Максим Горький
Свидание
Она опять заплакала, только теперь уже отодвинулась от него. Он же взглянул из-под руки на солнце, склонявшееся к западу, и медленно заговорил:
– Теперь часа четыре будет… Надо ждать – скоро ударят к вечерне. А завтра я встану с солнышком и пойду. Вот и всё…
– И не жалко… меня? – сквозь слёзы сказала девушка.
– Жалко или не жалко – всё моё!.. – угрюмо сказал парень.
Глядя в воду, он видел лицо девушки, закрытое руками, видел, как голова её часто закачалась и плечи задрожали. Потом раздалось хныканье, тихое и жалобное, точно это плакал шестилетний ребёнок. Парень сжал зубы и крепко выругался, повернув свою голову в сторону от девушки. Долго он сидел неподвижно, а она всё плакала слезами горя и обиды.
– Будет уж тебе… – сказал он, наконец, не глядя на неё.
Она не слыхала его или не хотела слышать. Тогда он порывисто обернулся к ней, схватил её сильными руками и, почти бросив к себе на колени, глухо заговорил, наклонив над нею возбуждённое лицо:
– Будет… Не тревожь мне сердца!.. Ну, что уж? Не судьба… и больше ничего… Ну…
Палагея? А то я уйду… Ей-богу!
Она, вырываясь из его объятий, всё плакала.
– Эх, вы! – воскликнул парень с тоской и злобой, – как это любите вы, чтобы всё было хуже!.. Ведь и так уж тяжело, а ты ещё прибавляешь!.. Перестань, мол, реветь-то?!
Он оттолкнул её от себя и встал на ноги; она осталась на песке, уткнувшись головой в колени. Парень долго смотрел на неё сверху вниз, и глаза его были суровы, а брови нахмурены. Потом он сказал ей:
– Ну… прощай!
– Прощай! – ответила она, подняв голову к нему.
– Поцелуемся напоследок-то… – предложил он.
Она встала и прижалась к его груди, бросив свои руки на плечи ему. Он истово поцеловал её в губы, в щёки и сказал, снимая её руки с плеч своих:
– Завтра уйду… прощай! Дай бог счастья тебе… За Сашку Никонова, надо быть, выдадут тебя… Он смирный парень… только дурковат, да слаб… немощной какой-то…
