Ляна Зелинская
Вересковый мед
Глава 6. Турнир
Викфорд выглянул из окна и тут же потянулся за мечом. Он не ожидал никаких званых гостей, а незваные могли пожаловать только с дурными намерениями. И, как назло, он только что отправил часть своих людей в Адерин с поручением. Кто-то был в карауле, кто-то спал, но, разглядев отряд, въехавший во двор, Викфорд тревогу поднимать не стал.
Впереди кавалькады на кауром жеребце восседал полноватый юноша, разряженный в атлас, парчу и кружева. Его камзол, расшитый позументами, и светлые туфли с пряжками даже издалека кричали о том, что это либо купец, либо сын купца – уж слишком много дорогого и несуразного было на нём надето за раз. Вместе с ним приехали ещё несколько человек – мужчины и женщины, такие же нарядные и весёлые, а заканчивали процессию карета и повозка, украшенные лентами и венками из гроздьев рябины и бузины. Два музыканта наигрывали что-то на дзуне и дудке и Викфорд обернулся. Хотел спросить у Эрики, что это за шут со свитой и по какому поводу праздник, но найрэ Нье'Лири в комнате уже не оказалось.
Он поставил меч и вернулся к столу. Корин Блайт разберётся с гостями. А ему сейчас лучше остаться здесь и успокоиться, пока он кого-нибудь не убил ненароком. Найрэ Нье'Лири разбудила в нём зверя. Он даже подумать не мог, что его так заденут слова какой-то балеритской девчонки, пусть даже и невесты короля. Заденут настолько, что он, наплевав на возможные последствия, наговорит ей такого, чего никогда, даже в страшном сне, не сказал бы ни одной знатной даме. А это ведь не просто знатная дама, это будущая королева. И нажить такого врага на пустом месте… надо быть дураком из дураков.
Но эта девушка ещё той стрелу в лесу пробудила в нём что-то дурное и дикое, чему объяснения он не находил. Он едва не умер прошлой ночью, бредил и видел очень странные сны. Ему казалось, что сквозь его тело прорастают невидимые ветви, что руки превращаются в лапы зверя и наливаются небывалой силой. Что он в лесу, и лес наполнен запахами, звуками, шорохами, а он видит в темноте, и слышит, и чувствует. А когда очнулся, ощутил такую дикую слабость, что почти возненавидел себя. Никогда ещё с того самого дня как его выставили из родного дома, отдав командору Бастиану на воспитание, он не бывал болен или слаб. Даже ранения Викфорд всегда переносил стоически, и не помнил, чтобы ему приходилось подолгу валяться в кровати. И не было во всей Тавирре того, кто посмел бы бросить ему в лицо обвинения в трусости, предательстве или в том, что он смел только с женщинами и дворовыми курами. И уж точно ни одна дама никогда его так не оскорбляла.
Дамы вздыхали по нему, дамы жаждали от него знаков внимания, с трепетом принимали его ухаживания, были вежливы и милы. И по окончании этого похода его ожидала леди Мелисандра – первая красавица Кальвиля, руку которой в придачу с хорошим куском земли и фамильным замком пообещал её отец. Такой выгодный брак устроил герцог Сенегард – родной брат короля и покровитель Викфорда, а взамен нужно лишь было выполнить одно опасное поручение – привезти Раймунду балеритскую невесту.
Викфорд служил герцогу уже третий год – охранял южные границы, его земли и рудники от нападений верров, и в войне с Балейрой участия не принимал. И поэтому такому странному поручению сильно удивился. С какой бы стати герцогу Сенегарду уступать своего лучшего кондотьера королю, да ещё тогда, когда на юге так неспокойно? Нельзя сказать, чтобы король с братом были большими друзьями, скорее, соперниками, и поговаривали даже, что и нападения верров были организованы с подачи короля, чтобы досадить брату. Именно поэтому герцог содержал целую армию хорошо обученных наёмников, так, на всякий случай, ведь жизнь того, кто стоит следующим в очереди на престол, всегда находится под угрозой. И Викфорд был лучшим его командором. Так что это снезапное путешествие в Балейру вызывало много вопросов.
Но, как позже выяснил Викфорд, на дне рождения королевы-матери братья крупно поспорили. Раймунд высмеял кондотьеров брата, а герцог – вояк короля. Итогом спора и стал этот опасный поход. Герцог отправил Викфорда с небольшим отрядом – доказать, что Его Величество был неправ. Ставкой в этом споре стал замок на границе владений герцога, который Сенегард давно желал получить. И Викфорд, стоя в парадном зале перед венценосными братьями, поклялся своим мечом, что привезёт невесту королю к следующей полной луне. Что невеста будет жива, невредима и обвешана лучшим балеритским янтарём.
Кто тянул его за язык приукрасить своё обещание?
Он понимал, что это путешествие действительно может стоить ему жизни, ведь в своём соперничестве Раймунд и Сенегард могут пойти на всё что угодно. И с короля станется организовать засаду и подослать невидимых убийц, лишь бы выиграть этот спор.
Но, зная о вероломности Раймунда, все приготовления к походу Викфорд вёл тайно, и никто не знал их маршрут. Да и, кроме людей короля, способных воткнуть нож в спину, есть ещё и балериты, а уж они, несмотря на перемирие, с удовольствием перережут ему горло в первой же попавшейся роще.
Викфорду все говорили, что из этого похода живым он вряд ли вернётся, и соглашаться на это было подлинным безумием. Но кто он такой, чтобы отказывать особам королевской крови? Он дал слово, и нарушить его нельзя.
И кто бы мог подумать, что его главной проблемой окажется именно невеста короля – дерзкая спесивая девчонка с луком наперевес? Которая едва его не убьёт, унизит при его же людях, а потом ещё и обвинит в трусости!
Он ожидал грустную деву в янтарных серьгах, замотанную в шёлковое покрывало и сидящую у окна в ожидании королевского агата. Он даже гонца послал в Эоган за каретой, чтобы везти её с должным почтением и комфортом, а теперь вот подумывал о том, что и карета им никакая не нужна: для такой «невесты» сгодится и мул.
А её неприкрытая ненависть вообще стала для него откровением. Он не участвовал в войне с Балейрой. Герцогство Сенегарда далеко на юго-востоке у самого пролива Арф, и оно в этой войне нейтрально. Конечно, по дороге сюда, хоть они и ехали удалённым от мест сражений маршрутом, Викфорд видел и сожжённые деревни, и могилы, и разрушенные замки. Но это война, и, как и любая война, она выглядит именно так. Не он её начал, и не ему за неё отвечать. И он хотел разрешить недоразумение мирно, вот только его объяснений найрэ Нье'Лири слушать не собиралась. А он был так зол, что передумал объясняться. И сейчас попросту не знал, что делать. Его попытку извиниться балеритка отбросила как тряпку, а потом ударила его по лицу, и первое, что пришло ему в голову, это унизить её в ответ…
Да теперь уже поздно сожалеть!
Всё это было для него впервые. Впервые знатная дама не пыталась соблюдать правила приличия, не пыталась с ним флиртовать или хотя бы сделать вид, что вежливо с ним соглашается. Впервые знатная дама отвесила ему пощёчину. И будь она мужчиной…
Но она не мужчина…
Проклятье!
Почему вдруг это стало проблемой? Он просто сгорал от желания поставить на место эту балеритскую пигалицу, хотя и понимал, что это блажь, и тягаться с девчонкой – редкая глупость, но ноздри будто почуяли грозу и трепетали от желания взять реванш.
Викфорд плеснул себе бьяхи в стакан и выпил, пытаясь разогнать проклятую слабость и утихомирить бушующую злость. И всё никак не мог понять, почему его так задели слова этой зеленоглазой ведьмы. Под кожей всё ещё вились тонкие ростки боли, пульсируя сильнее, когда он говорил с Эрикой, но теперь они уже затухали, и что бы это ни было – яд или колдовство – на этот раз он, кажется, смог их победить.
Где шляется этот клятый Тревор Нье'Лири? Нужно подписать бумаги и убираться отсюда быстро, пока эта процессия шутов не растрезвонила по всей округе, кто они и что здесь делают. Надо было убраться ещё вчера, а всё проклятая стрела!
Он услышал перепалку со стороны двора и снова выглянул в окно. Один из его наёмников стоял, обнажив меч, а напротив него уже выстроились в позицию купец и, видимо, его друзья, все как один разряженные в парчу и атлас.
– Какого гнуса? – пробормотал Викфорд, стянул камзол и, взяв меч здоровой рукой, пошёл вниз.
Не хватало ещё, чтобы его люди прирезали здесь этого купчишку! Им совсем без надобности лишние неприятности.
Викфорд вышел во двор и сразу же услышал дрожащий от ярости голос незваного гостя:
– …вы не смеете так говорить со мной! – купец стоял красный и злой, угрожая мечом Корину Блайту. – Эрика?! Скажи, что это неправда?!
Найрэ Нье'Лири стояла здесь же, её лицо было растерянным, и по нему разливался яркий румянец. Она пыталась утихомирить мужчин, готовых вот-вот сойтись в схватке, но безуспешно. Викфорд окинул взглядом позицию. Его людей трое, он четвёртый. Вполне достаточно, чтобы уложить этого петуха со всем его выводком.
– Это что ещё за дерзкий щенок? – спросил он, подходя к Корину.
– Кхм, – кашлянул Корин Блайт и произнёс с усмешкой, – дык, это как бы жених.
– Жени-и-х? Что, самый настоящий жених? – усмехнулся Викфорд в ответ. – И чей жених?
– Дык, как бы… найрэ Нье'Лири.
Наёмники засмеялись.
– Хм, – усмехнулся Викфорд и посмотрел на Эрику. Теперь ему стал понятен румянец на её щеках и растерянность, и он не удержался от сраказма. – Ай-да невеста, при двух женихах, оказывается!
Ситуация выглядела забавной, но Эрика одарила его таким презрительным взглядом, что на Викфорда снова накатила злость.
Наследница Янтарного трона собиралась выйти замуж за это пухлое ничтожество в парчовом камзоле? А на него смотрит так, будто он отрывает младенца от материнской груди!
Он даже не понял, почему это так его разозлило. Словно купец вдруг покусился на что-то, что уже принадлежало ему. А Эрика смотрела на Викфорда, и презрение в её взгляде превращалось в неприкрытую ненависть.
– Ты кто такой? – спросил Викфорд, резко перестав улыбаться.
– Я – Ивар Йорайт, купец из Дхавэна, а это, – он указал пальцем на Эрику, – моя невеста! А вы кто такие, господа? И по какому праву вообще здесь находитесь?
– А я – Викфорд Адемар, кондотьер из Тавирры, агат Его Величества, и нахожусь здесь именем короля и по его поручению, – спокойно произнёс Викфорд и сдержанно поклонился. – И эта юная леди теперь невеста другого человека, с которой я от его имени буду сегодня помолвлен. И если она была вашей невестой, то ваша помолвка считайте, что уже расторгнута по её желанию. Ещё вопросы будут? Или вы свалите отсюда подобру-поздорову?
Его голос из вежливо-церемонного вмиг стал дерзким и злым.
– Что значит «по её желанию»? – воскликнул Ивар Йорайт.
– Ивар! Не надо… Я всё объясню! – воскликнула Эрика, выставляя руку вперёд.
Она попыталась встать между ними, но, видимо, предательство невесты так сильно задело гордость несчастного сына купца, а, может, не предательство, а слова Викфорда, но он покраснел, дёрнул шейный платок, едва его не разодрав, и направил на соперника меч.
– Нет уж! Тогда поединок за руку невесты! По законам Балейры кто победит, тому она и достанется! – крикнул Ивар в гневе, и его друзья, те, что должны были сражаться с ним на этом поединке и в итоге ему проиграть, стали сейчас за спиной Ивара, обнажив мечи.
Кто-то из гостей попытался удержать оскорблённого жениха от поединка, но это было бесполезно.
– Ивар! Не надо! Пожалуйста! – это Эрика уже крикнула, понимая, видимо, чем всё это закончится.
Во дворе собрались жители замка, все шептались, и нарядные гости, которые приехали с Иваром, смотрели на Эрику осуждающе. Такое внезапное предательство невесты стало для всех откровением. Даже слуги, которые снимали сундуки с задника кареты, бросили свою поклажу и остановились наблюдать за исходом поединка.
Викфорд вытащил правую руку из перевязи, а меч перехватил поудобнее левой. С этим мальчишкой он справится и левой рукой.
– Ивар! – крикнула внезапно Эрика. – Милорд Адемар ранен, он не может с тобой драться! Прекрати!
– Я буду драться с любым, кто выйдет от его имени! – воскликнул Ивар.
Корин Блайт достал меч, шагнул вперёд и буркнул:
– Я могу.
– Ивар! Остановись! Они же убьют тебя! – Эрика бросилась между ними, пытаясь образумить разгневанных мужчин.
Но Викфорд мечом остановил Корина.
– Ну что вы, найрэ Нье'Лири, не стоит унижаться. Рана-то у меня пустяковая. И во славу вашего настоящего жениха я отделаю этого щенка и левой рукой! – произнёс он, шагнул вперёд и направил меч на Ивара. – Корин, уведи госпожу – как бы она не пострадала.
– Стойте! Милорд Адемар! Прошу вас, не делайте этого! – воскликнула Эрика, бросаясь теперь к нему навстречу и приставляя ладонь к острию его меча.
И Викфорд невольно залюбовался её зелёными глазами.
В этот момент в них было столько огня и столько страсти, что у него дух захватило. Её щёки пылали румянцем, и она так бесстрашно выставила ладонь, что кончик меча, коснувшись, оцарапал её до крови. И под кожей у Викфорда будто ожил огненный рой, жгучие иглы вонзились в вены, расплавляясь и растворяясь в крови, потекли куда-то к сердцу, рождая в теле странную лихорадку.
Что она так за него печётся? Любит это пухлого купца? Да неужели?!
Они смотрели друг на друга, прожигая взглядами, пока Викфорд не спросил с усмешкой:
– Не делать чего, найрэ Нье'Лири?
– Не убивайте его! – произнесла Эрика горячо, и капля крови стекла по её ладони на запястье.
– Спасибо за комплимент моему умению владеть мечом, найрэ Нье'Лири. Вы что же, совсем ни во что не ставите вашего… бывшего жениха, раз считаете, что я – раненый – легко убью его левой рукой? – он прищурился.
Её ноздри раздувались, и без всяких слов Викфорд понял ответ. Она всерьёз считает, что он станет ради забавы убивать этого «парчового мальчика», лишь бы ей досадить.
И захотелось досадить. Внезапно захотелось услышать её мольбу ещё раз, но теперь уже по-настоящему. Он видел: сейчас она уверена, что если она попросит – он её послушает.
А он не послушает.
– Вы подонок, милорд Адемар! – это она выплюнула почти шёпотом.
– Корин! Убери госпожу. Щенок хочет умереть, ну так в чём же дело!
Но Ивар первым напал на соперника со всей силой кипевшей в нём злости. Раздался звон мечей, и по первым трём выпадам стало понятно, что даже левой рукой Викфорд Адемар мог бы убить Ивара с одной попытки.
А Корин шагнул вперёд и загородил Эрику своим массивным телом, не давая ей вмешаться в поединок.
Глава 7. «Тебе понравится…»
Викфорд гонял Ивара по усыпанной соломой брусчатке двора, дразня и выматывая, превращая их противостояние в простой фарс. Ивар нападал яростно, отчаянно и зло, но вскоре выбился из сил и запыхался, а его противник, казалось, работал только запястьем, не сходя с места, и лишь поворачивался, отражая удары. На лицах наёмников застыла насмешка – они знали, чем закончится этот бой. И Эрика тоже знала.
Ей было так стыдно перед Иваром. Она ведь совсем забыла о нём, погружённая в свою ненависть и страдания, и о том, что завтра день прощания с летом – большой праздник Эльвед, и что именно на завтра они договаривались с женихом… теперь уже с бывшим женихом, что будет проведён традиционный турнир.
Дядя велел никому не говорить о предстоящей свадьбе с королём Раймундом. И они с Бригиттой молчали, а ведь следовало на днях послать Ивару весть о том, что помолвка расторгнута, а вот теперь…
А теперь все узнали! Теперь её будут презирать. Ненавидеть. А Ивар…
Триединая мать! Что он подумает о ней?
Она пыталась объяснить, пыталась остановить этот бессмысленный поединок, но разве можно остановить двух разъярённых мужчин, один из которых хочет убить, а второй, видимо, быть убитым!
Когда противник совсем выбился из сил, Викфорд оттеснил его к колоде с водой и, сделав обманный выпад, подсёк ногой, опрокинул Ивара спиной в грязь и приставил к его горлу кончик меча.
– Лежи и не дёргайся, если хочешь жить, – произнёс он тоном, не предвещающим ничего хорошего.
Гости ахнули, зарыдала какая-то женщина из свиты Йорайтов, и все вокруг замерли, понимая, что всё стало слишком серьёзно, а Викфорд поднял голову и, посмотрев на Эрику, спросил:
– Что решите, госпожа, заслужил ли я право на вашу руку?
Он смотрел со своей обычной ухмылкой и торжеством на лице, и понятно было, что эта публичная порка несчастного Ивара всего лишь ещё один способ унизить Эрику. А она молчала – язык не поворачивался ответить. Её горло сковала ненависть и, кажется, даже клещами из него нельзя было выдрать ни единого слова. Она лишь сухо кивнула, но проклятому тавиррскому псу этого было мало.
– Что вы сказали, найрэ Нье'Лири? Я не расслышал. Так я не заслужил? – переспросил он с усмешкой и демонстративно повернул меч над горлом бедняги Ивара так, что тот впился пальцами в мокрые камни. – Мне что, нужно его убить, чтобы по законам Балейры вы ответили мне «да»?
Кто-то в толпе гостей застонал и, кажется, упал без чувств, а старый купец Йорайт взмолился, падая на колени, и тогда Эрика будто очнулась. Смотрела в чёрные глаза Викфорда Адемара, видела, как капли пота стекают у него по вискам и понимала – если она будет упираться, он ведь пойдёт до конца и перережет Ивару горло! Просто ей назло.
– Заслужили, – пробормотала она хрипло, усилием воли выдирая из себя это слово.
– Не могли бы вы подойти, найрэ Нье'Лири? – спросил Викфорд, даже не пошевелившись.
Она подошла и остановилась в двух шагах.
– Так что мне с ним сделать, моя госпожа? Пощадить? – спросил он с притворным смирением.
– Да. Отпустите его.
– Вы просите меня об этом? – усмехнулся он.
– Да, прошу. Пощадите его, – тихо ответила Эрика, глядя на измазанного в грязи Ивара и сгорая со стыда.
– Хорошо. Я отпущу его, – так же тихо ответил ей Викфорд и прищурился. – Но только при одном условии.
– При каком ещё условии? – внутри всё неприятно похолодело.
– Подойдите ближе.
Эрика сделала ещё шаг, не зная, чего ожидать.
– Да не бойтесь. Ближе. Я вас не съем. Я просто не хочу, чтобы это слышал ваш неудавшийся жених и вся его родня, – ещё тише сказал Викфорд. – Так вы готовы спасти ему жизнь?
Эрика сделала ещё шаг, глядя прямо в черноту ненавистных глаз. А милорд Адемар, не выпуская меча из рук, чуть склонился к её уху и прошептал:
– Хочешь, чтобы он остался жив – сделай то, что я тебя прошу. Сегодня на помолвке я тебя поцелую, Эрика Нье'Лири. И ты ответишь на мой поцелуй так, будто это твой муж вернулся после долгой разлуки – по-настоящему, с чувством. Надеюсь, целуешься ты так же искусно, как и стреляешь из лука?
Его голос был чуть хрипловатым, а дыхание горячим, и Эрику бросило в жар. От смысла этих слов, от того, что он говорил их при всех, и от того, что никто не слышал, что именно он говорит. А ещё от того, что ненависть к нему в этот момент достигла своего пика, и если бы не Ивар, лежащий в грязи, которому любое неосторожное движение грозило смертью, она бы снова ударила Викфорда по лицу. А если бы у неё был с собой кинжал, то и убила бы.
– Согласна? Решай скорее, а то я не совсем здоров – могу и не удержать меч…
Его волосы коснулись её щеки, Эрика отпрянула и несколько мгновений смотрела на него, пытаясь совладать с той бурей чувств, что бушевала внутри. Сжимала пальцы, но руки дрожали, и даже губы дрожали, а лицо заливала краска стыда и ярости, потому что он снова её унизил. Не только унизил, казалось, это не Ивара, а её он только что вывалял в грязи и втянул в какой-то постыдный договор.
– Так ты согласна? – произнёс Викфорд, не сводя с неё глаз.
И смотрела он так, что Эрика понимала – он убьёт Ивара, если она откажет. «Всё или ничего», – читалось в его глазах. Она закусила губу, вскинула голову и спросила, скорее, из духа противоречия:
– А если обману?
Но Викфорд даже прищурился, глядя на Эрику, словно этот вопрос вызвал у него невольное восхищение, снова наклонился, только теперь ещё ближе, и прошептал ещё жарче:
– А если обманешь, то я найду потом этого неудачника и дам ему попробовать настоящего клинка. И не смотри на меня волком, пигалица, я умею целовать женщин. Тебе понравится.
Он резко отстранился и одним точным движением кисти отвёл меч. И ушёл, не оборачиваясь, лишь бросив на ходу Корину Блайту:
– Вышвырните этого недоумка. И заприте ворота.
* * *
Эрика лежала в лохани с горячей водой, а тётя расчёсывала её только что вымытые волосы.
– Не хочу я это платье надевать! К чему всё это? К чему мне рядится перед этим псом!
– Пропадать, что ли, платью? – спокойно ответила Бригитта. – Ты молода, радуйся, что в такое лихое время есть повод пройтись в красивом наряде. Много ли у тебя в жизни радости…
– Радости?! Ненавижу…
– Ну что ты так расстраиваешься, – утешала её тётя, – не такая ведь плохая участь. Станешь королевой, жизнь сытая, война закончится, хоть и враги они, но это жизнь – надо приспосабливаться… Для нас – женщин, плохой мир лучше доброй войны…
– Ненавижу его! Ненавижу! – шептала Эрика, с тоской глядя на свадебное платье, разложенное на кровати, и думая о том, что ей предстоит на помолвке.
Кто бы подумал, что это платье пригодится ей вот так!
«Надеюсь, у вас найдётся пара вёдер горячей воды, какое-нибудь приличное платье и служанка, умеющая держать в руках гребень? Не хотелось бы целовать перед всеми это чумазое лицо».
Да чтоб тебя медведь задрал!
Ей не хотелось лезть в эту душистую воду и втирать в волосы репейное масло, чтобы они стали мягкими и шелковистыми. Ей хотелось назло измазаться грязью, навозом и золой, и съесть чеснока с козьим сыром – пусть целует замухрышку! Пусть его стошнит при всех! Пусть проиграет свои пятьдесят золотых!
Её гордость была ранена. Она чувствовала себя коровой, которую ведут на рынок, обмотав рога верёвкой. Которую продадут, потому что она даёт молоко. Ей было обидно за себя, за несчастного Ивара, которого грязным и униженным вышвырнули за ворота, за то, что теперь половина страны будет ненавидеть её, как предательницу своего народа, а она будет целовать того, кто отдал приказ убить её родных…
– Ну, девочка моя, ненависть утихнет, может, он и не так плох окажется, да и он король, занят будет всё время, так что у тебя…
– Да я не про короля! – отмахнулась Эрика. – Я про этого спесивого пса! Я убить его хочу, тётя! Верите ли, не могу с собой совладать! Только об этом и думаю!
– Да что ты! Успокойся! Храни тебя Триединая Мать от убийства! Дался он тебе! Доедете до Кальвиля, и забудешь о нём. Кто он такой? Просто пёс. А ты будешь королевой. По взмаху руки головы будешь рубить, казнишь его потом – если захочешь, – пошутила Бригитта – Не думай о нём сейчас, у тебя есть заботы поважнее.
Но не думать не получалось. Чем ниже опускалось солнце, чем ближе было время помолвки, тем сильнее обуревали Эрику ярость и страх. И если с яростью всё было понятно, то вот страх пришёл внезапно. И в нём всё смешалось. И то, что будет на помолвке, и обряд, который совершит старая Фло, открыв её Триединой Матери, и то, что сказал дядя Тревор, и путешествие, которое ей предстоит с дюжиной вооружённых мужчин через всю истерзанную войной страну. И чужая далёкая Тавирра…
И Викфорд Адемар.
Это предстоящее путешествие в его обществе пугало её всё больше. Что можно ожидать от этого пса без чести и совести? Который ради пятидесяти золотых готов был пустить кровь несчастному Ивару, только бы вырвать у неё согласие на этот поцелуй! Ей было так стыдно перед Иваром, и ненависть к Викфорду за его унижение жгла её, как калёным железом.
Когда на неё натянули платье и туфли, когда уложили волосы и надели на шею янтарное ожерелье, которое привёз дядя Тревор, Эрика выставила всех из комнаты. Смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Она сильно изменилась за то время, что прошло с её шестнадцатилетия, стала взрослее, и в свадебном платье это было как-то особенно заметно. Эрика так давно не надевала платьев, так давно не укладывала волосы, что и забыла, как это – выглядеть просто девушкой. А ещё принцессой.
И сразу вспомнился родной дом, те времена, когда ещё не было войны, когда были живы отец и мама, и у неё была целая комната шёлковых платьев… и острый приступ жалости к себе и тоска по счастливым дням скрутили её почти пополам, она уронила голову на руки и разрыдалась. Но плакала совсем недолго. Слёзы иссякли сами собой. Потому что все свои слёзы она уже выплакала раньше. А теперь…
Она достала стилет, тонкий и узкий, с особой ручкой, сделанной специально для того, чтобы прятать его в рукаве. Чтобы в нужный момент он выскользнул в ладонь и лёг в руке твёрдо.
«А ты будешь королевой. По взмаху руки головы будешь рубить…»
Пусть так и будет. И Викфорд Адемар будет первой головой на её пути. Кто он? Всего лишь пёс, который захотел жарких поцелуев от невесты короля. Вряд ли кто будет о нём сожалеть.
«На что спорим, Корин? Пятьдесят золотых?»
«Надеюсь, целуешься ты так же искусно, как и стреляешь из лука?»
«И не смотри на меня волком, пигалица, я умею целовать женщин. Тебе понравится»
– Тебе тоже понравится, пёс! – прошептала Эрика своему отражению, спрятала нож в рукав и застегнула жемчужную пуговку.
