Максим Горький
Сирота
И, подобрав рясу, дьякон пошёл к воротам кладбища, внимательно глядя себе под ноги.
– Да, да – как же? – говорил священник, усаживаясь на пролётке и следя, чтоб широкие одежды его не попали в колесо. – Надо его найти… он мне поручен… и прочее такое! Извозчик, трогай! На могиле, отец дьякон, ищи его… на могиле!
Две пролётки с дребезгом поехали. На передней сидел священник с женой, на второй – три женщины, а третья со псаломщиком осталась у ворот. Псаломщик поставил большой крест себе в ноги, обнял его руками, прижал к груди, а потом засунул руки в рукава пальто и наклонил голову на левое плечо, чтоб защитить от дождя щёку. Нищие исчезли как-то вдруг, точно грязь поглотила их и они растворились в ней.
– Вот торговались, небойсь… а теперь я стой и дожидайся чего-то… – сказал извозчик, глядя вслед уехавшим. Псаломщик, тоже недовольный этим ожиданием под дождём, промолчал.
– Кого потеряли-то? – подождав, спросил извозчик.
– А тебе что?
– Мне-то? А ничего… только вот – жду я…
– И подождёшь! – хмуро сказал псаломщик.
– Известно – подожду… Однако у старухи-то, у покойной, слышь, деньги были…
– Ну?
– Кому же это она их определила?
– Не тебе…
– Известно, не мне… Кабы мне – я бы и не спрашивал… а я спрашиваю – на церковь, мол, или как?
– На воспитание её внука священнику нашему, – сообщил псаломщик, ёжась от дождя, попадавшего ему за воротник пальто.
– Та-ак! – сказал извозчик. Потом он спросил, велик ли внук и сколько осталось денег, но псаломщик уже не отвечал ему.
