Людмила Георгиевна Головина
Домуша из Заброшенки
Я пожал плечами:
– Да, вроде ничего не боюсь. Темноты не боюсь. Призраков не боюсь. Вампиров не боюсь. Зомбаков не боюсь. Чего там ещё? Всяких там ведьм, колдунов, сглаза, порчи тоже не боюсь.
– Это потому, что ты ни во что из этого не веришь. А вот смерти боишься? Да не своей, а своих любимых людей, что, не боишься?
Я молчал.
– А болезни тяжкой, неизлечимой, мучительной? А остаться бездомным и одиноким, потерянным и беззащитным перед грозной силой?
Я склонил голову.
– То-то же, – сказала Домуша. – А ты чего боишься? – обратилась Домуша к Юльке.
– Ну, смерти и тяжёлых болезней я тоже боюсь, – честно призналась Юлька. – А остального, кажется, не боюсь.
– Ой ли? А вот я слышала, мышей ты боишься.
– Да, и крыс. И ещё тараканов и пауков, – покраснела Юлька.
– И ещё много чего, о чём ты сейчас не помнишь. А ужастеи помнят. И тебе показывать будут. Вот скажи: выдержишь? Не убежишь, не закричишь?
– Я буду очень стараться, – пообещала Юлька. Но голос был неуверенным.
– Но ведь это не всё. Другой помощник во сне должен быть. И его задача – путь подсказывать. Ну, да это исполнить никак нельзя. Ни один человек в чужой сон попасть не может.
– А вы можете? – спросил я.
– Ну, могу, – неохотно призналась Домуша. – Только боязно мне. Там-то, во сне твоём, меня легче лёгкого Бабаю поймать. Моя сила ведь в доме, а дом с собою в сон не утянешь…
– Но ведь вам хочется, чтобы всё было, как раньше? Хочется с Бабаем рассчитаться?
– Как не хотеть? Вестимо хочется…
– Знаете что, – решила Юля, – мы сейчас поедем пока, а вы подумайте. Мы вас не неволим, не принуждаем. Так будет, как вы решите. И мы должны всё обдумать, всё обсудить. Спасибо вам за то, что всё нам рассказали. Вы очень хорошая.
И Юлька поцеловала Домушу в щёку. Та остолбенела. Я не уверен, что раньше её кто-нибудь целовал.
Мы попили с Домушей чай (она так сноровисто разожгла угольный самовар и сбегала к речке за водой, что я только диву дался) и стали собираться домой. Договорились, что приедем мы дней через семь–восемь. Следующая неделя у Юльки была рабочая, а потом и у неё наступал отпуск. И нам, конечно, требовалось время для раздумий, обсуждения и принятия решения. Хотя мы оба это решение знали. Дело было за Домушей. И я почему-то догадывался, каким её решение будет. Байбукин, берегись!
11.Ссора и примирение
Наутро я проснулся в ином настроении. Моя вчерашняя бравада испарилась без следа. Я просто потерялся в этой сюрреалистической ситуации, и теперь решил на ясную голову трезво рассудить обо всех плотно обступивших меня загадочных событиях… Впрочем, о какой ясной голове я говорю? Ясной она перестала быть в тот момент, когда на почте ко мне подсел этот Байбукин, будь он неладен!
И всё же, призвав на помощь логику и здравый смысл, я попытался рассуждать трезво.
Существует две версии случившегося. Рассмотрим их по порядку.
Первая версия: рациональная (от латинского слова «рацио» – «разум»). Она же – реалистическая. Здесь я отметаю все мистические и сказочные аргументы. Что мы имеем? Мы с Юлькой попали в лапы шайки изощрённых аферистов, владеющих гипнозом (тут у меня возникли подозрения, что я эту мысль просто передрал из «Мастера и Маргариты»). Вчера был очередной акт их представления: нам показали неких «спящих», чтобы вызвать у нас жалость и возмущение. И добились такой реакции. Теперь надо понять зачем. Деньги у нас (точнее, у меня) они уже выманили. Может быть, хотят получить ещё? Хотя, обычно перед своей атакой жулики выясняют платёжеспособность будущих жертв. К чему им попусту тратить силы? Если это так, они знают, что взять с нас нечего. По этой же причине отметается версия о захвате нас в заложники с целью выкупа. Что остаётся? Настораживает, что для победы над силами зла надо, якобы, остаться нам с Юлькой на ночь в этой избе. Возможно, нас попытаются усыпить и похитить. Спрашивается, зачем? Тут есть варианты. Первый. Нас хотят продать. Меня, допустим, в рабство в какую-нибудь восточную страну. Экзотика, конечно, но ведь прецеденты были… А Юльку… даже страшно мне было думать о том, куда могут продать молодую красивую девушку… Второй вариант: нас могут продать на органы. А что? Мы молодые, здоровые… Б-р-р!.. Есть и третий вариант: это просто шайка маньяков, они ищут объекты для удовлетворения своих садистских желаний. Это, впрочем, маловероятно, маньяки, в основном, орудуют в одиночку. Может быть, в рамках рациональной версии есть и другие варианты, но мне они пока в голову не приходили. Вывод из первой (рациональной) версии: ничего хорошего ни в одном из вариантов нам не светит. Деньги я уже по собственной глупости потерял. Не надо продолжать делать идиотские поступки и рисковать здоровьем, а то и жизнью. Заброшенка должна быть забыта навсегда, как страшный сон! (Вот, опять упоминание о страшном сне!)
Вторая версия: иррациональная, то есть противоположная первой, допускающая наличие всевозможных непознанных сил, явлений и персонажей. Скажу сразу, эта версия нравится мне гораздо меньше, потому, что приходит в столкновение с моим материалистическим мировоззрением. Но справедливость требует, что надо рассмотреть и эту версию. Допустим, Байбукин – это всемогущий Бабай, питающийся человеческими страхами, которые он культивирует каким-то сказочным образом на человеческих душах в качестве субстрата. Допустим, он, чтобы заниматься этой неблаговидной деятельностью, сделал недоступной и невидимой большинству людей маленькую деревушку. Допустим, он заманивает туда легковерных простаков (таких, как я), погружает их в ночные кошмары и держит их в таком виде, пока не опустошит их души… Допустим даже, что в одном из домов этой деревни живёт домовой женского пола, который (которая) рассказывает молодой паре о том, как можно разрушить всё это наваждение и победить злокозненного волшебника. При этом, он (она) честно признаётся, что это практически невозможно. В случае неудачи и я, и Юлька становимся новой добычей и пищей для Бабая. Вряд ли эта версия чем-то лучше первой. И снова избежать плохого финала можно только одним способом: плюнуть на сворованные деньги и навсегда забыть про Заброшенку.
Правда, во второй версии надо будет забыть ещё и про спящих. И успокоить совесть тем, что они нам только померещились.
И ведь что характерно: и в первой, и во второй версии я подставил Юльку и подверг её опасности! Жила она себе, жила, горя не знала. Но, стоило ей уехать на несколько дней, как любимый жених подкинул целую кучу проблем, причём, с риском для жизни! Ну что я за человек!
Обдумав всё это, я решил, что пора ознакомить с моими умозаключениями Юльку. По телефону такие вещи не обсуждаются, и я пригласил её на свидание в парк.
Парк – очень удобное место для встреч. Тут всегда можно найти укромный уголок вдалеке от чужих глаз и ушей и без помех поговорить на любую тему. Опять же, на свежем воздухе.
Мы с Юлей уселись на скамейку. Видок у неё был тот ещё. Сразу было понятно, что она почти не спала, как, впрочем, и я. Под глазами залегли тени, лоб прорезала тонкая морщинка, которую я раньше не замечал. Думаю, я выглядел не лучше.
– Юля, Юлечка, – начал я проникновенно, сжав её ладонь в моих руках. – Я много всего передумал и вчера вечером, и ночью, и утром.
– Я тоже… – прошептала Юлька.
– Конечно, я понимаю. Знаешь, давай я сначала расскажу тебе мои мысли, а потом ты мне – свои. Ладно?
Юлька кивнула.
И я изложил ей все свои соображения, все версии, все «за» и «против», а в конце прибавил:
– Юлечка, прости меня за всё, что я натворил: за то, что отдал деньги жуликам, за то, что подверг твою жизнь возможным опасностям, что сотворил столько глупостей. Прости. Давай забудем весь этот бред и постараемся вернуть нашу жизнь и наши отношения в прежнее русло…
Я сидел, уставившись в землю (мне было стыдно смотреть Юльке в глаза), и вдруг почувствовал, что она высвобождает свою руку их моих ладоней. Когда я поднял глаза, то увидел, что она отодвигается от меня, а её щёки покрываются алыми пятнами. Но страшнее было то, что из Юлькиных глаз внезапно вырвалась такая молния, что я испугался, что буду испепелён на месте.
– Влад, а ты, оказывается, трус!
Я не понял, чего больше было в голосе Юльки: стали или льда.
– Ты трус, а в вдобавок и эгоист, каких поискать! Тебе наплевать, что люди там погибают! Тебе наплевать, что Домуша может пострадать из-за нас! Тебе наплевать, что Бабай и дальше будет свои подлости творить! Тебе главное – свою шкуру спасти! Я в тебе здорово ошиблась! Хорошо, что хоть сейчас разобралась! Не хочешь спасать людей – не надо! Я и одна справлюсь. Домуша сказала, что на мне тоже метка есть, пешком пойду и доберусь до Заброшенки! Я придумаю, как людей спасти! Мы с Домушей придумаем!
И Юлька зарыдала. Я ещё никогда не видел её плачущей, поэтому эти слёзы повергли меня в шок. Однако, я призвал себе на помощь все свои знания по психологии и решил подождать, пока бурные эмоции иссякнут.
Когда Юлька постепенно затихла, я заговорил:
– Я тоже не ожидал от тебя такого предвзятого отношения ко мне. Я ведь тебе сказал, что боюсь не за себя, а за тебя. Ты самый дорогой для меня человек на свете. Я никогда себе не прощу, если с тобой что-то случится. И потом, а о родителях наших ты подумала, героиня? Представь: исчезаем и ты, и я. И нас начинают искать: и родители, и полиция, и друзья. Сколько будет пролито слёз, сколько страданий, может быть, даже и смертей от инфаркта или инсульта! Конечно, никого так и не найдут. А нас уже, возможно, и в живых не будет, или мы будем плакать и кричать в долгом и мучительном сне в деревне, до которой никто добраться не сможет. Но зато ты будешь тешить себя какое-то время мыслями, что ты спасительница, героиня и борец с тёмными силами. Это, дорогая, тоже эгоизм. Спасу чужих, ради славы, а на своих наплевать!
Юлька всхлипывала и молчала. Уже хорошо. Раз не возражает, значит слушает и думает над моими словами.
– Послушай меня, Юлечка, – продолжал я своим самым задушевным тоном. – Я понимаю благородство твоей души, и твои порывы. Ты удивительно порядочный и добрый человек. И именно из-за этих качеств я тебя и полюбил. Но, пойми, чтобы с победой выйти из ситуации, в которую мы попали, надо не бросаться очертя голову на врага с голыми руками, а лучше всё рассчитать, обдумать и хоть чем-то повысить свои шансы на победу. Ты согласна?
Юлька кивнула. А потом уже без агрессии в голосе, но с обидой произнесла:
– Ты сказал, что шансов нет, и единственный выход – сдаться, отступиться.
– Да, я предложил забыть про Заброшенку. Возможно, я был неправ. Но посмотри на это с другой стороны: ведь я мог не ввязаться в разговоры с Байбукиным, не поехать с ним. И тогда бы ни ты, ни я ничего не узнали о Заброшенке. Не знали бы, что там творится. Поэтому то, что я предложил, просто вернуло бы нас на исходную позицию. Я, знаешь, подумал, что Домуша права. Нет у нас сил и уменья на то, чтобы выиграть эту схватку. Сама подумай. Вот будешь ты сидеть рядом со мной, и вдруг нападёт на тебя крыса. Ты уверена, что не закричишь, не выпустишь мою руку? А если это случится, тогда придет конец и тебе, и мне. Загляни к себе в душу. А я? Разве я могу твёрдо обещать, что там, во сне я благополучно пройду все испытания? Ведь во сне человек себя не контролирует. И не утяну ли я тебя за собой в мир моих кошмаров? Лучше, чем ругаться и плакать, давай за эту неделю постараемся подготовить себя к тому что нас ждёт.
Юлька ещё раз всхлипнула и снова кивнула.
– Мир? – спросил я её, притягивая к себе и целуя в висок.
– Мир, – пробурчала Юлька, вытирая слёзы.
– И ещё об одном хочу тебя попросить. Нам сейчас не ругаться и ссориться друг с другом надо, а поддерживать и помогать. Мы можем победить только вместе, а порознь, мы – ничто. Если тебе хочется выяснять отношения, давай отложим это на потом. Договорились?
– Прости меня, – сказала Юлька. – Я сама не знаю, что на меня нашло. Это, наверное, от того, что я раньше ни с чем таким не сталкивалась.
– Я тоже, – сказал я. – Но это ведь не повод срываться друг на друга. Знаешь, что я сейчас подумал? Может быть, это всё происки Байбукина. Вот почуял он, что мы собираемся на него войной пойти. Допустим, в сны наши залез – и увидел. Мы ведь не все свои сны помним. Так вот, узнал, что мы задумали – и меры принял. Мне решил пораженческие мысли внушить, тебе – такой вот ложный героизм. Да ещё и столкнуть нас, поссорить. Давай, не будем ему поддаваться, не будем ему такое удовольствие доставлять. А вместо этого, хочешь, я тебя попробую от твоей мышиной фобии избавить?
Начали мы с того, что нашли в интернете и прочитали «Сказку о глупом мышонке», картинки посмотрели. Потом я ей игрушечную мышку подарил. Всё это немного подействовало: на следующий день Юлька без особого содрогания (хоть и с брезгливостью) взирала в зоомагазине на белых мышек. Всё-таки прогресс. Себя я тоже тренировал по известным мне методикам. Наяву, вроде бы, получалось неплохо. Но вот, что будет во сне, неясно.
На следующий день Юльке надо было на работу. Следует сказать, что наши заботливые и внимательные сотрудницы сразу же заметили, что Юлька не в себе. Её бледность и погруженность в свои мысли, её напряжённое и даже скорбное выражение лица сразу бросались в глаза. Одни спрашивали, не заболела ли она, другие – всё ли дома в порядке? Нашлись даже такие, которые стали допытываться, как там Влад, не поссорились ли мы. Наш роман уже давно не был для наблюдательных и не слишком обременённых работой дам никакой тайной.
Юлька отвечала, что дома всё в порядке, что со мной она все выходные провела вместе, и у нас всё нормально (тут она слегка покривила душой). Но, соврала Юлька, в командировке она и вправду, немного приболела, простыла. На лечение там особо времени не было, перенесла болезнь на ногах и сейчас чувствует себя не очень хорошо. Все принялись дружно её жалеть, дали тысячу советов на тему, как быстрее восстановить здоровье, и с обеда начальница отпустила Юльку домой. Так было и во вторник, и в среду. Когда Юлька завершила все дела, связанные с её командировкой, начальница объявила, что в оставшиеся два дня до отпуска, Юлька может на работу не приходить, а лучше пусть посвятит эти дни лечению.
Нам всё это было на руку. Мы лихорадочно готовились к предстоящему нам испытанию: читали специальную литературу по исследованиям, связанным со сновидениями и страхами, а также философские труды, в которых прививался взгляд на терпимое отношение к жизненным невзгодам, болезням и потерям. Мудрец Соломон носил кольцо с надписью «Всё проходит». Да, проходит всё: и хорошее, и плохое. И с этим надо учиться жить. Такова житейская мудрость, таковы взгляды философов. Мы занимались также аутотренингом и выискивали у себя в душе те скрытые ростки страхов, которые, если их вовремя не искоренить, Байбукин (он же, Бабай) может использовать против нас.
Кроме того, мы решили, что против страха есть весьма действенное противоядие: весёлое и оптимистичное состояние духа. Мы смотрели комедии, читали смешные книги, старались заполнить себя положительными эмоциями. А также всячески взращивали в себе веру в нашу победу.
Всё это принесло свои результаты, и к концу недели мы стали гораздо спокойнее и увереннее.
Теперь оставалось сделать так, чтобы наши родители не волновались. Мы объяснили им, что идём в поход с небольшой группой наших друзей. Места там живописные (правда) и совершенно безопасные (а вот это – неправда, но надо же было их успокоить). Связь там не ловится (тоже правда). Вернуться мы обещали где-то через неделю. Родителям Юльки мы сказали это лично, а моим – по телефону. Выслушали целую лавину напутствий, советов и предостережений и, наконец, отбыли.
12.Яблоко
Казалось бы, приготовились мы неплохо, настрой на борьбу и победу в себе воспитали, но после поворота на Заброшенку, меня снова стал бить мандраж. Вот тебе и психолог! Юлька тоже притихла.
В полном молчании вылезли мы из машины и направились в избу. Погода была, как на заказ. Ярко светило солнце, даже припекало, но его жар сбивал лёгкий ветерок. По голубому небу плыли кудрявые облачка, а утренний воздух был напоён ароматами луговых трав. По-хорошему, самое время сейчас направиться на речку, поплескаться в прозрачной воде. Или в лес, за Юлькиными белыми грибами. Но нет. Нам предстояло трудное и опасное дело с непредсказуемым результатом. Отдых в голову не шёл.
И я вдруг понял, почему, попадая в Заброшенку, каждый раз испытываю какое-то щемящее, тревожное чувство. Дело в тишине. Здесь всегда было тихо. Но это была не та тишина, о которой мы говорим, когда исчезает постоянный городской шум, к которому мы так привыкли, что почти перестаём его слышать. Нет, это была другая тишина. Абсолютная. Необъяснимая. Не слышен был шум трассы, находящейся не так уж и далеко. Это ещё ладно. Но не слышны были и звуки природы: щебет птиц, стрекотанье кузнечиков, жужжание шмелей и пчёл, шелест листвы. И это пугало. Ладно, разберёмся. Сейчас на мелочи обращать внимания не будем, сосредоточимся на главном.
Мы прошли в избу. Здесь всё как-то неузнаваемо изменилось. Чистота стояла идеальная. На полках, приколоченных в кухне к стене дружными рядами выстроились купленные в прошлый раз самовар, кастрюли и прочая кухонная утварь. На столе, застеленном новой клеёнкой с жизнерадостным узором из цветов и бабочек (я тоже её купил в прошлый раз), на круглой кружевной салфетке лежало яблоко.
– Ой, – закричала Юлька. – Смотри, какое! Влад, ты такое когда-нибудь видел?
Да, приходилось мне видеть такое яблоко, но не натуральное, а восковое, в каком-то музее, куда меня в детстве водили родители. Помню, тогда оно приковало мой взор. Отец прочитал пояснительную табличку и сказал, что это – сорт народной селекции, и сейчас, к сожалению, уже не встречается.
Это яблоко было таким же, только наверняка настоящим, потому что он него исходил упоительный летний аромат..
Яблоко было очень крупным, с глянцевой румяной кожицей и полупрозрачной мякотью.(«Видны семечки насквозь», – как сказал поэт).
«Такое не то, что транспортировать – в руки взять страшно», – подумалось мне.
Но Юлька всё же решилась. Она протянула руку, взяла яблоко, и только хотела поднести его к носу, как плод, будто живой, вывернулся из её пальцев и шмякнулся на пол. Мы синхронно ахнули, а вслед за этим вздрогнули, потому что на месте упавшего яблока стояла Домуша и лукаво улыбалась.
– Поклон мой вам, хозяева дорогие! Что, хорошо я перекидываться умею? Не забыла пока старую науку, хоть и давно, давно не было нужды…
– Здравствуйте, Домуша, – сказал я. – Да, очень правдоподобно и натурально, только вы нас немного напугали. Вы нам скажите, что надумали? Будем тем делом заниматься или нет? Мне кажется, у вас настроение какое-то… легкомысленное. Если нам дело предстоит, о котором мы в прошлый раз говорили, то сейчас не до превращений и розыгрышей.
– А кто ж вас разыгрывает? – возразила с некоторой обидой Домуша – И не шутка это никакая, а показ, чего я могу. Как раз о нашем деле и речь. Что ж ты думаешь, во сне твоём я тебе в своём обличье покажусь? Нет, милый! Там меня ужастеи в два счёта поймают и в острог забвения посадят. Посему придётся мне там, во сне твоём, перекидываться в то, что удобнее и незаметнее будет. А твоя задача: сообразить, чем, али кем я перекинулась, и за мной идти. Вишь, как там всё устроено: за один сон надо один кусок пути преодолеть, а в следующую ночь, уж с того места продолжить. А ежели замешкаешься или заплутаешь, тут тебе и конец. Значит так: попал в сон – ни о чём не думай, ни на кого не смотри, ничему не верь, ищи меня. А как найдёшь, за мной иди. И смотри, не глазей на меня в упор: ужастеи сразу заметят, и за мной охотиться начнут…
– Хорошо, всё уяснил, но, понимаете, Домуша, человек во сне не помнит, что наяву было, ну, то есть помнит, но не всё, и не совсем так, как в жизни. Как же я, когда засну, вспомню, что у меня за цель, и вас как найду? Вот что меня тревожит.
– А то я не понимаю! Есть средство, есть! Собрала я заветных травок, отвар сделала Ты его весь день пей сегодня. И ночью малая часть души твоей не уснёт, всё помнить будет. Это тебе поможет. Во что перекидываться в твоих снах буду, не скажу. Если вслух произнесу, ужастеи услышат. Сам догадаешься. Тебе, – обратилась Домуша к Юльке, – другой отвар. Поможет тебе всю ночь глаз не сомкнуть. Тебе здесь вообще глаз смыкать нельзя. Пусть молодец твой днём тебя увозит прочь из этих мест, чтобы ты безопасно выспаться могла. А к вечеру возвращайтесь.
Домуша вздохнула и продолжила:
– Терёшка, соседушка-то наш, отдышался, отмучился денька три назад. Жалко мне его, ох, жалко! Хороший был мужик, справный, непьющий, Параскеве моей что надо по хозяйству помогал, бывало, и денег не брал! Парашенька чаем его поила. А сейчас уж ни её нет, ни его…
Домуша загрустила, но потом встрепенулась и заулыбалась.
– Что же я вас в кручину вгоняю, милые мои! Вам иное требуется сейчас. Вы, покуда, погуляйте, а я на стол соображу.
Мы взяли корзинку (нашли её в сенях) и побрели к речке. Купаться не стали, вода после ночи была холодной. Но умылись в студёных чистых струях. Это нас взбодрило. Потом мы вброд переправились на другой берег и зашли в лес. Грибов там было ещё больше, чем в первый раз, и Юлька стала меня учить, как их различать и собирать. Оказалось, это довольно увлекательное занятие, и я вошёл во вкус. Когда корзинка наполнилась доверху мы направились домой. Наша домовица, тем временем, уже накрыла на стол. Всё выглядело очень вкусно и живописно. Домуша оказалась весьма хозяйственной особой. За время нашего отсутствия она обследовала окрестные сады и огороды, и ей даже удалось найти несколько одичавших кустов малины и смородины. И теперь Домуша угощала нам вареньем, сваренным по рецепту её незабвенной Параскевушки. Вот, всё-таки, нравилась мне её беззлобность и незлопамятность. Ведь перед смертью Параскева обозвала Домушу «нечистой силой», а та, хоть и огорчилась, но не держит зла и вспоминает прежнюю хозяйку неизменно с любовью.
Грибы Домуша одобрила и пообещала, что на обед сварит грибной суп, а на второе сварганит грибовницу с картошкой и сметаной. Благо, что все продукты, потребные для этого, мы привезли с собой.
– Дом без человека, всё одно, как человек без души, – рассуждала Домуша, пока мы завтракали. – Умирает дом без человека, потому что без него – какой в доме смысл? И человеку без дома тоже плохо. Где ему поесть, попить, голову приклонить, обогреться да с любимыми своими людьми пообщаться? Вот и выходит: друг для друга они – человек и дом! А у нас в Заброшенке, что получается? Стыд и срам . В нашей избе хоть я была, как могла берегла её, сохраняла. А те избы, что совсем пустые стоят, развалятся вот-вот.
Потом она продолжила.
– Ужастея снова намедни в наш дом наведывалась, меня, стало быть, искала.
– Не нашла? – спросил я.
– Если бы нашла, не говорил бы ты сейчас со мной, милок. Но я схитрила. В жучка мелкого чёрного перекинулась, да в трубу и залезла, – и Домуша кивнула на трубу от самовара. – А там копоть, дымом воняет. Вот ужастея заглянула в трубу, черного жучка на чёрной копоти не заметила, запаха моего не учуяла, запах гари его перебил. Всюду поискала, все вещи перетрясла, да и убралась восвояси ни с чем. Я потом цельный день порядок наводила.
Домуша с гордостью посмотрела на нас.
– Домуша, вы просто чудо! Не представляю, что бы мы без вас делали! – (Юлька молодец, всегда похвалит, поблагодарит). – Мы бы просто пропали без вас!
– Вестимо, пропали бы, тут спору нет. Да и я без вас пропала бы вскоре. Нужен этот дом Бабаю, а я помеха ему.
Потом Домуша преподнесла нам кружки с нашими отварами. Не знаю, как Юлькин, а мой на вкус был отвратным. Но я выпил и не поморщился. И не стал уточнять у Домуши, из чего она его сварила.
До обеда мы немного погуляли по окрестным лугам. Ни одно насекомое нам не встретилось, но цветы цвели исправно. Юлька сплела себе венок и водрузила его на голову. Ей очень шло. Мы сделали несколько фотографий на фоне окружающих пейзажей. Это было нужно для отчёта о нашем «походе» для родственников. Ну, и на память.
Мы, наверное, выглядели вполне беспечной счастливой молодой парой. Никто не мог догадаться, как боялись мы предстоящего вечера!
По избе разносился какой-то упоительный запах. Оказывается, излишки белых грибов припасливая Домуша нарезала тонкими ломтиками, нанизала на нитки и развесила по стенам на гвоздики. Грибы подвяли и начали источать умопомрачительный аромат. Теперь я понял, почему так ценятся сушёные белые грибы. Только вот, понадобятся ли кому-нибудь эти припасы…
Обед у Домуши удался на славу, но мы почти не замечали вкуса поедаемой пищи. Кусок в горло лез с трудом. Вечер приближался неумолимо.
После обеда мы выпили наши отвары и молча отправились бродить по участку. Обнаружили старую скамейку, сели на неё и стали ожидать наступления рокового момента. Никакое дело не шло на ум.
Наконец, стало смеркаться. В небе зажглись первые звёзды.
Юлька встала и потянула меня со скамейки.
– Пошли, быстрее начнём, быстрее кончим.
Да, она была права.
Ужинать мы не стали. В последний раз заправились Домушиными зельями и стали ещё раз уточнять детали операции и сверять действия. Руководила всем Домуша.
– Значит так, родимые мои. Не знала, не гадала я, что найдутся люди, которые Бабая не побоятся, пойдут войной на него, за все его дела поганые ему отомстить захотят. А для таких людей мне и себя не жалко, ничего не побоюсь, вам верой и правдой послужу. Только надо нам всем вместе держаться, да каждому своё дело исправно выполнять. И вот какие дела это. Ты, – она кивнула мне. – заснёшь быстро, зелье моё поможет, и сразу в сон попадёшь, да не в свой, а в тот, который тебе Бабай приготовил с ужастеями своими. Смотри, не потеряй ту искорку, что в тебе бодрствовать будет. Держись за неё. Тогда будешь помнить, зачем ты в тот сон попал. Думаю, в этом сне грусть да печаль безмерная на тебя навалятся. Бабай всегда с этого начинает. Помни – неправда всё, что ты там увидишь. Встретишь близких своих, помни, не они это, а ужастеи в их образе, тебя заманивают, да завлекают. Не иди с ними, меня ищи. Помни, скрытно я к тебе явлюсь. Угадай меня, пойми. И иди за мной. Доведу я тебя до той двери, которую ты в следующую ночь откроешь. Как дотронешься до дверной ручки, так сразу и проснёшься. А вот чтобы вернулся ты из того сна, должна невеста твоя тебя в яви удерживать. Руку твою держать, ни на миг не отпускать. Спать тебе, Ульяна, не захочется – бодрят мои травки, а вот испугаться можешь. Сразу ужастеи прознают, кто жениху твоему завязнуть в его сне не даёт, Найдут в твоей душе страхи твои, да и покажут их тебе. Помни, главное: кого бы, что бы ты ни увидела, твёрдо помни – неправда это. Ни зайти, ни проползти сюда никто не может, и вреда тебе никто причинить не сможет. А вот испугаешься, руку отпустишь, всё, конец и тебе, и ему!
Меня, тем временем стало клонить в сон. Домуша уже приготовила постель, и краем сознания я отметил, что она застелила то бельё, которое я привёз в предыдущий раз. Весёленький такой узор с цыплятками и цветочками…
Я залез под одеяло, и уже в полусне почувствовал, как Юлька взяла меня за руку…
