Леонид Зайцев
Время последних песен
Глава седьмая
Мы сидели напротив друг друга на высоком берегу реки, извивающейся в своём русле подобно только что побеждённому змею. Я и Демиург. Таня с закрытыми глазами полулежала в дачном толстой полосатой ткани шезлонге рядом по правую руку от меня. Её огромный живот возвышался курганом под укрывавшим её ярко красным шерстяным пледом. И это было странно. По всему выходило, что я не мог отсутствовать столь долго. Вот и Селена – верная телохранительница – выглядела и была одета точно так, как при моём отбытии. На ней всё та же порванная в схватке с Прокурором майка, а ранки на разбитых костяшках кулаков едва успел подсохнуть и покрыться тонкой коркой. Она стояла за спиной моей жены, беспрерывно сканируя взглядом окрестности. Недоставало только двух её коллег.
Похоже, по местному времени я отсутствовал не более часа. И живот Тани просто не мог столь значительно увеличиться за такой короткий срок. Или мог?
Вообще встреча происходила как-то странно. Вовсе не так обычно встречают героического победителя свирепого дракона, избавившего принцессу от смертельной опасности.
То, что Таня не вскочила и не бросилась мне на шею ещё ладно. В её теперешнем положении противопоказано совершать резкие движения. Но она даже не взглянула на меня, продолжая оставаться с закрытыми глазами. Может просто крепко спала?
Хотя с другой стороны, пожалуй, и к лучшему, что она не наблюдала, как приземлившееся неподалёку огромное пресмыкающееся отрыгнуло меня из своего чрева. Не всякий не подготовленный к встрече с живым космическим челноком человек даже находясь в полном здравии, сможет сдержать рвотные позывы при виде подобного отвратительного зрелища. Что уж говорить о беременной женщине.
Отпрыск ящерки высадил меня и тут же поспешил обратно на орбиту, вероятно опасаясь, как бы родственники без него не умяли все самые лакомые куски трофея. Я же смущённый неожиданно холодным приёмом не нашёл ничего лучшего, как молча усесться на траву напротив того, кто отправил меня на космическую битву.
По прошествии довольно продолжительного времени Демиург первым нарушил столь затянувшееся молчание.
– Похоже, и в этот раз всё прошло успешно, – произнёс он безвыразительным голосом.
– А то вы не знаете, – огрызнулся я. – И что значит: «и в этот раз»? Что вы хотите этим сказать?
– Ничего, кроме того, что сказал. Мы так ждали тебя.
– Заметно.
Ждали они. По мне, так всё ещё продолжают ждать, подумал я. Вон жена даже не соизволила глаза открыть.
– Мы надеялись услышать от тебя подробности, – как ни в чём не бывало, продолжал Демиург. – А ты прилетел, сел и молчишь.
Мне показалось, или он просто смеётся надо мной? А ведь я рисковал ради них жизнью, и не один раз. Следующие слова я произнёс максимально саркастическим тоном:
– Уверен, что все подробности вам были известны раньше, чем мне. Вы ведь успели пообщаться с моим рептилоидным потомком ещё до моего прибытия на борт после возвращения с корабля волхов, где я встречался с вашим толстым приятелем.
– Так этот звездолёт действительно твой потомок?
В голосе Демиурга чувствовалось неподдельное удивление. Настолько казавшееся искренним, что едва не заставило меня усомниться в собственной памяти. А может мне всё просто пригрезилось?
– Уж не хотите ли сказать, что этого не знали и не сообщили ящерке, которая иначе бы с превеликим удовольствием мною закусила?
Мой собеседник несколько секунд молчал, словно переваривал действительно новую для себя информацию.
– Теперь знаю, – растягивая слова, произнёс он, наконец, – и непременно ей об этом сообщу. Спасибо, что предупредил.
Я вдруг осознал, что совершенно ничего не понимаю. Я вконец запутался.
– Так вы не говорили с кораблём обо мне?
– Ещё нет. Но теперь непременно следует это сделать, чтобы не порвалась причинно-следственная связь.
Вот оказывается, как обстоят дела. Мне вспомнились слова Великого Ума сказанные мне при нашей первой встречи на мёртвом звездолёте волхов. Он говорил тогда, что уже знаком со мной, хотя я тогда увидел его впервые. И напротив потом здесь на Краю я узнал его, а он меня нет. Просто для него наше предыдущее свидание было ещё только в будущем, а для меня – в прошлом. И теперь то же самое происходит между нами с Демиургом. Он только собирается отправиться в прошлое, дабы сообщить ящерке о нашем с ней родстве!
Стоп! Скомандовал я себе. Так может, никакого родства и нет? И живой корабль вовсе не является моим мутировавшим до неузнаваемости потомком? Это же я сам подсказал такую версию Демиургу прямо сейчас.
– Нет, – произнёс тот, очевидно прочитав мои мысли, – всё верно. Ты подсказал, и я сразу проверил, прошёлся по всей цепочке.
Я даже не стал придаваться размышлениям, когда он успел провести проверку, если и пары минут не прошло с того момента, как он, если ему конечно верить, впервые услышал об этом от меня. Я уже просто устал каждый раз заново удивляться всё более широко открывающемуся множеству его способностей.
– Однако это успеется, – махнул рукой Демиург. – Может, всё же расскажешь о своём путешествии поподробнее? – Предложил он. – А то вдруг я ещё что-нибудь упустил.
Но меня больше интересовало состояние беременной супруги. Она по-прежнему не двигалась и не открывала глаз. Если бы не мерно вздымающаяся при дыхании грудь, можно было представить себе самое страшное.
– Что с Таней? – Спросил я.
– Разве не видишь? – Удивился мой единственный собеседник. – Она крепко спит. Ей сейчас сон на пользу.
– Но её живот уже такой…
– Вот и поторопись! – Посоветовал Демиург. – Время последних песен уже совсем близко. Давай, рассказывай.
И я рассказал.
Рассказал всё, начиная со своего возвращения на борт сферического звездолёта волхов, где меня дожидался Великий Ум, для которого с момента моего отбытия на Край прошло всего лишь четверть часа, обернувшиеся для меня десятками веков. При этом Демиурга явно позабавило моё раздражение постоянно сопутствующими мне временными парадоксами.
– Ты столько лет прожил здесь на Краю истории. Ты привык в повседневной жизни использовать способности, которые в твоём мире сочли бы магическими. И при всём этом никак не можешь смириться с такой мелочью, – с укоризной произнёс он. – Но я перебил тебя. Извини и продолжай.
И я продолжил.
При описании схватки на орбите глаза моего слушателя полускрытые тенью от как обычно низко надвинутой шляпы буквально загорелись от восторга. И не у него одного. Краем глаза я заметил, что и Селена, внимательно слушавшая моё повествование, при рассказе о битве перестала крутить головой по сторонам, а её щёки покрылись румянцем от возбуждения. Ничего удивительного, ведь она по природе своей – боец. Сражение – её стихия. В итоге выходило, одному только мне зрелище рвущих противника на куски детишек моего корабля не доставляло никакого удовольствия.
Закончив своё повествование описанием сцены раздавливания головы-рубки врага мощными челюстями змейки, я спросил:
– Теперь, когда с Прокурором и исходящей от него угрозой покончено, можно мне узнать, чего именно он добивался, пытаясь не дать родиться нашему с Таней ребёнку?
Демиург приподнял голову. Тень от шляпы исчезла, и я увидел его глаза. В очередной раз у меня возникло мучительное ощущение того, что они мне напоминают кого-то очень знакомого, но я снова не мог вспомнить, кого!
– Ты уверен в гибели Прокурора? – Спросил он с какой-то странной интонацией. Что-то среднее между усмешкой, удивлением и сочувствием.
Ему, находившемуся всё время здесь подле моей супруги, было позволительно сомневаться. В отличие от меня, наблюдавшего всё воочию.
– Голова змея была раздавлена в лепёшку, череп расколот как скорлупа ореха, и его части разлетались в пустоте космоса,– повторил я ранее описанное в более мягких выражениях. – Никто находящийся в тот момент в рубке звездолёта не мог выжить. Даже если бы сам находился в защитном скафандре.
По мере произнесения мною этой тирады, Демиург согласно кивал головой. Но лишь только я замолчал, он вкрадчиво произнёс:
– Всё так, но при условии, что на тот момент он всё ещё находился в кабине.
– Так его там не было?! – Воскликнул я.
– Ну, до наступления критического момента он там, несомненно, присутствовал. Но, как я тебя и предупреждал, тот, кого ты знаешь как Прокурора очень сильный…, – он чуть помедлил, – человек, и обладает немалым могуществом.
Похоже, время радоваться избавлению от врага ещё не настало, пронеслось в голове. Но как такое возможно?
– Тебя же не удивляют собственные мгновенные перемещения в любую заданную точку, – снова угадав или прочитав мои мысли, произнёс Демиург. – Однако в одном ты прав. Опасности более не существует! – Добавил он торжественно.
– Но как такое может быть, если он жив?
На глаза собеседника вновь опустилась тень, но взамен я увидел, как он улыбается. И его улыбка показалась мне печальной, словно он одновременно и радовался моей победе и сочувствовал мне.
– На данном этапе истории он снова побеждён, – принялся объяснять Демиург. – Ему не вернуться на Землю. Его единственный корабль, являвшийся частью его самого, уничтожен, и восстановиться в этом мире уже не успеет. Так что да – опасности для ребёнка более не существует.
Из его слов мне так и не стало понятно, куда же девался Прокурор. Грело лишь его утверждение, что Тане и не рождённому ребёнку ничего не угрожает. И всё бы хорошо.… Вот только коробило слово «снова». Оно подразумевало неоднократность. Враг побеждён снова, следовательно, его побеждали не впервые.
– Так значит, он ещё вернётся в будущем? – Спросил я с тайной надеждой на отрицательный ответ.
Демиург приподнял руки ладонями кверху в жесте означавшем «ну, когда до тебя, наконец, дойдёт».
– Ты забыл, что у этого мира нет будущего! – Сказал он. – Мы находимся на Краю времени, – и добавил. – Теперь уже на самом краешке. Так уже было и будет вновь. Но конец означает лишь новое начало!
– То есть, всё повторится?
– Всё начнётся заново, – поправил меня Демиург. – История никогда не копируется полностью, только ключевые моменты.
– Решающие? – Уточнил я.
– Да, – ответил он. – Например, такие как вы с Таней.
Ничего себе заявление. Меня прошиб пот.
– Что в нас может быть решающего для истории?
Он многозначительно кивнул в сторону по-прежнему безмятежно спавшей в своём шезлонге Татьяны.
– Ваш сын.
Я не сразу осознал всю значимость этого короткого словосочетания. В голове билась только одна мысль. Сын! У меня родится сын!
– Но есть тот, кто желает всё кардинально изменить и создать мир под себя.
Демиург повысил голос, дабы достучаться до меня сквозь заполнившую всё сознание радость. Я его услышал. И тревога за жизнь ребёнка снова вернулась.
– Прокурор? Поэтому он не желает рождения нашего дитя?
– Он самый.
– Но чем ему так может помешать младенец?
И вдруг меня словно током ударило.
– Стойте! Но вы же сами сказали, что этому миру конец. А как же мой сын? Он погибнет вместе с нами?
О таком исходе страшно было даже думать. Недаром богом предусмотрительно оказалась отринута возможность беременности и рождения детей для обитателей Края. Что может оказаться ужаснее, чем даровать жизнь, зная, что ей суждено в ближайшем будущем сгореть в пламени гибнущего Солнца?
Нет-нет, тут что-то не так. Если ребёнок обречён, как и все мы, то какой смысл Прокурору было пытаться раз за разом не позволить ему родиться? Несмышлёный младенец за то немногое время, что осталось существовать этому миру никак не сможет повлиять на какие-либо процессы мироздания.
– В своей зацикленности на ребёнке ты теряешь способность бесстрастно анализировать происходящее, – вздохнул Демиург. – И хотя все вводные тебе известны, ты воспринимаешь их по отдельности, а не в совокупности.
В моём нынешнем состоянии мне действительно было совсем не до логических построений. Только что я проникал сквозь невероятно толстые пласты времени туда и обратно, укрощал живой звездолёт и вытаскивал его из капсулы времени. Мне пришлось принять участие в космическом сражении, картина которого, если бы не её масштабы, больше подходила для передачи «В мире животных». Моя жена готова была подарить мне сына, которому не суждено было вырасти в этом мире быстро катящемуся в бездну небытия. Да, я не готов сейчас собирать пазл из пусть даже известных мне по отдельности частей.
Обо всём этом я и сообщил тому, кто, по всей видимости, и был главным режиссёром нашего спектакля.
– А с чего ты решил, что вашему с Таней сыну суждено вообще появиться на свет в этом мире? – Ошарашил меня неожиданным вопросом Демиург.
Я открыл было рот, но, так и не произнеся ни звука, закрыл его, в изумлении уставившись на собеседника.
– Ты же сам не единожды делал акцент на неспособности обитателей Края зачать и родить, – продолжил тот. – И понимал, что это неспроста. Так же ты не верил предположению, что кто-то открыл охоту на забеременевшую, не смотря ни на что Татьяну просто из чувства ревности или зависти. Ты подмечал разные мелочи, ругая свою память за невозможность вспомнить нечто важное. Хотя никакой вины за ней не было. Она-то как раз подсказывала тебе ответ. Тебе оставалось последнее усилие, маленький шажок к истине. Но ты, слишком отвлекаясь на свои переживания и эмоции, его так и не сделал.
Шаг, один лишь шаг отделял меня от истины. Я стоял поражённый не в силах произнести ни слова.
– Надеюсь, пиршество на орбите закончилось, – не к кому конкретно не обращаясь, произнёс Демиург. – Челнок вот-вот вернётся.
– Зачем? – Выдавил я из себя.
– Чтобы отвезти вас с будущей мамой на корабль, разумеется. Селена, – обратился он к девушке-телохранителю, – можно тебя попросить помочь молодому папаше довести роженицу до транспорта?
Та в ответ молча кивнула.
– Зачем? – Вновь повторил я.
– Ящерка же не сможет без твоей помощи сама вернуться назад во времени, – пожав плечами, ответил он.
– Зачем? – В третий раз спросил я.
– Чтобы вернуть вас с Татьяной в ваш родной мир, – сообщил Демиург, сняв свою извечную шляпу.
Это был выход! Мы вернёмся в своё время за миллиарды лет до Края и близящегося конца света. У нашего сына будет будущее.
– Но, как она перенесёт полёт? – Спохватился я. – Ей же вот-вот рожать.
– Не беспокойся, – улыбнулся он, расстёгивая пальто. – Она родит точно в срок. Ребёнок появится на свет именно там, где и должен.
– А как же последняя песня? Ведь вы говорили, что Таня должна петь её.
Понимание было уже совсем рядом, протяни руку и ухватишь его.
Позади шезлонга на траву мягко приземлился на все четыре когтистые лапы дирижаблеподобный отпрыск ящерки.
– Последняя песня старого мира это гимн рождению нового! – Торжественно произнёс Демиург. – А какая песня сопровождает рождение?
– Крик ребёнка! – Неожиданно подала голос Селена.
Демиург отрицательно покрутил головой.
– Ему предшествует крик роженицы! – Сказал он и подмигнул мне. – Это и есть та самая песня!
Я нервно сглотнул. Хорошо, что мне довелось сидеть, ибо мир вокруг вдруг заплясал, заходил ходуном.
– Так кто же он – наш сын? – Произнёс я и не узнал своего голоса.
Демиург встал. Лучи заходящего в последний раз за горизонт Солнца осветили его впервые полностью открытое лицо. Эти губы, эти глаза, эти выдающиеся скулы и высокий лоб. Теперь я понял, чем они мне так казались знакомы. Я должен был понять это раньше. Эти черты я частично видел в облике своей жены, а частично в собственном отражении в зеркале. Но разум никак не желал принять такую истину. Наш сын – бог?
– Я же говорю, что все ответы лежали прямо перед тобой…, отец! – Произнёс он.
