Лила Каттен
Наваждение Мора
Глава 7
Аня
Это был самый длинный день в моей жизни за последние несколько месяцев.
Да, когда я лежала прикованная к кровати, такие дни были от восхода солнца и до самого заката. Они вынуждали думать о многих вещах. Часто о плохих. О том, что сейчас вызывает страх и слезы.
Беспомощность и безвыходность самые пугающие вещи на самом деле.
Люди желают здоровье на каждый праздник, и как же они правы. Пока ты ходишь и твой разум чист – ты способен жить. Лишаешься этого, и ты фактически мертв. Пусть и верил сначала о том, что все поправимо.
Нет, не все. Не тогда, когда в твоем кармане лишь пара монет.
Для восемнадцати лет, мои мысли слишком взрослые. Иногда я чувствую себя старой бабушкой с опытом жизненным под девяносто. Но сейчас, как бы ни было это странным, я прихожу в себя.
Может, мне нужна была эта диверсия постаревшего мозга?
Как знать, к чему в итоге приведет меня эта работа в доме Яна Мора.
По сути, весь день я убирала, помогала Глаше. Видела того самого повара, который чуть не убил меня за то, что вошла на кухню. Но мне кажется, мы с ним поладим. Есть что-то в нем, реально напоминающее Яна.
И вот за весь этот день, я даже ни разу не вышла на улицу, не увидела двор. Но завтра…
А Ян так и не ответил на мои сообщения. Поэтому я осталась ждать его, чтобы поговорить.
– Почему ты не едешь домой? – спрашивает женщина, когда я помогаю ей накрыть на стол для всей этой мафиозной оравы голодных мужиков.
– Надо с Яном поговорить, – отдаю ей поднос со стаканами.
– Он так рано не приезжает домой, – забирает и уходит.
– Черт, – остаюсь задумчиво стоять на кухне.
Набираю стакан воды и выпив его, выдыхаю огромный глоток воздуха. Слышу позади шаги женщины.
– Знаете, не страшно еще подожду, – засматриваюсь на двор позади дома. – И я удивлена, почему вы меня до сих пор не спросили, почему я тут.
– Потому что всем похуй на это, – стакан вылетает из руки почти со свистом и разбивается, а я резко оборачиваюсь.
– Да повесьте вы уже на свою шею колокольчик, – возмущаюсь на него.
Но когда он не реагирует на мой тон, я понимаю, что он медленно идет на меня.
– Э… в принципе, можно и тапочки со звоночками такими. И ногам тепло, и я жива, без инсульта и заикания на всю жизнь. Да? – голос с каждым его шагом становится выше и более напряженным.
А когда мое тело впечатывается в другую часть кухонного гарнитура, я вся напрягаюсь.
– Я-я смотрю у вас настроение не очень хорошее? У меня тоже. А я, когда без настроения злая… до ужаса, – теряюсь, потому что он не останавливается, даже когда между нами остается лишь пара миллиметров, но тепло все равно соприкасается с моим телом.
Моя голова задрана высоко вверх, но Ян выставляет руки по обе стороны от меня и, облокотившись на столешницу, наклоняется, отступая.
В итоге я стою с его лицом напротив и чувствую, как он дышит. Но вместо того, чтобы попытаться выпутаться, убежать или снова нести какой-то бред, я рассматриваю его.
У него две маленькие родинки у правого глаза. Там, где от уголка отходят лучики морщин. И шрам, выцветший на левой брови не выпуклый, как казалось раньше, а ровно с кожей идет, будто погруженный в нее. И эти дурацкие брови, будто рассыпавшиеся смотрятся интересно, уголком изгиба уходя очень высоко, создавая иллюзию крыши домика. Треугольные.
Его взгляд тяжелый, но еще какой-то уставший. И за этой эмоцией сложно сейчас разглядеть злость и раздражение, которые я в нем вызываю.
Мой взгляд касается его обычного мужского носа. Не горбатого, небольшого и точно не маленького.
Борода кажется каким-то хаосом на его крупном лице, но в то же время она ему идет.
Волосы Яна заплетены в пучок на затылке, а мне становится интересно, как он будет выглядеть, если сдернуть резинку и взлохматить их.
Мои пальцы внезапно покалывает, и я ощущаю на их поверхности влагу, затем вздыхаю.
Почему я не испытываю страха к нему?
Он по всем пунктам пугающий и устрашающий человек. Его жизнь – боль и насилие, а я стою и не ощущаю ни малейшей угрозы.
Более того, мои губа приходят в движение и дурацкая привычка говорить то, что приходит на ум, сейчас более чем неуместна. Но я уже не могу ничего сделать.
– А вы… симпатичный, Ян Мор.
Все это время он рассматривал меня так же открыто и пристально. Но как только я произнесла свои слова, его глаза стали больше, а выражение лица сменилось с грубого на озадаченное.
– Ты больная?
Его вопрос снял напряжение после моего изречения и избавил от неловких извинений.
– Несмотря на то что это было грубо, я все же отвечу. Возможно, я не пышу здоровьем и моя походка, не столь уверенная, как раньше, я бы сказала, что я вполне хорошо себя чувствую.
Ян смотрит с насмешкой и уверена, борется даже с ней, желая выглядеть таким же грозным.
– Полагаю проблема не в физическом плане. А в твоей голове, девочка, – на этом слове он поднимает руку и касается указательным пальцем моего виска.
Он по-прежнему непозволительно близко, для такого явного неприятия, что отрицает эту истину на корню.
Но я не настолько самоуверенна, чтобы говорить ему об этом в лицо.
– А вот тут вы правы. Там творятся ужасные вещи. Но я вам о них не расскажу.
На губах сверкает улыбка и он переводит взгляд к моему рту. Это лишает возможности что-то сделать и фактически парализует.
Это мгновение длилось буквально секунд десять не более, но мне показалось, что время катилось по временной спирали, растягиваясь до невозможного. А потом он будто очнулся.
– Я тебе сказал не писать мне, – голос снова стал грубее и сделал меня… мной.
– Это было важно. Я ведь уточнила, по каким вопросам мне было необходимо с вами поговорить.
– Но не важнее моего приказа.
– Приказа? То есть вы признаете тот факт, что я работаю на вас и подчиняюсь вам?
Он быстро выпрямляется и складывает руки на груди, но не отпускает. А так как мои ноги устали, и я готова упасть на пол, то я запрыгиваю на столешницу и оказываюсь гораздо выше.
Мужчина смотрит удивленно то на мои ноги, то в лицо.
– Ноги болят, – болтаю своими конечностями, почти дотрагиваясь до его бедер.
– Ты ни хрена не попутала?
– Вы снова о моих умственных способностях?
– Нет, я о том, что ты оху… – обрывает себя и замолкает, сжимая кулаки на опущенных в мгновение руках. – Давай проясним один момент.
– Конечно, – делаю лицо серьезным.
– Ты пришла в надежде, что я отпишу обратно многомиллионный бизнес мужу твоей сестры, – киваю. – Я отправил тебя работать сюда, и при этом ты просишь зарплату, язвишь, раздражаешь и до хуя всего остального. Все верно?
– Я бы кое с чем поспорила и убрала из всего многообразия, что вы сейчас произнесли. Но примерно так и есть.
– Вот я и пытаюсь понять, ты дура или прикидываешься?
– Немного откровенный вопрос.
Я почти срываюсь в хохот, смотря на то, как у него дергается глаз.
– Послушайте, я старательная и ответственная. А еще…
– Мой ответ на все твои вопросы один – чтобы я тебя больше не видел.
– А… Погодите-ка, так не пойдет, – спрыгиваю и встаю почти вплотную к нему. – У нас с вами был уговор…
– Тебе бы с головой договориться. А с тобой у меня никаких договоров не было…
– Но это значит, что вы меня… э…
– Ну, – подначивает, а я вспоминаю проклятое слово.
– Кинули, вот.
Ян впервые смотрит так, что его уголок губы приподнимается в почти улыбке.
– Ладно, тогда ждите меня в клубе. Буду там мыть.
– В клубе работают только шлюхи.
– Теперь там будут шлюхи и я.
– Хочешь мой бизнес развалить?
– Каким образом?
– Собой.
– О, приехали к началу. Мы это кажется проходили уже.
– Но этот факт неизменный.
– Знаете что, я обалденно танцую.
– Неужели?
– Да, но доказывать это не стану. Ходите и мучайтесь воображением, – тычу пальцем в его твердую как проклятая стена грудь. – И я приеду завтра сюда, буду работать, и вы меня не выставите отсюда.
Он изгибает бровь до невозможного и смотрит на мой палец, который сильней впивается в его тело. Признаться я делаю это нарочно, потому что мне интересно.
– Все сказала?
– На данный момент да. Завтра я, возможно, дополню что-то. А теперь я… я поеду домой. До свидания.
Сбегаю поскорей.
Проходя через столовую, вижу снова тех мужчин.
– Всем приятного аппетита, – кричу чтобы переорать гомон.
– Спасибо детка, – кричат они не впопад.
– Иди к нам, солнышко, – доносится до меня.
– В другой раз, – улыбаюсь и успеваю уйти, потому что сзади доносится отборный мат и все разом стихает.
Домой возвращаюсь поздновато. Мама уже сидит, ждет за накрытым столом, а дедушка готов лечь, но досматривает передачу по первому.
– Ну и чего так поздно? Переживаю, Ань.
– Все нормально мам. Я же не гуляла, а работала.
– Так и что, взяли?
– Ага.
– Ты так и не сказала, что за должность.
– А… няней.
– Няней?
– Да, – пожимаю плечами, а самой смеяться хочется. – Там ребенок, мальчик. Вот буду с ним нянчится.
– Ну, в принципе я довольна.
– И я, – улыбаюсь ей вполне искренне.
Глава 8
Утром следующего дня на меня все реагировали так, будто кто-то поставил в этом доме сломанную табуретку.
Признаться честно, вчерашнее: «Иди к нам солнышко» не вызвало трепета. А у кого вызовет толпа мафиози и огнедышащий Ян? Но сегодня было совсем уныло.
– А что, у всех сегодня плохое настроение? Эта болезнь все-таки распространилась на каждого в этом доме? Мне нужно что-то противовирусное принять? – шепотом спросила Глашу, которая мирно пила свой кофе, пока мужчины сидели в столовой и ели свой завтрак.
– Что ты здесь делаешь, Анна? – внезапно подняв на меня свои глаза, спросила женщина.
Это был напор, и я по-прежнему не знала, как она ко мне относится. Что ж, это нормально.
– Вы об этом дне или в целом?
– В целом.
– Ну… Ян отнял у мужа моей сестры бизнес из-за чего-то там, что сделал его отец.
– И?
– А… разве вы не считаете это ненормальным?
– Нет. Дети отвечают за поступки своих отцов. Это то, чему учил Яна отец, и что знают все эти мужчины в этом доме.
Меня поразило ее высказывание. Такое ощущение, что мир сходит с ума, а я единственная кто был не в курсе.
Однако, мое мнение не будет таковым же.
– Это так думаете вы. Остальные люди, вне вот этого балагана мафиозного, живут другой жизнью.
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Я пришла отработать бизнес Стаса. Этот человек поставил меня на ноги, я не могла поступить иначе. Это малая цена за его добро.
– Что значит поставил на ноги?
– Меня сбила машина. Между позвонков был осколок. Я пролежала год не шевелясь, ожидая, что фонд поможет. Но они собрали мало денег, это означало, что я останусь инвалидом, потому что выходил срок, когда все можно было исправить. Стас дал деньги и отправил в Израиль. Оплатил операцию, восстановление и все прочее. Я хожу буквально семь месяцев как.
Глаша смотрела на меня не моргая. Она была потрясена, но пыталась это скрыть.
Плохая актриса.
– Мне жаль, что тебе пришлось пережить такое. Но ты должна понимать, что, размахивая тряпкой, не отработать десять или сколько там миллионов.
– Но я также знаю, что мое тело не будет стоить столько же. Хотя на подобное я бы не согласилась. И все же, я здесь. Может, Ян все-таки решил, что я способна отработать.
– Ты ведь знаешь, что это чушь?
– Наверное, да. Но и уходить не планирую.
Пожимаю плечами и выхожу в столовую, так как она уже полностью свободна.
– Она ему еще задаст, – хохотнула женщина и я улыбнулась.
Стала убирать посуду и заметила, что одна чашка во главе осталась нетронутой.
– Ну конечно, – бормочу под нос, – то-то нас не накрыло землетрясение.
Забираю остывший кофе и показываю Глаше.
– А босс наш так и не пришел.
– Редкость. Ян не пропускает завтраки.
– Кофе, который уныло смотрит на меня, говорит об обратном.
Она поворачивается, отвлекаясь от чистки противня.
– Убери все в столовой и поднимись на второй этаж. Приберись в комнатах. Твоя задача на сегодня. Мне нужно встретить Владлена, и дать указания некоторые, а ты найди Яна и спроси, будет ли он есть сегодня.
– Уверены? Мне бы не хотелось умереть молодой, у меня было много планов в этой жизни.
– Иди, юмористка, – улыбнулась она и снова принялась чистить посуду.
Пока я изображала крадущегося тигра, я не могла не вспомнить вчерашнее препирательство с Яном.
И глаза его, и эту ужасную, но отчего-то идущую ему бороду. Нет, я не засматриваюсь на него.
Он в три раза старше. Я помню, как он отреагировал на мое предположение о возрасте.
Возможно, ему сорок восемь и его расстроил тот факт, что я угадала, но не отметить его симпатичное лицо не могла.
Господи, я даже не знаю, какой тип парней мне нравится. И главное тут – парней. Не мужчин.
– И почему я спорю сама с собой? – шепчу под нос, достигая третьего этажа.
Передо мной появляется коридор и четыре двери.
Ничего пугающего. Хотя не знаю, что я там планировала увидеть в принципе?
Открываю тихонечко первую дверь и наблюдаю обычную спальню. Серая с черными вкраплениями в интерьере.
Дальше выбираю идти направо и попадаю в… закрытую дверь.
Ладно. Следующая комната…
Приоткрываю немного и среди темноты, которая наполняет эту спальню, я умудряюсь разглядеть огромную кровать, небывалых размеров и такой же огромный бугор на ней.
Луч света, который мне это демонстрирует это тот, что я оставила после себя, делая шаг вперед.
Возможно, мне следовало постучать. Разбудить? Уйти.
Да, мне следовало уйти. Но в моих ногах магниты, которые позволяют идти только вперед. И отчего-то уверена, что когда он проснется, то вырвет к чертовой матери мне не только эти мифические магниты, но и ноги. Черт, а я только ходить начала. Обидно будет. Может смогу уговорить оторвать руки?
Не замечаю, как останавливаюсь у кровати и смотрю на развалившегося на спине мужчину. Привыкнув немного к темноте, я вижу все очертания.
Он накрыт одеялом до самой груди, но все же не полностью. И я вижу волосы, которые ее покрывают.
А еще, его волосы распущены и разметались по подушке, отчего я прихожу в странный восторг. Нет, правда. Они такие…
Я не успеваю додумать, потому что моя ладонь уже трогает кончики этих темно-русых волос.
Стоп. Почему они такие мягкие. Я была фактически уверена, что они сухие как солома. Но на деле же…
– Какие шелковистые, – шепчу явно не в себе.
– Какого хуя ты тут делаешь? – пронзает стрелой его голос, а в следующую секунду я уже лежу на животе прижатая им к кровати, а в мою голову упирается…
– Ой, мамочки…
– Хули ты здесь делала? – давит весом, и весь воздух просто покидает меня.
Хриплю, пытаясь показать, что как бы ни хотела. Я бы не ответила на этот вопрос. Максимум чем я могу пошевелить – палец на ноге.
Ян убирает руку, которой давил мне на шею и воздух атакует легкие.
Я закашливаюсь и наслаждаюсь возможно последними секундами жизни.
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь надышаться перед смертью.
– Быстрее, у меня рука чешется вынести твои мозги из этой черепной коробки. И если ты не ответишь на мой вопрос, то…
– Не договаривайте. Я уверена в том, что знаю о последствиях.
– И все равно пришла? Я мог пристрелить тебя сразу же.
– Ну я же не знала, что у вас с нервами беда. И Глаша, отправив, не предупредила.
Он ерзает, и тут я понимаю, что в его руках вряд ли было два пистолета. И карманов спрятать второе, так низко, что оно упирается в мои ягодицы? Нет, их тоже не было. Выходит…?
– Там у вас… эээ…
– Что?
– Второе оружие?
– Это член, блядь, – отвечает и слезает с меня.
– Уверена, с таким арсеналом вы гроза района неспроста, – ляпаю, а только потом понимаю, что говорю.
Но уже поздно.
Моя шея снова в захвате, а я по-прежнему лежу на кровати, только уже на спине. А Ян нависает надо мной, точно гиена. Нет, лев, с такой-то гривой.
– Тебе лучше купить леденец, девочка, – обдает слишком горячим жаром, приблизившись ко мне. – И как только, твой гребаный рот, соберется сказать какую-то хуйню, просто бери его в рот и соси.
Когда его предложение заканчивается, мы оба дышим слишком громко, а затем он смотрит на мой рот.
– Сука, – он отпускает меня и садится, отвернувшись, демонстрируя широкую обнаженную спину.
Я слезаю с кровати, но далеко не отхожу.
– Вали отсюда, – он, морщась, закрывает глаза и тут до меня доходит звук его голоса.
Ян опускает голову на свои руки склоняясь. Волосы падают так, что закрывают его лицо полностью.
«Ох, он меня точно убьет», – мысленно предупреждаю себя, делая шаг вперед.
– На каком языке тебя надо посылать, чтобы наверняка? – бормочет он не шевелясь.
– Выпрямите спину.
– Я сказал…
– Спорить обязательно? – психую на его детское поведение. – Что за привычка посылать?
Мои слова срабатывают, и он резко поднимает голову.
Лучше пусть желает убить, чем эти капризы. Что за мужик?
Я делаю еще один шаг.
Он такой огромный, что я, стоя на ногах едва ли выше него. Но все же, ему приходится запрокинуть слегка голову, чтобы наблюдать за мной.
– В другую сторону развернись и топай, сказал.
– Вы только не пугайтесь. И не ворчите, ладно?
Он замолкает и просто наблюдает за мной.
Смотрит, как я подхожу почти вплотную, но все же держусь на маленьком расстоянии. Как кладу дрожащую руку на его щеку.
Его борода щекочет кожу ладони и хочется провести по лицу пару раз, но я держу ее на месте. Затем второй поднимаю его волосы со лба и убираю назад, и придерживаю их на макушке.
Ну и самое сложное.
На самом деле, я уже поняла в чем дело, но… пошла дальше.
Медленно склоняюсь к нему и сделав глубокий вдох, касаюсь губами совершенно горячего лба. Теперь понятно, его отсутствие с утра внизу.
Глава 9
Когда секунды длятся одна за другой, а ни один из нас не шевелится, я делаю непроизвольно еще один глубокий вдох.
На этот раз я различаю запах его тела, волос, куда носом упираюсь.
Несложно распознать аромат шампуня и пота.
И мне кажется, я какая-то неправильная, раз это сочетание мне… нравится?
Ужас. Какой ужас.
Мои губы будто прилипают к его коже, когда я медленно отстраняюсь.
В этот момент Ян поднимает голову, и мы сталкиваемся в этом сумраке взглядом.
Тягучее что-то протекает между нами, и я ощущаю, как в животе танцует тревога, заявляя права на все мое тело.
– Ты еще языком меня оближи, – рявкает мужчина и все рассеивается за один короткий миг.
Цокаю и отхожу подальше, чтобы не быть в зоне так называемого конфликта.
– Знаете, вы такой невыносимый.
– Когда я вырву твой язык, я стану счастливее, а ты молчаливее. Представь, как много людей вздохнут с облегчением.
– Вы заболели, – упираюсь руками на свои бока, смотря на него хмуро.
– И ты удивляешься? Если меня не убьет пуля, то это сделаешь ты.
– Ну конечно.
– У меня болит голова. Свали, девочка.
Я закатываю глаза и беру стакан с кувшином, с тумбочки рядом с кроватью.
– Неужели так сложно запомнить мое имя? Или вы делаете это нарочно?
Не даю ему ответить и выхожу.
Спускаюсь на первый этаж. Глаша с поваром что-то обсуждают на повышенных тонах.
– Я извиняюсь, таблетки от головы, где мне взять.
Мужчина, тот самый Владлен, он же повар, смотрит так, будто готов сварить мою голову в своем котле.
– У тебя целое крыло лазарета, и ты пришла искать таблетку на моей кухне? – рычит он на меня.
– Она ваша формально, – поднимаю палец уточняя, вдруг забыл. – Уверена, этот дом принадлежит Яну.
– Анечка, ты Яна нашла? – встревает Глаша, видя, как этот неадекватный мужчина закипает.
– Да. Он заболел.
– Что?
– Все в порядке, я о нем позабочусь. Он не против.
На меня уставились две пары шокированных глаз.
– Что? Ян… позволил тебе о нем позаботиться? Видимо, у него и правда все плохо, – комментирует женщина. – Нужно позвать доктора.
– Не надо никого звать. Он попросил воды и таблетку. Я все сделаю сама. Занимайтесь своими делами, – улыбаюсь, поставив кувшин на стол, и ухожу.
Как только я отхожу чуть дальше от кухни, там снова возобновляется спор.
В крыле санитарном не было возможности заблудиться. Тут даже таблички висят – операционная, палата №1, №2 и третья. Кабинет врача.
Надо же.
Внутри никого не оказалось.
Поэтому я пошла искать доктора по палатам.
Нашелся он в самой первой. Ставил укол мужчине.
– Эй, пришла поглазеть на мой зад? – улыбнулся и зашипел. – Че так больно, док?
– Витамин. Вам кого? – доктор выпрямился и подошел к мусорному ведру, выбросив туда шприц.
– Вас.
– А почему не меня?
– В другой раз.
– Забились.
Мы выходим из палаты и направляемся к его кабинету.
Мужчина взрослый, и явно без чувства юмора. Хотя с такой-то работой.
– Мне для Яна таблетку от боли в голове и что-нибудь жаропонижающее.
– Прошу прощения, для кого?
– Для вашего непосредственного начальника. Большой такой, волосатый и вечно хмурый снежный человек.
– А… – он открыл рот, и я уже подумала, что плохо стало человеку. Но он внезапно рассмеялся.
Подождала, когда пройдет смехомарафон, и взяла предложенные препараты.
– А это точно поможет? Он немного ворчливый из-за боли.
– Поможет.
– Ладно. Спасибо.
– Не за что…
– Анна.
– Анна. Приходите.
– Уверена, придется это сделать еще не раз.
На кухне, когда я возвращалась было уже немного тише. Но воду в кувшин налили, а стакан помыли.
– Глаша, приготовьте, пожалуйста, чай и немного еды. Попробую его покормить.
Она с опаской на меня посмотрела, но ничего не сказала.
Господи, неужели все так боятся его?
В недоумении пошла наверх снова.
В комнате Яна было тихо. И когда я заглянула внутрь, поняла, что он спит, едва ли прикрывая бедра одеялом.
Даже не наклоняясь, я увидела, как блестят капельки пота на его лбу.
– Надо звонить маме.
Вытащила мобильный и пошла в ванную за полотенцем.
– Мам, вопрос. Когда на лбу от температуры пот, холодное полотенце или горячее положить?
– Что? Кто заболел?
– Э, – смотрю на Яна и улыбаюсь, шепча, – ребенок заболел.
– Звони в скорую, немедленно.
– Он уже был. Доктор в смысле, – вру ей. – Врач сказал дать лекарства. А малыш уснул, – почти смеюсь в голос, но сдерживаю хохот. – Но я чувствую, что температура высокая.
– Так, а родители его где?
– Мам, просто скажи.
– Ладно. Положи полотенце комнатной температуры на лоб. Но я бы посоветовала вызвать врача снова.
– Хорошо, мамуль. Спасибо.
Убираю телефон в карман и когда снова смотрю на мужчину, он уже не спит, а гневно сверлит во мне дыру.
– Ребенок? – сипло спрашивает он.
– Я не могла сказать маме, что работаю на босса преступников.
– И ты сказала ей, что работаешь…
– Няней.
– Ахуеть, блядь, – сдавливает свои виски и морщится.
– Что? Я даже практически не соврала ей сейчас. Я была у врача, мне дали лекарства, а теперь, я сделаю вам примочку, – поднимаю вверх белое махровое полотенце.
– Я тебе сейчас сделаю примочку. Какого, хера ты все еще тут?
– Ухаживаю за вами.
– Съебись подальше и мне станет лучше.
– Я так и знала, что жар высокий, иначе какой человек откажется от помощи. Просто лежите.
– Дока позови. Или Глашу.
– Вот у них другой работы нет, кроме как с вами нянчится.
– Ты, на хуй, издеваешься?
– Я определенно не солгала своей матери о работе с ребенком, – бормочу под нос. – Лекарство примите, пока я пошла мочить полотенце.
Он не шевелится, поэтому я подхожу, беру его ладонь, – лежащую на обнаженном животе. Переворачиваю ее так, чтобы вручить таблетки, но он резко перехватывает мое запястье и больно его сдавливает, дергая на себя.
Я почти падаю на него верхом, но успеваю второй рукой упереться на подушку рядом с его головой.
Я чувствую, как его горячее дыхание согревает кожу лица.
Он определенно красивый мужчина.
– Еще раз заговоришь со мной в подобном тоне, я тебя выпотрошу.
Хватка становится сильней, и у меня в глазах непроизвольно скапливаются слезы.
– Мне… больно… – все же произношу, потому что это так.
Он внезапно меняется в лице и ослабляет захват. Но не отпускает полностью.
– Не играй, блядь, в игры, где заранее проигравшая сторона ты сама, Аня.
Это меня неожиданно злит. И я решаю сыграть той же картой.
Резко улыбаюсь ему, и он теряется от такой перемены настроения.
– А кто сказал, что это не входило в часть игры.
Выпрямляюсь, пока он не отреагировал и ухожу в ванную комнату. Но как только делаю шаг, слышу смех от входной двери и вижу там на проходе темноволосого мужчину.
– Так малыш заболел?
– Да, блядь, – стонет Ян. – Виктор, тебя еще не хватало.
– А я не один, – отвечает он, открывая дверь шире. – Тут со мной Кара и Юрий.
