Лина Эдриан
У сердца есть причины
Глава 4. Любить и жаловать
– Итак, какие дальше действия? – спрашивает Гаврилин, продолжая что-то внимательно разглядывать на экране монитора.
– Я уже набросала план.
– Отлично, рассказывай, – одобрительно закивал Леня.
– Отправила тебе на почту, – захлопнув крышку ноутбука, отзываюсь. Встаю, намереваясь подойти к Лене, чтобы вместе с ним смотреть в монитор, и сразу пояснять все моменты. – Сначала мы дадим погулять слухам, даже их немного разогреем, после этого выпустим рекламную кампанию с его лицом, а потом только он даст интервью.
Леня задумчиво следит за моим пальцем, которые, не касаясь, водят по экрану. Мы с ним разглядываем нарисованную мной диаграмму Ганта.
– Нам надо разогнать шум. Я хочу поднять цены на ближайший матч на двадцать процентов.
Я удивленно вскидываю бровь.
– Отбиваем стоимость Золотого мальчика? – ехидничаю в ответ.
– Юмористка, – недовольно цыкает Леня. – Но ты ведь и так понимаешь, что эта сделка вышла нам в огромную сумму. И нет, – он бросает на меня строгий взгляд, ожидая, что я его перебью с уточнениями, – я не скажу тебе, что это за сумма, как бы ты не просила.
– Но почему? – надуваю губы.
– Тебе лучше не знать, – вздохнув говорит Леня. – Никому лучше не знать, – добавляет тихо.
После этой фразы понимаю, что сумма действительно астрономическая, и, видимо, не только для нас, а вообще в целом.
– Он запросил еще больше, чем это можно представить? Но почему? – не могу удержать любопытство.
– Потому что мы «Ястребы», Карин. Потому что проиграли последние пятнадцать матчей и за нас «тупо стыдно играть». Это дословно его слова. Потому что ему пришлось переезжать из-за нас из Москвы в «задрипанную Рязань». И это тоже цитата. Потому что он молодой и наглый.
– Как будто к нему с предложениями стояла очередь.
– А это еще одно потому что. Очередь действительно была, не такая огромная, но все же. Пришлось его перекупать.
– Ужас, – шокировано откликаюсь. Я даже не могла представить, что Леня так сильно хотел Золотого мальчика и так много приложил усилий. – Настоящий кошмар.
– Кошмар будет, если это все будет зря, – со вздохом отвечает Леня.
Кажется, он был в намного большем отчаяние, чем хотел показать. Я положила руки на его плечи и мягко начала разминать, стараясь успокоить.
Мы были друзьями, хоть и не близкими. Леня общался с моим мужем, мы вместе работали уже пять лет. Сроднились. В работе у нас хорошо получалось находить точки пересечения и договариваться, чему я несказанно радовалась.
– Пойдем на поле, надо представить нашего Золотого мальчика.
Я киваю и иду за ним следом. Как всегда, себе не изменяю – на мне красная, обтягивающая юбка карандаш с вырезом сбоку, белая шелковая блузка, алая помада и в тон губам шпильки.
Гаврилин по дороге звонит Дорохову по телефону и когда мы подходим к мужской раздевалке, Золотой мальчик выходит в это же время в коридор.
Приветственно кивает, пожимает Гаврилину руку, на меня бросает мимолетный взгляд и больше ничего. Тренировка идет уже не меньше часа, и все игроки на поле, поэтому мы направляемся в ту сторону. В итоге мужчины идут чуть впереди, что-то попутно обсуждая, я за ними.
Я волей-неволей разглядываю Дорохова со спины. Он уже в спортивной форме, состоящей из футболки и шорт. Удивительно, что в первый же день у Дорохова уже индивидуально пошитый костюм Ястребов с семеркой на спине и его фамилией, написанной чуть ниже.
Его ноги – сплошные мышцы и сухожилия. Сразу понятно, что он много бегает и занимается спортом. Походка ровная, твердая. Я невольно заглядываюсь на эти ноги, на то, как перекатываются мышцы при каждом шаге. Встряхиваю голову, удивленная собственными мыслями и поднимаю взгляд выше.
Плечи натягивают ткань спортивной футболки, а я тем временем мысленно пытаюсь дать какую-то характеристику внешнему виду Дорохова. Подобрать слов не могу, но точно понимаю – что-то в нем есть. Такое сложно выразить словами – это не про красоту, брутальность, а про что-то совершенно другое. Все ребята в «Ястребах» спортивные и симпатичные, но Дорохов… его что-то отличает от всех. Это меня тревожит, навязчиво крутится в голове, но я так и не могу сформулировать, что же именно меня так напрягает и смущает.
Когда Дорохов резко оборачивается, и мы с ним встречаемся взглядами, я упрямо смотрю в глаза, не пытаясь сделать вид, что его сейчас не разглядывала. Во-первых, слишком глупо, он явно все понял. Во-вторых, мне все равно. Какая разница, что там думает какой-то Дорохов?
В целом, учитывая его скандальную натуру, я уверена, что он надолго здесь не задержится. Леня только выглядит спокойным, но любой скандал вокруг клуба – и он сразу же переходит в режим «терминатора».
Дорохов усмехается и отворачивается. Наши переглядки длились какие-то доли секунд, но я невольно чувствую, как сердце ускорило стук.
Когда мы выходим к полю, я привычным движением стряхиваю с ног шпильки и иду босяком следом за Леней. Трава мокрая, но я уже привыкла к этому ощущению, поэтому не обращаю никакого внимания. Даже получаю удовольствие.
У Ястребов свой собственный стадион, хоть и небольшой, но все же. Поле под открытым небом, вокруг трибуны. Здесь мы проводим и тренировки, и домашние матчи.
Чем ближе мы приближаемся к команде, тем тише становится на поле, а все внимание игроков приковывается к нам, а точнее – к Золотому мальчику. Его не нужно представлять, конечно же, все и так знают, кто он такой.
Когда мы, наконец, подходим, кажется, даже воздух потрескивает от напряжения. Ребята явно не рады Дорохову.
Я смотрю на виновника происходящего. Он стоит расслабленно, с усмешкой оглядываю толпу вокруг. А толпа выглядит внушительно – двадцать один игрок, из которых одиннадцать – основной состав и еще десять – запасные. К такому количеству тестостерона я уже привыкла, но под их напряженными, недовольными взглядами даже я чувствую себя некомфортно, хотя их внимание направлено отнюдь не на меня. А Дорохов явно толстокожий – там, где любой другой почувствовал бы неудобство, он ощущает себя максимально комфортно. Или по крайне мере, так показывает.
– Итааак, – нарушает, наконец, молчание Гаврилин. – Прошу любить и жаловать нового игрока нашей команды – Ярослава Дорохова.
Тишина в ответ такая плотная, что ее можно резать ножом.
– Еще разочек. Для особо глухих и не сразу соображающих, – голос Лени меняется, становится жестким и стальным. – Прошу любить и жаловать.
Вперед выступает капитан команды Ястребов – Сергей Ступин.
– Не очень радостная новость для нас, босс, – чеканя каждое слово и зло смотря на Дорохова, резко говорит он.
Я встревоженно наблюдаю за Леней. Больше всего он ненавидит, когда кто-то ему противоречит или не соглашается с его решениями.
– Ступин, если тебе надоело быть капитаном, так и скажи. Пятнадцать проигрышей подряд, – резко гаркает Гаврилин, – скажите спасибо, что я еще никого не выкинул из команды. Повторю еще раз и в последний, – жестко продолжает он, – любить и жаловать, и так по кругу. Без вопросов, сомнений и обсуждений. Иначе можете прощаться со своим местом в команде.
На этой ноте Гаврилин разворачивается и идет к выходу. Я, нахмурившись, оглядываю ошарашенные лица игроков. Не то, чтобы они удивлены вспыльчивостью Лени, это ни для кого не в новинку, но обычно он все же более тактичный. Я решаю, что тоже пора ретироваться и, развернувшись, иду следом.
Не знаю даже, что теперь ждет Дорохова, но точно могу сказать, что Гаврилин своим выпадом очень подставил парня. Теперь команда его не примет никогда и ни за что. Просто вопреки. Просто потому, что навязали.
Догнать Леню с его широким, размашистым шагом не представляется возможным, и я даже не пытаюсь. Поэтому когда я наконец схожу с поля, обуваю туфли, Гаврилин уже скрылся в здании.
Наверное, стоило бы его найти и поговорить. Он явно последние дни сам не свой – более резкий, быстрее раздражается и закипает. Интуиция подсказывает, что это не просто перепады настроения, а есть реальные причины, влияющие на его поведения. Но вспоминая жесткий и резкий голос Гаврилина, понимаю, что стоит дать ему время остыть и только потом пытаться завести разговор. Иначе, чего доброго, попаду под горячую руку.
Через пару часов я все-таки решаюсь зайти к Лене. Удивленно застываю на входе, замечая, как он залпом выпивает бокал с янтарной жидкостью. А рядом на столе стоит изрядно опустошенная бутылки виски.
– Два часа дня, – замечаю, проходя в кабинет.
Наверное, умничать сейчас не стоит, но я настолько удивлена, что сдержаться не получается.
– Ну и что? – ехидно отвечает Гаврилин.
Вздыхаю. Сажусь напротив. Смотрю на недовольное лицо Лени. Он сейчас похож на ежа – колется при любом удобном случае.
– Что случилось? – мягко, но настойчиво спрашиваю.
Он отмахивается и наливает очередной бокал виски.
– Лееень… – протяжно зову, показывая всем видом, что никуда не тороплюсь и буду допытываться до победного.
Он выпивает очередной бокал залпом и, наконец, смотрит на меня в упор.
– Я потратил на него все деньги, – убито заявляет он.
– На кого?
– На кого, на кого… на Золотого мальчика, – прозвище Дорохова выплевывает с недовольством. – На последнем матче было сто человек вместо тысячи, Карин. Сто человек! Пятнадцать проигрышей подряд! Мы на грани банкротства. Билеты на следующей матч продаются просто ужасно.
– Но почему именно Дорохов? – все-таки задаю вопрос, который не дает мне покоя.
– А кто ещё, Карин? Жилин? Общался, он не хочет. Скоморов? Тот только рассмеялся мне в лицо. Нет безумцев среди топовых игроков, которые бы пошли к нам.
Вздыхаю. Что ж, это похоже на правду.
– Ну может это и неплохо… зато никто так не поднимет наши упоминания, как скандальный Дорохов, – стараясь подбодрить, замечаю я.
Повисает напряженное молчание.
– Карин, мне нужна твоя помощь, – неожиданно тихо говорит Гаврилин.
– Какая?
– Помоги мне сделать так, чтобы Дорохов прижился в команде. Если он уйдет в ближайшее время, мы – банкроты.
Я судорожно вздыхаю. Больше всего мне не хочется потерять свою любимую работу.
Все-таки Леня переживает, что команда приняла Дорохова крайне негативно. Видимо, все еще лелея глупую надежду, Леня считал, что все будет гладко, а оно вон как. И несмотря на то, что сама я к Дорохову отношусь ничуть не лучше, чем остальные, не могу не поддержать Леню. А поэтому клятвенно обещаю ему, что сделаю все возможное, чтобы наш Золотой мальчик не убежал из Ястребов в ближайшее время.
Глава 5. Правильный подход
Когда выхожу из кабинета Гаврилина, чувствую себя растерянно. Не ожидала я увидеть всегда знающего, что делать, и непоколебимого Леню таким потерянным и даже испуганным. С другой стороны – дело всей его жизни шло под откос, кого бы это не повергло в шок?
Как мы докатились до жизни такой – разговор отдельный. Ведь еще два года назад мы были в ТОП-10 самых перспективных и успешных футбольных клубов России. Потом наш лучший нападающий Кириенко получил травку, когда зимой катался на сноуборде, и так и не смог восстановиться достаточно, чтобы начать играть. За ним следом ушло несколько игроков из команды, которые банально нашли место потеплее, а оставались до этого только ради Кириенко. И так, шаг за шагом, блистательная и многообещающая команда стала аутсайдером. Оставшиеся игроки и вовсе подрастеряли боевой запал и ничего не помогало вернуть тот соревновательный дух, что был раньше.
А может быть, Леня и прав. Именно такой как Дорохов нам поможет. Растрясет рутину своей наглостью и дерзостью, взбаламутит команду, и это позитивно повлияет на игру всех. А может быть и нет…
Вечером я ухожу практически самая последняя, поэтому иду по темному коридору. Раздумываю о том, что мои мужчины уже, наверное, поужинали, так и не дождавшись меня. Игорь не любил, когда я возвращаюсь поздно, но сегодня я долго не могла прийти в себя после разговора с Леней, и в итоге, когда взялась за задачи на сегодня, был уже практически конец рабочего дня. Уходить, не доделав намеченное, не хотелось. Да и тем более, работа помогла, наконец, успокоить мысли и привести их в порядок.
Застываю около раздевалки. Дверь приоткрыта, бросая яркую тень света в темный коридор. Смотрю внимательно на сгорбленную фигуру с золотистой головой. Мне не требуется много времени, чтобы понять, кто это. Прозвище «Золотой мальчик» действительно подходит ему как нельзя лучше, волосы у него русые, но при определенном освещении, например, как сейчас, кажутся золотистыми.
Дорохов вдруг резко вскидывает голову, и я сжимаюсь, видя кровь на его лице. Непроизвольно делаю шаг внутрь.
– Привет, – тихо говорю, разглядывая, как он рукой пытается вытереть текущие из носа алие капли.
Он вскидывает голову, ловя меня в фокус внимания. Ничего не отвечает, но всем видом показывает, что не рад непрошенному посетителю.
Я кладу сумку на скамейку рядом и твердым шагом иду в кабинет тренера – там должна быть аптечка. Мои каблуки звонко цокают в оглушающей тишине.
Когда я выхожу из кабинета с небольшим чемоданчиком и иду в сторону Дорохова, он всю дорогу смотрит на меня нечитаемым взглядом, от которого я непроизвольно ежусь.
Кладу рядом на скамейку аптечку, наклоняюсь, открываю. Ковыряюсь, чтобы найти все необходимое. Немного приподнимаю голову, чтобы еще раз, уже вблизи, оценить нанесенный Золотому мальчику урон. Взгляд Дорохова направлен куда-то ниже моего лица, опускаю голову и вижу, что в разрезе отлично видно мою грудь. Резко выпрямляюсь, сжимая зубы. Он раздвигает ноги, чтобы я могла встать между ними. Грубо беру Дорохова за подбородок, поднимая его голову. Вытираю кровь, вставляю в ноздри специальные тампоны, чтобы остановить кровотечение, обрабатываю царапины.
– Кто это тебя так? – наконец, нарушаю тишину.
Дорохов не отвечает. Он сидит, прикрыв глаза, облокотившись головой на шкафчик и просто позволяет мне за собой ухаживать.
– Какая разница? – наконец, раздается его хриплый голос.
– Без разницы, – соглашаюсь с ним.
Мне и правда все равно, кто так с ним поступил. Потому что мне безразличен сам Дорохов. Да и я была уверена изначально, что все этим закончится. Во-первых, потому что он скандалист, а во-вторых, это было ожидаемо после сегодняшний речи Гаврилина и реакции команды.
– Зачем тогда спросила? – он приоткрывает глаза, внимательно смотря на меня.
– Для приличия, – отвечаю спокойно.
Он разглядывает меня, что-то, видимо, обдумывая. А потом на его губах появляется усмешка.
– А ты значит, приличная?
– До неприличия.
Его усмешка становится еще шире.
– Все, жить будешь, – говорю спокойно.
Подхватываю аптечку и иду обратно в кабинет тренера, чтобы положить ее на место.
– Эй, – окликает меня, когда я уже стою около выхода из раздевалки, – не надо рассказывать Гаврилину, – то ли просит, то приказывает он.
Я смотрю внимательно на него, пытаясь понять, разгадать. Он уже встал, на нем нет футболки, только шорты. Он упрямо и нагло прожигает меня взглядом, абсолютно уверенный, что все делает правильно. Козел! Даже не сказал банальное «спасибо».
– А ты попробуй принести нам хотя бы одну победу.
Он хмурится, а я разворачиваюсь и с широкой улыбкой иду на выход почему-то уверенная, что именно это его зацепит. Он еще такой молодой, стремится всем что-то доказывать. Может быть, не стоит его уговаривать вести себя нормально, а лучше брать его, как там говорят, «на понт»? Бросать ему вызов. Не верится мне, что попроси я его о том, чтобы он вел себя прилично и помог нам начать выигрывать, он бы послушался. А вот так, когда я бросила ему вызов, когда усомнилась в его восхитительности – сработает.
Полностью довольная собой, начинаю тихонько напевать под нос, уверенная, что нашла правильный подход к Дорохову и уже с нетерпением ожидая ближайшего матча.
Глава 6. Божий одуванчик
– Хорошо играет, правда?
Я поворачиваю голову и смотрю на охранника, спасшего меня от глупого и странного транса, во время которого я как ненормальная пялилась на бегающего Дорохова. Киваю и перевожу взгляд обратно на поле, где в такой ранний час только Золотой мальчик.
Красивые, атлетичные футболисты без маек – зрелище не для слабонервных. И хотя я уже привыкшая, все равно на какое-то время зависаю. А Дорохов, к тому же, имеет удивительно рельефное телосложение. Все парни в команде – подтянутые и жилистые, но Ярославу, кажется, во всем надо быть лучшим.
Опять перевожу взгляд на охранника, стоящего неподалеку.
– А что он тут делает в такую рань?
Тот пожимает плечами.
– Так каждое утро приходит в шесть.
Я удивленно смотрю на поле. В шесть? Тренировка у команды обычно начинаются в десять. Сейчас только восемь утра, я и сама в такую рань редко приезжаю в клуб, но сегодня нужно встретить спонсора.
Наконец Дорохов нас замечает, но даже не кивает в знак приветствия, а просто продолжает дальше свои упражнения с мячом. Такое пренебрежение раздражает, но я стараюсь не придавать этому значения.
– Карин, – окликает меня Гаврилин, – приехали.
Я киваю и иду встречать прибывшую делегацию во главе с нашим дорогим спонсором.
– Ренат Ильич, – растягиваю губы в максимально приветливой улыбке.
– Кариночка, – довольно усмехается он.
Жонецкий Ренат Ильич, главный спонсор клуба «Ястребы». Я его, будем честны, не перевариваю. Вечно смотрит на меня каким-то масленым, неприятным взглядом. А еще надменный он и жадный. Мы ждали дорогого гостя сегодня только в обед, но его рейс перенесли, поэтому пожаловал он в восемь утра.
Перевожу взгляд на Гаврилина. Он улыбается, но натянуто. Явно не выспался. Леня невероятный соня по натуре и часто даже на работе появляется лишь ближе к двенадцати.
Дружной толпой мы направляемся в конференц-зал: я, Гаврилин, Жонецкий, его секретарша, менеджер и даже охранник, а еще наш фотограф Даня. Он уже сделал десяток снимков: как мы пожали друг другу руки, как говорили. Потом мы будем из этого материала делать статью превозносящую Жонецкого и демонстрирующую, что у клуба все хорошо, а отношения со спонсором продолжают процветать, несмотря на череду неудачных поражений.
Встреча идет от силы час. Мы делимся последними сводками, показываем цифры по продажам билетов, на которых Ренат Ильич недовольно поджимает губы и хмурит брови. Но благо сегодня не распинает и не отчитывает. Видимо, ранний час действует спасительно – Жонецкого еще никто не успел вывести из себя, и он недостаточно бодр, чтобы быть злым как собака.
– Лень, я все еще считаю, что Дорохов – пустая трата денег.
Гаврилин постукивает пальцами по столу. Устал, раздражен. Он не очень-то любит Жонецкого, как и я. Да, каждую копейку бюджета перед Ренатом Ильичом надо десять раз обосновать и согласовать, но бывает ли иначе. И если убрать его неприятные периодические попытки клеиться ко мне, то в остальном он мужчина в целом нормальный, ровный, без закидонов.
Никогда у Лени не спрашивала, почему между ними такие странные отношения – вроде он наш главный спонсор. Во многом благодаря Гаврилину этот факт остается неизменным уже как пять лет, хотя знаю, что в периоды расцвета клуба Лене поступали разные выгодные предложения.
С другой стороны – Гаврилин не очень-то любит общество Жонецкого. Хотя Леня никогда не выказывал своей нелюбви в слух, но я давно знаю Гаврилина, и явная неприязнь к Жонецкому чувствуется за версту. С теми людьми, которые ему нравятся, он ведет себя совершенно иначе.
Как-то я все же спросила Леню, почему Жонецкий. Он лишь пожал плечами и пробормотал что-то про предсказуемость нашего спонсора. Видимо, это и было реальной причиной, почему Ренат Ильич оставался главным спонсором Ястребов, а Леня продолжал его потчевать и обхаживать.
– Выводы надо будет делать после сезона, – упрямо говорит Гаврилин, защищая свое решение – покупку Золотого мальчика.
– Ладно, пойдем на поле посмотрим и поеду, рейс уже через два часа.
Мы практически синхронно все поднимаемся.
«Посмотреть на поле» – традиция Жонецкого, сколько я его помню. Всегда напоследок выходит, трогает траву, приговаривая себе под нос «на удачу».
Дорохова на поле уже не видно. Я почему-то опять задумываюсь над фразой охранника про то, что он здесь каждый день с шести утра. Пытается выделиться?
Не то, чтобы футболисты были сонями, многие из них с утра бегали или ходили в тренажерный зал, который был тут же, в клубе, но сами тренировки начинались в десять или одиннадцать утра. Тренировки проводили рано утром только летом, когда в обед стояла слишком сильная жара. В весеннее время, как сейчас, никто не появлялся в клубе раньше девяти утра.
Прошел уже целый месяц, и Дорохов пока не устроил ни одного скандала. Кроме пары стычек с командой, которые никто в итоге даже не афишировал, больше – ничего. Да и про те ситуации я узнала случайно.
Первый раз – тогда, в раздевалке, второй – Дорохов пришел с разбитой губой, остальные разы он цеплялся с кем-то из команды прямо во время тренировки, но ничего криминального. В целом, у него был взрывной характер. Он не выносил в свою сторону никаких намеков и полутонов, сразу агрессивно отвечал или же вовсе бодро лез в драку.
Но все же я ждала от скандального Дорохова намного больше проблем. Потихоньку начинала успокаиваться и перестала подозрительно его разглядывать в ожидании худшего. Может быть, его подвиги преувеличены и раздуты прессой? Да, он с характером, молодой, взрывной, резкий, но вроде бы все не так уж плохо, как казалось на первый взгляд. С ним, кажется, вполне можно существовать, и он в состоянии соблюдать приличия и вести себя адекватно.
– Наговаривали на твоего Дорохова. Парень – божий одуванчик. Вон даже на тренировку приходит раньше всех, ни свет ни заря, – с усмешкой подтруниваю, заходя в обед к Лене в кабинет.
Он все еще хмур и выглядит уставшим, недостаток утреннего досыпания дался ему крайне тяжело.
– Садись.
Я напрягаюсь, так как интонация Гаврилина не обещает ничего хорошего. Он внимательно смотрит на меня, откидывается в кресле.
Какое-то время Леня молчит, тем самым еще больше нагнетая обстановку в преддверии явно шокирующей новости.
– Мне тут птичка нашептала, что наш Дорохов участвует в подпольных боях без правил.
Я давлюсь воздухом, изумленно смотря на Гаврилина. Сглазила я, что ли?
– Шутишь?
– Если бы, – устало вздыхает в ответ, проводя рукой по лицу. – Если это правда и об этом узнает пресса, скандал будет грандиозный.
– А это точно? – осторожно спрашиваю, надеясь на лучшее.
– Вот ты и проверишь. Бери с собой охранника и иди вечером на бой.
Что-что? Я? На бой?
– Ты шутишь? – растерянно смотрю на серьезного Гаврилина.
Он собирается отправить меня в место, где проходят бои без правил? Меня?
– Гаврилин, это несмешно, – хмурясь, сверлю его напряженным взглядом.
– Карин, а кого послать? У меня встреча с Лордковским, не перенести. Каримого? Ты знаешь, что он с ним сделает, если об этом узнает. Ещё откажется его тренировать принципиально, с него станется. Заместитель мой в отпуске. И все, Карин, доверенные люди закончились. А дело-то тонкое…
Вздыхаю, невольно соглашаясь с аргументами.
Лордсковский – один из наших дражайших акционеров и к тому же любитель устроить панику на ровном месте и раздуть из мухи слона. Считает, что все вокруг ему что-то должны и обязаны. Перенести встречу с ним можно лишь по одной причине – если кто-то умер. И этот кто-то – ты.
Каримов – тренер Ястребов и одновременно ужасно вредный и принципиальный мужик. Тренер он от бога, но в каких-то вещах абсолютно непреклонен. Был прецедент, когда один из игроков был пойман обкуренным. Так Каримов принципиально отказался его тренировать, хотя парень божился, что это все было в первый и последний раз. В итоге пришлось с парнем прощаться, потому что с самим Каримовым Гаврилин был не готов расставаться.
– Гаврилин, мой муж… – делаю еще одну попытку.
– Ни о чем не узнает, – резко обрывает меня Леня.
Я устало смотрю на Гаврилина, понимая, что сил спорить больше нет. Он улыбается, почуяв, что я готова сдаться. Хитрец и интриган. Слишком хорошо меня знает и отлично научился вить веревки.
Я абсолютно не хочу ни на какие бои без правил. И вообще не могу понять – зачем это нужно Дорохову? Но в итоге со вздохом сдаюсь, предупреждая Леню, что он сам будет объясняться с моим мужем, если что-то пойдет не так.
И все-таки я сглазила… Как я там сказала? Что Дорохов практически Божий одуванчик? Ведь было тихо и спокойно аж целый месяц. Но одуванчик явно бы не участвовал в запрещенном, жестоком, кровавом, подпольном кошмаре…
