Мара Вересень
Некромантия. Повышение квалификации
АРКАН
1
– Холин, Холин, ты должен что-нибудь сделать, – умоляюще проговорила я, наваливась поперек стола, сминая документы животом и грудью. Стол был широкий и длинный, обходить лень, поперек подобраться к некроманту получалось быстрее.
– Прямо здесь? – приподнял бровь Мар, выдергивая из-под меня что-то важное, что мять было нельзя. И пачкать тоже. С меня капнуло и растеклось по бумагам. Холин повел носом.
– М-м-м, что это на тебе такое вкусное?
– Это? Не знаю, кажется, это была глазурь.
– Как удачно, – заинтересовался некромант, подтягивая меня к себе за куртку. – Время обеденное, а завтрак был давно. И не помешал бы сочный стейк, но я не прочь начать с десерта, раз уж прямо на стол подали.
– Холин, фу! – заупиралась я, отпихивая его ржущую наглую морду, уже успевшую лизнуть стекшую на щеку с волос глазурь радостно зелененького цвета. – Тебе бы только пожрать и поспать…
– Ну, раз с обедом обломалось… – он дернул кистью, замок на двери щелкнул, запираясь.
– Мар, я серьезно.
– И я. У меня обед. Но создается впечатление, что все специально ждут именно этот час, чтобы являться сюда с дурацкими вопросами и нелепыми предложениями. Я не про тебя. Твое предложение мне очень даже нравится. Есть что-нибудь съедобное, кроме несостоявшейся глазури?
– Несостоявшийся кекс пойдет? – я полезла в карман куртки и извлекла сунутый туда на черный день кривобокий продукт моего с Лаймом кулинарного творчества. Его форма и так была далека от идеала, а теперь еще и малость приплющилась, когда я бросилась грудью в залежи бумаг.
– Любопытное агрегатное состояние, – выдал Марек, принюхался к протянутому, пальцем собрал у меня со лба глазурный потек. Намазал второе на первое, куснул, прожевал, прислушался к организму, кивнул, выбрался из-за стола и зашебуршал в стоящем в углу шкафу.
Спустя минут пять оттуда потянуло кофе. Пока он возился, я с помощью двух очищающих заклинаний, доброго слова и при поддержке отражения в полированном боку какой-то наградительной хтони избавилась от глазури в волосах, ожидаемо вставших торчком. Пришлось собрать богатство в кучу и сунуть под воротник.
Вернувшийся на рабочее место заместитель главы УМН Нодлута, экипированный чашкой и надкусанным блинокексом, умиротворенно наблюдал за моей возней.
– Мар, – я провокационно изогнулась над столом, – возьми меня… – я выдержала паузу и подергала бровями, – на работу, хоть обратно в 1-е Восточное к цыканам и прочим неадекватам, хоть во 2-е с кучей кладбищ, хоть на замену выходных по всему Нодлуту. Мне просто жизненно необходимо место для самореализации, где все половозрелые и можно пар спустить и отдохнуть от соплей и школьных заданий по домоводству.
– Хм… в такое интересное место я бы и сам работать ушел.
И ушел. В себя. Полностью поглощенный процессом поглощения, но кулинарный монстр закончился удручающе быстро. И кофе.
– Так что на счет работы? – не унималась я.
– Давай ты пока дома еще побудешь, а через две недельки я что-нибудь придумаю, да? – Ноток урчащих в голос напустил, улыбкой прячущейся в уголках губ подразнивает, а в темных глазах мерцают синие искорки. И смотрит призывно так, что душа наружу просится.
– Холин! – Я возмутилась. – Ты мне это точно с такой же физией ровно две недели назад говорил!
– Да? Ну… ой. А что было две недели назад?
– Конкурс поделок из природного материала, – буркнула я, а некромант принялся ржать.
– Это та где, где Лайм, чтобы «оживить» полянку, насажал на мох и ветки дохлых жуков, а потом так разнервничался на презентации, что пробил блокиратор и все это дохлое разнообразие действительно ожило, а заодно и набитое опилками чучело белки на поделке соседа? Ой, извини, забыл, это вы вместе решили жуков посадить. Слушай, – продолжила темная скотина, смахнув проступившую слезу, – может тебе лучше с Лаймом еще раз в школу?
– Я и так там едва не каждый день бываю! – возмутилась я.
– А магистерская где?
– Лежит…
– Так поднимай, ты некромант или о чем? Кто дописать грозился?
– Эм… Грозилась. Теперь самой страшно… Мар, – я подтащила под седалище стул, развалилась на столе дохлой лебедью, уронила голову на бок и жалобно смотрела на Холина, пытаясь выдавить слезу, но слеза не давилась. – Я ж некромант, а не писатель, мне помимо вдохновения еще и эмоции нужны, положительные. Вот я и легла… э-э-э пришла вдохновляться к музу… мужу. Давай, вдохнови меня быстренько экстренным взятием в штат. У меня даже вот…
Холин предвкушающе откинулся на спинку кресла и ногу на ногу положил, а я приподняла лебедь и полезла по карманам. Карманов было много и все нужные – яжмать, а сумки не люблю, поэтому процесс грозил затянуться, но искомое нашлось на самом дне того, где до этого лежал блинокекс. Исполненное в вольной форме заявление о приеме на работу слегка запачкалось и пахло ванилином. Попав в руки потенциальному работодателю опус вызвал рефлекторные подергивания мимических мышц и неожиданно урчание. Мой живот отозвался на полтона ниже. Это же так банально – поесть, когда полдня на кухне торчишь. Кухарка в ужасе разбежалась (не Годица, выдержка не та), а мы с Лаймом увлеклись кексами и забыли.
– Идем, – сказал Марек, бодро подорвался, взял меня на буксир за рукав, и рванул к двери, будто выставить хотел, а не с собой звал.
– Будешь меня брать… принимать? Или куда?
– За вдохновением! Ты хочешь этого так же как я, – проурчал некромант, прижал меня к косяку и повторил мой финт бровями. Одной рукой он пихал мое эпистолярное творчество мне обратно в карман, в задний на штанах, а второй дверь открыл.
На пороге обнаружился мастер-некромант Став, помятый, и слегка зеленый, будто в городском парке в озеро нырял.
– Холин, баба, значит мир не рухнул, катим дальше, – сказал гном вместо приветствия и принюхался. – Уже ели?
– У нас был только кекс, – честно сказала я.
Став загадочно посмотрел на меня, потом на Марека, Холин изобразил величие, гном смущенно хекнул и, кажется, забыл, что сказать хотел.
– А ты чего такой? – спросил Холин, убирая руку из моего заднего кармана.
– Да тьмень бездная, что происходит. Сколько работаю, такой чухни не встречал, – задумчиво произнес гном и почесал за ухом, на пол посыпалось. Став затер мусор на ковре сапогом.
– Про чухню можно в развернутом виде? – попросил Мар, запирая кабинет.
– Хочешь развернутый вид – иди в анатомичку, я все туда сдал. О, извини, у тебя ж обед. Приятного аппетита. Или вы того, кексом сыты? – и Став тоже подергал бровями.
– Кексом не наешься, – разумно заметил Холин, и я стала подозревать, что они вовсе не о выпечке сейчас, да и вообще. – Мы в кафе, идешь? Про виды расскажешь и про чухню. День видно сегодня такой, сплошное творчество. Сказок почитал, теперь вот еще послушаю.
Обед получился немного печальным и много нервным. Я печалилась, что Мар позвал Става с нами, поскольку планировала дожать работодателя по-честному, а не идти в кадровый отдел, где меня пристроили бы к делу со стопроцентной вероятностью. А нервным оттого, что собратья по лопате говорили о вожделенном – о работе. А Став еще и интересно, успевая и наболевшим делиться и лопать.
Надо же сколько всего происходит за пределами дома! Конкретно Става вызвали на место работы службы Благоустройства. Причем вызвал старший команды ловцов Лодвейн.
Гном расскаывал так красочно, что я практически воочию видела озадаченную ряшку Дана, плюхающего сапогами по залитому водой и слизью полу в подвале многоэтажки, куда очистка приехала потравить расплодившихся крыс. Крысы покладисто передохли, полежали с полчасика и вернулись к прежнему времяпрепровождению, как то грызть, лазать и гадить. Борцы за чистоту городских коммуникаций вернулись через несколько дней из-за жалобы на халтурную работу, а вернувшись – дернули ловцов. Бравая бригада широкоплечих героев рванулась забарывать мелкое, но многочисленное зло, украсив стены и пол останками и попутно свернув пару водонесущих труб.
– Не нуачо они тут так густо, что даже плеть не развернуть нормально? – вступился за товарищей оборотень-бер Михаль, но свою плеть убрал подозрительно быстро и бочком от извергающейся трубы отошел.
Пока члены команды, похваляясь изловленными зомбокрысами, грузили свои героические тушки и клетки с образцами (так положено!) в фургон и делились впечатлениями, а новичок полуэльф Нерте делился завтраком с кустами жимолости в скверике отеля, капитан Лодвейн вернулся в подвал. Он ответственно обошел зачищенную территорию, поправил кривовато поставленную заплатку на пострадавшей трубе, помедитировал на остатки останков и позвонил Ставу. Лично. Его же участок.
– Помнишь гнездо с не-мертвыми гулями, что мы в пещерах под Кроненом зачищали? – без приветствий начал Дан, что выдавало крайнюю степень тревожности. – Могу таких же крыс показать.
Возящихся в кубле лысых крысенышей, которым от рождения было от силы пару часов, Лодвейн скинул на магфон отдельно.
Такой отвратительной подробностью не поделиться Став просто не мог, но я уже доела и мне было ровно.
– Умеешь ты Став аппетит испортить, – скривился Холин, отломил кусочек свежего еще теплого хлебушка, и по-плебейски собрал с тарелки томатную подливку удивительно совпадающую по цвету с росписью на стенах подвала.
– Даже не знаю, что тебе такого можно показать, чтоб его испортить, – задумчиво отозвался Став.
По словам Лодвейна в гномьем изложении выходило что у упомянутых явлений один и тот же тухлый запашок. Чутью Дана я доверяла. Вампиры с темным даром штука редкая. И уж если пофигист Лодвейн нудит про темный след… Странно что Холин спокойно продолжал обедать. Будто новости были совсем не новости.
Не дождавшийся реакции Став пнул Мара ногой под столом, и Холин расплюхал кофе на скатерть.
– Ты не первый, – отозвался отряхивающийся некромант на гномское «ну и».
– Так делайте что-нибудь, светлые… тьфу, ты… темные головы!
– Мы делаем.
– Э… Погоди-ка, так это новое распоряжение усилить охранки отвращающим контуром по всему жилому и общественно посещаемому массиву Нодлута… Бур мне в зад! – экспрессивно воскликнул гном. – Спасибо родному управлению за внеурочную работу, конечно, но где столько некривых рук взять? За салагами глаз нужен, а основными силами я в Восточном буду до темного пришествия этим шлаком заниматься.
– Выпускники спец-школ и студенты темных факультетов проходят обязательную недельную практику в черте города.
– Холин, ты шутишь несмешно. Нормальных людей дайте, хоть из гражданских.
Я, наверное, штаны до дыр истерла, чуть ли не подпрыгивая, что готова за всех и везде, но темные шовинисты, как токующие глухари, были заняты только своими великими проблемами и внимания не обращали на энтузиазм ведьмомагических внекатегорийных рабочих масс. Массы у меня были не слишком объемные, на внекатегорийные точно не тянули, хотя в груди после двух детей тьмы прибавилось. Я стала замечательнее, чем была. Даже Став меня теперь замечал спереди, а не только сзади или в приложении к Холину.
– Да где я тебе людей возьму? Половина из запаса, кто потолковее, на подработках в Штиверии, у них там сейчас темный аншлаг. А штат урезали, вот у тебя раньше сколько оперативников на отделение было? А патрульных? В академию на некрофак кого только не берут уже, а смысл? Кто из них работать идет?
– Штат они урезали… – бухтел гном, нервно постукивая ложкой по столешнице. – Так расширяйте!
Я снова заерзала на стуле, изъявляя полное согласие быть первой в списке расширений. На постанывающую мебель Мар внимания не обращал, и я просто уставилась на него, потом задумалась и взгляд автоматически сполз вслед за привратным знаком под рубашку и так там, в области расстегнутой верхней пуговицы, и остался.
Мне грезились зловонные подвалы с кишащей нежитью, толпы коленопреклоненных гулей, падающие штабелями не-мертвые и тоскующая в углу шкафа лопата в розовом чехольчике. Руки чесались, я горела жаждой свершений, у Холина задымился воротник. Мар сдвинул брови. Став захекал.
– А ты свою горячую домохозяйку долго в стойле держать будешь? Глядь, как копытом бьет! Сам талант откопал и сам зарыл? Профессионал, уважаю.
Когда у Холина на лице появлялось подобное выражение крайнего умиротворения, я еще по своей практикантской жизни помнила, лучше тихо слиться. Ставу, видимо, не доводилось сталкиваться. Ну, или дело было давно и он забыл.
Гном ушел первым, мы потянулись следом.
Прилюдно выражать знаки приязни Мар не особенно любил, поэтому когда мы вышли из кафе, а Холин, по-хозяйски притянув меня к себе, полез лапой в задний карман, я насторожилась. Предварительные ласки закончились извлечением помятой челобитной и ее же внезапная реабилитация из литературного творчества в документ, на котором пафосная ручка с гравировкой оставила размашистую, изобилующую острыми пиками подпись и резолюцию: «Не возражаю».
– Пройдешь переаттестацию и вперед, можешь снова ставить «Копать» вместо рингтона. Или как будильник, – сказал бессмертный Холин, наградил меня скупым, но многозначительным супружеским поцелуем, довольно ухмыльнулся и, расправив плечи, величественно удалился в сторону Управления, чтобы продолжить насаждать добро.
2
С мастером Ставом мы столкнулись под кабинетом и, обменявшись молчаливыми возмущенными взглядами, ринулись на защиту собственного спокойствия к тому, кто это спокойствие так гадски нарушил.
– Что? – невозмутимо спросил великий-и-ужасный-зам-главы УМН и принялся ручкой тыкать.
Сначала в мою сторону:
– Ты! Хотела на работу? Иди работай.
Потом в Става:
– Ты! Просил людей – я тебе дал.
– Я просил людей, а не это твое г… гениальное, – попытался возмутиться гном. Мне тоже сразу захотелось, только на гнома, но Холин мерцал синим глазом и зубы так сжал, что еще доля усилия и посыплются.
Я, прикрываясь Ставом, предприняла попытку отступательного маневра. Я что? Я ничего, просто думала, что меня отдельной штатной единицей возьмут. Как-то не весело снова в стажерах ходить. Аттестацию-то я прошла? Прошла, хоть и получила обидное «годна с ограничениями» за творческий подход к решению учебных задач и некорректное общение с преподавателями.
В тексте задания, между прочим, не было даже намеков, не то что указаний на способ, которым следует упокоить условного не-мертвого. Собственно, с задачей я справилась быстро. То что осталось от конструкта, уже ни один некромант не подымет, и само оно уже однозначно и точно не встанет. С «тленом» у меня по-прежнему не складывалось, но я настойчивая. Ну, подумаешь, попахивало, так на полигоне тоже не ромашками веет. Нечего на полный желудок идти зачеты принимать. И вообще, кто такое трепетное создание в инструкторы пустил? Надо же! Магистр? Удивительно, какие хилые магистры пошли, сразу видно не у мадам Квази практикум по некроконструктам проходили.
Упомянутая магистр темной магии и некроанатом (и не только она) в качестве наказания лишала проштрафившихся студентов доступа к носовым фильтрам, заставляя наслаждаться ароматом подготовленного для занятия практического материала в первозданном виде. Иногда даже тайком испитое ведьмачье зелье, рецепт которого на некрофаке передавался из поколения в поколение, наряду со шпорами по маганализу, пасовало. В общем, слабак был инструктор, а еще потомственный темный. Мои слова больно ударили по его фамильному самолюбию, он в ответ прошелся по моему. И что-то мне подсказывает, Холин был уверен в подобном исходе дела. Видимо, мне стоило тогда, после зачета, промолчать.
Вот как сейчас, например. Да и Став собачиться принялся скорее из любви к процессу. Хотя по физиономии Мара ясно было, что дело решенное и амнистии ни гном, ни я не дождусь. Чем-то его с самого утра так обрадовали, что наши страдания ему сейчас глубоко до бездны. И ладно бы страдания Става, так и мои тоже. Поэтому Став бухтел, а я пятилась прекрасным и дорогим к свободе.
– И это… у меня по участку уже четверо пропавших, – довершил Став свой монолог, Мар скривился, будто ему зубы свело, я дернула ручку на себя…
Стой, – не размыкая губ. И взглядом прожег до печенок.
Став ретировался, а я осталась.
– У тебя совесть есть?
– Нет, а надо?
– Не помешало бы, – вздохнул некромант. – Зачем инструктору нагрубила?
– Уже нажаловались!? Вот жлобы…
– Мика, – снова вздохнул он, мне захотелось срочно его утешить, и я не стала себе отказывать, устроившись на начальственных коленках.
– Ты взрослая женщина, у тебя дети, – продолжал увещевать Марек, не делая, впрочем, попыток увернуться от объятий, а потому все его увещевания тонули в волосах в районе затылка и в уши почти не попадали. Но я издавала звуки внимания, чтоб он не заметил, что его пахнущая цитрусовым лосьоном шея с рисунком привратного знака, завлекательно сбегающего под воротник, меня интересует больше, чем скорбные речи. Всю неделю он возвращался, когда я уже спала, а уходил, когда я еще спала, и в организме наблюдался недобор мужеского внимания.
– Зачем ты сомневалась в квалификации инструктора в таких некорректных выражениях?
– То есть тебе можно меня обзывать недоучкой с руками из жо…
Поток возмущений был прерван поцелуем. Тоже скучал. Приятно.
– Дети с кем? – вполголоса и едва оторвавшись от моих губ спросил он.
Ну вот так взять и лицом в реальность ткнуть…
– Дара в художке, но скоро вернется, – напустила я на себя почти что безразличный вид, – Най забегал, обещал, что встретит ее и проводит. И побудет, пока Годица не придет, я ее просила.
– То есть там сейчас трое безнадзорных детей?
– К Лайму его этот репетитор неестественных наук должен был явится, – игнорируя Холинский сарказм продолжила я, – как его… Лошик… Лосик.
– Локшис, он больше не ходит, – подозрительно быстро переключился Мар, возложив мне руку на бедро. – Сейчас ходит Геверти, по контролю над даром.
– А Лошик куда делся?
– Закончился.
– Сам? – уточнила я, напряженно следя за губами Марека и прислушиваясь к поползновениям некромантской руки, которая ощупала мою талию сквозь куртку и теперь пробиралась под нее. – Надеюсь, естественным образом, вопреки специализации?
– Самым естественным. Курс провел, деньги получил и свалил. Геверти к нам надолго, а еще, – вторая некромантская рука присоединилась к первой, – Кальм будет ходить, но этот по четвергам.
– А не много ли у ребенка дополнительных занятий? – жарко проговорила я, прижимаясь к груди мужа своей так, что значок надзора на его форменном пиджаке, кажется, стал частью меня.
– Так надо. Если не хочешь его по субреальностям отлавливать после спонтанных провалов… – Мар замер, и по его лицу разлилось разочарование, даже брови скорбно вверх приподнялись. – Ты ничего не принесла? Совсем?
– Холин! – моему возмущению не было предела. – Ну ты и скоти-и-ина! Руки быстро убрал из… из моих карманов! Я думала оно по делу мацает! А оно пожрать ищет! – Я рванулась прочь из лживых объятий провокатора, но была изловлена за рубашечный хвост и насильно поцелована. А перед этим крепенько прижата к значку УМН. Все, теперь он навсегда в моем сердце.
Пару минут мы сидели не двигаясь, слушая как бьется в моей и его груди наша с ним общая тьма на двоих.
– Мика, – выдав очередной скорбный вздох, сказал Мар, – мне работать нужно. И тебе теперь тоже. Так что извлекай из шкафа легендарную лопату и езжай в обожаемое Восточное. Разрешаю даже отжать у Става свою любимую чашку с похабным скелетом, перешедшую ему по наследству.
– А если будет сопротивляться?
– Я же сказал, извлекай легендарную лопату… Учить тебя еще и учить…
– Так поучил бы. Почему ты меня к себе на курс не взял?
– У тебя магистерская не дописана. А без магистерской нельзя.
– Интересно, а преподаватель взятки берет? – вопросила я потолок накручивая локон на палец.
– Исключительно натурой. Еды у тебя с собой нет, так что и взять с тебя нечего. Ступайте стажер Ливи… Надо же, столько лет прошло, а оно на подкорке сидит. Ступайте стажер Холин… Жутко звучит. В общем, иди и изводи Става, а мне работать нужно, а потом еще в академию. Кстати, спасибо что напомнила, а то было бы, как тогда…
Я не стала уточнять, когда и что, и так было ясно. Замотавшийся Мар напрочь забыл про лекции, а Лисия, работающая секретарем на два кабинета и повадившаяся в последнее время куда-то бесследно исчезать, исчезла. Собственно, сейчас я была не против, слышимость в ее конуре из обеих кабинетов была уникальная. Ни одна заглушка там на стены не ложилась, такая вот аномальная зона в стенах Управления. С одной стороны, удобно – позвал и все, а с другой, придешь к мужу с кексом…
Хоть от ведьмы во мне после всех метаморфоз мало осталось, но неистребимая способность глазить никуда не делась. Я наткнулась на Стразика едва вышла из кабинета высокого начальства, причем чуть не сшибла ее с ног.
– О! Лис! Извини.
– Ничего, – мило заулыбалась Лисия, но от моих глаз не укрылось, как она характерно прикрыла рукой живот в момент столкновения. Там и живота не было, но жест…
– Кое-кого можно поздравить? – ухмыльнулась я.
– Кое-кого – можно. Меня, например. Только не вздумай Альвине звонить. Вдруг ему неприятно будет, я же не нарочно, – странно отозвалась она.
Так-то я не слишком быстро соображаю, но тут…
Мрак и тьма! Вот так новости! Оказывается, дружественная семейная ячейка распалась по причине случайного блуда, а я даже не в курсе. Одно радует, раз уж Мар меня из заточения выпустил, я быстро свою информационную отсталость компенсирую.
– А Найниэ хоть бы слово сказал, – ошарашенно проговорила я. – Может он потому такой трогательно печальный в последнее время? Ты бы поговорила с сыном, Лис.
– Я бы поговорила, если бы сын бывал в своем доме чаще, чем в вашем. Как приедет, так вечно у вас толчется. Я бы еще поняла, чтоб ваши Лайм с Дарой ему ровесники были, так нет.
– О! А ты к нам приходи, после работы. На чай, или даже на ужин. У нас сегодня Годица, так что точно будет что-нибудь вкусное, она мне полчаса про кровяную колбасу по магфону трещала.
Лисия характерно сбледнула, причем так резко, что веснушки вслед за кожей не успели и проступили на носу и щеках вызывающе ярко, хотя обычно были почти незаметны. И снова исчезла. Но на сей раз я знала, куда. Дверь в дамскую комнату была чуть вперед и направо по коридору. Плавали, знаем. Самое поганое время – первые три месяца. На Найниэ ее так не полоскало, она еще хвасталась, как легко быть беременной, никакого дискомфорта, только живот побольше, а я ей тогда еще сказала, что если б это был не эльф… Однако, упс.
