Мари Мальхас
Follow me
Глава 8
– Может у него тут свидание, – засмеялся Антон.
– Не знаю, вряд ли, он недавно приехал в город.
– А много ли времени надо, чтобы тёлку подцепить! – Антон заржал, опять переходя на гнусавый тон. – Тем более такому, как он. А может, прямо сейчас кого-то снимет?
Не получив от, едва сдерживающего раздражение Йозефа, никакой поддержки, он откашлялся и спросил уже нормальным голосом:
– Так, значит, ты будешь продолжать слежку за ним?
– Я должен, – Йозеф сглотнул тут же зацарапавший горло комок, вспоминая нелепые события, что ещё утром казалось ему достойным лучшей публикации года.
Ему очень хотелось поддержки, но разве мог оказать истинную поддержку кто-то вроде Антона. Мелькнула мысль о том, как он вообще успел скатиться до того уровня, что ищет поддержки у Антона!
«Пытаться защититься от насмешек с его помощью также глупо, как вытираться мокрым полотенцем!»
Страшная мысль залетела в голову Йозефа:
– Антон, – он быстро глянул на одноклассника, – а ты, случайно, ничего в моём сообществе не комментировал?
– Нет, я не люблю комментировать, – пожал плечами паренёк.
Йозеф облегчённо вздохнул, представляя, каких красок к его позору добавила бы публичная поддержка от школьного шута.
– Значит, мама увидела твои гематомы, а ты – только в зеркале? – тем временем без тени свойственной ему придурковатости произнёс Антон. Даже лицо его вдруг стало каким-то сообразительным и приятным.
Йозеф кивнул:
– А Ангелина, как и я, видит их только в зеркале.
– Ну конечно, – вздохнул Антон, – потому что они пока не существуют в нашем мире, только по ту сторону. Значит, это сделал дух, который закрыт по ту сторону!
Йозеф даже привстал, внезапное перевоплощение Антона его шокировало. Глупое выражение прищуренных глаз пропало, дурацкий румянец исчез, а глаза загорелись таинственным блеском. Он больше не походил на глуповатого толстяка, а казался запустившим себя умником – не хватало только очков.
– Что? – только и смог выговорить Йозеф.
– То! – не по-Антоновски ответил Антон. – Вот я твои отметины, наверняка, увижу, я уверен. Можешь даже не говорить мне где. Хотя, что тут думать: конечно же, справа… – и он смело оттянул горловину футболки одноклассника, который специально промолчал. Антон оставался абсолютно серьёзен, его глаза расширились:
– Нет?! – прошептал он. – Не говори мне, что… – и он оттянул горловину с другой стороны. – Ооооо, Боже!
– Что "ооооо, Боже"?! – занервничал Йозеф, ведь этот пухляк, в самом деле, начинал пугать его.
– Они на левом плече! На левом!
– И что?
– Да если бы дух коснулся твоего отражения, то у тебя это плечо было бы правым! Понимаешь, они всегда касаются левого! Левое у отражения – правое у тебя!
– Ну ведь оно у меня на левом!
– Вот именно! А это значит, что оно коснулось тебя! Не отражения, а тебя, твоей плоти!
Йозеф сглотнул:
– Хватит, а? Мне и так тошно…
Но Антона было не унять:
– Всё сложнее, чем ты думаешь. Ведь это говорит о том, что оно уже начало выходить из зазеркалья! Только начало, потому что существенный вред причинить пока не может, все прикосновения призрачные, зазеркальные!
– Ну и почему одни видят, а другие – нет?
– Кто раньше вступал в контакт с духами зазеркалья – тот видит, кто не вступал – не видит. Вот ты же не вступал? Пиковых дам всяких не вызывал?
Йозеф помотал головой.
– Вот! У тебя не выстроен, так сказать, мост, который позволил бы тебе видеть их отражения в нашем мире.
– А у мамы, значит, выстроен?
– Наверное.
Мать не раз рассказывала Йозефу о своих школьных годах и каникулах, которые она проводила, в основном, в пионерлагерях. Основным развлечением детворы после отбоя тогда было рассказывать страшилки и вызывать всяких чудовищ вроде пиковых дам и матюкливых гномиков. И было среди её воспоминаний одно, от которого у неё по сей день пересыхало во рту, а зрачки увеличивались вдвое. Это позволяло Йозефу понять, что в отличие от сотен других историй, услышанных им, эта случилась на самом деле.
– Однажды, – рассказывала мать, – мы с девчонками решили вызвать пиковую даму. Установили зеркало, даже раздобыли свечи. Сидим у зеркала и повторяем «Пиковая дама, приди!», но ничего не случилось, как мы и ожидали. Посмеялись сами над собой, а также над всеми страшилками, что её касались, наговорили зеркалу обидных слов и легли спать.
А ночью одна девочка, её звали Таня, вышла в туалет. А туалетные кабинки все располагались на улице, правда, свет горел, сверчки всю ночь стрекотали – так что было совсем не страшно туда идти.
Но Таня вернулась бегом, хлопнув дверью, разбудила всех. Она сказала, что какая-то незнакомая женщина в черной одежде стоит напротив туалета. Мы только посмеялись, подумали, Танька нас пугает. Но она клялась, что говорит правду, умоляла, чтобы кто-нибудь пошёл с ней, но все ленились. В итоге, она начала плакать и одна девочка всё-таки встала и пошла.
Мы решили подшутить над ними и заперли дверь на щеколду. Через пару минут послышался визг, а дверь содрогалась так сильно, что мы боялись, она слетит с петель.
Мы открыли щеколду, там стояла девочка, которая составила компанию Тане, она была вся в слезах. Тем не менее мы накинулись на неё: «Ты дура, что ли? А если б вожатая проснулась?».
– Это вы дуры! – говорит. – Там Пиковая дама! Настоящая!
Мы огляделись: «А где же Таня?». А Тани не было! Нигде.
Мы её звали, потом все вместе побежали к туалету, но там никого не было. Девочка клялась, что видела женщину в чёрном, с чёрной вуалью, из-под которой светились ярко-зелёные глаза. Она говорила, что сразу убежала, и, вроде, Таня бежала прямо за ней…
На шум проснулись вожатые, все переполошились. Кинулись искать Таню. Утром её искала уже милиция с собаками. Нашли они что-то или нет – так и неясно. Только вожатые нам сказали, что Таня ночью пошла в лес и заблудилась, но милиция её нашла. Сказали, что за такое нарушение её выгнали из лагеря, и родители её забрали.
Очень странно, что Таня не пришла к нам попрощаться, и даже вообще не заглянула в лагерь.
После этого родители стали вдруг посылать меня в другой лагерь, сказав, что тот на ремонте. А Таню с тех пор никто так и не видел.
После этой истории Йозеф всегда находил веский довод пойти домой, если друзья собирались кого-нибудь вызывать.
– Да, я никогда не устанавливал никаких контактов, – закивал Йозеф. – Почему же я тогда увидел ту старушку?
– Мы не знаем, что ты видел, – пожал Антон плечами. – Может, мираж, может, феномен какой-нибудь. А может, этот дух в какой-то момент такой сильный стал, что смог показаться в нашем мире. Скорее всего, этот Ниниан пытается призвать его в наш мир. Кстати, что за странное имя такое?
– Да… Говорил, что семья у него верующая, назвали в честь какого-то священника… Антон, чёрт побери, – наконец пришёл в себя Йозеф, – откуда ты знаешь всё это?
– А это… – Антон отмахнулся. – У меня это… – он замялся. – Бабушка, короче, этим увлекается.
– Ведьма что ли?
– Типа того, – потупил глаза Антон. – Да не суть, скажи мне, главное…
– Подожди-ка! Не верю я в такие случайности!
– Какие такие? – быстро состроил дурака Антон.
– Вот я встретил одержимого духом и в тот же день заслужил внимание внука ведьмы, который обычно в школе ко мне и не подходит, хотя видит каждый день? Что-то ты темнишь мне здесь, Антон!
– Ну, нет, послушай, я о тебе ничего не знал, честно, пока ты сам в блоге не написал. Я и не подумал бы, что ты окажешься замешанным в этой истории.
– Не понял! В какой истории?
– Ну моя бабушка, понимаешь, она как бы сразу....
– Стоп! – Йозеф вскинул руку, – он поворачивает!
Антон, в отличие от вотчера, уже позабывший цель своей вылазки, сдвинул брови, потом встрепенулся и устремил взгляд в направлении Ниниана. Тот поворачивал к одному из старых высоких зданий, подобных тому, с которого начались вчерашние приключения Йозефа.
– Как думаешь, куда он идёт?
Антон задумался:
– Ну, не знаю, в гости к кому-нибудь.
Йозеф критически покосился на одноклассника:
– Сколько лет ты живёшь в этом городе?
– Четырнадцать!
– И не знаешь, что те дома нежилые!
– Почему?
Йозеф хлопнул себя по голове:
– Это офисные здания!
– И нечего орать! Так зачем же он туда идёт? На работу что ли?
– Я понял, Антон, – не выдержал Йозеф, – ты сам из зазеркалья!
– Думаешь?
– Пошли!
Записки одержимого 2
Девочка вернулась с красками, кистями, карандашами, фломастерами, мелками и стопкой листов разных форматов. Я больше был не в силах возражать и принялся учить её рисовать.
Поскольку я и сам не совсем представлял, как именно это надо делать, уроки мои были в основном практическими. Я просто показывал, как рисую я, например, окно, дерево или животное, а она повторяла за мной. Хрупкая, маленькая, похожая на меня, она очень легко перенимала мой опыт. Она понимала мои слова, иногда просто чувствовала, что я имею в виду. Мы рисовали днями напролёт.
Когда рисунки надоедали, а к моему удивлению, случалось даже такое, мы, отложив листы в сторону, общались. Больше всего нам нравилось пугаться, особенно, если дело было под вечер. Я вспоминал страшные истории ещё с тех времён, когда бегал во дворе босиком, да и сестра знала их немало.
Большинство детских страшилок обычно посвящено призывам различных паранормальных существ, что изначально казалось нестрашным. Однако в сумерках на чердаке, где в свете слабой лампочки предметы приобретали безобразные тени, становилось жутковато.
– В общем, – продолжал я какую-то историю, – Пиковая дама не явилась. Посмеялись они, пьяные подростки, даже свечу тушить не стали, да пошли по домам. Один из них, не помню, как его звали, ну пусть Эдвард, чуть задержался, потому что хозяйка дискотеки – была его девушка, он помогал ей прибраться до прихода родителей.
Когда он вышел от неё, было за полночь. И уже выходя из подъезда, Эдвард почувствовал на себе чей-то взгляд, но, как и любой в его ситуации, не придал этому особого значения. Затем он услышал какой-то шорох в кустах, но и это его, естественно, не остановило, ведь там, скорее всего, была просто кошка или крыса.
Когда он уже почти пересёк двор, за его спиной послышалось эхо женских каблуков. Парень удивился. Какая это женщина вдруг вышла из дома в нарядной обуви в такое позднее время? Но, с другой стороны, вечер был праздничный, и сзади него могла идти такая же гулёна, как и он, возвращающаяся с дискотеки из чьей-нибудь квартиры.
Эдвард остановился, чтобы оглянуться на обладательницу каблуков, но в тени двора почти ничего не просматривалось. Всё, что различили его глаза – чёрное пятно, увеличивающееся в размерах. От этого парню стало немного не по себе, и он поспешил выйти к дороге, на которой, как оказалось, не горели фонари. Видимо, из-за праздника забыли зажечь. Это уж совсем не обрадовало Эдварда, потому что скрытая облаком луна ничего не освещала. Над улицей повисла тьма, а шаги неожиданно принялись ускоряться.
Эдвард взял себя в руки и повернулся, всматриваясь в темноту между домами, убеждая себя, что сейчас оттуда выйдет самая обыкновенная девушка. Он лишь посмотрит на неё, а после он сможет продолжать свой путь. Но шестое чувство говорило обратное, шептало, что надо срываться с места и бежать домой на всех парах. На оголённых предплечьях Эдварда появилась гусиная кожа, на затылке выступили капли пота, он словно зверь чуял опасность, но объяснить логически ничего не мог.
И вот она, наконец, показалась… Это была женщина, с головы до ног закутанная в чёрную шаль. В принципе, маскарад в ту ночь тоже был вполне уместен, но она как-то слишком уверенно шла в направлении Эдварда, продолжая ускорять шаг.
Парень немного отошёл в сторону, ожидая, что вот сейчас она пройдёт мимо. Но женщина слегка повернулась и продолжила идти прямо на него. Непохоже, чтобы она просто шла домой. Парня передёрнуло, если бы ещё не недавний обряд по вызову Пиковой дамы и жутковатые истории, над которыми они так уверенно смеялись вшестером в освещённой квартире.
Он стал пятиться назад, тогда женщина вытянула вперёд руки, словно восставший из могилы мертвец, и пошла ещё быстрее. Парень оцепенел и не мог пошевелиться, она подошла уже совсем близко, от неё повеяло могильным холодом. Луна вышла из-за облаков, и свет, озарив тёмную улицу, прошёл сквозь полупрозрачный силуэт женщины, глаза её сверкнули ярко-зелёным, вытянутые руки потянулись к горлу Эдварда.
назло, не горел ни единый фонарь, не проезжала ни одна машина, а луна вновь пропала.От страха у парня перехватило дыхание, он не мог даже закричать, лишь жуткий визг вырвался из его горла. Не чувствуя ног, он бросился бежать по улице, нигде, как
капли воды похожий на тот, где он жил.Во всём городе царила темнота и тишина, как будто он попал в мёртвый город, как две
Потеряв счёт улицам, домам, переулкам, Эдвард мчался прочь, не узнавая дороги, а от него ни на шаг не отставало эхо каблуков Пиковой дамы. Казалось, стоит ему затормозить и её холодные руки лягут ему на шею, он не смел даже обернуться.
Но вот, наконец, перед ним, как из-под земли, выросла телефонная будка. Не в силах больше бежать Эдвард кинулся внутрь и запер за собой дверь. Стеклянная дверь тут же начала покрываться ледяными узорами, о стекло расплющилось лицо в чёрной шали со светящимися глазами. Эдвард зажмурился и схватил телефонную трубку, дрожащими руками он по памяти набрал номер одного из друзей.
Друг ответил не сразу, его голос звучал очень сонно:
– Помоги, помоги! – закричал Эдвард. – Пиковая дама гонится за мной!
Но друг только рассмеялся:
– А, вам всё не спится?!
– Я серьёзно! Подожди! Я серьёзно! – отчаянно прокричал Эдвард.
– Party is over! Спокойной ночи! – и друг повесил трубку.
Он позвонил ещё одному другу, потом своей девушке, но ответы были примерено такими же. Все думали, что Эдвард лишь пытался их разыграть. Всё это время сзади слышались гулкие удары, и наконец, стекло треснуло, со следующим ударом на Эдварда полетел град колючих осколков. Холодные руки с чёрными ногтями опустись на его плечи…
на шнуре, и немного крови на полу.А что было потом, никто не знает. Когда Эдварда, наконец, хватились и принялись искать, то выяснили из какой телефонной будки были сделаны его последние звонки. В ней обнаружили разбитую стеклянную дверь, снятую телефонную трубку, болтающуюся
– А самого Эдварда там не было? – глубоко дыша спросила сестрёнка.
– Нет, его так и не нашли, видимо, его забрала Пиковая дама.
– И что? Может, она вовсе не такая уж и плохая?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Но мне бы не хотелось с ней столкнуться.
– Да уж… – задумчиво проговорила девочка, уставившись на что-то позади меня. – Надеюсь, это не она!
сестра тихо смеялась.Я вскрикнул и, буквально подлетев над полом, обернулся: сзади никого не было, а
– Очень остроумно.
– Ты испугался!
– Я тебе подыгрывал! – я немного помолчал. – Ну, серьёзно, прежде, чем вызывать сущность, надо разобраться, кто это вообще такая! Что за Пиковая дама? С чего все взяли, что она должна кого-то душить?
– Я не знаю, – дёрнула плечами сестра. – Но я знаю про Кровавую Мэри.
– Какую ещё Кровавую Мэри?
– Это была маленькая девочка. Она была одна дома, когда услышала, как с грохотом открылась входная дверь. Она испугалась и выглянула в коридор. Увидев там двух мужчин с чулками на головах, как в кино, она сразу поняла, что это грабители.
пробить фанерную стену и выскочить наружу.Девочка хотела спрятаться, но они её заметили, схватили и заперли в шкафу. Она билась внутри и царапала стены шкафа, почти до крови стесав себе пальцы. Наконец, смогла
Грабители, ещё не закончившие грабить дом, кинулись к ней, и тогда девочка в страхе прыгнула в окно, выбив хрупкое стекло, тут же оцарапавшее её лицо, плечи, ноги, руки. Это был первый этаж, и девочка кубарем покатилась к дороге, оставляя кровь на асфальте. Она скатилась на оживлённую улицу и не успела опомниться, как её сбила машина.
Мэри погибла. Вот такой вот страшной смертью. С тех пор она ненавидит грабителей и водителей, шкафы и окна. Она убивает их осколками стекла.
– Кого? Шкафы и окна? – не смог сдержаться я.
– Нет! – девочка тут же надула губы. – Водителей и грабителей!
водители.– Ясно! Теперь будем знать, кого вызывать, если придут грабители или подведут
вернуть долг, после того, как она чуть не научила меня летать.Сестрёнка уже надулась так сильно, что уши её начали краснеть. Но я не мог не
какого придётся водителю, если он решит кого-то ограбить.– Ладно, ладно! – сказал я. – Ты что, уже шуток не понимаешь? Подумай лучше,
смехом.С минуту девочка непонимающе смотрела на меня, наконец, залилась звонким
– Теперь мы всё знаем про Кровавую Мэри! – подвела она итоги. – И можно её вызвать! Мы же не водители и не грабители, она нам ничего не сделает, а ей, говорят можно задать много интересных вопросов.
– Да? Ты хочешь её вызвать?
– А что? Ты боишься? – заготовила она свой взгляд исподлобья.
– Я боюсь тебя напугать, потом тётя Злата будет звонить маме, говорить, что её дочери после моего отъезда сняться плохие сны.
Сестра громко цыкнула:
– Просто признайся, что ты боишься, ничего в этом такого нет. Мужчины тоже могут бояться.
кулаки:Не знаю, как у этой девчонки регулярно получалось меня поддеть, но я сжал
непричастен!– Мы прямо сейчас это сделаем! Остальное – твои проблемы, скажу, что я
смешили меня.Опять её коронный смех и перекосившиеся очки, которые, в свою очередь,
Сестрёнка избегала моего взгляда, руки её немного подрагивали, я понимал, что этот обряд слишком страшный для девятилетки.
– Если хочешь, на этот раз ты можешь спрятаться в каморке, а я совершу обряд. Потом тебе всё расскажу.
задуманную, видимо, как уборная, но недостроенную, как и весь чердак.Каморкой мы называли маленькую комнату напротив лестничного пролёта,
– Я так и думала, – охотно кивнула девочка. – Ведь если Кровавая Мэри обнаружит, что ты её обманываешь, то может сильно разозлиться. Нужно быть в одиночестве.
Когда дверь в каморку закрылась за сестрой, мне резко стало не по себе. Я стоял в малознакомом тёмном помещении, освещённом единственной свечой в моих руках, и история про Эдварда сразу же перестала казаться глупой.
Темнота давила мне на плечи, того и казалось, что сейчас на неё лягут чьи-то холодные руки. Лицо и шея, наоборот, пылали от необычайного жара свечи. Казалось, я и сам сейчас превращусь в свечу – голова моя вспыхнет, а тело застынет, медленно оплавляясь, словно воск.
Из зеркала на меня глянуло моё лицо, очерченное резкими тенями, но пока ещё узнаваемое – скулы были срезаны чёрными квадратами, на подбородок легла вертикальная линия, нижняя губа полностью стёрлась из виду.
Мне вдруг захотелось всё закончить, на мгновение мелькнула мысль о том, зачем я вообще всем этим занимаюсь. Если я просто хотел испугаться, то я уже испугался, и завершать сомнительный эксперимент уже совсем необязательно.
К тому же судя по нашим же с сестрой рассказам, такое редко заканчивалось чем-то хорошим.
Я уже хотел задуть свечу и отойти от тёмной глади зеркала, как услышал шорох из каморки: сестра ждала, и она в меня верила! Кто-то наконец-то в меня поверил, дал мне шанс показать, что я могу!
Я просто не мог подвести её, не имел права проявить слабость, испугавшись детской сказки про какую-то там несчастную девчонку. Иначе, я не был бы достоин стоять на одном уровне даже с детьми, которые так легко вызывают матюкливых гномиков, жвачных королей и пиковых дам, а потом ещё и с гордостью рассказывают об этом.
Тем более что задача передо мной стояла несложная. Я взял себя в руки и стал всматриваться в искажённое тенями лицо, которое мало-помалу переставал узнавать. Как ни странно, но лицо, правда, двигалось, корчило гримасы, в то время как я оставался абсолютно спокойным.
И вот на мгновение моё лицо исчезло вовсе, стало ровным, как большое яйцо, затем на месте него стали возникать звериные морды: кабана, козла, волка. По правилам совершения обряда нужно было дождаться, когда лицо станет «отвратительным», и я в ужасе ждал, не в силах оторвать взгляда от сменяющихся передо мной лиц и масок.
В конце концов, лицо стало темнеть и искажаться, собираясь морщинами, обвисая складками, теряя свои очертания. Раньше я считал выражение «трясутся колени» аллегорией, но теперь я чувствовал, что мои ноги не могли удержать меня, а колени ходили взад-вперёд, как на пружине.
Мне было уже плевать на доказательства своей силы и способностей, всё чего мне хотелось – немедленно завершить обряд.
– Кровавая Мэри… приди! – произнёс я и осёкся, ведь я хотел сказать «уйди».
Секунду я стоял в растерянности, не зная, как мне поступить. Я не хотел, чтобы она приходила, но и говорить «уйди» было поздно. Лишь одно решение пришло мне в голову:
– Кровавая Мэри, приди! Кровавая Мэри, приди! – быстро договорил я, и прежде, чем открыть рот, чтобы тут же прогнать её, я увидел, как за моим правым плечом возник чей-то образ.
Меня окатила волна холода, я чувствовал как ледяная пуля пробила мне висок, и застряла в районе затылка, шея и плечи оцепенели, я затрясся, как бумажный человечек на ветру.
выговорил я.– Кровавая Мэри, уйди! Кровавая Мэри, уйди! Кровавая Мэри, уйди! – с трудом
После чего, я принялся тушить свечу, задействовав при этом всё своё тело, но оказался не в состоянии попасть струёй воздуха в дрожащее пламя. Пока я дёргался, и, подпрыгивал, как ужаленный, отражение стояло совершенно неподвижно, и смотрело на меня чёрными точками на куске расплывшейся грязи, которое когда-то было лицом.
Когда пламя, наконец, потухло, а отражение и образ позади него пропали, я кинулся к выключателю, озаряя чердак светом.
