даже не знаю, когда снова окажусь в двадцатых? Есть ли смысл надевать его на учебу? Может, завтра меня перенесет в восемнадцатый век, вот все там ужаснутся такому открытому наряду. Да и погода сейчас неподходящая, чтобы так одеваться: на улице жутко холодно из-за приближающейся зимы.
Настроение у меня было подавленное. Я поднялась в комнату, где завалилась на кровать с дневником, в котором становилось все больше и больше исписанных страниц. Кое-какие моменты я сопровождала рисунками, но сегодняшнее путешествие иллюстрировать не возникло желания.
