Лия Совушкина
Добро пожаловать в Алфею!
– Ты сбрендил? – Идрис ахнула, – Зачем нам это делать, окаянный?
Все внимание было сосредоточенно на руках фермера. На том, как он держит какое-то допотопное ружье, едва ли не времен англо-бурской войны, и целится прямо в неё. Страх завладел сердцем, а ноги задрожали. От фермера несло хмелем, и пальцы на курке плясали. Неужели она скоро умрет, да ещё так глупо? Почему они не позвали отца?
– Послушай, мы…
– Молчать! – фермер гаркнул, и грохнул выстрел.
Масума прыгнул на человека, повалив на землю. Ружье неловко увело вниз, и тут уже брат не выдержал, заорал от жгучей боли в ноге. Небо, земля, бараны, все закружилось вокруг Идрис, и тошнота подкатила к горлу.
Она развернулась и побежала. Долго сдерживаемые страх и ужас гнали вперед, в пустыню.
Бежала долго, так что потеряла платок, счет времени и заблудилась. Поднялся жгучий ветер, обдавая незащищенные лицо и ноги колючим песком, а в следующий миг накрывая с головой. Нахлынула песчаная буря. Идрис упала и кубарем покатилась куда-то вниз. Неизвестно откуда взявшиеся осколки стекла возились в тело, выбивая из глаз поток горячих слез.
Буря усиливалась.
«Неужели я так умру?» – Идрис в оторопи взирала на огромную стену песка, неумолимо приближающуюся к ней, – «Это не я. Это не со мной. Это всё далеко за стеклом».
Она вскинула руки, закрывая голову, и глыба стекла возникла перед ней. Вкрадчивым шорохом песчинки заскользили по нему, стачивая гладкую поверхность. Новый порыв ветра, новая охапка горячего песка ударила вбок, опрокидывая навзничь.
«Неужели Бог позволит этому случиться?» – девушка обессиленно закрыла глаза, уже не было сил плакать, да и слезы так бездарно тратят воду. Будто бы она ей еще понадобится. Вокруг вырос стеклянный купол и бережно сомкнулся над ней. Звуки пропали, только шелест песка убаюкивал угасающее сознание.
– Бог умер.
Так четко и ясно прозвучал глубокий мужской голос. Сквозь толщу стекла и песка, нещадно сдуваемого жестокими порывами ветра, виднелась мужская статная фигура. Загорелый. Волосы, цвета воронового крыла, красиво и плавно развевались на ветру, а плащ наоборот, недвижим, словно ветер позволял волосам и ткани существовать в своей красивой реальности, оторванной от не менее реального кошмара. Глубокие иссиня-черные глаза завораживающе смотрели на Идрис, будто ему не мешает ни стекло, ни песок. Девушка беспомощно замерла, взирая, как придуманный ею Рубео Драм, будто бы обрел плоть и кровь.
– Рубео?! – мужчина весело расхохотался, обнажая змеиные клыки, – Теперь и мне жаль, что это не мое имя.
Он подошел совсем близко, властно и уверенно положил руку на стеклянный купол. Ей оставалось только молиться, что стекло защитит её, и она сможет пережить ночь, вернуться к своей семье.
– Тебе пора, Идрис, – ветер стих вокруг них, хоть буря все ещё бушевала.
Не-Рубео неторопливо возложил на купол потерянный платок, недовольно цокнув от его истерзанного вида. Маг произнес одно слово, когда поток магии объял каждого, проникая в тело аж до самого нутра.
– Алфея!
* * *
– Мадам Офелия, она очнулась!
Первее, чем луч солнца коснулся глаз, раздался звонкий девичий голос, а потом тяжеловатый цокот туфель-лодочек по полу, какой бывает у человека в теле.
– Мисс Блум, посторонитесь. Мне надо её осмотреть, – произнесли в приказном тоне.
Идрис рискнула открыть глаза. Боли в теле не было, только усталость. Над ней возвышалась женщина в стильном белом медицинском халате и очках-половинках. Видимо, мадам Офелия. Тяжелый подбородок, складки у губ, это выдавало немалый возраст. Взгляд был строг и добр.
– Итак, мисс?..
– Идрис.
– Как вы себя чувствуете? – изящными движениями пухлых рук Офелия призвала потоки магии и проницала ими всё тело.
– Щекотно! – девушка слабо хихикнула, с удивлением отмечая, что силы возвращались, и даже верные спутники (голод и жажда), не тревожили, – Хорошо. – Идрис подняла удивленный взгляд на Офелию, – Мне, правда, хорошо.
– Это прекрасно, дорогая, – она по-матерински улыбнулась, – Ты полностью здорова, чтобы с тобой ни произошло. Тебе надо только больше есть, пить и не доводить себя больше до такого состояния. А еще обучиться управлять своей силой, чтобы не пораниться своим же стеклом.
– Силой? – рыжая Блум с голубыми глазами, Офелия, кремовые стены лазарета и ровные ряды кроватей излучали спокойствие и уверенность, несмотря на весь произнесенный бред.
– Да, силой.
В дверях возник еще один человек.
Дама почтенного возраста в сиреневой юбке и жакете с пуфами. Седые волосы забраны в пышную прическу, которую Идрис видела только на плакатах. За её спиной появился уже знакомый ей загорелый мужчина с длинными черными волосами вместе с порывом сирокко. Все поежились от жгучего ветра, от которого скрипит в зубах несуществующий песок. Под его пристальным взглядом Идрис попыталась сжаться в точку и натянула одеяло на голову, оставляя на виду только лицо.
– Рубео?! – воскликнула она, вызвав вспышку смеха у мужчины.
– Кхм. – смех как оборвало, дама поправила очки, – Позвольте представиться, меня зовут Фарагонда. Я директор школы Алфея. Вы обладаете силой, мисс Идрис аль-Абдулла, поскольку вы самая настоящая фея.
«Нет».
– В свою очередь, я Цитрино Драм, профессор Облачной Башни. Преподаю Колдовскую Тактику и Стратегию, а также по совместительству брат печально известного Рубео Драма.
«Нет!» – в глазах Идрис отразился шок. Стекла многочисленных окон задрожали.
– Ваш шок понятен и уместен, – Цитрин продолжил, встав за левым плечом директрисы, – Все же, вы не каждую ночь замуровываете себя в стекле посреди пустыни.
– Не надо!!!
Треск.
Осколки стекла разлетелись. Блум, Офелия попытались закрыться от потоков смертоносного стекла. Цитрин невозмутимо щелкнул пальцами. В полной тишине стекло плавно по обратной траектории повторило свой путь назад и встало в оконные проемы. Блум и Офелия так же плавно вернулись на свое место, повторив все свои движения в обратной перемотке. Цитрино улыбался. Мадам Фарагонда печально вздохнула.
– Убедительная демонстрация, профессор, но девочка напугана.
– Прошу прощения, – в его словах не было ни грамма искренности.
– Мисс Блум, Мадам Офелия, позвольте поговорить с Мисс Идрис наедине.
Офелия, встревоженная магической вспышкой, цепко схватила за плечо Блум и вытолкала за дверь, пресекая попытки возразить.
– Я потом принесу успокаивающий чай, – сказала Офелия перед тем как закрыть дверь.
Фарагонда благодарно кивнула.
Слезы стекали по лицу Идрис, прочерчивая дорожки, и падали на одеяло. Цитрино как по волшебству выудил из внутреннего кармана плаща платок и предложил девушке. Та машинально его приняла и скомкала в руках.
– Вы фея, Идрис, – повторила Фарагонда, – Вы напуганы и истощены. Ваши силы нестабильны, и что бы вы ни хотели, но вам нужно учиться, иначе, прежде всего, пострадаете вы сами.
– Но как же моя семья? – девушка утерла глаза, впервые обращая внимание на то, как же бледна её загорелая кожа, и как обтягивает костяшки пальцев. Плакать нельзя. Воду надо экономить, – Они же будут обо мне беспокоиться.
– Вы потерялись в пустыне, так что для всех вы скорее всего мертвы. Я сам не понаслышке знаю, насколько пустыня жестокое место, – ровным голосом произнес Цитрино. Девушка от его слов вздрогнула. – Вы будете учиться, и все равно не сможете находиться рядом с родными. К тому же, вы уверены, что вас, человека с волшебными силами, примут?
Плечи девушки поникли. Отец разломал кассету с песнями, в которых пелось про волшебство. Она сама верит в Бога, который порицает любое колдовство. В жестоких словах Цитрино был смысл: она оставит о родных только хорошее, а они похоронят свою любимую дочь, не считая её колдуньей.
– Вы говорите мне даже не пытаться? – сдавленно прошептала Идрис, – Но они же мои самые близкие люди.
– Мы поможем вам найти ваших родных, – успокаивающе произнесла Фарагонда, – Решение вы примете сами, когда научитесь себя контролировать.
– Мне достаточно знать, что они в порядке.
«Пока,» – с неожиданным для себя упрямством Идрис посмотрела на преподавателей.
– С ними всё в порядке, – успокаивающая ложь сорвалась с языка Цитрино. Идрис вступила с ним в поединок взглядов и проиграла, отведя глаза.
– Хорошо, – меланхолично высморкалась, – А почему вы так уверены, что я фея?
Цитрино улыбнулся, показав клыки, раздвоенный язык скользнул меж губ, пробуя на вкус воздух. Девушка вздрогнула, но, когда она протерла глаза, ничего змеиного в облике уже не было.
– В твоем сердце нет места злу, – мягко произнесла Фарагонда, пронзая проницательным взглядом.
– Ты делилась едой с детьми. У тебя не возникло и мысли причинить боль этому пьяному идиоту с ружьем, – Цитрино скривил губы, своим видом говоря, что вот как раз этот экземпляр недостоин пощады, – Ты готова идти на жертвы, пусть и не бескорыстно.
Цитрино умолк, позволяя Идрис сохранить секрет. Девушка с опаской на него посмотрела. Либо он читал мысли, либо он следил. Но как бы то ни было, он прав. Её помощь небескорыстна. Предлагая воду, делясь едой, помогая соседям и еще много-много раз она делала это исключительно, для того что бы, когда пришло время, помогли и ей. В память о старой дружбе, репутации или иных заслуг. Если же ей отказывают в просьбе, то и она более не помогала, как зеркало, отражая человеку его отношение к ней.
«Я не дам себя использовать,» – вспомнила она. Откуда в ней эта мысль? Как вообще она за свою недолгую шестнадцатилетнюю жизнь пришла к этому – она не помнила, но мысль эта вела её, как путеводная нить.
Фея. Станет ли она хорошей феей?
– Отдыхайте, – Фарагонда прервала поток рассуждений, – Не сомневайтесь ни в чём, вы точно фея и хорошая девушка. Завтра начнутся занятия, и пока вы будете жить с мисс Блум. Она, как и вы, родом с Земли. Вероятно, у вас найдутся общие темы для разговоров.
«Сомневаюсь,» – словно дублируя её мысли, Цитрино скептически хмыкнул и галантно придержал дверь Фарагонде на выходе.
* * *
Офелия, как и обещала, принесла успокаивающий чай. Блум, фея огня, составляла компанию, то и дело крутя в пальцах рыжие локоны и меняя нога на ногу. Неловкость ощущалась физически. Идрис, наконец-то покрыв голову платком, вздохнула с облегчением посреди всего этого уюта и чистоты.
– Ой, так ты мусульманка? – Блум ткнула пальцем в платок.
– Да… Хотя, я теперь не знаю, могу ли считать себя таковой, – Идрис грустно улыбнулась.
– Вряд ли это так страшно, – она пожала плечами, – К тому же ты фея, а это круто. Ты когда-нибудь мечтала стать феей?
– Не страшно выкинуть всё, чем ты жил шестнадцать лет? – Идрис сделала глоток, не давая вырваться обидным словам. – Я не мечтала быть феей. Я мечтала о том, чтобы засуха прекратилась, чтобы вновь долины Дарфура зеленели, а мы могли жить, как прежде.
– Прости… – виновато выдавила Блум, – А Дарфур – это где?
– Это в Судане… – собеседница, прищурив глаза, мысленно пыталась вспомнить, где это, – В Африке, ниже Сахары. Мы живё… Жили на западе, почти рядом с границами Чада.
– Там, где жирафы?
– Да, там, где жирафы. А ты откуда?
– Ну, я в Гардении, это город в Италии. Там очень вкусная пицца, но на самом деле у нас есть еще очень много вкусных вещей. А еще у нас все никак не упадет Пизанская Башня, – как на духу выпалила Блум, – А еще у нас…
– Погоди, Италия – это как сапог? – Блум согласно кивнула, не прерывая своей тирады, – А, все, вспомнила. Америка – это как два кусочка пиццы и крошки посередине.
– Ты первая, кто сравнил Северную и Южную Америку с кусочками пиццы, – произнесла, когда отсмеялась. – Как тебе последние Люди Икс? – встретив непонимание Идрис, продолжила, – Ладно, а Халк? Тоже не смотрела? М-м, ладно первые Люди Икс? Человек Паук?
– Давай ты не будешь мучиться, – брюнетка прервала поток незнакомых фильмов, – Я вообще ничего не смотрела. Когда мне отец ещё разрешал ходить в школу, то после уроков, мы могли смотреть телевизор. Но там все время показывали Санта Барбару, иногда ещё новости.
– Что?! Ты не ходила в школу и кинотеатр?! – от шока Блум пролила чай на пол и быстро кинула на лужу какую-то тряпку, – С ума сойти. Как ты вообще живешь?
– Как-то, – Идрис без сожаления сдержанно развела руками, – Но у меня были кассеты Rainboy.
– Фу, это же старьё!
– Зато моё!
Успокоительное не дало вспышке гнева перерасти во что-то большее, поэтому обе обиженно замолчали.
– Кстати, я ни разу не задавалась вопросом, но почему я всех понимаю? Никто же из вас не знает арабский.
– Магия фей, – рыжая все-таки пояснила, – Я тоже не сразу обратила внимание, но Стеллу, это другая фея, я поняла с первого раза. Все люди волшебного измерения понимают друг друга.
– Ох… – Идрис поражённо прижала руку ко рту, – То есть, я понимала все песни Блекмора, когда на самом деле не должна была?
– Получается, что так.
Фильмы не обсудить. Песни тоже. Блум понятия не имеет, что в Судане, а Идрис – крайне приблизительно себе представляет, что такое Италия. Да и вряд ли рыжеволосой фее, у которой всегда все было, будет интересно слушать, как она с братьями и сестрами пасла баранов и верблюдов. Их объединяет только Земля и фейские крылья за спиной.
– Не так должен был проходить этот разговор, да? – криво усмехнулась Блум.
– В мыслях Фарагонды точно не так, – Идрис отзеркалила усмешку.
Даже родители и те разные. Родители Блум в безопасности. А её родители дай Бог переживут ночь в Альнаре, и её брат к тому же ранен. По сердцу резануло болью.
– Ну, я пошла? – рыжая обняла на прощанье, ощутила, как явственно сквозь одежду врезались рёбра, – Я тоже скучаю по родителям. Все будет хорошо, – пылко прошептала на ухо и сбежала, неловко скрывшись за дверью.
* * *
«Мне надо найти Цитрино,» – эта мысль билась в кудрявой голове, все никак не давала покоя, отвлекая от Зельелогии. Как ей и обещали, со следующего дня у неё начались занятия и прошла уже неделя. Блум, как прирожденный лидер, стремительно набирала подруг, и только Идрис отстраненно наблюдала за школьной жизнью, еле успевая защитить все свои платки и длинные юбки от нападок Стеллы.
«У тебя же модельная фигура! Это преступление скрывать такую красоту!» – заявляла фея Солнца, в стремлении облачить в какой-нибудь очередной минималистичный кошмар, чтобы явить миру все её худые плечи, острые колени и рёбра.
Профессор Палладиум выглядел как самый настоящий толкиеновский эльф. Волосы жидким золотом спускались на плечи. Когда Блум показала иллюстрации из «Сильмариллиона», то Идрис оставалось только согласиться. Идеальный. Все ученицы млели и таяли под его взглядом, а она так истекала слюнями только в столовой при виде еды. Когда-нибудь она станет такой же пышной, как мадам Офелия, и тогда она прекратит плакать при виде собственного костлявого отражения. Она так устала ограничивать себя в еде и воде. Когда-нибудь она наестся и сможет поднять глаза, чтобы увидеть, что во взгляде их повара пропала боль.
– Мисс Идрис, вернитесь к нам, – профессор Палладиум встал напротив парты, громко стукнув каблуками ботинок об пол, привлекая внимание. Острые кончики ушей подрагивали от легкого раздражения, – Повторите главные принципы зельелогии, пожалуйста.
«Это же почти как кулинария?..»
– Чистые руки… – раздались смешки фей, – Чистый нож и котелок. Внимательность и тщательное изучение рецепта. И-и-и… – на потолке удивительной красоты лепнина, а золотистого цвета глаза профессора медленно преисполнялись вселенского терпения, – Никогда не путать сахар с солью.
Феи уже не выдержали и откровенно засмеялись. Блум хрюкнула и поспешила спрятать лицо за тетрадью, а Стелла хихикала, элегантно прикрыв рот ладонью.
– Почти справились, – Палладий медленно вздохнул, – Действительно, важна чистота не только оборудования, но и рук. Так же важно знать рецепт и понимание взаимодействия элементов в нём. Так вы избежите элементарнейших ошибок. А чтобы, как вы сказали, не путать сахар с солью, каждая фея должна уметь определять ингридиент по касанию. С этого мы и начнем. Наденьте перчатки!
Он развернулся, и по взмаху руки на столе возникли перчатки и грязные камни вместе с пучками засушенных трав.
– Мисс Идрис, – он повернул голову, – Это ваше первое занятие на этой неделе. Впредь будьте внимательны на уроках. Итак, – хлопок в ладоши, – Перед вами Дионис Лучистый, Аквинея Подводная, Базальт, Обсидиан, и Хищная Базиль-Петрушка. Каждый, кто правильно определит ингридиент, может забрать его с собой. Как вам известно, Дионис Лучистый, обладает обеззараживающим и заживляющим эффектом. Лечебные свойства зелий с ним становятся невероятно эффективными, но он и сам по себе способен ускорить заживление довольно серьезных ран…
Натянув перчатки, Идрис решительно сжала кулаки. Её брату нужна помощь, а эта травка, Дионис Лучистый, способна ему помочь. Теперь она просто обязана прочувствовать ингридиенты, найти Цитрино и уговорить отправиться вместе с ней на Землю, чтобы она смогла помочь брату.
– В каждой из вас циркулирует волшебная энергия, с которой определенным образом реагируют магические элементы. В ингридиентах магии мало, поэтому по этим колебаниям вы можете точно определять, что это такое, если чутко к себе прислушаетесь…
Магия, волшба, циркуляция, резонанс…
«Господи боже, на тебя только уповаю! Пусть я фея, но люблю тебя всем сердцем. Молю тебя о помощи, не для зла я все это делаю…» – от усердия Идрис зажмурилась. Она привыкла молиться. Молиться и делать. Пока растревоженный ум успокаивался в привычных речевых оборотах, руки под палящим солнцем пустыни делали, как бы ни было страшно.
Просто брали и делали.
* * *
Непонятно с чего ведьмы из Облачной Башни взъелись на Блум. Трикс вломились в ее комнату, перерыли всё вверх-дном, залили какой-то вонючей булькающей жижей все платья Стеллы и сбежали. От этой низкой мелочности и гадливой пакостности Идрис перекосило.
– Слушайте, а что им от вас нужно? – девушка села на единственный чудом уцелевший стул, наблюдая как Стелла сулит казни египетские всем ведьмам и Трикс в частности.
– Но мы же тебе рассказывали! – воскликнула фея Солнца.
– Прости, я не слушала, – Идрис подёргала выползшую из-под платка черную кудряшку, раздумывая, прятать или нет, – Но теперь я готова тебя внимательно выслушать.
– Ах ты! Да как ты!.. – Стелла, оскорбленная в лучших чувствах, вернулась к своим попыткам спасти платья.
«Хм. А ведь у Стеллы везде зеркала, и они должны помнить, как эти платья выглядели, когда были чистыми,» – Идрис решила поразмыслить на досуге.
– Если кратко, – Блум села рядом, явно не чувствуя в себе сил устранять бардак, – То я подралась с Айси, когда они у Стеллы пытались отобрать её королевский скипетр.
– Луна и Солнце! Это же мои любимые туфли! – плаксивым голосом возвестила Стелла, отшвыривая их куда-то за спину. Изгвазданная обувь едва не попала в подруг.
– А чем он так важен? – брюнетка без тени брезгливости подобрала обувь, а свободной рукой достала зеркало и установила оное на тумбочке.
– Он телепортирует туда, куда она хочет. Даже на Землю, – ответила Блум на незаданный вопрос.
– А тебя они точно за драку не любят?
– А у меня какое-то особое пламя, но это полная чушь.
Идрис вертела обувь перед зеркалом, и пока только отражались испорченные туфли. Ей сказали, что она фея стекла и зеркал, значит, надо как-то сказать зеркалу, что она на самом деле хочет эти чистые туфли. А что если чистые туфли попросту не отражались конкретно в этом зеркале, но Стелла точно в них крутилась перед своим ростовым?
Брюнетка с туфлями в руках пошла в комнату к Стелле, становясь точно перед её зеркалом. Блум проследовала за подругой, уже привыкнув, что Идрис может вдруг взять и провалиться в собственные мысли, и ждала, когда наваждение отпустит.
– Это же платье, которое подарил мне папа! – чуть не плача Стелла в расстройстве швырнула шикарное бальное платье на пол, – Ничего святого нет!
Брюнетка поставила туфли на пол и положила руки на зеркало, по наитию пуская в предмет магию, как их учил профессор Визгис на метаморфосимбиозе. Магия феи неотделима от окружающей среды, и она может воздействовать на неё.
Зеркало вспыхнуло в короткой вспышке света, отражая кристально чистые туфли. Идрис аккуратно взяла грязную пару и медленно погрузила в зеркало, наблюдая за тем, как в месте соприкосновения руки и зеркала симметрично поверхности появляется недостающая часть руки с чистой парой туфель в пальцах.
Стелла икнула.
– Слушай, – Идрис выпрямилась, – Я помогу тебе очистить все твои платья, а ты мне дашь скипетр на один вечер, идет?
Стелла перевела взгляд с Идрис на чистые туфли, на грязные платья, потом снова на Идрис.
– Это звучит заманчиво, но зачем тебе мой скипетр? Все телепортации отслеживаются, к тому же.
– Там, на земле, в Судане остался мой брат. Он ранен в ногу, и ему больно. Я хочу телепортироваться на Землю, чтобы вылечить его листьями диониса, – она открыла сумку, показывая аккуратно убранный пучок трав, – Как только я узнаю точные координаты у Цитрино Драма, то сразу же попрошу посох.
– А когда ты хочешь отправиться в Облачную Башню? – Блум подала голос.
– Сегодня.
– Оу… – блондинка, ясно как день, ощущала надвигающиеся неприятности, – Ладно. Я согласна. Ты помогаешь мне с платьями, я даю тебе скипетр, и на всякий случай попытаюсь вас прикрыть, чтобы у меня его не отобрали.
Стелла протянула протянутую ладонь, Идрис с готовностью её пожала. Принцип «ты мне, а я тебе» опять сработал.
Фея солнца быстро подавала платья, а Идрис их засовывала в зеркало. Без всяких сюрпризов они запихнули в отражение все грязные вещи и только не смогли придумать, как же вытащить из зеркала чистый пол без разводов вонючей жижи.
– Видимо, это придется по старинке, – вздохнула Блум.
– В любом случае уговор распространялся только на платья, – Стелла бережно убрала в шкаф последнюю кофточку, и бросилась обниматься, едва не сбивая с ног тщедушную подругу – Спасибо тебе, Идрис! Спасибо-спасибо-спасибо!
– Ладно-ладно, успокойся, – брюнетка смущенно похлопала по плечам, – В конце концов я и сама рада, что у меня хоть что-то получилось.
– Держи, – Стелла сняла с пальца кольцо регалиями и вручила его Идрис, – Как и обещала, держи скипетр.
– Эм… И что мне с ним делать?
– Прикажи ему стать скипетром, а потом телепортируйся, куда хочешь!
– Спасибо. Пойду теперь искать координаты.
– Я с тобой, – Блум перегородила выход из комнаты, – И это не обсуждается.
* * *
Облачная Башня, оправдывая свое название, парила в небе во мраке. Острые пики вспарывали мягкое подбрюшье туч. Если же там не лил дождь, то все равно сверкали молнии и гремел гром. Блум уже умела превращаться, и поэтому щеголяла в голубой искрящейся юбочке, топе и крылышками как у стрекозы.
– Есть идеи, как попасть? – она приземлилась рядышком.
– Да. Либо разбиваем витраж, либо я нас обеих протаскиваю сквозь стекло. Потом мы ищем расписание. Нас интересует Цитрино Драм, пара Колдовской Тактики и Стратегии. Или ищем кабинет и ждем у входа.
– КТС, понятно, – феи отправились в путь сквозь буреломы Черного Леса, – Будь здесь Стелла, то она бы пошутила про твою врожденную чуйку искать мужчин.
Идрис скептически вздернула бровь.
– Поэтому, пошутила ты, – Блум кивнула, – Это было мерзко, – Блум снова кивнула, Идрис все-таки не выдержала и хихикнула. Право слово, ну не замуж же она собралась его тащить.
– У нас же тоже есть расписание, почему Облачная Башня должна сильно отличаться? Все-таки и там и там учебный процесс, – зачем-то она попыталась оправдаться.
– Идри, расслабься, все в порядке, – Блум подхватила подругу под руки, прижав спиной к груди и взлетела, – Ох, какая ты легкая! Айч! И костлявая. Все-таки твоя сумка с пончиками явно весит больше тебя.
– Хоть какая-то польза от худобы.
Окна Облачной башни высокие и узкие. Витраж состоял из стекла разных фиолетовых оттенков от светлых до темных с вкраплениями серого и темно-синего. То ли в витраже изобразили потоки магии, то ли чьи-то волосы и оскаленные лица. Башня, как огромный живой зверь, наблюдала, скалилась.
Идрис приложила руки к стеклу, и ладони обожгло холодом. Даже просить не надо было, оно само рывком захватило руки по локоть, втянуло в себя и выплюнуло уже во внутрь. Так быстро, что феи даже пикнуть не успели.
С головокружительной высоты они с визгом полетели вниз, только у самой земли Блум смогла заставить свои крылья работать, и подхватила Идрис. Та только носом коснулась пола.
– Черт!.. Еле успели.
– А теперь быстро ищем доску с расписанием.
Расписание должно было быть где-то посередине. Наверное, Идрис призналась, что эта часть плана откровенно слабая. Пока им сказочно везло, что ведьмы либо уже были на парах, либо отсыпались, эти самые пары самозабвенно прогуливая. Для Идрис, работавшей по хозяйству от зари до зари такой противоественный распорядок дня был откровенно дик и чужд.
– Теперь я понимаю, почему Драм так уверенно заявил, что я фея, – пробурчала запыхавшаяся девушка.
– Да, Стелле бы тоже не понравилось. У нее все вечеринки в это время начинаются, – Блум заозиралась, выискивая взглядом на очередном этаже доску с расписанием, – Если жить по ночам, то вроде как крыша едет.
– Так, ладно, пробуем… Башни.
«У ведьм же все наоборот,» – неуверенно предположила Идрис, – «Самый сильный класс «Я», а слабый – «А». Значит, вся важная информация про пары должна быть под чердаком в какой-нибудь из башен».
Прежде чем Блум успела конструктивно возразить или возмутиться, коридор затопила неестественная тишина. Порыв сирокко продрал сквозь одежду. Блум с айканьем и шипением попыталась прикрыть колени и локти, но раскалённый песок уже успел исколоть открытые участки кожи.
– Вы что-то потеряли, дамы? – буквально в миллиметре от их кожи возникли изящные с длинными пальцами руки профессора Драма, затянутые в кожаные перчатки. – Или… Кого-то?
Его черные глаза в скудном свете отдавали синевой.
– П-п… Профессор Сирокко Драм? – только и смогла выдавить Идрис, а Блум зажмурилась, чуть не ударяя себя по лбу.
– Жаль вы не моя студентка, – мужчина выпрямился во всем своем мрачном великолепии, – Отправил бы вас сразу на пересдачу, пока не выучите хотя бы этот вопрос на троечку.
– Цитрино, Цитрино, я помню, как вас зовут! – Идрис зачастила, опять зачем-то пытаясь оправдаться.
Профессор подцепил пальцами обтягивающий топ Блум и бесхитростно взял за воротник Идрис, старательно не касаясь кожи. Вихрь магической энергии вновь спаял всех воедино. «Мой кабинет,» – выдохнул Драм, и все трое возникли в центре жилых комнат профессора, обставленных мебелью из черного дуба. Ноги утонули в мягком бордовом ковре, а в чугунных подсвечниках чадили и шипели красные свечи.
– Как вампир какой-то, – ляпнула Блум.
– Предсказуемая реакция.
Бордовые пуфики с кисточками резко пнули под колени, и обе феи абсолютно неизящно плюхнулись в мягкие объятия.
– Коль вы мои гости, я угощу вас чаем, – Драм оскалился, заметив голодный блеск в глазах Идрис, – С трюфельными конфетами и щербетом.
В оглушительной тишине она гулко сглотнула.
– Мы хотим отказаться, – Блум собралась с силами. Подругу надо вытаскивать. Драм зашел с козырей: со сладкого.
– В таком случае вы нарушите законы гостеприимства. Я обижусь и выкину вас прямо в окно, как каких-то надоедливых мошек. В результате я буду доволен, а вы задавили во мне росточек добра. Как знать? – Драм трагично взмахнул рукой.
– Мы искали вас. – Идрис набрала воздуха, как перед прыжком, – Точнее, я искала вас, чтобы узнать магические координаты моих родителей.
– Позвольте, а зачем? – он наблюдал, как Блум из вежливости сквозь зубы цедит чай, а Идрис из вежливости не сметает конфеты моментально. Чай она уже пила спокойно, кружку держала красиво, не вцепившись мертвой хваткой. Прогресс.
– Это секрет, – Идрис украдкой облизала пальцы.
– Раз секрет, – выражение скуки проступило на точеном лице профессора, – За вашей спиной зеркало, показывающее любого человека, которого вы только пожелаете. Коль сможете выдрать координаты, то ваша взяла. Сможете сохранить свой секрет.
– А если нет? – осторожно спросила Блум.
– Тогда на мою помощь без всей подноготной можете не рассчитывать.
– Идет, – Идрис решительно встала и подошла к зеркалу.
Она положила руки на раму. «Масума,» – позвала она брата. В наспех связанной из тростника хижине на спальнике лежал её брат и бредил. «Брат! Только держись, милый!» – фея резко задышала, силясь прогнать слезы. Вот он её брат, близко, только рукой подать. И так далеко, она касается отражения, а чувствует только холод стекла.
Цитрино отстраненно взирал на неё, всем своим видом показывая, что это только её испытание, коль она сама приняла такое решение.
«Думай,» – усилием воли заставила себя успокоиться. Это артефакт. Она произнесла имя своего брата, и зеркало показало ей его. Как и любых других, которых она знает.
– Борис Бритва, – Идрис произнесла первое попавшееся имя, не задумываясь о конкретном человеке, и зеркало заволокло молочно-белым туманом. «Борис, такое имя есть вообще?»
Получается, она должна если не знать в лицо этого человека, то хотя бы иметь какое-никакое представление о нём, а значит… Внезапное озарение ошпарило мозг едким разочарованием. Знание координат было внутри нее. Она знала. Все это время она знала эти чертовы координаты, и ей не надо было втягивать Блум в эту дурацкую авантюру с башней.
С досады Идрис саданула кулаком по стеклу.
– Браво, – Цитрино с ухмылкой изобразил аплодисменты, – Никогда не надоест видеть, как юные дарования угадывают принцип работы артефакта.
– Вы это специально сделали? – брюнетка тихо отвернулась от зеркала, – Вам весело, как я погляжу.
– Я ведь не погружен в контекст происходящего, а значит, вовсе не обязан сочувствовать вашей драме, – он изящно отпил чай из чашки, – Что до зеркала, то это одна из демонстраций простой истины: в правильно поставленном вопросе половина ответа. Одна его половина у вас.
– То есть, мы просто потеряли время? – Блум сама подошла к зеркалу, в котором из тумана проступили очертания той деревни Альнаре.
– Если задумываться, сколько времени бездарно потеряно, и как эффективнее можно его потратить, то можно расплакаться, – Цитрино наслаждался чаем и сумбуром в головах столь юных созданий.
Блум вскрикнула. В отражении со стороны Сахары на деревню двигался туман. В нем проступали кошмарные очертания монстра: корявые лапы, бочкообразный торс, мясистые гребни вдоль всей спины переходили в мощный хвост. Зеркало не передавало звуков, иначе бы феи поседели.
– Надо спешить! – голос Идрис против обыкновения дрожал. «Спасибо, профессор» она уже выкрикивала набегу, хватая Блум за руку и скрываясь за дверью. Щелчком пальцев он стряхнул с пальца дымчатую змею, и та, никем не замеченная, нырнула в спину Идрис.
