Люсинда Берри
Я не сойду с ума
Дело № 5243
Допрос Пайпер Гольдштейн
– Пока мы считали, что Джейни всего три года, мы не рассматривали ее как достоверный источник информации, но все изменилось, когда выяснилось, что ей шесть. Она дала делу прорыв, – мне наконец перезвонила моя начальница. Она пообщалась с адвокатами и сказала, что я должна помогать офицерам чем только могу, что не надо ничего скрывать. Несмотря на разрешение адвоката, я все равно соблюдаю осторожность в словах. – Мы стали задавать ей серьезные вопросы, допытываясь, что же случилось до того, как она попала в больницу. Мы давили сильнее, чем раньше.
– Как она реагировала? – спросил Рон.
Сейчас мы остались вдвоем. Люк вышел за кофе. Мы уже больше часа тут сидели, и всем нам надо было взбодриться. Надо было попросить его принести еще что-нибудь съестное из автомата. Я с завтрака ничего не ела.
– В прошлые встречи я задавала ей только вопросы, позволяющие ответить да или нет, и носила с собой Айпад, ожидая, что придется использовать специальную программу для общения с неговорящими детьми с аутизмом. Хотя ей было шесть, мы думали, что речевое развитие отстает. Но программы не потребовалось. Она могла ответить на все мои вопросы. Когда она открылась и заговорила, я поверить не могла, как хорошо у нее поставлена речь, она же, наверное, никогда не ходила в школу.
– Она сообщила что-либо о своей матери? – В нем снова проснулся интерес.
Я покачала головой.
– К сожалению, – я не собиралась направлять его по ложному следу. Мне следовало тщательнее подбирать слова. – Она по-прежнему отказывалась говорить о матери, или о ком-либо еще, зато рассказала, где она жила.
– Она описала трейлер?
– Да, очень подробно, с точностью до черных мусорных пакетов на окнах.
Следователи с самого начала думали, что она из трейлерного парка, и ходили от двери к двери с фотографией, но ее никто не узнавал. Рассказ Джейни о двух собаках, привязанных на лужайке у покосившейся кормушки для птиц, вывел их на нужное место – к последнему трейлеру слева в тупике. Полицейские рассчитывали увидеть переплетение трубок, стеклянных сосудов и странных емкостей, поскольку окрестность была известным местом производства наркоты, но вместо этого они увидели опустошенный трейлер, провонявший мочой и испорченной едой. Дыры в стенах и засохшая кровь на полу указывали на то, что здесь шла борьба. Может, и не один раз. Но гардеробная в дальней спальне поразил всех сильнее всего.
Рон разложил по столу фотографии, как карты в покере. Он показал на изображения хомутов и собачьего ошейника. Они вызывали во мне еще большее отвращение, чем стены со следами крови. С другой стороны, хорошо, что у него есть фотографии. Такое сложно описать словами, это надо увидеть, и я решила, что он все видел.
– Она это описала? – спросил он.
– Нет. Она не упоминала о дальней спальне.
– Вполне понятно. Трудно представить, чтобы ребенок захотел болтать о таком.
Я постаралась выкинуть из головы изображения гардеробной.
– Но то, что она рассказала, позволило нам установить точный адрес, а следом и имя.
– Бекки Уотсон?
– Да.
Последние четыре года трейлер сдавался Бекки Уотсон. Больше никто в договоре аренды не указан. Полиция поговорила с управляющим, но он ее вообще не помнил, сказал, она держалась сама по себе. Единственное, что он мог рассказать, это что она всегда платила вовремя, но он дал нам еще более ценную деталь: номер ее страхового свидетельства. Вскоре у нас на руках уже было свидетельство о рождении Джейни и подтверждение, что Бекки – ее мать. Также подтвердилось, что Джейни шесть лет, а не три.
– Что привело вас на сайт для сбора пожертвований?
– Как только у следователей службы по защите детей появилось имя, они начали искать информацию онлайн и обнаружили, что Бекки делала вид, будто у Джейни рак, и создавала фальшивые аккаунты на сайтах, чтобы люди переводили ей деньги на медицинские расходы. Поэтому Джейни брили налысо. У нее обнаружилось семь аккаунтов, где Джейни фигурировала под разными именами и с разными диагнозами, все с фотографиями.
Они проследили, что все аккаунты велись с компьютера в трейлере. История транзакций Бекки показала переводы со счета на «Пэйпэл» на ее личный счет, а в банке сохранились записи с камер, на которых она обналичивала все пожертвования. Вся активность по счетам прекратилась накануне обнаружения Джейни.
– А что по поводу крови в трейлере? – спросил Рон.
– Это та же кровь, что была на Джейни.
Я не знал, зачем он задает вопросы, на которые уже знает ответы. Может, это проверка. Изначально полиция думала, что Джейни ранена, потому что она была вся в крови.
Только в больнице, когда ее помыли, выяснилось, что кровь не ее. У нее на теле было много старых порезов и шрамов, но свежих ран не было.
– Это кровь ее матери? – спросил он.
Я кивнула.
6
Кристофер Бауэр
Как только у меня выдавалось свободное время, я мчался на третий этаж, чтобы побыть с Джейни. Чем больше времени я с ней проводил, тем меньше ее жалел, и тем больше восхищался силой человеческого духа, способного выдержать столь невообразимый кошмар. Несмотря на все пережитое, она сохранила невинность. Это было видно по глазам, по ее взгляду.
Весь день Джейни был расписан: процедуры, консультации с разными врачами. Все, что она делала в больнице, преследовало какую-то цель, и я взял на себя задачу научить ее веселиться. Первая игра, в которую я с ней сыграл, была «Сундучки», и ей безумно понравилось.
– Лезь в сундучок, доктор Крис! Лезь в сундучок! – вопила она, подпрыгивая на кровати, как на батуте.
Я позволил ей выиграть, потому что ее реакция на это – лучшее, что было в моем дне. Я даже стал ходить к ней в обеденный перерыв, чтобы проводить с ней больше времени.
– Что же ты будешь делать, когда ее здесь не будет? – спросил как-то Дэн, когда я примчался на консультацию к пациенту после одного из посещений.
Я не хотел думать о том, что будет, когда она уедет, хотя обсуждения ее случая все чаще сводились к предполагаемой дате выписки и необходимости амбулаторного наблюдения. Я хотел, чтобы Ханна встретилась с ней до выписки. Раньше она отказывалась, но, может, теперь согласится, это ее последний шанс.
– Я очень хочу, чтобы ты встретилась с Джейни, – сказал я в тот вечер, когда мы сидели в гостиной и вместе складывали новый пазл. Мы годами соревновались с Элисон и Грегом в том, кто найдет самый сложный. Все время пытались поставить вторую пару в тупик. Сейчас мы бились над пазлом с кучей кошек и деталями неправильной формы. Грег сказал, они справились за три недели. Мы корпели над ним уже недели две и не были даже близки к завершению.
Ханна склонилась над столом в поисках нужной детали. Рыжие волосы она собрала в хвостик, но отдельные пряди выбивались, и она все время отбрасывала их со лба, не отрываясь от пазла. Она даже не подняла головы.
– Посмотри, как она изменилась. Ей с каждым днем все лучше. Это очень вдохновляет, – сказал я, вспоминая, как девочка показывала мне, как одна из медсестер научила ее писать ее имя. Она так сосредоточенно выводила каждую черточку и так гордилась собой, когда закончила. – Изумительно, когда кто-то так меняется просто у тебя на глазах. Это как маленькое чудо, которому становишься свидетелем. Не хочу, чтобы ты это пропустила.
Она наконец подняла голову.
– Кристофер Бауэр, должна сказать, что ты по уши влюблен.
Я рассмеялся.
– Иначе невозможно. Поэтому тебе и надо с ней встретиться. Погоди, ты тоже влюбишься. Поймешь, о чем я говорю.
7
Ханна Бауэр
На следующий день Кристофер впервые провел меня по коридору к палате Джейни. После всех его рассказов я не знала, чего ожидать. Как-то он сказал, что она с первого взгляда определяет, кто ей нравится, а кто нет, и изменить ее мнение о себе, судя по всему, было невозможно. А что, если я ей не понравлюсь?
Я услышала ее крик от поста медсестры. Первобытный вопль, ни на что не похожий. Бессловесный. Точно звуки пытки. Я замерла.
– Может быть, сейчас не самый подходящий момент?
Я взглянула на Кристофера, ожидая, что он со мной согласится и скажет, что мы придем в другой день, но он уже был около полицейских и открыл дверь в палату. Я передала свое удостоверение полицейскому, он записал меня в журнал посетителей.
– Вы уверены, что хотите зайти? – спросил он, возвращая мне удостоверение.
Я сглотнула страх и переступила порог. Джейни извивалась на кровати как одержимая бесом, глаза дикие. Она выла как раненый зверь. Постельное белье кучей валялось на полу. На матрасе была кровь. Две медсестры суетились вокруг кровати, пытаясь поймать ее, ничего не повредив. У одной из них в руках был шприц. Кристофер взялся за дело.
– Джейни, Джейни, солнышко, – сказал он нежно, осторожно проходя ближе к кровати. – Это доктор Крис. Я здесь. Солнышко, надо успокоиться.
Она все так же бестолково вопила. Он попытался ее поймать, но она была слишком быстрой. Она увернулась от его рук и свалилась на пол. Гипс с громким треском ударился об пол. Кристофер присел рядом.
– Джейни, это доктор Крис, я хочу тебе помочь, – мягко сказал он.
Она кричала.
– Джейни! – крикнул он. – Это доктор Крис!
Ее словно выключили. Она замерла, моргая, повернулась к нему.
– Доктор Крис! – по лицу расплылась улыбка облегчения.
Он подсел ближе и обнял ее. Она прильнула к его груди. Он принялся раскачиваться взад и вперед, успокаивая девочку.
– Все хорошо. Теперь все хорошо. Ты со мной, солнышко. Ты со мной.
Я ошеломленно смотрела. Секунду назад она захлебывалась от истерики, подобную которой я наблюдала разве только у шизофреников, когда их приводили в больницу с улицы. Их можно было успокоить только лекарством, но Джейни остановил просто голос Кристофера. Я не знала, что и думать. Я просмотрела на одну из медсестер в форме с Губкой Бобом. Она улыбнулась мне и пожала плечами.
Кровь на матрасе была оттого, что Джейни выдернула себе катетер, и Кристофер крепко держал ее, пока его ставили на место. Она прижалась к нему, как к любимому плюшевому мишке, а он нашептывал ей что-то все время, пока делали уколы. Она даже не поморщилась. Когда все закончилось, Кристофер тыльной стороной ладони вытер ей слезы.
– Я горжусь тобой, солнышко. Не так уж и страшно, правда? – спросил он.
Она покачала головой, глаза еще были мокрые и красные. Он поднес ее ко мне, пока медсестры заправляли постель. Я так и не сдвинулась с точки у двери. Она была такой крошечной. Казалось, он несет большую куклу.
– Джейни, я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказал он и поманил меня поближе. – Это моя жена, Ханна. Она тоже здесь работает, медсестрой. Она очень хотела с тобой встретиться.
Джейни все так же упиралась лицом ему в грудь.
Я подошла поближе.
– Привет, Джейни. Рада познакомиться, – сказала я и положила руку ей на спину. Она вздрогнула. Я отступила.
– Ты хочешь, чтобы Ханна пришла в другой раз? – спросил он.
Она обхватила его голову и притянула ко рту, прикрывая ухо рукой, чтобы что-то прошептать ему. Он кивнул в ответ на ее слова и повернулся ко мне.
– Давай попробуем в другой раз. Она сейчас не готова.
Кристофер чувствовал себя жутко виноватым за то, как прошла наша первая встреча, но не его вина, что мы пришли прямо после еды. Усугубило дело еще и то, что с Джейни была нелюбимая медсестра. Я твердо решила, что второе посещение пройдет лучше. Я несколько часов провела в книжном, перебирая новинки для детей. Выбор такой огромный, а я ведь понятия не имею, что нравится Джейни. Принцессы? Животные? Ракеты? Она вообще знает, что это такое? Была ли она за стенами трейлера, что она видела в жизни? Я остановилась на нескольких разномастных книгах, от Доктора Сьюза[1] до «Изысканной Нэнси Клэнси».
Кристофер предлагал мне отправиться к Джейни в одиночку, но я попросила его пройти со мной, чтобы она чувствовала себя спокойно. Я не хотела ей навязываться, не хотела тревожить ее еще сильнее. На этот раз Кристофер выбрал время сразу после одного из занятий лечебной физкультурой, после них она обычно бывала в хорошем настроении.
Когда мы вошли, она сидела на кровати и болтала с медсестрой. Лицо просияло, когда она увидела Кристофера. За тот месяц, что она провела в больнице, она изменилась до неузнаваемости. Она больше не была тем ребенком, которого он когда-то описывал. Она все еще была маленькой и казалась гораздо младше шести лет, но живот уже не выпирал. Она набрала больше трех килограммов, тело округлилось. Глаза у нее бледно-голубые, почти прозрачные. Она превратилась в чудную девчушку с лицом херувима и копной светлых кудряшек.
– Привет, доктор Крис! – помахала она ему. Рука все еще немного скрючивалась, несмотря на все упражнения.
– Привет, малышка, – сказал он, подходя и целуя ее в макушку.
– Садись давай, – приказала она, показывая на кровать рядом с собой.
Он знаком показал мне подойти поближе.
– Джейни, помнишь, на днях Ханна приходила тебя навестить? Сегодня она снова пришла со мной.
– Привет, Джейни, – сказала я.
Она посмотрела на меня пустыми глазами, ни намека на то, что она меня узнала.
Я осторожно подошла, держа книги перед собой как жертвенное подношение.
– Я принесла книжки. Хочешь почитать со мной?
Она взглянула на Кристофера в поисках одобрения.
– Давайте все вместе почитаем? – предложил он.
Она кивнула. Кристофер показал на кровать рядом с собой, я села, матрас опасно скрипнул под моим весом. Джейни забралась к Кристоферу на колени. Я веером разложила перед ней три книги.
– Какую ты хочешь прочитать?
Она тщательно изучила книги и выбрала «День, когда мелки вернулись домой».
– Хороший выбор, – сказала я. – Одна из моих любимых.
Я раскрыла книгу и начала читать. История завладела ею с первой же страницы. Она тянулась, чтобы лучше видеть книгу со своего места у Кристофера на коленях. Тот постепенно придвигался в мою сторону, пока, наконец, она не оказалась между нами, сидя на коленях у нас обоих. Кристофер, сияя, посмотрел на меня. Моему сердцу стало тесно в груди.
8
Кристофер Бауэр
Имя Пайпер Гольдштейн высветилось у меня на экране мобильника. Это социальный работник Джейни. Дэн дал мне ее номер, и я отправил ей утром сообщение. Мы с Ханной еще дважды читали с Джейни за последнюю неделю, и вчера Ханна предложила забирать ее иногда из больницы. Мне понравилась идея, и я сразу же начал просчитывать варианты. Я поспешил к себе в кабинет, плотно закрыл дверь и только тогда ответил на звонок.
– Алло? – сказал я.
– Добрый день, это Пайпер Гольдштейн, вы хотели со мной поговорить.
– Спасибо большое, что перезвонили, Пайпер, – сказал я и сразу же перешел к делу. У меня через двадцать минут была назначена консультация, а к ней еще надо успеть подготовиться. – Я хотел поговорить с вами о Джейни. Я…
Она перебила меня:
– Вы наверняка сами знаете, но, прежде чем вы скажете, что хотели, должна предупредить, что я не все смогу рассказать вам о Джейни. Меня связывает профессиональная тайна, а также обязанность молчать о фактах, связанных с еще не завершенным расследованием.
Я и сам имел дело с врачебной тайной, так что отлично понимал, о чем она. Я этого ожидал, учитывая характер дела Джейни.
– Конечно, понимаю, – сказал я.
– Хорошо, что мы это прояснили с самого начала.
– Безусловно, – я прочистил горло. – Я один из врачей, наблюдающих за Джейни с самого ее поступления. Я хирург-ортопед, я ее оперировал и потом следил за реабилитацией, но сейчас я стал ей скорее другом. Мы много с ней играли в «Сундучки»…
Она снова перебила:
– Вы тот самый Кристофер?
– По-видимому, да, – рассмеялся я.
– Медсестры Джейни рассказывали о вас много хорошего.
– Спасибо, я на них тоже не нарадуюсь. О ней заботятся чудесные люди. – Я и правда не встречал раньше пациента с такой сильной группой поддержки. Вокруг нее крутилось столько людей. Это напомнило мне, за что я влюбился в медицину.
– Так чем я могу вам помочь? – спросила Пайпер.
– Мою жену зовут Ханна Бауэр, она работает медсестрой в больнице. Вы можете нас обоих найти в списках сотрудников. В общем, мы бы хотели иногда забирать Джейни из больницы на пару часов.
Ханна теперь каждый вечер пораньше уходила на работу, чтобы почитать Джейни перед сном. Им обеим это нравилось. Сегодня утром она предложила сводить Джейни в парк через дорогу от больницы. Я раньше о таком не задумывался, но признал, что идея отличная. Я пообещал, что узнаю правила и выясню, сможем ли мы получить разрешение на прогулки.
– Вау. Похоже, Джейни в надежных руках, – сказала Пайпер, а я почувствовал в ее голосе сомнение. – Но я не уверена, что это хорошая идея.
Я постарался не выказать обиды.
– Могу я спросить почему?
– Поверьте, я знаю, как сильно некоторые случаи западают в душу, но надо соблюдать осторожность, чтобы не пересечь черту.
– Я бы не сказал, что погулять с ней в парке – значит пересечь черту. Она уже почти пять недель в больнице, и я уверен, что она была только в молитвенном дворике со специалистом по трудотерапии. Думаете, это очень весело? – Я дал ей секунду на размышления, а потом добавил: – Мы только хотим, чтобы она хоть на несколько часов могла почувствовать себя обычным ребенком.
Голос Пайпер стал мягче.
– В этом деле слишком много переменных, о которых вы не знаете. Это…
– Я понимаю, что дело запутанное. Мы не пытаемся в это влезать. Просто хотим дать ей возможность побегать по солнцу.
– Учитывая риски, связанные с ее делом, вы можете поставить себя в опасность.
Я не опасался, что кто-то придет забрать Джейни. Этого я никогда не боялся. Кто бы там ни был, они явно бросили Джейни, им она не нужна. Чтобы понять это, достаточно было взглянуть на ее тело.
– Я понимаю ваше беспокойство, но все будет хорошо. Я хочу только убедиться, что ей можно выходить из больницы, и узнать, не должен ли я заполнить какието заявления, – я позвонил из вежливости, а не чтобы спрашивать разрешения.
Она перешла на шепот, словно кто-то мог подслушивать:
– Послушайте, мне не следует это говорить, но вы, похоже, человек честный, я хочу предостеречь вас.
– Предостеречь от чего?
– Мать Джейни.
Никто ничего не знал о родителях Джейни. По крайней мере, мне так говорили.
– Вы узнали, кто ее мать? – спросил я.
– Да. – Она дала мне время осознать услышанное, потом продолжила. – Мать Джейни умерла, и полиция подозревает убийство.
– Джейни вы об этом рассказывали?
Меня переполняла жалость к девчушке. Дети любят своих родителей, даже когда те плохо с ними обращаются. Это нечестно. Вся эта ситуация несправедлива по отношению к ней.
– Да, – ее голос стал не таким бесчувственным. – Я сказала ей сегодня утром.
Я был у Джейни после обеда, и она ни словом не обмолвилась о своей матери. Все было как всегда. Сегодня она была в отличном настроении, попросила выучить новую игру. Может, она до сих пор не пришла в себя, а может, это ее метод бороться с трудностями. После всего, что она пережила, я никак не мог понять ее поведение.
– Они считают, что, кто бы ни убил мать Джейни, это тот же человек, что избивал Джейни?
– Как я уже сказала, я не все могу рассказать, так как расследование еще не завершено, полиция сейчас хватается за любой след, – она сделала паузу. – Теперь вы понимаете мои опасения?
Большую часть вечера я пересказывал Ханне свой разговор с Пайпер, но она была слишком увлечена ссорой Дилана и Кейлеба по поводу того, чья очередь играть в Айпад, чтобы слушать внимательно. Мальчики ночевали у нас раз в месяц с самого рождения, чтобы Элисон и Грег могли выдохнуть. Несколько лет назад Грег признался, что, пока мальчишки были маленькими, они никуда не ходили. Отвозили детей к нам, а сами возвращались домой спать.
– Поверить не могу, какие они уже большие. Кажется, они каждый раз вырастают еще на десяток сантиметров, – сказала Ханна. Ей безумно нравилось быть тетей.
Она следила за ребятами, а я не мог отвести взгляда от нее, даже после стольких лет завороженный сиянием ее фарфоровой кожи и рассыпанными по носу крошечными веснушками. Я протянул ноги на кофейный столик. Она уже давно перестала с этим бороться. Битва была проиграна заранее.
– Не десяток, но технически их кости растут на девять миллиметров в день, так что они и правда стали выше.
Она хлопнула меня по руке.
– Обязательно быть таким занудой?
– Разве тебе не это во мне нравится? – Я обнял ее за плечи, она прислонилась к моей груди. Я вдохнул ее запах.
Дилан склонился над Айпадом, сжимая как золотой слиток. Кейлеб пожирал его глазами.
– Дилан, теперь очередь Кейлеба, – сказал я. Элисон и Грег были очень строги, когда дело доходило до экранного времени мальчиков. Сначала мы думали, что это проявление гиперопеки, но потом сами увидели, что гаджеты творят с ними. Казалось, это наркотик, и им все время было мало. Я переключил внимание обратно на Ханну.
– Что будет с Джейни теперь? – спросила она.
– Пайпер не знает. Судя по всему, дело Джейни – ночной кошмар юриста. Она говорит, что обычно Служба по охране прав детей помещает детей во временную семью, пока не найдут им постоянный дом, но здесь все гораздо запутаннее, поскольку мать Джейни умерла, и никто не знает, кто ее отец и есть ли у нее еще родственники. Пока что они издали экстренный охранный приказ, который передает временное право опеки Службе по охране прав детей, пока они во всем не разберутся.
– Подумать только, сколько бюрократии, – проговорила Ханна, не отрывая глаз от мальчишек.
Я покачал головой.
– Я не понимаю, почему они держат в секрете смерть ее матери, – сказала Ханна.
Я понизил голос, чтобы дети не услышали.
– Она сказала, они не хотят, чтобы тот, кто напал на Бекки, знал, что она умерла. Наверное, думают, что он может как-то проявить себя, если будет думать, что она еще жива. Или хотят поймать его в ловушку.
Она нервно посмотрела на меня.
– Как ты думаешь, нам точно надо идти?
Мы планировали отвести Джейни в парк за бакалеей. Он находился в шести кварталах от больницы, и нам он нравился тем, что он маленький и уединенный. Я поговорил с психологом Джейни, спросил, не слишком ли ее возбудит такая прогулка, но она согласилась, что идея блестящая, только посоветовала сделать все как можно проще и тише.
Мы выбрали этот парк, потому что в нем почти никогда никого не бывает, окружение других детей могло оказаться для нее чересчур. Но хотя там и мало народу, он все равно на виду. Я не хотел подвергать нас опасности.
– Пайпер сказала, что, если мы решим пойти, они могут послать за нами патрульную машину без опознавательных знаков, чтобы следить, если будет что-то необычное или подозрительное.
Тревога оставила ее.
– В таком случае нам не о чем волноваться. Если они там будут, ничего не случится.
Мы посмотрели на спины Дилана и Кейлеба, они играли вместе, смеялись, визжали и иногда громко вопили.
– Все это так нечестно, – сказал я. Это больше всего поражало меня в сложившейся ситуации. Джейни ни в чем не виновата. Она всего только родилась, а родителей мы не выбираем.
– Ужасно, – согласилась Ханна.
У нас обоих были чудесные семьи. Я был единственным ребенком, родители дали мне все, что могли. Папа работал инженером, а мама сидела дома со мной. Мы никогда не испытывали финансовых проблем. Худшее, что случалось со мной в детстве, это когда наша команда Младшей Лиги проиграла на чемпионате штата в восьмом классе. У Ханны было такое же идеальное детство, только у нее еще была сестра. Мы много говорили об этом, когда начинали встречаться. Именно поэтому мы решили остаться в Кларксвилле, в штате Огайо: мы хотели, чтобы у наших детей было такое же невинное детство, как у нас самих.
Никто из нас не приложил никаких усилий, чтобы добиться легкой жизни, мы родились в таких условиях так же, как Джейни ничем не заслужила своей тяжелой судьбы. Когда я был с ней, я не мог думать ни о чем кроме того, что она не заслужила всего, что выпало на ее долю. И кто за это ответит?