Мари Милас
Финишная черта
Все как и прежде. Я чувствую, что Аврора Андерсон превращает мою кровь в лаву, даже не касаясь и не глядя на меня.
Бросив быстрый взгляд на дедушку с бабушкой, проверяю, чем они заняты. К ним присоединились мои родители, опоздавшие еще сильнее, чем сам герцог.
Мама наверняка зашла сюда, не почувствовав ни капли неловкости или стыда. Маркиза Рассел всегда считала, что ради нее даже планета может остановить вращение. А отец, хоть и имел манеры, сердце и временами добрую душу, потому что был воспитан лучшей женщиной в этой вселенной, никогда не хотел страдать от мигрени, вызванной истерикой жены. Жены, которую он не выбирал.
Бабушка встречается со мной взглядом, а потом мельком смотрит на Аврору. Она всю жизнь прожила в мире, где ты должен уметь контролировать каждую свою улыбку и неодобрительный взгляд, но я слишком хорошо знаю эту женщину. Ее восторг всегда видно за милю. Подергивание уголков губ и незаметно показанный в знак одобрения большой палец, прикрытый веером, – тому прямое подтверждение.
Бабушка сразу же отворачивается, и, клянусь, я могу услышать, как она драматично взмахивает своими темными волосами, притворяясь, что у нее поднялось давление и ей срочно нужно присесть. Дедушка чуть ли не бросает свой стакан в проходящего официанта, тут же подхватывая ее под руку. Говорю же, эти отношения могут быть слишком странные, но их любовь неоспорима.
Я прочищаю горло и расстегиваю пуговицу на пиджаке.
Аврора поворачивается медленно и лениво, ничуть не удивленная моим появлением. Она чувствовала и знала, что я стою прямо за ней, но признавать мое существование – не ее стиль.
Когда Аврора встречается со мной взглядом, она смотрит на меня так, словно между нами находится заряженный пистолет. Угадайте, на кого направлено дуло?
Подскажу: на меня.
Рора не маленького роста, но даже на каблуках ей приходится вытягивать шею и приподнимать подбородок, чтобы не казаться ниже меня. Во всех смыслах. Рядом с этой девушкой мог стоять член королевской семьи, и она заставила бы его усомниться в его титуле.
Август следует за Авророй, и его глаза лишь на секунду расширяются в знак узнаваемости, а затем в лучших отрепетированных манерах бизнесмена он стирает со своего лица любые признаки восторга или других эмоций, которые люди в этом зале могут использовать против него.
Кажется, я смотрю на Аврору пару ударов сердца. Вру, в моем случае, это десяток. Больше, чем в барабанной дроби.
Август оживает первым.
– Лорд Рассел, добрый вечер. – Он протягивает мне руку и незаметно подталкивает Аврору, отчего она стискивает зубы. Как бы ни симпатизировал Август, мне не нравится, что он коснулся ее, когда она этого не хотела. Поэтому я пожимаю его руку чуть сильнее, чем следует.
– Здравствуйте, Август. Поздравляю с отличной командой в новом сезоне.
Если он и удивлен, что я обратился к нему по имени, то это выдает лишь легкое подергивание брови.
– Спасибо. – Август кивает. Его плечи немного расслабляются, а на лице появляется намек на улыбку. – Сделаем все возможное, чтобы показать лучшие результаты.
– Не сомневаюсь, у вас есть то, чего нет у остальных. – Я перевожу взгляд на Аврору, которая рассматривает свои ногти.
Август откашливается. И этот кашель звучит как «Я тебя придушу, если не начнешь говорить».
Аврора отвлекается от своего маникюра, с которым вела немой диалог, и протягивает мне руку.
– Аврора Андерсон. – В ее глазах вспыхивает вызов. Она не приветствует меня и не признает мой титул и фамилию, как все остальные, а представляется первой. А то, что Рора делает вид, что мы и вовсе не знакомы, возводит этот вызов в квадрат, а то и в четвертую степень. Степень моей аневризмы от этой женщины.
Август давится своим напитком и смотрит на Аврору взглядом взбешенного родителя.
– Лорд Уильям Аарон Рассел III.
Я тоже могу играть на ее нервах. И мое длинное имя, которое пока произнесешь, можно вздремнуть, – лучший способ накалить и без того горячую обстановку.
Я пожимаю ее руку. Спустя множество дней имею привилегию коснуться ее мягкой кожи. Мы одновременно делаем вдох. Кажется, что это прикосновение длится часы, но на самом деле всего пару секунд. Однако за это время я успеваю скользнуть большим пальцем по кисти ее руки. Аврора сразу же одергивает ладонь и сжимает ее в кулак, наверняка представляя, что держит в нем мою шею.
– Вы знакомы. – Август неглуп. Было бы странно, если бы он был таковым и заработал свое состояние со множеством нулей.
Я не свожу глаз с Авроры, отвечая:
– Возможно.
В то время как она рявкает:
– Нет!
Я удивлен, что ее нога удержалась от того, чтобы топнуть.
Август переводит заинтересованный взгляд между нами и делает глоток виски, наслаждаясь шоу.
– Давно у нее проблемы с памятью? – спрашиваю я.
– Последние десять минут, плюс-минус. – Август почесывает подбородок.
Аврора выглядит поистине взбешенной. Она впивается взглядом в Августа.
– Дорогой, разве нам не нужно… м-м-м, проветриться?
Дорогой?
Она кладет руку ему на шею и начинает поглаживать пальцами затылок, перебирая пряди темно-русых волос. Ее грудная клетка вздымается, а тело так напряжено, словно она касается сибирской язвы.
– Что? – хрипит Август.
Аврора наступает каблуком на его ногу и натянуто улыбается, не глядя на меня. Это та улыбка, которая предвещает угрозу жизни, если Август не придет в себя в ближайшую минуту.
Я сдерживаю смех. Если бы эта девушка не была для меня как любимая книга, которую ты перечитал множество раз и знаешь, как ведут себя герои и кто из них врет, то мне было бы сложнее разобраться в этом представлении. Но я знаю язык тела Авроры. Так же как и знаю, что у Августа есть жена. Уверен, половина женщин на этом мероприятии ходит в нижнем белье ее бренда.
Включая женщину, находящуюся передо мной. Думать о нижнем белье Авроры не самая лучшая идея, но от этого уже не избавиться. Смотря на ее черное платье с глубоким декольте, я не могу не представлять, что скрывается под ним. Моя кровь нагревается до температуры кипения и устремляется в пах. Мне хочется залезть в ванну со льдом.
– Итак, вы вместе? – Мне не хочется заканчивать этот цирк. Возможно, сегодня вечером это единственное нескучное событие.
– Да, уже два года.
– Нет, я женат, – Август пропускает смешок, а потом указывает на Аврору. – Не на ней, если что. Моя жена – ее лучшая подруга.
Аврора впивается ногтями в затылок своего несостоявшегося фальшивого парня и рычит:
– Ненавижу тебя, Иуда.
– Я, пожалуй, оставлю вас. Кажется, вам есть что обсудить. – Август улыбается и уходит, преследуемый разъяренным взглядом Авроры.
Мы остаемся стоять друг напротив друга, как два корабля, которые не могут разойтись в бушующем море.
– Рора.
– Лиам.
Я выдыхаю. Наконец-то мы покончили с этой дерьмовой игрой.
– Приятно тебя видеть.
– Ага, мне тоже. Также приятно, как делать шугаринг на все тело. – Она поправляет волосы, перекидывая их на одно плечо.
Или не покончили…
– Область бикини не пропустила? – Я приподнимаю бровь, отпивая виски.
Краснота ползет по шее Авроры и достигает скул.
– Я бы предложила тебе проверить, но не думаю, что твой титул сможет так низко пасть. Ну знаешь, придется встать на колени и все такое.
– Я бы встал.
Мой член сделал уже это десять минут назад. А, возможно, и в тот момент, когда я впервые увидел ее.
Этот разговор опасен по многим причинам. Самая безобидная из них: мы находимся в окружении людей, которые вытягивают шеи и прожигают нас взглядами. Самая опасная: если я действительно встану перед ней на колени, то никогда, черт возьми, не поднимусь. У меня есть долг, обязательства и еще хренова куча аристократического дерьма, которые моя совесть и титулованная кровь не сможет игнорировать, чтобы с головой броситься в омут, именуемый Авророй Андерсон.
– Смотри не испачкай свой костюм, когда решишься на это.
– У меня есть люди, которые смогут сшить новый.
Аврора фыркает.
– Не сомневаюсь.
Мы ведем поединок взглядов не на жизнь, а на смерть. В этом вся суть наших взаимоотношений последние годы. При каждой встрече кто-то из нас морально умирает. Не знаю насчет нее, но я уж точно.
Мы прекратили общение больше трех лет назад, а не виделись чуть больше года, но до этого встречались время от времени из-за людей, которые являются неотъемлемой частью наших жизней. Так уж вышло, что мой тупой мозг из миллиардов женщин во всем мире одержим младшей сестрой моей лучшей подруги. Эта подруга замужем за моим лучшим другом. А их дочь – моя крестница. Поговорим об этой чертовой путине, в которой мы повязли и никак не можем выбраться?
– Анна знала, что ты будешь здесь? – спрашивает Аврора.
– Нет.
– А Леви?
– Нет.
– Ладно, тогда пускай живут. – Она поджимает губы.
Я улыбаюсь, потому что эта девушка вызывает во мне вихрь эмоций, которые мне не удается сдержать, даже если меня обучали этому с пеленок.
– Хватит смотреть на меня и улыбаться, Рассел. Я не диснеевский персонаж.
– Твое имя говорит об обратном.
Аврора закатывает глаза и устало вздыхает.
– Ну давай. Мы уже все это проходили. Сейчас ты скажешь, что я принцесса, я буду яростно доказывать, что они меня бесят, и дальше по сценарию, который известен нам от пролога до эпилога. Спойлер: в эпилоге я говорю, что ты мудак и уезжаю из страны.
Я еще сильнее улыбаюсь и чуть не смеюсь, несмотря на то что с каждым новым словом она вгоняет в мое сердце тысячу ржавых кинжалов.
– Как же ты бесишь, боже. – Она потирает переносицу.
– Поздравляю с достойным финишем в Дейтоне.
Она встречается со мной взглядом и замирает.
– Ты смотрел? – В ее голосе ощущается намек на надежду.
– Нет. – Да. Как и каждую ее гонку. – Об этом только что говорил мужчина с волосами, на который вылили чан геля. Забыла?
Она нервно покусывает губу.
– Да, точно.
Она выглядит… разочарованной? Хотела ли она, чтобы я смотрел? Поддерживал ее? Верил? Не то чтобы я этого не делаю. Делаю. Каждый день. Издалека.
Просто я уверен, что ей это не требуется. Аврора никогда не нуждалась во мне. Ладно, возможно, это ложь, потому что было время, когда она снимала свою броню из вольфрама и бежала в мои раскрытые руки с улыбкой на лице. Но это все прошлом и спрятано ото всех в моих воспоминаниях.
– Итак.
– Итак.
– Хорошо.
– Хорошо, – откашливается она. Сухожилия на ее шее напрягаются, как если бы она не до конца выдохнула воздух. Я рад, что не одному мне приходится дышать в технике медитации. – Так что ты тут вообще делаешь?
Я вскидываю бровь.
– Моя семья в автомобильном бизнесе с позапрошлого века. Действительно ли стоит объяснять, почему я здесь?
– Просто удивительно, что династия Расселов пала до моей гоночной серии, разве вы не должны интересоваться такой элитой, как Формула-1? Ну знаешь, все эти голые покрышки, трассы Монако и все такое. – Она взмахивает рукой.
– В этом сезоне решили вдохнуть грязный воздух простых смертных.
Хотя команды GT трудно назвать простыми. В этих гонках крутятся миллиарды евро, и пробиться туда не так уж и просто.
Аврора сужает глаза.
– Смотри не задохнись.
– Только если вместе с тобой.
Я, видимо, не могу заткнуться.
– Учти, я не подам тебе кислородную маску.
– Предпочту искусственное дыхание рот в рот. – Я скольжу кончиком языка по нижней губе.
Еще чуть-чуть и Аврора вцепится мне в горло и вырвет трахею, но таким живым я не чувствовал себя слишком давно, чтобы замолчать.
– Милая беседа.
– Как и всегда.
Она смотрит себе под ноги, придумывая план побега.
Я не хочу с ней прощаться. Не хочу вести эти нелепые односложные диалоги. Я хочу посадить ее в свою машину и увезти на край земли.
Когда Аврора поднимает взгляд и приоткрывает свои губы цвета темной вишни, я уже хочу сказать ей, что мы можем уйти отсюда прямо сейчас, даже если это будет худшим решением этого столетия.
– Уильям. – Голос мамы отрезвляет меня так, как если бы на меня опрокинули ведро со льдом.
Возможно, я нуждался в трезвости, которой лишился мой рассудок, но в своей семье, вмешивающейся в наш диалог с Авророй, потребности точно не было.
Я делаю глубокий вдох и прикрываю глаза. Будь спокоен.
Мама появляется сбоку от нас, и только в этот момент мы с Ророй понимаем, что стоим слишком близко друг к другу. Скорость, с которой я делаю шаг назад, могла бы превзойти падение метеорита.
Мама смотрит на Аврору, изящно поправляя идеальный пучок, в который собраны ее светлые волосы. Она прожигает взглядом девушку, которая не собирается признавать ее титул и склонять голову.
– Аврора. – В конце концов, мама первая нарушает молчание.
Аврора, гордая собой, расплывается в фальшивой улыбке и приветствует ее:
– Лорен.
Могу поставить весь свой трастовый фонд, что у мамы начинается нервный тик от обращения, которое не свидетельствует о признании высшей знати.
– Изумительно выглядишь.
По канону Аврора должна сказать, что ее красота меркнет по сравнению с обликом моей матери, но она отвечает:
– Спасибо, это платье действительно хорошо на мне сидит.
Эта женщина – моя погибель и источник жизни одновременно.
– Новая коллекция Saint Laurent? – Мама прокручивает ножку бокала шампанского, окидывая Аврору взглядом, в котором столько неприязни, что ее хватило бы на истребление полка Наполеона. Ради всего святого, за годы в нашем обществе она должна была научиться быть менее очевидной в своем отвращении к людям. Обычным людям.
– Понятия не имею, если честно. Я купила его на распродаже, у меня нет времени бегать по бутикам.
Это определенно дизайнерское платье. На своей карьере Аврора сделала целое состояние, которому можно позавидовать, и, уверен, у нее есть средства на вещи из лучших бутиков, но она никогда не станет бросать это кому-то в лицо.
– Действительно. Езда кругами отнимает неимоверное количество сил… и мозговых клеток.
– Мама, – рычу я. – Прек…
– Согласна, Лорен. Ездить кругами, рискуя жизнью, действительно не то же самое, что гоняться за новой Биркин, не так ли, дорогая?
Боже, храни мою бабушку.
Я поворачиваюсь и вижу, как она подплывает к нам, словно лебедь, в своем серебристом платье в пол.
– Привет, милая, ты прекрасно выглядишь. – Бабушка останавливается около Авроры и нежно сжимает ее руку.
– Ваша Светлость. – Аврора даже не дергается от прикосновения, а лишь выдыхает и нежно улыбается в ответ.
Глаза моей матери готовы выскочить из орбит и покатиться по мраморному полу, как бусины.
– Мы с тобой давно решили, что во мне больше темного. – Бабушка подмигивает. – Так что вспоминай, как меня зовут, юная леди.
Аврора впервые за весь вечер смеется. Этот звук легкий и искренний, как если бы кто-то сыграл колыбельную на ксилофоне.
– Елизавета.
– Так-то лучше. – Бабушка улыбается. Возрастные морщинки украшают ее лицо, придавая ей какую-то особенную мягкость.
На мое плечо ложится тяжелая рука, и я сразу понимаю, кому она принадлежит. Все генеалогическое древо династии Расселов решило поприветствовать мою Рору?
Она не твоя, идиот.
– Елизавета, куда ты убежала? Пять минут назад ты говорила, что нам пора заказывать памятник на кладбище, – тихо ругается дедушка, но при этом ни один мускул на его лице не выдает волнение.
– Мне полегчало, похороны отменяются. – Отмахивается бабушка, не сводя глаз с Авроры.
Дедушка, кажется, только сейчас замечает объект обожания своей жены, и я чувствую, как его рука на моем плече напрягается. Я становлюсь каменным в ответ.
Мне известно, что Аарон Рассел не испытывает ненависти к Авроре в отличие от моей матери, он просто… Просто знает, что ей не место в нашем мире. Так же, как знает, что у меня нет права увлекаться этой женщиной, когда я выставлен, как лучший товар на аукцион, посвященный договорным бракам.
– Ваша Светлость, – приветствует его Аврора, слегка склонив голову. Это удивляет меня, потому что если с бабушкой они были в теплых отношениях с первой минуты знакомства, то с дедушкой все было иначе. Я думал, у Авроры начинается зуд лишь от одной мысли о признании чьего-то особенного положения в обществе.
Но тут что-то другое… В ее взгляде есть уважение.
– Мисс Андерсон, – отвечает дедушка своим глубоким и властным тоном, от которого любой захотел бы сжаться до размера муравья. – Поздравляю с началом сезона.
– Спасибо. Надеюсь, он будет успешнее предыдущего.
– Прошлый, на мой взгляд, был достаточно… красочным.
Он в курсе об инциденте в Дейтоне?
Теперь и я удивлен не меньше матери, которая все еще пытается поднять свою челюсть с пола.
– Это верно, – Аврора поджимает губы, сдерживая смех.
– Почему мы продолжаем уделять столько внимания… – Мама морщится и пытается извергнуть какую-то гадость из своего рта, но бабушка быстрее:
– Лорен, дорогая, принеси мне и Авроре шампанского. – С таким же успехом она могла сказать «превратись в пыль и исчезни». У бабушки талант оскорбить и послать к черту, произнеся безобидные слова мягким и дружелюбным тоном, которым обычно успокаивают младенцев.
– Спасибо, но не стоит. Я пью шампанское только на подиуме победителей. – Аврора делает шаг назад, собираясь вновь исчезнуть из моего поля зрения. – Была рада встрече, но мне пора. – Она улыбается бабушке, вежливо кивает дедушке, выстреливает смертельным взглядом в мою мать и уходит, оставив меня ни с чем.
Хотя я бы принял от нее даже плевок.
К кругу Расселов присоединяется папа, и мы возвращаемся на орбиту высоких разговоров о бизнесе, политике, спорте и выгодных инвестициях. К нам подходят люди, ведя высокопарные диалоги и сверкая улыбками, наполненными намеками, скрытыми подтекстами и неписаными правилами. Женщины разных возрастов кружат вокруг меня, наглаживая мои плечи, словно статую на удачу. Они хлопают ресницами, облизывают губы, а я хочу помыться.
Еще чуть-чуть и у меня начнется изжога от яда, которым прыскает моя мать в каждую женщину, придерживающуюся иного взгляда на последние модные тенденции. И мигрень от богатых архаизмов, прикрывающих угрозы и сарказм дедушки и папы в спорах с бизнесменами.
Бабушка ловит мой взгляд и стреляет глазами на лестницу, ведущую на второй этаж. Я приподнимаю брови, и мы начинаем наш нелепый немой диалог, который практикуем с момента, когда меня заставили присутствовать на скучных званых вечерах в возрасте десяти лет.
Бабушка говорит бровями, чтобы я смылся, если меня тошнит.
Я отвечаю ей подергиванием носа, что могу это вытерпеть. Не в первый раз.
Она снова стреляет глазами, и я сдаюсь. Бабушка приближается к отцу и дедушке, отвлекая их от какого-то мужчины с изогнутыми усами, которые он не перестает нервно поправлять при каждом слове герцога.
Она говорит, что моя мать опять отбилась от рук и скоро опозорит нашу фамилию, если выпьет еще один бокал шампанского. Папа устало вздыхает, а дедушка бросает на него взгляд, который говорит: «Разберись с этим».
Это мой сигнал к побегу.
В сотый раз: боже, храни мою бабушку.
Я ставлю свой бокал на поднос мимо проходящего официанта и иду к лестнице. На втором этаже располагаются уборные, там мне удастся хоть ненадолго перевести дух и разложить свои мысли по полкам. А под Аврору Андерсон у меня давно уже выделен целый стеллаж, в котором царит полный бардак. Там тоже не мешало бы хоть чуть-чуть прибраться.
Когда я достигаю последней ступени, до ушей доносится безошибочно узнаваемый голос.
– Я считаю до трех, мистер Большие уши, и если вы не уберете свои руки с моей задницы, то мне вас жаль. – Моя кровь стынет в жилах при тоне Авроры, сквозящем агрессией. Для всех остальных. Для меня же в нем только страх.
Я чуть ли не прыжком преодолеваю последнюю ступень и оказываюсь в длинном коридоре, выстланном темно-зеленым ковром. В небольшом закутке в самом конце Аврора прижата к стене.
– Один. – Начинается обещанный отчет.
Гребаный Дик все еще прижимается к ней и сжимает ее бедра своими грязными руками.
– Да ладно тебе, будь сговорчивее, никто не захочет спонсировать тебя. Ты могла бы получить все мои деньги, просто…
– Два. – Голос Авроры лишь слегка дрожит, когда она приподнимает одну ногу, как бы опираясь каблуком на стену. Ее рука опускается и снимает туфлю, пока Дик все еще увлеченно что-то шепчет ей на ухо.
Я пересекаю разделяющее нас расстояние со скоростью астронавта, устремляющегося в космос. Никогда в жизни не бегал так быстро. Никогда в жизни не хотел так кого-то убить. Ярость выплескивается из меня как лава, обжигая и превращая в пепел все мои манеры и контроль.
– Три. – Говорю я, после того как мой кулак приветствует лицо Дика.
Он падает плашмя на пол, ударяется головой о мраморный плинтус и теряет сознание.
Я поворачиваюсь к Авроре, ничуть не заинтересованный тем, что, возможно, отправил человека в кому.
– Ты в порядке? – Мои руки дрожат от того, как я хочу прикоснуться и проверить, все ли с ней хорошо. Но я знаю, что не могу сейчас дотронуться до нее. Это убивает меня. Расщепляет на атомы и заставляет мое сердце биться так сильно, что трещат ребра.
Аврора смотрит на меня пустым взглядом. Затем пару раз моргает и приходит в себя. Она все еще крепко сжимает туфлю, отчего костяшки пальцев становятся белее снега.
– Хороший удар. Мне не хотелось ломать эти туфли о его твердый тупой череп. Хоть они и не слишком удобные, но послушай, ни один мужчина не стоит сломанного каблука.
Я не знаю, то ли мне смеяться, то ли начать биться головой об стену от сдерживаемой ярости.
– Хорошо, значит… ты в порядке. – Я выдыхаю.
– Именно это я и сказала, Джеймс Бонд.
Рядом с нами раздается стон. Отлично, Дик жив. В это же время дверь мужского туалета открывается и оттуда выходит Август.
Когда он замечает тело, которое я пинаю, чтобы оно быстрее поднималось, на его лице мелькает смесь ужаса и раздражения.
– Аврора, я же сказал, что здесь нельзя никого бить, – стонет он.
– Это была не я, а он! – Аврора указывает на меня. – Тебе пора начать лучше думать обо мне.
Сделаем вид, что она не собиралась всадить каблук в висок Дика.
– Он трогал ее, – выплевываю я, еще раз пиная придурка.
– Он что? – рявкает Август и тоже отвешивает ему пинок в ребра.
– Хватит! – чуть ли не плачет Дик или как там его зовут на самом деле. – Я понял, понял, только не пинайтесь.
Мы прекращаем, и он наконец-то поднимается на ноги. Наши с Августом спины как стены загораживают Аврору от его взгляда.
– Лиам, нельзя, чтобы он кому-то рассказал, что ты ударил его. Тебе…
Что-то оживает в моей душе при этих словах Авроры. Почему ее волнует, как это скажется на моем имени? Я прекрасно знал, что делал, когда принял решение вырубить этого ублюдка. Как и осознавал, какие последствия от этого могут быть.
– Мне плевать, Рора. – Отзываюсь я, бросая на нее взгляд через плечо. – Я большой мальчик, разберусь.
С чем я, черт возьми, не могу разобраться, так это с магнетическим притяжением к тебе.
– Проваливай. – Я делаю шаг к Дику, вставая с ним нос к носу. Мои ноздри раздуваются, как у разъяренного быка. – Ты можешь рассказать хоть каждому человеку, что Уильям Рассел распускает руки, но если… Если ты еще раз приблизишься к ней. Или просто упомянешь ее имя. Можешь выбирать себе место на кладбище, придурок. Только учти, что ни одно похоронное бюро в Англии тебе в этом не поможет. А знаешь, купи себе болото. Там тела разлагаются медленнее. Это подходит таким ублюдкам, как ты.
Веки Дика нервно подергиваются.
– Моя компания, не трогайте мою компанию, лорд Рассел, – запинаясь произносит он.
– К утру у тебя ее не будет. Так что не переживай, трогать будет нечего.
Август присвистывает, слегка покачиваясь на пятках.
– Ты точно лорд, а не мафиози? Я думал аристократы более… аристократичные?
Мы такие же, как и все, просто скрываем свою тьму лучше остальных.
– Говорят, мой прапрадед имел связи с итальянской мафией. Может, это гены, – хмыкаю я. А может, женщина, стоящая у меня за спиной, лишает меня последних крупиц контроля.
Август пропускает смешок и хватает Дика за шею, уводя его в направлении лестницы.
– Я провожу его до двери, но лучше бы, конечно, воспользоваться окном.
– Ты можешь поставить ему подножку на ступеньках, и он съедет лицом вниз. Будет эффектно.
Август щелкает пальцами.
– Точно. Пойдем, урод. Прокатимся, я люблю быструю езду. – Он дает Дику подзатыльник.
Аврора закатывает глаза и гневно вздыхает.
– Слишком много тестостерона. Заткнитесь уже.
Я не обращаю внимания на ее ворчание, обращаясь к своему напарнику в преступлении.
– Спасибо, Август. Это много значит для меня.
– Не за что, лорд Рассел.
– Просто Лиам. Я… типа нормальный человек, – я хмыкаю. – Пытаюсь им быть.
– Тогда просто Гас. – Он сильнее сжимает шею Дика, когда тот начинает поскуливать. – Я типа… типа просто Гас.
Аврора откашливается.
– Пара года, буквально.
Я поворачиваюсь к ней и впиваюсь в нее взглядом, призывающим ее наконец-то перестать огрызаться и игнорировать то, что она все еще напугана. Гас уходит, оставляя нас наедине.
– Ну, мне тоже пора, спокойной ночи и страшных снов. – Она делает шаг в сторону, чтобы обойти меня, но я хватаю ее за руку, прерывая ее бегство.
Место нашего соприкосновения полыхает, словно мы два несовместимых вещества, которые вызывают горение.
Возможно, это плохая идея. Возможно, моя голова теперь новая мишень для ее каблука. Но также, возможно, я знаю, что ей не противны мои прикосновения. И это – единственное, что она никогда не сможет отрицать.
– А теперь честно, ты в порядке?
Аврора смотрит мне в глаза, откидываясь на стену позади себя. Она не одергивает руку, но часто дышит, и я не знаю, как распознавать ее сигналы. Мое дыхание тоже прерывистое. Но только по той причине, что эта девушка перекрывает мне дыхательные пути каждый раз.
– Я же сказала, да. Чего ты хочешь? Спасибо?
– Было бы неплохо. – Я делаю шаг к ней. Лацканы моего пиджака задевают ее платье. Один шаг, и этого достаточно, чтобы в моих ушах появился гул, а остальной мир исчез.
– Я не просила меня спасать.
– Но ты переживала, что драка скажется не самым лучшим образом на моей репутации.
– Я переживала о своей репутации. – Она вздергивает подбородок. – Он приставал ко мне. И из-за меня же поцеловал пол.
– Как скажешь, – безразлично хмыкаю я, проводя большим пальцем по ее запястью, где пульс бьется со скоростью колибри.
– Послушай, Лиам.
Она выдергивает свою руку и скользит ей по моему животу, а затем переходит на грудь. Тонкие пальцы перебирают пуговицы рубашки, а затем рисуют круги в области сердца. Я чуть не закатываю глаза от мурашек, которые начинают покрывать кожу.
– Со мной все в порядке по трем причинам. – Она поднимает другую руку, привлекая мое внимание к трем поднятым пальцам. – Первая: я могу за себя постоять. – Аврора загибает большой палец. Другая рука все еще путешествует по моему торсу, я плотнее прижимаюсь к ней, потому что мне мало. Потому что я чувствую себя свободным рядом с ней. – Вторая: я проживаю каждый день среди мужчин и умею с ними справляться. – Она загибает указательный палец, оставляя поднятым только средний. Я усмехаюсь, а она быстро прикусывает нижнюю губу и тут же ее выпускает. – О, гляди-ка, третья причина. – Средний палец маячит между нами. – Иди к черту.
Аврора отталкивает меня и уходит с грацией кошки, вышагивая по узкому коридору, как по подиуму. Она скрывается, а я все еще смотрю в пустоту, где ее больше нет. Мое сердце все еще пытается пробить грудную клетку и убежать вслед за женщиной, которую мне никогда не заполучить.
Я прикладываю ладонь к груди. Туда, где пару минут назад меня согревали ее прикосновения. Прикосновения, которые она не дарит просто так.
Задев внутренний карман пиджака, понимаю: что-то не так. Засовываю туда руку и обнаруживаю, что Аврора украла мой бумажник.
Снова.
