Леонид Левинзон
Мужчины и женщины
С благодарностью моему главному редактору, критику и вдохновителю – моей жене Соне
© Левинзон Л., текст, 2022.
© «Геликон Плюс», макет, 2022.
1. Вера
Вера проснулась от бьющего в глаза солнца. Несколько минут она ещё боролась со сном, потом открыла глаза и тут же зажмурилась. Cладко потянулась узким белокожим телом с торчащими холмиками маленьких грудей, ткнулась носом в крепкое плечо лежащего рядом седого, намного старше её мужчины. Зевнула и проговорила своим глубоким завораживающим голосом:
– Ой, Игорь, какой мне сон только что приснился…
– Какой? – мужчина повернул крупную голову.
– Представляешь, я в необычном чудесном мире. Луг с ромашками, река. От запаха трав кружит голову. На берегу реки деревня – избы как у нас, только намного лучше, и я вдруг понимаю, что я в прошлом. А на лугу водят хоровод и поют молодые девушки…
– Моложе, чем ты?
– Увы – да… – погрустнела Вера. – Совсем юные. А почему ты перебиваешь? Тебе не интересно?
– Я слушаю, Верочка, слушаю…
– Так вот, всё замечательно и прекрасно. И вдруг откуда ни возьмись появляются рыцари. Очень маленькие, очень вонючие и на вонючих маленьких лошадях. В доспехах, шлемах, с флагами, на флагах нарисованы диковинные звери. Рыцари машут длинными палками.
– Копьями?
– Ну да, копьями… И, конечно, хотят всех изнасиловать. А я… – Вера гордо взглянула.
– Что ты?
– Я хочу всех защитить! Подбегаю к самому главному, который самый вонючий, и ка-ак крикну: «О, возьми меня, достойный! Возьми, но не трогай невинных девушек!»
Игорь озадаченно хмыкнул:
– Верочка, я не предполагал в тебе такого альтруизма.
– Я сама в себе не предполагала… Но слушай, не это главное! – Вера устроилась поудобнее среди подушек. – Самое главное сейчас расскажу. Так вот, настойчиво предлагаю ему себя, и рыцарь, понятно, соглашается. И вдруг я вижу, он одет не так, как другие рыцари – почему-то в джинсах, фенечки у него разные…
Спрашиваю: «Ты что, как и я, из будущего?» – «Да», – отвечает. А сам в это время раздевается. Снимает джинсы, кальсоны… Представляешь, под джинсами кальсоны! И вдруг я вижу, у него на член пришита пуговица! Спрашиваю: «Ты с ума сошёл? Что это такое?!» – «Моя машина времени», – говорит. И так, гад, нагло подходит со своей пуговицей. Тут я быстро отбегаю в сторону и кричу: «Да иди ты к чёрту, не буду я с тобой трахаться! Не буду никого защищать!»
– А дальше?
– А дальше я проснулась, – жалобно ответила Вера. – И увидела тебя. И сразу подумала, что у нас дома нет молока. Надо сходить за молоком.
– А без молока нельзя? – спросил мужчина.
– Нельзя!
– Ну ладно, – он, помедлив, со вздохом откинул одеяло, показав изрезанный шрамами живот и седую грудь. Сел, потянулся к висящим на стуле брюкам.
Вдруг Вера зашмыгала носом:
– Милый, неужели ты уходишь?
– Верочка, ты ж сама просила?
– Ну и что! – запальчиво крикнула Вера. – А ты сразу и побежал! Все вы мужики такие! Лишь бы уйти!
– Так остаться? – мужчина смешно застыл в полуодетых брюках.
– А молоко? А кофе?
– Но я же иду…
– Почему?!
– Ты что, шутишь? – наконец догадался Игорь.
– С тобой пошутишь… – уничтожающе оглядев мужчину с головы до ног, сказала Вера. – Разве с тобой можно шутить? Иди, так и быть, за молоком. Поговорим, когда вернёшься.
Спутник жизни ушёл. Вера опять сладко зевнула, вытянула из-под одеяла ногу и критически осмотрела. Перевела глаза на часы – десять.
«Игорь всё-таки очень похож на Гену… – подумала. – Ну уж очень. Интересно, что сейчас с Геной? Освободился? Или ещё сидит… Говорят, за хорошее поведение их досрочно выпускают…»
Вспомнила, как Гена бил в её дверь.
– Открой, открой! Ты что, с любовником?! С любовником!
– А ну прекрати! – бешено выкрикнула тогда Вера. – Одна я, дурак!
Послышались звуки борьбы.
Вера вскочила, рванулась к двери, распахнула – в комнату кубарем влетел Гена. Его шевелюра была всклокочена. Из разбитой губы сочилась кровь, глаза сверкали безумием. Следом шагнул решительно настроенный Матвей.
– Уйди! – Вера загородила Гену. – Уйди немедленно!
Матвей остановился как вкопанный.
– Вера, это опасно…
– Уйди, кому говорю! – прервала Вера.
Матвей вышел. Гена, похудевший, измождённый, в хорошем, но уже порванном стараниями Матвея костюме, печально смотрел на неё. Ярость в его глазах угасла, пальцы рук чуть заметно подрагивали.
– Что ты сделала со мной? – он прошептал. – Зачем? Я тебя так любил. Да ведь и сейчас…
– Я знаю, – кусая губы, ответила Вера. – Я знаю, Гена, я…
– А может, вернёшься? Зачем тебе эта коммуналка? – надежда на мгновение преобразила лицо мужа. – В соболях ходить будешь, в соболях! Ты знаешь, какой я ювелир…
– Не могу, – тихо сказала Вера, – у меня всё кончилось.
– Кончилось? – Геннадий вскочил. Глаза его опять зажглись яростью. – Теперь это так называется? А как я тебя выхаживал, помнишь?! Помнишь или нет?
– Помню.
– Ты же меня с грязью смешала! Тебе на всё наплевать, встала и пошла! А я? Что мне делать? Так вот, я тебя убью! – Геннадий, задыхаясь, рванул ворот пиджака. – Убью! Никому не отдам! Или этого убью – соседа! Матвей его зовут? Он сейчас твой любовник?!
– Гена, остынь, пожалуйста, – испуганно попросила Вера, – ну пожалуйста!
Геннадий шагнул вперёд, Вера в страхе отгородилась подушкой.
– Убью, убью, – как сомнамбула повторил Геннадий, сжал кулаки и зарыдал в голос: – Верочка, Верочка… – выбежал из комнаты.
От воспоминаний Вера накрылась одеялом с головой – ей вдруг стало холодно…
«Жаль Гену… И Матвея – хороший парень был, красивый, как греческий бог. Жаль, что так вышло».
В спальне тихо тикали часы, в окно, наполовину закрытое жалюзи, дрожащим невесомым золотом вливалось солнце, захватывая широкую низенькую тахту с множеством подушек, стул со свешивающимся Вериным халатиком и край стола с настольной лампой. Эту лампу Игорь сделал собственноручно из найденной в парке замысловатой ветки – он любил рукодельничать. Долго чистил свою ветку, полировал, из-за чего по квартире разливался гнусный щекочущий запах. Потом, гордясь собой, незамысловато надел на растопыренные обрубки бумажный абажур.
Вот он и вернулся. Открыл дверь, потоптался в кухне и через мгновение заглянул в спальню.
– Ну я взял…
Опасливо посмотрел – что ещё придумает.
– Всё хорошо, милый, – нежно выговорила Вера. – Просто замечательно. Ты столько для меня делаешь, даже молоко принёс…
Под прямым углом сложила ладони:
– Игорь, скажи, пожалуйста, что это за буква?
– Вроде «тэ» … – недоумённо посмотрел Игорь.
– Бокс, бокс, карате! – выкрикнула Вера и попыталась достать его ногой.
Игорь отскочил, и она, хохоча, вскочила с кровати и встала в боксёрскую стойку. Голая, тонкая, с розовыми грудками, с подстриженным внизу треугольником волосиков, Вера была чертовски привлекательна.
У Игоря помутилось сознание. Он, чуть не задев стул, упал перед ней на колени, обхватил руками за бёдра и начал целовать этот треугольничек.
– Игорь, хватит! – шевельнулась Вера.
– Не хватит! – промычал занятым ртом Игорь.
– Уронишь! Сумасшедший!
Вера опасно перегнулась назад и беспомощно схватилась за край стола.
– Уронишь же!
Игорь наконец оторвался. Попросил вдруг охрипшим голосом:
– Верочка, давай пойдём обратно в кровать?
– А кофе?
Игорь сник. Широкие плечи ссутулились. Седая голова дёрнулась вниз.
– Ну не дуйся! – Вера толкнула его кулачком. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Просто сейчас не время…
– Не время… – удручённо повторил мужчина. – Понимаю.
– Ничего ты не понимаешь!
Вера начала надевать трусики. Повертелась перед висевшим в простенке между шкафом и тахтой зеркалом – спальня была маленькой. Закрыла грудки руками, прищёлкнула языком.
– Кстати, а грудь ты целовать так и не научился! Нет у тебя в этом деле опыта!
– Есть, – глухо возразил Игорь. – У меня жена была!
– Жена была, – высокомерно кивнула Вера. – Это точно. Рассказывал. Что ж она не научила?
– Почему же… Научила. С разными женщинами по-разному надо, – неуверенно закончил Игорь.
– Тоже мне знаток!
– Не знаток, а знаю…
– Сколько у тебя было женщин, знаток?
– Ну-у-у…
– Вот то-то. Но это я к чему? – Вера лукаво улыбнулась. – Мы тренироваться будем или нет?
– В чём?
– Ну как – грудь, например, целовать…
– Будем! – Игорь расцвёл. Открытая радостная улыбка появилась на его лице.
– Вот видишь, ради тебя я на всё согласна. Но только после кофе! Будем пить кофе с молоком, ладно? Тебе приготовить? Ну, конечно, приготовить. Всегда ты такой… Строго соблюдаешь… Мол, если женщина, то и готовь!
– Что-то ты сегодня шумная, – озадаченно произнёс Игорь.
– С бодуна, наверное… – басом произнесла Вера. – С бодуна, чёрт меня возьми! Так ведь разговаривают настоящие мужчины?
– Не знаю.
Игорь взял со стула халатик и, заботливо накрыв им плечи Веры, обнял и повёл в кухню.
Сквозь синие шторы тут тоже пробивалось солнце, в раковине лежали две немытые с вечера тарелки, на накрытом новой блестящей клеёнкой столе красовалось одинокое красное яблоко. Вера, мгновенно успокоившись, села и, смешно вытянув губы, вздохнула. Игорь взял со стола весёленькую голубую чашку и, налив в неё молоко, поставил в микроволновку. Вытащил.
Было тепло и ясно. Пахло кофе.
– Игорь, скажи, ты сильный человек?
Игорь посерьёзнел.
– Думаю, да…
– Здорово, – вертя в руке ложечку, с неожиданной тоской проговорила Вера. – Я люблю сильных. Знаешь, Игорь, то, что ты для меня сделал, это очень много.
– Что мог, то и сделал.
– Спасибо.
Игорь, нагнувшись, обнял её.
– Тебе спасибо! – горячо сказал.
– За что?
– За то, что ты со мной…
– Ты уверен?
– Больше жизни!
– Я не такая, как все.
– А мне всё равно.
– Ты пожалеешь… – шепнула.
– Пусть.
Вера неожиданно заплакала.
2. Охранник
После того как его бросила жена, Игорю показалось, что время остановилось. Вот вроде и не любил её, понимал, что чужие, но как-то всё замерло в душе. В те дни он работал охранником на центральной автобусной станции – в монструозном семиэтажном здании красного цвета, возвышающемся среди мусорных неказистых домишек южного Тель-Авива. Множество борделей, притонов для наркоманов, карточных клубов для «друзей» скрывалось за их дверями. На кривых улицах, превратив их в барахолку, толпились гастарбайтеры, что-то обменивали, чем-то торговали, ожесточённо жестикулировали. Игорь снимал узкую, вытянутую, как детский пенал, комнату, выходившую дверью в угрюмый коридор с отслаивающейся штукатуркой. Единственное окно у самого потолка было забрано металлической сеткой, вместо душевой – ржавый кран, торчащий из стены прямо в комнате. Под ним полоса кафельных плиток и сток. Кран был огорожен клеёнчатой заплесневелой занавеской, кухни тоже не было.
В половине шестого утра звенел будильник, Игорь отрывал голову от подушки, включал чайник и мылся под краном. Потом торопливый чёрный кофе, когда в чашку вбухивают две ложки ядреного порошка и заливают кипятком. Жижа остаётся на дне, горькая вода выпивается и окончательно проясняет затуманенные от вечерней водочной дозы мозги.
Оставалось одеться, выйти в коридор, забивающий ноздри запахом прогорклой рыбы, которую вечно жарили соседи-китайцы, и оставить дом.
Ещё через полчаса Игорь вставал охранным маятником на одном из въездов в огромное несуразное здание, как раз там, где автобусы, согласно плану безумного архитектора, поднимались по бетонному мосту на седьмой этаж. На минуту застывали перед шлагбаумом, и Игорь, одетый в чёрную форменную робу охранного агентства и потёртые джинсы, заскакивал в автобус. Протискивался между пассажирами, оглядывая их цепким взглядом, и выходил через заднюю дверь – проверено, террористов нет.
Около шлагбаума стояла хлипкая будочка, внутри которой на стуле с изрезанным чьей-то злой и бездумной рукой кожаным сиденьем можно было укрыться от солнца и дождя, пока из-за поворота не показывалась очередная широкая автобусная морда.
Платили за охранную работу совсем уж малые шекели, охранников не хватало, и Игорь с остервенением, наказывая себя непонятно за что, дежурил по двенадцать, а иногда по четырнадцать часов в сутки. Именно тогда он обнаружил на тихой улице Бренер понравившееся ему русское кафе, заполненное безалаберными пьяницами.
Возвращаться в свою конуру даже после четырнадцати часов работы не хотелось, и он молчаливо просиживал до часу ночи, тыкая вилкой в винегрет и глотая дешёвую водку, ласково называемую по имени хитрой бабушки – бывшего премьер-министра.
Тот январский день начался как обычно. Их собрали для традиционного инструктажа на первом этаже в неуютной голой комнатке с одиноко стоящими без стульев столами. Месяц выдался на удивление холодным. Температура днём не переваливала за десять градусов, а ночью спускалась до пяти-шести, плюс лили бесконечные дожди. В комнате было зябко, от промозглости не спасал даже мощный обогреватель, включенный на все свои спирали. Охранники уселись на столы, от влажных курток шёл пар, и тут появился начальник, всегда раздражённый марокканец по имени Менаше.
– Нас предупредили о возможности совершения теракта! – возвестил он.
Охранники, в основном русскоязычные пожилые дядьки, которых из-за предпенсионного возраста больше никуда не брали, и молодые эфиопы, оттенявшие рыхлую бледность своих собратьев великолепно шоколадным цветом кожи, замолчали.
– Будьте бдительны! – главный охранник покрутил головой и уставился на недавно начавшего работать тщедушного эфиопа. – Менгисту! Скажи, что надо делать при появлении шахида?
Парень, для поддержки оглянувшийся на соседей, осторожно ответил:
– Завести людей на станцию и закрыть дверь.
– Дальше!
– Подбежать и обнять террориста! – тут юный, почти утонувший в широкой для него чёрной куртке Менгисту не выдержал и улыбнулся. Он не верил, что такое с ним может случиться.
– А для чего?
– Чтобы спасти мирных граждан.
– Ты чем слушаешь, Менгисту? – заросший жёсткой щетиной Менаше цыкнул длинной слюной. – Повторяю для непонятливых и отдельно для Менгисту! Внутрь никого не запускать, потому что в толпу могут затесаться другие шахиды. Вначале закрываем двери, потом сообщаем по рации всем постам, и уже тогда подходим к шахиду. Это для того, чтобы осколки далеко не разлетелись! – злорадно сощурился. – Всем ясно?
«Боже мой, за шестнадцать шекелей в час!»
Игоря захлестнула такая злость, что неожиданно для самого себя он громко сказал:
– Менаше, это самая идиотская инструкция, которую я слышал!
Охранники испуганно качнулись в стороны. Менаше с удивлением взглянул на седого, уже полтора года безотказно работающего человека.
– Что, что? Игорь, ты чем-то недоволен?
– Идиотская инструкция, – повторил Игорь. – При нашей давке террористу будет всё равно, где на кнопку нажимать – снаружи или внутри автостанции.
Менаше нахмурил сросшиеся брови:
– Умный? А если умный, иди доктором работай! Маньяк!
Слово «маньяк» почему-то было самым употребляемым в списке ивритских ругательств. Выкрикиваемое по малейшему поводу, оно давно потеряло свою остроту и малейший смысл. Но Игорь и на более обидные слова бы не отреагировал. На него в который раз навалилось безразличие.
После инструктажа распределяли по постам. Игорь неспешно взял металлоискатель и рацию, вопросительно посмотрел на начальника. Тот злорадно буркнул:
– Сегодня не на седьмой, на третий пойдёшь…
Игорь пожал плечами. Менаше мстил, поставив его на вертушку, пропускающую людей из города.
Когда-то Игорь думал, что проверять чемоданы и сумки легко. Но это не так. Когда перед тобой толпа и каждого нужно обвести металлоискателем, открыть все сумки и чемоданы, работа совсем не кажется легкой. Ты отчаянно пытаешься всё сделать быстро, но толпа не ждёт, минут через десять она накаляется, её давление становится физически ощутимым. А если в ней обнаруживается истерик, начинающий брехливо возмущаться медлительностью проверки, толпа быстро превращается в единый живой враждебный организм.
В таких случаях Игорь, часто и сам снедаемый безвыходной одинокой злостью, прекращал проверять сумки и, набычась, закрыв собой вертушку, тяжело смотрел на напирающих людей. Видя перед собой угрюмого крупного мужика с тоскливой яростью в глазах, не желающего уступать ни дюйма, толпа ворчливо притихала на время, распадалась на отдельных людей, выдыхая из множественной груди воздух.
Когда смена закончилась, Игорь уже еле стоял на ногах.
– Отдежуришь ещё три часа? – спросил его подошедший Менаше. И даже показал пальцами, чтобы яснее донести нехитрый смысл.
Игорь поморщился, но пересилил усталость, он в те дни будто нарочно доводил себя.
– Отдежурю. Но не здесь.
– Конечно! – обрадовался Менаше.
Новый пост находился на глухой улочке, по которой почти никто не ходил. В проём двери было видно, как стеной льёт дождь, и Игорь предположил, что сможет просто отдохнуть. Положил металлоискатель на стол, сел. Но вскоре сырость проникла под куртку, он начал замерзать.
Какое-то время охранник терпел, потом вскочил и принялся приседать. Уходить с поста запрещалось, и он не мог хотя бы на пять минут отступить внутрь автостанции.
А потом появился наркоман. Молодой, иссиня бледный, весь промокший парень, одетый лишь в куцую рубашечку и шорты, вдруг выскочил из сплошной пелены дождя.
– Дядя, дай шекель! На автобус не хватает. У меня мама в Хайфе!
– А я тут при чём? – буркнул Игорь.
– Ну дай…
– Отстань!
Наркоман, уловив русский акцент, радостно закивал:
– Да, пойду! К-ебенимат.
Игорь дал ему шекель.
Ливень всё лил. Игорь плотнее запахнул куртку и опять сел на стул. Он уже жалел, что согласился на дополнительные часы.
Сзади раздались шаги. По длинному пустому коридору к нему приближался человек. Он был среднего роста с узким вытянутым лицом, подбородок и щёки обрамляла небольшая курчавая бородка. Чёрные волосы зачесаны назад. Аккуратные, со стрелками брюки, белая рубашка. Тёплая куртка расстёгнута. В руке человек держал несколько тощих цветастых брошюрок.
– Добрый вечер! – нежно сказал он.
– Добрый…
– Я хочу рассказать вам об истине…
– Не надо.
Но незнакомца было не остановить. Протянув к Игорю руки, он заговорил:
– Распахните в своём сердце новизну, ибо время взыскать Господа, чтобы Он, когда придёт, дождём пролил на вас правду. Почему вы не желаете пробуждения? Если бы Господь спросил сейчас еле слышным голосом с небес: «Хочешь ли ты пробуждения?» – что бы вы ответили, Фома неверующий? Осмелились бы говорить с Богом?
Игорь затряс головой. Слова миссионера сливались в сплошной гул.
– Всё! – крикнул. – Хватит! Уходите!
Но тот и не думал останавливаться.
– У вас есть долг! – причитал он. – Грешник, вы ничего не слышите! Не слышите проповедь истины! Бог милостив, однако это не означает, что Он всё время будет прощать!
– Ах ты, гад! – мрачно сказал Игорь. – Значит, не хочешь уходить?
Незваный пастырь торжественно поднял руку:
– И хоть Бог уже принял смерть Иисуса как заместительную жертву, но тем не менее закон будет использован во всей своей силе против эгоизма и враждебности грешников! Покайтесь пока не поздно!
Игорь демонстративно уставился на мокрый тротуар.
– Так или иначе, мы все придем к Христу распятому! Поймём, что это распятие означает для нас. Увидим истину! Но ты вместо этого проводишь свои дни в праздности!
– Что-что?
– Грешник, ты проводишь свои дни в праздности! – запальчиво повторил миссионер.
– Значит, в праздности? – Игоря захлестнула дикая злоба. – Я тут стою, рискую жизнью за шестнадцать шекелей, чтобы ты, сука, остался жив, и я ещё грешник?!
Миссионер, почувствовав недоброе, опасливо замолчал и потянулся за своими книжками к столу, куда успел их положить. Но Игорь не дал забрать. Отбросив его руку, он сграбастал брошюры и принялся рвать. Миссионер помянул адские муки. Игорь заорал что-то нечленораздельное, схватил металлоискатель и замахнулся. Миссионер в ужасе отпрыгнул и опрометью бросился под дождь. По пути поскользнулся и упал, но тут же поднялся и опять побежал.
Игорь захохотал, как безумный. Напряжение схлынуло, и в этот миг раздался ужасающий грохот. Тут же по рации понеслось:
– Теракт, теракт, теракт!
Когда через полчаса его сменили, дождь кончился. На ближайшей улице стояло несколько «скорых», мерно вращались их красные маяки, выли сирены, суетились люди. Пахло гарью.
Но Игорь сразу качнулся вбок от всего этого ужаса, огибая место происшествия по далёкой дуге. На сегодня он больше ничего не желал знать. Миновал длинную череду допоздна работающих овощных магазинов, с выкаченными к тротуару прилавками и сладковато-кислым запахом подгнивших фруктов. Свернул на маленькую тёмную улочку и, увидев мигающие разноцветные лампочки на одном из домов – стабильный признак продажной весёлой жизни, остановился.
Игорь уже давно был один, и его, конечно, тянуло к женщине. Он всё колебался, упрямо избегая платных удовольствий. Но после такого дикого дня наконец решился.
Поднялся по ступенькам, постоял несколько минут перед явно недавно врезанной массивной дверью с глазком посередине, прочитал издевательскую надпись: «Клуб здоровья», поднял руку и опустил.
«Нет, не сегодня. Устал слишком, толку не будет».
В это время раздался мелодичный звон, дверь неожиданно распахнулась, и оттуда, чуть не столкнувшись с ним, вышли двое.
Игорь поморщился.
Но за ними показалась девушка, в руке державшая небольшой мешок с мусором. Увидев Игоря, она посторонилась и дружелюбно пригласила:
– Что стоишь, заходи!
Игорь зашёл.
