Макс Архандеев
Потерянные люди
01.07 – Мы едем на бал
Дэй подошёл к знакомой двери под старомодной вывеской и уже собирался постучать, как увидел – дверь не заперта.
– Кин?! – неуверенно позвал он.
Ответа не последовало. Здоровяка тоже не видно. Дэй запереживал.
Пройдя в дом, он закрыл за собой дверь. Знакомая зелёная комната. Дэй был здесь ещё вчерашним вечером. Сейчас было ближе к полудню. Может, она ещё не вернулась?
Дэй прекрасно знал, как относится к работе Кин. Знал, что она считает свои машины живыми. Это была командная работа. Кин переживала за них и, скорее всего, отправилась с ними. Буря началась почти сразу с активацией приграничных орудий, но связь отрезало ещё раньше. В такие моменты Дэй, как и половина всех Космических сил, был предоставлен сам себе и решил нанести Кин неофициальный визит.
Решив, что она просто не закрыла за собой, он уже собирался уйти, как вдруг увидел на полу за столом шлем от синего скафандра. Защитное стекло было исчерчено паутинками трещин. Шлем был здесь раньше?
Сердце забилось чаще.
– Ки-ин! – позвал Дэй и с машинной точностью достал из своей заплечной сумки чёрный фонарь, служивший одновременно и электрошокером, дубинкой и многими другими вещами.
Он прошёл в дальнюю комнату. Она представляла собой коридор, по бокам которого, как пивные краны в баре, выстроился ряд зарядных устройств для роботов. Сейчас никого не было на зарядке. Кин никогда не отличалась любовью к порядку, но здоровяк бы просто так не оставил разбитый шлем валяться на полу.
Дэй услышал монотонный писк, доносящийся из дальних комнат. «Что-то случилось!» – мелькнула первая мысль, и он помчался на источник звука. По пути ему встречались остальные части синего скафандра.
Она точно вернулась. Она была там. Она была за стеной. Что с ней?
– Ки-ин! – грозно позвал её Дэй, расправив фонарь, превратив его в дубинку, по поверхности которой затрещали электрические разряды.
Писк доносился из ванной комнаты. Залетев туда, он увидел на полу длинные пряди рыжих волос. Звук издавал душ, сигнализирующий об окончании воды в баках. На полу лежали ножницы. Дэй отодвинул шторку.
– Кин? – жалобно позвал он её.
Она лежала на полу душевой вся мокрая, в нижнем белье. Её волосы были коротко острижены в хаотичном порядке. Руками она прижимала что-то к груди.
Она дышит? Дэй приблизился к ней.
– Кин!
Тут Дэй понял, что зачем-то держит в руках шлем, и хотел поставить его на пол, но он выскользнул из взмокших ладоней, и треснувшее стекло, залатанное герметиком, разлетелось вдребезги. Звук разбитого стекла разнёсся по маленькой душевой.
Кин широко открыла глаза. В приступе страха она начала шевелить руками и ногами, но они только скользили по кафелю, и она никак не могла найти точку опоры, а от этого паниковала ещё сильнее. В поисках источника шума на глаза ей попался шлем. Лёгкая тряска от холода переросла в дрожь, граничащую с приступом эпилепсии. Дэй упал перед ней на колени, схватил её за плечи и начал прижимать к себе. Эпилепсии у Кин никогда не было. Зато были душевные проблемы.
– Кин! Кин! – он пытался докричаться до неё. – Это я! Дэй! Всё хорошо! Всё кончилось!
Её продолжало трясти. Она была холодная. Она была в ужасе. Она не понимала, где она. Пытаясь привести её в чувство, он отвесил ей пощёчину. Кин продолжала таращиться в одну точку. Проследив за её взглядом, Дэй понял, что приводит её в такой ужас. Схватив шлем, он выбросил его из ванной комнаты и продолжил попытки привести её в чувство.
– Кин! Кин! Это я! Дэй.
Теперь она смотрела на него. Она не узнавала его. Дэй был напуган не меньше Кин. Он заметил, что она прижимает к себе кусок обугленного металла.
– Что это? – не зная, что предпринять, Дэй протянул руки к обугленному куску металла в её руке.
– И-и-и! – запищала Кин как новорожденный котёнок, изо всех сил прижав руками предмет к груди.
Одним рывком Дэй вырвал это из рук Кин. Куском обугленного металла оказалась рука робота. Рука, которая совсем недавно принесла Кин кофе и поджаренные тосты.
Обозлённая Кин оскалила плотно сжатые зубы и, схватив ножницы с пола, попыталась ударить ими Дэя. Он успел вовремя отскочить, но, не сумев сохранить равновесие, упал у противоположной стены. Отогнав таким образом обидчика, Кин бросила ножницы и, схватив руку, снова прижала её к своей груди.
Она продолжала дрожать. Её страх передался Дэю. Нужно позвать на помощь. У неё и раньше были срывы, но она хорошо держалась последние несколько лет. Здесь точно нужны специалисты.
Медленно встав, не отрывая спину от стены и не отводя взгляд от Кин, Дэй двинулся в сторону выхода из ванной комнаты, стараясь не создавать лишнего шума и не привлекать внимание. Когда он был уже на выходе, его окликнули.
– Дэй?!
Он развернулся. Она, всё так же дрожа всем телом, смотрела перед собой.
– Все умерли, Дэй!
Он снова занял положение на коленях перед Кин.
– Кин, всё будет хорошо, – он медленно положил руки на её плечи.
Она была смертельно холодная.
– Вставай, тебе нужно согреться.
– Все умерли, Дэй, – повторила она.
Он оглядел комнату и взял полотенце.
– Давай залазь. Я отнесу тебя.
– Все умерли. Снова.
– Никто не умер! Ты жива! Ты не умерла!
Кин медленно нащупала лицо Дэя своими расширенными зрачками.
– Не умерла?
Тишина сохранялась несколько минут. Поняв, что слова бесполезны, Дэй жестами и улыбками убеждая Кин, что она в безопасности, пытался заманить её в полотенце. Дэй знал, что раньше случалось нечто подобное, когда его не было рядом, но всегда думал, что это просто гиперболизированные слухи старушек из соседних домов.
Кин прошептала, боясь, что кто-то может услышать её:
– Все мертвы.
Спустя полчаса Кин, уже согретая, мирно спала в своей кровати, а Дэй размышлял над тем, что ему стоит предпринять. Он был не тем специалистом, которых могли привлечь к работе над устранением последствий. Связи с Конфедерацией не было. Новых указаний не поступало. По сути, он был предоставлен самому себе. Стоит ли вызывать врачей? Что будет с и без того сломленной Кин?
***
– Элизабет! – слёзы потекли по щекам Кин.
Элизабет не отвечала. Кин взмокла и дышала чаще, чем требуется. Она забыла специальную шапочку, и её волосы растрепались по мокрому лицу. Защитное стекло шлема начало запотевать изнутри. Она машинально провела перчаткой по стеклу шлема, только испачкав его.
Вариантов нет.
Собравшись, Кин начала большими и медленными прыжками двигаться в направлении последнего генератора. Элизабет нигде не было видно.
«Если не запустить последний генератор, что будет с сетью? Как скоро военные поймут, что у них ничего не получилось? Если район эвакуирован, то ведь нет ничего страшного? Сможет ли сеть растянуться и выстоять на пяти генераторах? Это что, б***ь, на горизонте? Грозовые молнии?!»
Все эти вопросы крутились в голове Кин, и огромным усилием воли она смогла откинуть их в сторону и вернуться к формулам.
Большой прыжок. Плавный полёт. Медленное приземление. Она уже оставила позади два генератора своей наставницы из трёх. Они были настроены. Элизабет так и не было видно. Собираясь сделать ещё один большой прыжок через тьму, Кин присела и напрягла ноги, но неожиданно нечто с силой откинуло её в сторону.
Она упала на спину. Всё небо чёрное. Стало холодно. Холодно как никогда. Трещины расползались по стеклу. Её длинные волосы устремились к трещинам, словно владея собственным сознанием. Они заразились паникой Кин и теперь пытаются сбежать от уготованной ей участи через губительные трещины в стекле защитного шлема, словно крысы с тонущего корабля.
Кин пыталась закрыть стекло руками. Ничего не получалось. Сердце бешено колотилось в груди. Дышать становилось всё тяжелее.
Вдруг кто-то кпеко сжал её руки и начал мешать ей закрывать трещины в стекле. Надпочечники работают на всю. Она ощущает в себе силу и что есть мощи бьёт по чьим-то рукам, пытающимся схватить её.
Наконец кто-то хватает её за руки и прижимает к полу.
Сквозь свои волосы и трещины в стекле Кин удается увидеть Элизабет. Она что-то кричит ей, но звук пропадает в разреженном громовыми залпами орудий воздухе.
На секунду встретившись взглядами, две женщины видят в глазах друг друга страх. Кин пыталась остановить утечку кислорода, зажимая трещины руками. Элизабет, продолжая кричать, махала чем-то перед лицом Кин и била её по рукам.
«Что ты делаешь?! Помоги мне. Эти трещины! Я же задохнусь».
Дышать стало невероятно тяжело. Как будто ей надавили на грудь. Кин начала слабеть. Теряя сознание, она увидела, как Элизабет распыляет баллончик на защитное стекло её скафандра.
***
Было уже за полдень, когда Дэй заглянул в спальную к Кин. Она лежала, открыв глаза, и прижимала к себе единственное, что осталось от Тетсуо.
– Кин? – осторожно позвал её Дэй.
Она обернулась. Судя по выражению лица, к ней вернулся рассудок, но глаза остались полны грусти.
– А ты зачастил… – загадочно ответила Кин.
– Просто переживаю. По-соседски, – улыбнувшись, смутился Дэй. – Если нужно побыть одной, я могу уйти.
– Нет.
Кин не хотела быть одна. Теперь она ещё более одинока. Она вдруг поняла, что Дэй, в отсутствие сотрудников её бюро, занял одну из самых ближайших к ней позиций. Насколько это было возможно.
– Останься, пожалуйста.
Кин встала с кровати и закинула всё, что у неё осталось от Тетсуо, под кровать. Поняв, что она опять полураздетая, Кин схватила первое попавшееся под руку и натянула на себя. Зелёный растянутый свитер.
– Пойдём, – махнула рукой Кин, – я сварю кофе.
Кин плохо давалась готовка, но кофе она варила хороший. Сидя за столом и размешивая сахар в кофе, Дэй решил не начинать разговор с Кин, пока она сама этого не захочет. Так или иначе она мало общалась с людьми, но здесь постоянно были машины, в своё время заменившие ей одного за другими бесследно уходящих родственников. Теперь же она осталась совсем одна. Ей сейчас просто нужна компания.
Они так и сидели за столом, молча наслаждаясь кофе. Закончив с ним, Кин встала и поставила чашку в раковину.
«Грязная посуда? Куда смотрит Тетсуо!»
Она снова ощутила приступ одиночества.
– Скажи, Дэй, – отрешённо проговорила Кин, – как так случилось, что мы перестали общаться?
– Ну… – задумался Дэй, – ты же знаешь.
– Не знаю.
– Мальчики и девочки, – пожал плечами Дэй, – разные интересы.
– Да, – кивнула Кин и ненадолго задумалась.
Загадочно улыбаясь, она прикурила сигарету и продолжила:
– Знаешь, а ведь когда мы были совсем маленькими, я думала, что, когда мы вырастем, ты будешь моим мужем.
От неожиданного откровения Дэй подавился кофе и начал кашлять. Кин рассмеялась. Прокашлявшись, Дэй не смог не заразиться задорным смехом Кин и тоже начал смеяться.
– Ну, так и что? – вдруг серьёзно спросила Кин.
Дэй понимал, что ничто, кроме её роботов, не в силах сделать её по-настоящему счастливой.
– А как же твоё бюро? – попытался он перевести тему.
– Бюро больше нет, – с грустной улыбкой пожала плечами Кин. – Надо делать что-то.
– И что? Теперь пойдёшь замуж? – задорно спросил Дэй. – Штопать носки и закатывать кимчи?
Кин пожала плечами.
– Почему нет? – ответила она серьёзно. – Я не знаю, что делать дальше.
Дэй задумался. Кин находилась перед неизвестностью и, возможно, испытывала больше страха от неё, нежели от произошедшего прошлой ночью. Ей нужно было направление для движения, как и акула, она могла существовать только в движении.
– Так… что там с твоими роботами? – пытаясь сменить тему, Дэй старался выразить как можно больше заинтересованности.
Хотя ему было и вправду интересно, получилось так, что он переигрывал.
– Тебе же положена компенсация. Купишь новых.
Сказав это, он вдруг понял, что ещё слишком рано спрашивать Кин об этом. Но других тем для разговора найти не мог, ведь в действительности он не знал Кин. По крайней мере, не знал той, какая она была сейчас.
Кин хотела ответить, что всё прошло неплохо и это просто машины, а ещё если бы кто-то другой был бы там, на стене вместо неё, то всё бы пропало.
– Это не то, – совсем загрустив, ответила Кин, а потом неожиданно начала вываливать на Дэя всё, что произошло. – Я отправила всех туда. Потом встретила Элизабет. Мы, типа, должны были восстановить сеть по-быстрому, пока все вокруг умирали. Я сначала думала, что она умерла, а потом я чуть не умерла. Она пыталась помочь, но я не понимала. А потом…
– Погоди, погоди. Экраны сети? – прервал её Дэй. – Я думал, ты специализируешься на машинах, роботах, искусственном разуме?
– Да, – спокойно кивнула Кин. – Не-ет. Это не то. Понимаешь, математика ведь везде одна и та же, если ты хорошо считаешь, можно стать кем угодно.
– Получается, из тебя выйдет хороший бухгалтер?
– Из меня бы вышел самый лучший бухгалтер в колонии, – игриво рассмеялась Кин.
– Тогда подумай о карьере бухгалтера. Считаешь ты явно лучше, чем закатываешь кимчи.
Дэй улыбнулся в ответ. Если бы обычный человек шутил в такие моменты, могло показаться, что он в порядке, но Кин не была обычным человеком.
– Потом мы с Эли бежали без оглядки, точнее, она тащила меня. Меня подвели волосы, долго рассказывать, поэтому теперь вот так, – она направила два указательных пальца на свои волосы и улыбнулась, – мне нравится, давно хотела попробовать что-то такое.
– Я видел у тебя… Это его рука? Здоровяка? – грустно спросил Дэй.
– Да. Это всё, что осталось от него, – Кин говорила как обычно, чуть весело, как будто обсуждала начинку праздничного торта, но так она выглядела только снаружи. – Я случайно наткнулась на неё, когда мы улепётывали оттуда.
– Может, он ещё там?
– Да не. Ты чё. Там такое было. Как в Библии. Целый район сровняло с землёй.
– Помнишь, как он научил нас делать мыльные пузыри? – сказал Дэй с натянутой улыбкой, пытаясь игнорировать информацию о падении орбитальной станции и фокусироваться только на состоянии Кин.
– Неа, – безразлично пожала плечами Кин.
Дэй встал и подошёл к ней. Глаза Кин широко распахнулись. Он взял её за руки.
– Ты же знаешь, что можешь обратиться ко мне. Я всегда помогу.
Кин стало неловко. В любой другой момент она могла выдать навскидку с десяток шуток, но она всерьёз смотрела на губы Дэя, размышляя над тем, стоит ли поцеловать его прямо сейчас. Она уже приблизилась к нему, немного облизав свои губы, и медленно вставала на цыпочки, как их прервал хруст разбитого стекла.
Это были осколки стекла защитного шлема, которые трескались под весом колёс инвалидного кресла, наехавших на них.
В дверном проёме в кресле с забинтованной ногой сидела Элизабет.
– Ой.
Выскочивший из неё звук говорил о неловкости и походил на извинение.
Кин расхохоталась во весь голос. Элизабет тоже захихикала, прикрывая губы ладонью. Дэй, поддавшись общему настроению, тоже начал выдавать смех небольшими порциями.
– Ах ты старая карга, – переводя дыхание, в шутку нападала Кин, – не видишь, у меня тут личная жизнь наклёвывается? Какого хрена надо?!
– Я-то старше всего на…
Элизабет посмотрела на незнакомого молодого человека.
– Неважно. А во-вторых, я тебе жизнь спасла, и теперь твоя жизнь принадлежит мне.
– Не-ет! – начала отчитывать её Кин. – Ты специально нам помешала, потому что сама слишком стара для всяких таких штучек.
Кин подскочила к креслу-каталке и начала шутливо пинать его по большим колёсам.
– Давай вали! Опоздаешь на свой шатл!
– Какой шатл? – серьёзно возмутилась Элизабет. – Город парализо…
– Шатл отбывает в климакс! – выкрикнула Кин, пародируя голос диктора, объявляющего рейсы в Гавани, и рассмеялась.
Дурацкий детский смех всегда передавал всем вокруг её позитивный настрой, но Дэй и Элизабет знали, что это напускная радость.
– Как ты смеешь! Мне до климакса, как тебе до полового созревания, – выпустив показную обиду, смеялась Элизабет. – Когда сиськи-то вырастут?
– Лучше уж так, чем ходить с имплантатами как у тебя, – сказала Кин, потрогав себя за грудь. – Дэй! Тебе чьи больше нравятся?
– Э-э… – неловко затянул Дэй, начиная краснеть оттого, что встретился глазами с Элизабет, после того как скользнул взглядом по её груди.
– Здравствуйте! Приятно познакомиться! Я Дэй! – он вмешался в их перепалку и улыбаясь, протянул руку Элизабет.
Несмотря на разницу в возрасте и манеру разговора, Дэй видел, что между ними были хорошие приятельские отношения. Он был приятно удивлён, что кто-то кроме него способен общаться с Кин, пусть даже в такой странной манере. Ему стало тепло от мысли, что у Кин есть кто-то ещё.
Элизабет, посмотрев на Кин, не пытаясь скрыться от Дэя, подавала ей сигналы, призывая следовать этикету. Кин, закатив глаза и скрестив руки на груди, немного потопав ногой, сдалась.
– Дэ-эй, познакомься! Это Элизабет, – Кин вытянула обе руки в её направлении. – Мы… Ну, типа, из одного университета…
– Я была её преподавателем, – Элизабет, улыбаясь, пожала руку Дэя.
– Это ещё вопрос, кто кого чему научил, – пробубнила себе под нос Кин.
– Кин рассказывала, как вы спасли ей жизнь, – Дэй схватил её руку обеими своими и начал усиленно трясти. – Я очень, очень вам благодарен.
– Эли, это Дэй. Он, типа, живёт недалеко, и мы вроде дружили в детстве.
– Никогда о вас не слышала, – ответила Элизабет. – Но такая уж наша Кин.
Дэй улыбнулся и ответил кивком.
– А ты чё на колёсах? – Кин снова ударила ногой по ближайшем колесу кресла-каталки и, изображая голос старушки, продолжила: – Бедро болит, когда идёт дождь.
– Я повредила лодыжку, когда спасала твою неблагодарную жизнь, – игнорируя нападки, ответила Элизабет.
– Спасала твою жизнь, – передразнивая ответила ей Кин и, показав язык, продолжила деловито: – Что надо? Зачем пришла? Спасибо, что спасла, но денег не дам.
– Я пришла за тобой. Собирайся. Мы едем на бал.
– Ты чё, рехнулась?! Какой бал?! – грубо ответила Кин, разрушив дружескую атмосферу.
– У мэра приём в пирамиде. Нас наградят. Ты понимаешь, что это значит?
Кин упала на колени перед Элизабет и, изображая заплаканный голос, разрыдалась.
– Мама! Я не хочу идти в школу! Эти дети злые и не любят меня!
– Очнись, Кин! Наша тема сработала. На этом можно неплохо подняться. Ещё хочешь заниматься настоящей наукой или будешь вечно играть в песочнице со своими роботами? Я купила тебе платье, точнее, несколько. Пакеты на входе. Не поможешь занести, Дэй?
– Да, конечно, – немного растерявшись, ответил Дэй и отправился за платьями.
– Если ты так и не научилась краситься, я помогу. Ты должна мне, так что…
– Это я-то тебе должна? – наигранно возмутилась Кин.
– …так что иди, собирайся. И сразу говорю, – сказала Элизабет строго, – не трать наше время, нам ещё придётся заехать к парикмахеру.
Дэй вернулся с пакетами. Кин молча поднялась и вышла из кухни. Оставшись вдвоём, они оба испытали какую-то неловкость.
– Знаете, она очень талантлива, – начала Элизабет.
– Да.
– Но она разбазаривает свой талант.
– Она не такая, как все.
– Это точно.
01.08 – Ферма, которая едва видна
– Этот не подходит, – подметила Лилия.
Чарльз бросил на неё косой взгляд, стоя перед зеркалом примерочной с галстуком в руке.
Его вчерашнее поведение оставило неизгладимый отпечаток на отношении Лилии к нему. Она была крайне строга. Чарльз так и не решил, как должен на всё это реагировать, поэтому просто решил игнорировать её. Он убедил себя, что все её чувства, как и она сама, просто синтетика. Когда-то давно он слышал про код, который реагирует на поведение человека и выдаёт ответные импульсы, чтобы вызвать разные чувства, например, сострадание.
– У нас такие в моде, – удивился Чарльз, поглаживая галстук из золотых треугольников.
– Аха, – буркнула себе под нос Лилия, – были когда-то.
– Да? – Чарльз развернулся к ней. – Тогда помоги мне.
Он убрал руки в карманы и поднял голову вверх, оставляя беззащитной свою шею.
Лилия, до этого скрестившая руки в отрешённой позе, тут же пришла в движение, схватив один из галстуков, и грубее чем следовало начала завязывать его на шее Чарльза. Улыбаясь, он посмотрел на неё сверху вниз. Чарльза забавляла вся эта ситуация с обиженным на него синтетиком. Ему было интересно, куда всё это может привести.
– Зачем тебе очки? – спросил он.
Лилия сжала губы и затянула галстук на его шее потуже.
– А зачем вам галстук?
Прокашлявшись и смеясь, Чарльз развернулся к зеркалу, разглаживая галстук, рекомендованный синтетиком.
– Туше!
Зелёное омбре: от совсем светлого на шее, как свежайшая весенняя листва в Беркшире, через которую просвечивает солнце, до тёмно-зелёного на конце, как толстые, готовые вот-вот упасть, иголки на старых хвойных деревьях.
Чарльз снова вспомнил, насколько далеко он от дома. Так или иначе мода диктуется людьми, и, похоже, местным не хватало тех вещей, о которых на Земле даже не задумываются.
Проснувшись у себя в номере, Чарльз не сразу понял, где он. Голова ещё гудела, но больше не болела, а тело чувствовало себя отдохнувшим. Он проспал больше тринадцати часов. Ещё несколько мгновений после пробуждения ему казалось, что он видел какой-то важный сон, сон, в котором он мог найти разгадку на интересующий его вопрос, но с приходом Лилии призрачные мечты развеялись и он вернулся к обыденным делам.
На сегодняшний вечер запланировано мероприятие. Мэр просил открыто поддержать его. Вспомнить, какую задачу ему поставила Конфедерация, не получалось. Он прекрасно помнил, что предпочитает раф-кофе, свою публикацию по Джорджу Беркли и английскую литературу двадцатого века, но не мог вспомнить, кого из кандидатов должен поддержать.
Чарльз снова бросил косой взгляд на Лилию. То, что на Земле было бы закрыто на секретной лаборатории, расхаживает здесь по улицам. Вот какие у них технологии. Что ещё они могут? Пытается ли мэр через неё залезть в его голову?
Чарльз довольно быстро отмёл эти мысли, решив, что если бы мэр был на такое способен, то весь этот спектакль был бы не нужен.
А действительно нужно – связаться с Конфедерацией. Он попробовал сделать это утром, но его отель не предоставлял услуги межпланетной связи, хотя его заверяли, что это самое лучшее место на всей планете.
Просмотрев новостные сводки утром, он наткнулся на тот же результат – выживших нет. Мэр очень успешно скрывал его спасение. Попытка связаться с журналистами и заявить о своём чудесном спасении тоже не увенчалась успехом: все уже были проинструктированы и, отказывая ему, предлагали запись на время после официального объявления спасения мэром.
Не очень приятно сидеть на чужой планете в кармане человека, о котором ты ничего не знаешь.
– Лилия! – позвал он её и, не дождавшись ответа, безынтонационно повесил в воздухе: – План сегодняшнего мероприятия.
Лилия посмотрела на продавца за прилавком, который был совсем свежей моделью. Продавец, встретившись с ней взглядом, учтиво улыбнулся, как будто ничего не произошло, и опустил глаза, словно в приступе испанского стыда.
– Конечно. Фуршет состоится в девять. На десять часов запланирована официальная часть. Она состоит из приветственного слова мэра, награждения участников устранения последствий. Потом выступление Рича Хабамн, это минут пятнадцать от силы, у него больное колено, с Нил Айменг пока не решено, но скорее всего…
– Я когда, – спросил Чарльз без вопросительной интонации.
– …её тоже возьмут… – закончив, замолчала оборванная Лилия.
Даже мэр не позволял себе такой наглости в её отношении.
– Вы после минуты молчания. Она будет в полночь. Затем мэр хотел бы представить вас публике и открыто заявить о чудесном спасении. Затем ваша краткая речь, одной минуты будет…
– Я понял, достаточно.
Чарльз провёл рукой по галстуку золотого цвета, застёгивая верхнюю пуговицу своего синего пиджака.
– Мне ещё нужно связаться с Конфедерацией, – как бы невзначай бросил Чарльз. – Отвези меня в ближайшее место межпланетной связи.
– Боюсь, это невозможно.
Невозможно. Чарльз начал нервничать. Капкан мэра мог сработать в любую минуту, и она практически открыто об этом заявляет. Он не надеялся, что будет так просто, но попытаться стоило.
– Могу я узнать почему?
– Из-за бури.
– Из-за бури? – он развернулся и посмотрел на неё.
Он хотел понять, врёт ли она. Чарльз иногда забывал, что она не человек и её мимика теоретически может опережать его мысли, тем самым, подстраиваясь под него, вызывать в нём необходимые ей чувства. Она смотрела на него сквозь линзы очков своими большими глазами. Брови приподняты. Он посмотрел на её пухлые розовые губы на белоснежном лице и тут же вспомнил, как вчера она призналась, что прочитала по нему, что он хочет её. Ему стало не по себе, и он поспешно развернулся к зеркалу.
– Что за буря? Я ничего не заметил.
– Ну, она же снаружи. Она целиком накрыла город. Предположительно на несколько солов, максимум неделя. Горожанам ничего не угрожает, но связь с внешним миром на это время будет недоступна.
Он только и слышал об этом в утренних новостях.
– Если нас так накрыло, то почему на улице так солнечно?
– Это… – запнулась Лилия, не зная, что ответить, и снова посмотрев на продавца, который удивлённо поднял брови, глядя на Чарльза.
Главной задачей Лилии было сохранение инкогнито Чарльза. К полуночи он решит поддержать мэра. Все условия для этого созданы. Главное удержать его от открытых контактов с диссидентами.
– Поеду в этом. Остальное пусть доставят в номер.
Лилия молча кивнула.
Выходя из магазина, Чарльз хотел поблагодарить продавца, но, наткнувшись глазами на очередного синтетика, немного замешкался. Когда понял, что Лилия смотрит на него, почувствовал неловкость и выдал:
– Большое спасибо. У вас хороший выбор.
– Спасибо, что выбрали нас, – улыбаясь ответил продавец.
На выходе из магазина свежий запах воздуха ударил в его ноздри. Надышавшись за несколько месяцев полёта синтетического кислорода, он не мог нарадоваться свежему воздуху. Конечно, большая его часть была точно так же синтезирована, но это был живой воздух. Аромат незнакомого города и людей, живущих в нём.
– Воздух, – вдруг сказал Чарльз, остановившись у автомобиля.
Лилия обеспокоенно схватила его под локоть и посмотрела в глаза.
– Что такое? Вам душно?
– Нет. Воздух на вкус, – Чарльз не мог подобрать слова, – чувствуешь? Он как после дождя.
Лилия, на секунду растаяв, вернула в своих глазах его вчерашнее очарование, но, поняв, что он не собирается терять сознание, быстро вернулась в свой кокон из полимера.
– Судя по вашим словам, я вообще ничего не чувствую, – обиженно отрезала Лилия.
Она обошла автомобиль и, открыв дверь, указала на небо.
– Воздух такой из-за экранов сети, а светло как днём из-за искусственного освещения.
Садясь в автомобиль, она хлопнула дверью громче, чем следовало. Чарльз, немного задержавшись на небе и искусственных источниках освещения, которые он теперь заметил, сел в автомобиль. Он осознал, что действительно не знает этот город и ему нужен человек, который сможет осветить для него некоторые моменты. Или синтетик. Ему предстояло провести много времени с этим синтетиком, и нужно было выстроить положительные связи. Сейчас жизненно важно, чтобы она была на его стороне, что бы там в ней ни запрограммировано от мэра. В конце концов, располагать людей к себе – это его работа, и неважно, кто перед ним – человек или искусственный разум, ведь они подчиняются единой модели общения.
– Хороший автопилот, – отметил Чарльз, – так плавно и спокойно.
– Это я веду, – ответила Лилия, повернувшись от окна к Чарльзу.
– Вы не перестаёте меня удивлять, – улыбнулся ей Чарльз.
Лилия без эмоционального отклика повернула голову обратно к окну.
Огромные здания из стекла менялись местами с маленькими куполами эпохи первых колоний. Маленькие магазинчики с иероглифами на вывесках и крупные сетевики с Земли. Всё вокруг было разным, но отлично сочеталось друг с другом. Кроме людей.
Прекрасно было видно, насколько разрозненно общество. Имея самые скудные представления о жителях этой колонии, Чарльз сумел повесить несколько архетипичных ярлыков на людей, которые попались ему на глаза.
– Лилия. Я прошу у вас прощения.
Она сидела, глядя в одну точку, и казалось, никак не реагирует.
– Всё это для меня немного в новинку. Я встречался раньше с синтетиками, но они не были похожи на тебя.
Это её немного заинтересовало, хоть она и старалась не подавать виду. Или очень хорошо делала вид, что старается не подавать виду. Или намеренно слегка проявляла свою якобы заинтересованность, при отсутствии подобных эмоций.
– Вы кажетесь мне очень особенной, – тепло сказал Чарльз.
По всей видимости, простые законы человеческого общения, как и законы физики, работали и за пределами Земли, и вероятно, во всей обозримой Вселенной.
– Вы даже не представляете насколько, – ответила Лилия, отрешённо глядя в окно, но потом вдруг резко одёрнула себя: – Нет.
Она снова повернула голову, заглянув в глаза Чарльзу.
– Я повела себя непрофессионально. Всё случившееся – это полностью моя ошибка.
– Если ты не против, – он положил свою руку поверх её, – давай забудем обиды и попробуем начать заново.
Она смотрела на него, захлопав ресницами. Чарльз подумал, что перегибает.
– Естественно, чисто профессиональные, – добавил он, убрав свою руку.
– Да… Конечно, – поспешила робко ответить Лилия.
Чарльз улыбнулся, как бы закрепляя их новый договор.
– Замечательно, – он хлопнул себя по колену. – Я хочу посмотреть город. Что ты рекомендуешь?
Лилия задумалась, перебирая варианты в голове. Чарльз никак не мог понять, действительно ли она задумывается или просто делает вид, что задумывается, пусть даже и неосознанно, для восприятия её как человеческого существа.
– Какого рода ваш интерес? Архитектура? Культура? Политическое устро…
– Без политики, – перебил её Чарльз, – Просто представь, что я обычный турист. Твой друг с Земли. Меня интересует всё в этом городе. Не исключаю варианта, что могу задержаться здесь на какое-то время, и возможно, намного большее, чем планировал ранее. Мне хотелось бы увидеть город не только со стороны витрин дорогих магазинов одежды. Чем живут люди?
Он опять понял, что сказал не то, и поспешил добавить:
– Прости… Колонисты? Жители? Обитатели? Как будет правильно?
Лилия рассмеялась.
– Мы используем термин «граждане».
– Да, – Чарльз улыбнулся, – граждане… Отвези меня в особенное место. Есть у тебя такое? О котором не знают все остальные.
***
Вопреки ожиданиям Чарльза, вместо окраины города или подземных уровней Лилия привезла в его в район, который выглядел как бизнес-центр, состоящий из одинаковых зданий, расположенных относительно друг друга в какой-то непонятной симметрии.
Чарльз решил не задавать лишних вопросов. Они могли оказать на Лилию направляющее действие, ведь, сам того не понимая, он мог раскрыть свои предпочтения.
Они поднялись на крышу одного из зданий и оказались на смотровой площадке среди группы туристов с гидом, нескольких парочек, двух мужчин в деловых костюмах, жующих свои обеденные сэндвичи, и одной большой счастливой семьи с тремя детьми.
