Лилия Бланш
Магазинчик с тайнами в наследство
Предисловие
– Денег нет!
– В каком смысле «денег нет»? – я нервным движением расправила складки на юбке, всё ещё надеясь, что поверенный либо пошутил, либо имел в виду не то, что я услышала.
– Увы, милая Эмма. Мне жаль сообщать подобные новости. Ваш отец всегда держал в неприкосновенности некую сумму, которой бы хватило на оплату вашего обучения в магистратуре, а также на личные расходы в течение нескольких месяцев, но не так давно он потратил эти деньги на неизвестные мне цели.
– Потратил? – голос настолько охрип, что я даже не уверена, что произнесла это вслух.
– Мне очень жаль. Там остался лишь неснижаемый остаток, который требуется, чтобы держать счёт открытым.
Пустота… Чувство, которое охватило меня после всего услышанного. Звенящая пустота уничтожала мои надежды и рушила планы на будущее. Жизнь раскололась на «до» и «после» ещё в тот момент, когда мне сообщили о смерти отца, но только теперь я лицом к лицу встретилась с последствиями в полном объёме.
– Разумеется, вы наследуете магазин артефактов, что располагается в доме номер пять по улице Воображенской. Вы можете получить в банке оставшуюся сумму и закрыть счёт, либо переоформить его на своё имя. Также отец оставил для вас письмо. Хотите, я прочитаю?
В голосе господина Поллини отчётливо прозвучало не только искреннее желание помочь, но и любопытство. Особенно чётко я услышала, как не терпится поверенному узнать содержание письма, когда он многозначительно добавил:
– Ваш отец написал письмо шесть месяцев назад. Как раз тогда, когда снял большую часть накоплений с банковского счёта на неизвестные мне цели.
– Нет-нет, – я поспешно протянула руку, забирая конверт. – Прочитаю сама, простите, я сейчас не в состоянии выслушивать последнюю волю отца.
– Понимаю, – с трудом скрывая разочарование, ответил господин Поллини. – Желаете прямо сейчас отправиться в банк или же в другой раз?
– Лучше прямо сейчас, – ответила я, хотя больше всего на свете хотелось забиться в какой-нибудь угол и плакать.
– Как пожелаете. Тогда распишитесь в получении документов. Вот здесь перечень – завещание, предсмертное письмо и закладная на дом.
Металлическая перьевая ручка со стуком выскользнула из моих ослабевших пальцев.
– Закладная?
– Да, – немного удивлённо ответил поверенный. – Разве вы не знали, что ваш отец заложил дом? Шесть месяцев назад – ровно тогда, когда и снял деньги со сберегательного счёта.
– И… – я с трудом сглотнула образовавшийся в горле ком… – каков же ежемесячный платёж?
– Вот здесь, – господин Поллини ткнул пальцем в сумму, которую я сначала приняла за номер банковского счёта или что-то в этом роде.
Отец взял огромную сумму под безумный процент. Просто даже… не знаю, что и думать. Хотелось плакать, кричать и швыряться предметами потяжелее, но не устраивать же истерику прямо здесь? В конце концов, поверенный не виноват, что отец потратил все деньги и заложил дом, лишив меня будущего…
Глава 1
Эммален Роузли
Моя жизнь изменилась в одночасье. Вчера я была беспечной выпускницей Академии Артефакторов, а сегодня стала круглой сиротой с сомнительным наследством. Мой отец – магистр Роузли – был уважаемым человеком и поэтому, несмотря на всю боль от внезапной его потери, мне пришлось организовывать пышную поминальную службу.
Коллеги из Торговой гильдии, члены Магистрата, простые соседи. Пришло около сотни человек, и я крутилась в делах несколько дней, чтобы организовать всё необходимое. Договориться со жрецом, заплатить храму за церемонию погребения, заказать еду и нанять помощников для обслуживания поминального обеда.
Я потратила все деньги и силы, принимая соболезнования и вежливо отвечая на скорбные речи гостей.
Наконец, все ушли. Девочки из трактира собирали мусор и упаковывали остатки еды в специальные контейнеры. Я же механически перемывала посуду, даже не замечая растущую гору тарелок рядом со мной.
Опомнилась, только когда Келли – моя подруга из Академии, которая помогала бесплатно, поскольку денег хватило лишь на двух помощниц, – тронула меня за плечо и сказала:
– Эм, ты заново начала мыть уже чистые тарелки.
От неожиданности я вздрогнула и с изумлением осмотрелась по сторонам. Ни одной грязной посудины действительно не наблюдалось, а я намыливала абсолютно чистую тарелку.
– Ты в порядке? Мне пора возвращаться и собирать вещи, завтра забронировано место в дилижансе до дома, но, если хочешь, я останусь с тобой на ночь.
– Нет, Келли, конечно. Возвращайся в общежитие, спасибо за помощь!
Подруга крепко обняла меня и прошептала:
– Мне так жаль, Эмма.
– Спасибо, милая.
– Обязательно пиши мне! Адрес знаешь.
Заперла дверь за подругой и повернулась лицом к опустевшему холлу. Одиночество заполняло собой пространство, расползалось гигантской тенью, заставляя чувствовать себя бесконечно маленькой и беспомощной. Тогда я впервые за долгое время позволила себе всплакнуть, а, едва начав, уже не смогла остановиться. Бессильно опустилась на пол и ревела-ревела, пока не услышала:
– Ух-ху, хватит уже лить слёзы. Испортишь прекрасный деревянный пол.
Хлопот крыльев и огромный филин уселся на жердь под потолком.
– Хочу и плачу, – огрызнулась я. Несносный питомец моего отца вечно доставал своими нотациями. Даже в такой день не смог удержаться.
– Ну плачь-плачь, – снова ухнув, согласился Джедиджайя. – Говорят, вам женщинам это полезно.
Да, этот женоненавистник не упустит случая намекнуть на ущербность женского пола по сравнению с мужским.
– Продать тебя, что ли? – произнесла я, немного успокаиваясь. Злость – отлично помогает от печалей.
– Не продашь! – уверенно заявила наглая птица.
– Почему это?
– Завещание отца прочитаешь – и не продашь.
Завещание! Увы, ещё не все формальности улажены. Действительно, мне предстоит встреча с поверенным отца. Хотя других наследников у него нет, но, возможно, он написал мне письмо или оставил другие рекомендации.
Например, где хранятся деньги! Потому что в сейфе отца, код от которого я знала с восемнадцати лет, нашлась не такая и большая сумма, которую можно было бы ожидать от владельца крупного магазина артефактов. Почти всё обнаруженное ушло на организацию похорон.
Завтра займусь этим, а сегодня нет сил. Я поднялась в комнату. На кровати мигал красным кристалл оповещения, вплавленный в кожаную обложку довольно объёмного дневника.
Я закатала рукав и сняла браслет, на котором носила небольшой серебряный ключик от кожаной тетради с металлическими вставками. Вставила его в замок, сухо и звонко щёлкнул механизм, а дневник сразу открылся на свежем сообщении. В глаза бросились ярко-алые чернила, которые становились зелёными по мере того, как я читала строки.
«Дорогой друг! Я обеспокоен тем, что вы так долго храните молчание. Прошу, дайте знать всё ли у вас хорошо? Я понимаю, что наше общение носит лишь поверхностный и ни к чему не обязывающий характер. Вы не обязаны отчитываться или сообщать подробности вашей жизни, но потерять вас было бы для меня подлинным несчастьем».
Я с грустью улыбнулась. Какой воспитанный человек! Я не ответила на последнее письмо, а с тех пор прошла уже неделя, и только сейчас он решился напомнить о себе. Хотя раньше мы обменивались ежедневными посланиями.
На прошлый день рождения отец подарил мне дневник, который должен был облегчать душевные терзания юной девушки, и я писала туда все свои глупые печали. Правда, тогда я ещё не знала, что провалить контрольную или проспать урок у строгого преподавателя – это всего лишь неприятность, а никак не настоящее горе. Поэтому изливала дневнику всё подряд, а однажды – примерно шесть месяцев назад – пожаловалась бездушной бумаге, что никто меня не пригласил на танец на бал в честь Дня зимнего солнцестояния. И внезапно прямо под моими предсказаниями о том, что я никогда не встречу любовь и останусь старой девой, появилась надпись:
«Мне бы ваши проблемы! Ещё бы в двадцать лет бояться остаться старой девой. Откуда у женщин появляется эта навязчивая идея в обязательном порядке выскочить замуж, едва получив образование?»
Мне бы испугаться, что артефакт отвечает, но я была слишком расстроена и пьяна, а потому начала спорить с неведомым собеседником, чтобы доказать, что мужчины сами устанавливают такой порядок, заставляя женщин ощущать себя неполноценными без обретения партнёра для жизни.
Мы дискутировали несколько часов, рука болела от напряжения – потому что я никогда ещё так много и быстро не писала. Даже на лекциях. Ведь там можно и сфилонить, а потом списать у соседки. Здесь же мне безумно хотелось донести свою точку зрения до невидимого собеседника.
После первой перепалки я боялась открывать дневник и писать в него что-либо, но однажды я пересилила любопытство и написала первое полноценное письмо. С тех пор мы каждый день обменивались мыслями, пока не погиб отец. Горе выбило меня из колеи, и я забросила дневник на целую неделю.
Сил отвечать не было и сегодня, но столь учтивый тон и искреннее участие совершенно постороннего, по сути, человека не могли оставить меня равнодушной. Собрала мысли в кучу и написала:
«Дорогой друг! Прошу прощения за столь длительное молчание, но, боюсь, что оно продолжится ещё какое-то время. Со мной всё в порядке, но обстоятельства…»
Я не смогла дописать. Что можно написать человеку, с которым полгода переписываешься ни о чём? Рука не поднялась нарушить нашу оговорённую анонимность. Ни причин, ни желания, ни сил для этого не имелось. И всё-таки я знала, что он поймёт.
Строки вспыхнули зелёным, показывая, что сообщение прочитано. На бумаге высветились три точки, а за ними последовал короткий ответ.
«Буду ждать. Столько, сколько необходимо».
Послала улыбку невидимому собеседнику, убрала артефакт-дневник в ящик тумбочки, убрала туда и браслет с ключом – теперь я совершенно одна и некому заглядывать в мои тайны. Упала на кровать и накрылась одеялом с головой, моля о том, чтобы сон подарил мне хотя бы несколько часов забвения.
Артан ри Кан
Инквизитор вчитался в несколько коротких фраз, написанных на плотной бумаге изящным почерком, и с облегчением выдохнул. Она в порядке, хотя очевидно, что в жизни её произошло нечто значительное и вряд ли радостное.
Потрясающе сильная девушка. Ясно же, что случилось нечто серьёзное, но она не спешит обрушивать свои проблемы на мужчину, призывая на помощь.
Нет, он вовсе не был против помощи женщинам, попавшим в беду, но Артан ри Кан категорически не выносил лицемерия, манипуляций и обмана.
Почему? Да потому что именно к этим средствам прибегали все известные ему дамы.
Эта девушка была особенной, говорила, а вернее, писала всё честно и без обиняков. Возможно, она могла себе позволить это только благодаря анонимности. Вряд ли адептка пятого курса смогла бы так открыто выражать своё мнение, глядя прямо в глаза инквизитору Конклава. Да, правды ему никто никогда не говорил. По крайней мере, добровольно.
Артан убрал артефакт-тетрадь в ящик стола, запер на ключ, а ключ повесил на цепочку, спрятав под воротом рубашки.
Началось всё полгода назад. Он обнаружил эту тетрадь в ходе обыска, сразу понял, что бумага – необычная и способна делать невидимым текст. Заподозрил, что преступники могли записывать туда даты, имена, ключи, формулы для взрывных устройств, от которых за последние несколько месяцев пострадало несколько десятков человек.
Словом, он начал подвергать тетрадь всевозможным экспериментам, пытаясь выбить из безмолвного свидетеля признание.
Безуспешно. Артефакт не поддавался. Однажды просто задумчиво листал плотные, жёлтые страницы, пропахшие защитным зельем от жучков-бумагоедов, и увидел текст!
Сначала подумал, что это хитроумный шифр, но после нескольких записей осознал, что какая-то адептка просто изливает свои откровения на страницы похожей тетради. Парный артефакт – обычное дело, только инквизитор никогда не слышал именно о парных тетрадях и их назначении. Имелось множество других способов передавать послания, в том числе и секретные. Среди гражданских лиц популярнее всего были специальные зеркала, упакованные в небольшие чехлы по аналогии с женскими пудреницами. В госслужбах предпочитали ментальную связь или магию крови (лишь одна капля крови – и адресат не только увидит твоими глазами всё происходящее, но и почувствует запахи, сможет расслышать звуки). Если уж очень хочется отправить письмо – есть телепортационные ящики и даже порох. Крупинка чудо-средства и бумага отправляется прямиком к адресату. Хотя у последнего имелись недостатки, если купишь подделку, произведённую магами-недоучками в Стране Слепящего солнца, послание может запросто потеряться в хаосе времени и материализоваться с задержкой – от пары дней до пары лет.
Так что для отправки отчётов в Конклав использовали исключительно надёжные, произведённые в родном королевстве ящики-телепортаторы.
Так что артефакт, подобный этой тетради, не имел особого смысла и был в некотором роде устаревшим.
Сначала приключения незадачливой адептки забавляли инквизитора, потом Артан увлёкся стилем повествования. После тяжёлого трудового дня, в ходе которого инквизитор чуть чаще, чем ежедневно, подвергал свою жизнь риску, его просто забавляло почитывать записки о неприятностях невезучей адептки. То пятно на форму посадила, то уроки проспала. Подумаешь, какие мелочи! Но девушка переживала так искренне и так выразительно, что оторваться было невозможно.
Он листал дневник, посмеиваясь и над девушкой, и над собой – инквизитором Конклава. Человеком, который расследовал дела государственной важности, ловил опаснейших преступников страны, рисковал жизнью, но с удовольствием читал заметки какой-то незнакомой дамы.
Однажды он ответил.
К такому необдуманному шагу его подтолкнула ссора с любовницей, которая вместо приятного ужина со всеми вытекающими из этого последствиями, устроила разбор полётов на тему: «Куда ведут эти отношения?»
Домой он вернулся голодный и злой. Раскрыл тетрадь, а там снова эти вопли о надвигающейся старости (это у адептки-то пятого курса? ей должно быть не больше двадцати двух лет!). Не выдержал и ответил.
«Мне бы ваши проблемы! Ещё бы в двадцать лет бояться остаться старой девой. Откуда у женщин появляется эта навязчивая идея в обязательном порядке выскочить замуж, едва получив образование?»
Девушка оказалась не робкого десятка и тут же выдвинула ответные претензии.
Перепалка вышла весёлой и познавательной. Артан и думать не мог, что существуют женщины, которые обладают искренним интересом к науке и вовсе не стремятся выйти замуж ради статуса и материального содержания.
Через несколько дней девушка написала письмо. Задала вопросы о том, кто он, почему ответил и вообще?
Предположения новой знакомой были забавными. Она считала его духом, заключённым в артефакт в наказание за какое-то преступление. Он поспешил разуверить её в этом, но предложил сохранить анонимность, не ответив ни на один личный вопрос.
Во-первых, инквизитор сомневался в том, что это не ловушка. Во-вторых… устал от серьёзных отношений и матримониальных притязаний на собственную персону. Хотелось отвлечься от государственных дел, женского притворства и просто общаться искренне и от души.
Целых шесть месяцев мужчину устраивала ни к чему не обязывающая переписка, пока однажды он не получил ответа вовремя. После семи дней молчания со стороны незнакомки Артан начинал жалеть, что совсем ничего не знает о девушке, кроме того, что она адептка. Мало ли в стране академий? Сотни! Мелких и крупных. Имён преподавателей либо однокурсников девушка в своих откровениях никогда не записывала. Только прозвища, вроде «Этот упырь меня достал своими придирками!» «Старая карга задумала свести меня в могилу!» «Моя лапуля выручила с лекциями – чтобы я без неё делала!».
Он ведь сам установил правила игры. Никаких имён, никакой личной информации, только обмен мнениями на отвлечённые темы. Девушка строго придерживалась этого правила, уважала чужие границы и умела держать собственные. А вдруг ей действительно нужна помощь? Он бы помог… анонимно. Инквизитору Конклава несложно достать личные дела всех пятикурсниц всех академий страны, изучить, у кого что приключилось.
Артан качнул головой, прогоняя эту мысль. Он не будет использовать служебное положение, чтобы обманным путём втереться в жизнь постороннего человека. Насколько успел узнать девушку, она не любитель одолжений со стороны незнакомцев.
Глава 2
Эмма
Утром, едва умывшись и сменив платье, я отправилась к поверенному своего отца – господину Поллини.
Если у отца достаточно сбережений, можно нанять управляющего для магазина, который займётся продажей артефактов, пока я буду готовиться к поступлению в магистратуру.
Я довольно успешно окончила академию.
Дипломную работу назвали перспективным проектом, но для магистратуры теории мало. Нужно создать пробный образец, испытать его в действии, а кроме этого, сдать парочку экзаменов.
Всем этим я и планировала заняться летом, но случилось несчастье. В день вручения дипломов в доме отца прогремел взрыв и… Утёрла сбежавшую по щеке слезу и приказала мыслям вернуться в конструктивное русло. Нанять управляющего, наладить работу магазина и заняться подготовкой к магистратуре.
Пусть магазин не принесёт мне дохода – хватило бы на оплату услуг управляющего, а уж потом…
Потом мне придётся приложить немало усилий, чтобы поступить в магистратуру. Она стоит немалых денег, но отец копил все пять лет, что я училась, так что я просто обязана оправдать его надежды.
Если не поступлю – просто продолжу держать магазин. Не думала, что придётся наследовать дело отца.
В душе поселилась тоска, но надежда на светлое будущее ещё оставалась. Ровно до того момента, как я зашла в кабинет господина Поллини и услышала:
– Денег нет!
– В каком смысле «денег нет»? – я нервным движением расправила складки на юбке, всё ещё надеясь, что поверенный либо пошутил, либо имел в виду не то, что я услышала.
– Увы, милая Эмма. Мне жаль сообщать подобные новости. Ваш отец всегда держал в неприкосновенности некую сумму, которой бы хватило на оплату вашего обучения в магистратуре, а также на личные расходы в течение нескольких месяцев, но не так давно он потратил эти деньги на неизвестные мне цели.
– Потратил? – голос настолько охрип, что я даже не уверена, что произнесла это вслух.
– Мне очень жаль. Там остался лишь неснижаемый остаток, который требуется, чтобы счёт оставался открытым.
Пустота… Чувство, которое охватило меня после всего услышанного. Звенящая пустота уничтожала мои надежды и рушила планы на будущее. Жизнь раскололась на «до» и «после» ещё в тот момент, когда мне сообщили о смерти отца, но только теперь я лицом к лицу встретилась с последствиями в полном объёме.
– Разумеется, вы наследуете магазин артефактов, что располагается в доме номер пять по улице Воображенской. Вы можете получить в банке оставшуюся сумму и закрыть счёт, либо переоформить его на своё имя. Также отец оставил для вас письмо. Хотите, я прочитаю?
В голосе господина Поллини читалось не только искреннее желание помочь, но и любопытство. Особенно чётко я услышала, как не терпится поверенному узнать содержание письма, когда он многозначительно добавил:
– Ваш отец написал письмо шесть месяцев назад. Как раз тогда, когда снял большую часть накоплений с банковского счёта на неизвестные мне цели.
– Нет-нет, – я поспешно протянула руку, забирая конверт. – Прочитаю сама, простите, я сейчас не в состоянии выяснять последнюю волю отца.
– Понимаю, – с трудом скрывая разочарование, ответил господин Поллини. – Желаете прямо сейчас отправиться в банк или же в другой раз?
– Лучше прямо сейчас, – ответила я, хотя больше всего на свете хотелось забиться в какой-нибудь угол и плакать.
– Как пожелаете. Тогда распишитесь в получении документов. Вот здесь перечень – завещание, предсмертное письмо и закладная на дом.
Металлическая перьевая ручка со стуком выпала из моих ослабевших пальцев.
– Закладная?
– Да, – немного удивлённо ответил поверенный. – Разве вы не знали, что ваш отец заложил дом? Шесть месяцев назад – ровно тогда, когда и снял деньги со сберегательного счёта.
– И… – я с трудом сглотнула образовавшийся в горле ком… – каков же ежемесячный платёж?
– Вот здесь, – господин Поллини ткнул пальцем в сумму, которую я сначала приняла за номер банковского счёта или что-то в этом роде.
Отец взял огромную сумму под безумный процент. Просто даже… не знаю, что и думать. Хотелось плакать, кричать и швыряться предметами потяжелее, но не устраивать же истерику прямо здесь? В конце концов, поверенный не виноват, что отец потратил все деньги и заложил дом, лишив меня будущего…
Натянула на губы вежливую улыбку и поблагодарила господина Поллини.
Поверенный сопроводил меня в банк, предъявил все необходимые документы и мне выдали деньги. Я решила всё же забрать те скудные остатки – сейчас может пригодиться каждая копейка. Счёт закрыли, заверив, что откроют его на моё имя в любое удобное время. Сдержанно поблагодарила сотрудников, но думалось только об одном.
Какой ещё счёт в банке?
Не оказаться бы на улице!
Денег нет, товара нет, дом заложен и следующий платёж уже через пару недель. Безвыходная ситуация.
Вернувшись домой, первым делом прошла в отцовский кабинет и распечатала письмо.
«Дорогая Эмма. Я надеюсь, что ты никогда не прочитаешь это письмо, я пишу его лишь на самый крайний случай. Если он всё-таки наступил, помни, я очень тебя люблю и всё, что я сделал, имело целью лишь твоё благополучие. Отец. P.S. Что бы ты ни делала, ни в коем случае не разлучай филина с домом».
Отложила письмо и откинулась на спинку стула. Интересное дело. Отец потратил сбережения, написал таинственное письмо и погиб при загадочных обстоятельствах. Неужели нельзя было объяснить хоть что-то в предсмертном письме, дать мне инструкции?
Стоп!
Что сказал господин Поллини, насчёт того, когда отец написал письмо?
Шесть месяцев назад?
Неужели он подозревал… был болен и не сказал?
Ему угрожала опасность?
От этих мыслей заломило виски. Я обхватила голову руками и помассировала пальцами лоб.
Что же делать дальше?
– К тебе посетители, – хмыкнул филин со своей жерди. В следующее мгновение раздался стук в дверь.
Тяжело вздохнув, отправилась встречать неожиданного посетителя. Магазин был закрыт, на двери висел траурный венок, символизирующий, что покупателей здесь пока не ждут, но кто-то всё равно настойчиво колотил именно в дверь магазина.
Я преодолела перегородку, разделяющую жилую часть дома и магазин, выскочила из-за прилавка и сквозь стеклянную витрину увидела незнакомого господина, который размеренно и неторопливо постукивал тростью в дверь.
Выглядел он безобидно и вполне презентабельно. Среднего возраста, в цилиндре и пальто хорошего качества. Пышные бакенбарды аккуратно уложены, подбородок гладко выбрит.
– Простите, я пока не работаю, – с порога объявила я, открыв дверь. – Мой отец умер и мне нужно время, чтобы разобраться с его делами.
– Понимаю, – ответил он, склоняя голову в приветственном кивке и чуть придерживая цилиндр кончиками пальцев. – Я не ради покупки артефактов, у меня другое дело. Моё имя – Грэди Ворст. Магистр Артефакторики третьей степени.
Рукав магистра слегка задрался, когда он поднял руку, и я разглядела простой медный браслет. Блокиратор магии. Самая постыдная и жуткая вещь, которая может случиться с магом. Ты становишься изгоем сообщества магов, не говоря уж о том, какой удар блокиратор наносит здоровью.
Маг обзаводится такой штуковиной, если нарушил законы применения магии. Если не причинял вреда людям, то свободу сохраняет, а вот способности – уже нет.
Господин Ворст проследил за моим взглядом и кивнул.
– Да, я лишён магии, но любовь к артефактам осталась. Изготовление их мне недоступно, а вот торговля – вполне.
Приглашать в дом посетителя не стала. Мало ли… вдруг он сбежал их тюрьмы. Хотя это практически невозможно. Осталась стоять в проходе и держаться за ручку двери, чтобы в случае чего хлопнуть ею перед носом господина Ворста.
– Эммален Роузли, бакалавр Академии магических искусств.
Не простое представление, а намёк на то, что я закончила академию и способна себя защитить в случае чего.
– Я знаю, госпожа Роузли, – понимающе улыбнулся Ворст. – Я был знаком с вашим отцом.
Вопросительно посмотрела на Джедиджайю. Филин переместился вслед за мной сразу же и уже занял жердь, предназначенную для него в магазине. Глаза птицы сверкали зелёным, подтверждая, что незнакомец говорит правду.
– У вас какое-то дело ко мне, господин Ворст?
– Да, госпожа Роузли. Скорее предложение. Я хочу купить ваш дом и магазин.
Я потеряла дар речи.
– Купить? Но… у нас не такое уж прибыльное дело. Кроме того, взрыв в подвале уничтожил все товары.
Про закладную первому встречному говорить не стала. Мужчина улыбнулся.
– Достаточно прибыльное для меня, к тому же… я скорее хотел бы оказать вам услугу. Вернее, мы оба могли бы помочь друг другу.
– Помочь? Каким же образом?
– Видите ли, госпожа Роузли, я недавно потерял своё состояние, но у меня осталась определённая сумма, с помощью которой я хотел бы устроиться в жизни. Я – пожилой человек и не ищу богатства. Мне нужен лишь стабильный доход и крыша над головой. Вы же – одарённая девушка, вам необходимо лишь отучиться в магистратуре, и вас ждёт, я уверен, большое будущее.
– Мне тоже нужна крыша над головой и доход, господин Ворст. Магистратура не предоставляет бесплатного обучения.
– Понимаю, я готов выкупить магазин ровно за ту сумму, которая вам требуется, чтобы отучиться два года магистратуры. Жить сможете в общежитии, а после выпуска, уверен, найдёте себе и перспективную работу, и жильё.
Я перевела взгляд на филина. Джедиджайя сделал вид, что заснул. Вернее, он закрыл глаза и размеренно пыхтел, но скорее всего, сканировал господина на предмет честности.
– Предложение – интересное, но мне нужно подумать, господин Ворст, – решительно ответила я.
– Понимаю, – кивнул мужчина, надел цилиндр и направился к выходу. – Если позволите, я зайду послезавтра. Увы, больше времени дать не могу. Мне необходимо как можно скорее устроиться и найти постоянное жильё.
– Постараюсь определиться к этому времени, – кивнула я и закрыла дверь за господином.
– Что ты думаешь об этом?
– Он действительно хочет купить магазин и заплатить оговорённую сумму, – ухнул филин, раскрывая глаза. – Но что-то в этом господине мне всё-таки не нравится.
– Что именно?
– Да бездна его знает, надо подумать, – ответил филин и закрыл глаза, погружаясь в размышления.
– Пользы с тебя, как с козла – молока, – проворчала я. Заперла дверь за посетителем и обошла магазинчик по периметру. Провела рукой по стойке из полированного дерева, коснулась каждой стеклянной витрины. Здесь всё хранило память об отце. Он сам раскладывал товар, аккуратно, со знанием дела. В левом углу – артефакты для женщин. Серьги, меняющие овал лица, браслеты, облегчающие ежемесячные недомогания, заколки, стимулирующие рост волос.
Рядом с женским отделом – крутящаяся стойка для детей. Она была сделана из дерева для надёжности и имела несколько уровней. Нижние с артефактами-игрушками для малышей. Верхние для тех, кто постарше. Калейдоскопы, хранящие картины, снятые с воспоминаний путешественников. Кисточки для рисования, которые сами направляют твою руку, рисуя ровные линии. Детский лук и стрелы, которые всегда попадают точно в цель, что приносило их обладателям радость.
Отец сам раскладывал товар, сам принимал посетителей, сам считал прибыль и закупал артефакты. Меня он никогда не просил помогать ему.
– Учись, Эмма, – любил повторять отец. – Это твоя главная работа. Учись, получай степень магистра. Ты у меня умненькая, сможешь найти перспективную должность, станешь преподавать в академии, а, может быть, даже попадёшь в Магистратум.
Магистратум – мечта любого мага. Научно-магический институт, куда приглашают самых умных, талантливых и подающих надежды, где проводят исследования, испытания, изобретают и создают.
Мои размышления прервал настойчивый стук. На этот раз стучали в дверь дома и гораздо агрессивнее, чем это делал господин Ворст.
– Эммален Роузли, именем Конклава откройте.
– Инквизитор Конклава, – запоздало ухнул Джедиджайя.
– Ну спасибо, что предупредил, – проворчала и я и побежала в другую часть дома, гадая, что от меня понадобилось великому и ужасному инквизитору из Конклава.