Марина Крамер
Привилегия женщин (сборник)
Наскоро переодевшись, Кира вышла на паркет, встала в пару, стараясь сделать вид, что ничего не произошло. Работали молча, только дыхание Стаса становилось все тяжелее, а сердце колотилось так сильно, что Кира чувствовала это, прижимаясь к груди партнера руками.
– Стас, тебе плохо?
– Заткнись, – процедил он сквозь сжатые зубы, и лицо его искривилось в страдальческой гримасе. – У тебя деньги есть?
– Что?
– «Что, что»! Деньги, говорю, есть у тебя? Мне срочно надо… я отдам вечером…
Кира потрясенно молчала. Значит, Вадим оказался все-таки прав. Она прекрасно понимала, для чего партнеру нужны деньги, но верить в реальность происходящего не хотела. Денег было не жаль – но ведь это только начало, стоит уступить ему хоть раз – и все, он будет постоянно прибегать к ее услугам… А ведь и кошелек тоже он мог взять… Понимая, что сейчас не самый удачный момент для выяснения отношений, Кира все же спросила:
– А разве то, что было в моем кошельке, ты уже потратил?
Стас дернулся, глаза на мгновенье стали затравленными, но он быстро взял себя в руки и обиженно проговорил:
– Не стыдно, а? Столько лет вместе – и ты меня обвиняешь в том, что я у тебя кошелек стянул?
– Ну, не стянул так не стянул, – вздохнула Кира, без труда догадавшись, что это тоже вранье.
– Ну, Кир… – сменил тон Стас. – Кирюш… ты займешь мне денег до вечера, а? Я заработаю и верну. – Он сел рядом с ней на паркет, погладил по руке. – Кир… мы ж всегда хорошо ладили, а?
– Стасик, мне не жаль денег – я могу все тебе отдать… дело в другом… ведь ты же умрешь от этого…
Он неожиданно обнял ее за талию, спрятал лицо в складках черной тренировочной блузки:
– Кир… я брошу, правда! Вот увидишь… брошу – завтра… а сегодня мне надо, понимаешь? Ломает меня…
Кирино сердце защемило от жалости, она гладила длинные светлые волосы Стаса и бормотала что-то, капая слезами себе на руки и ему на макушку.
– Ведь можно же лечиться… сейчас все лечат…
– Да… я буду, Кирюш… вот завтра и пойду. А сейчас… – Он поднял голову и просительно посмотрел ей в глаза.
Кира понимала, что не должна этого делать, не должна давать ему денег, но и отказать тоже не могла…
Разумеется, завтра Стас никуда не пошел, и послезавтра, и через месяц… Все продолжалось вплоть до того яркого июльского дня, когда Стас шагнул с перил вниз… Кира знала причину – буквально за неделю до случившегося он признался ей, что должен крупную сумму денег одному торговцу героином, а отдавать ему нечем. В последнее время Стас приторговывал в ночном клубе, и за это ему иногда перепадало кое-что, однако в этот раз его кинули, и не кто-нибудь, а Веник, дружок Веник, посадивший его на героин. Тот сказал, что нашел оптовика, которому можно сдать всю партию сразу, однако оптовик обманул их и заплатил фальшивыми долларами. Веник куда-то пропал, и ему, Стасу, тоже не поздоровится. А теперь вот, значит, и Кире тоже…
Она проснулась от резкого стука и решила, что это хозяйка, которой явно уже кто-то позвонил и сообщил о гибели жильца. Надев халат, девушка подошла к входной двери и, накинув цепочку, приоткрыла. В тот же момент ее словно волной отнесло в расположенную прямо напротив входа кухоньку. Кира упала на пол, больно ударившись локтем о ножку стола, а в квартиру ввалились двое незнакомых мужчин. Один из них аккуратно закрыл дверь, на которой болтались обрывки цепочки, а второй шагнул к Кире, поднял ее на ноги и толкнул на табуретку.
– Здрасьте, дама, – проговорил он, усаживаясь напротив. – А где Стасик?
– Вы кто? – шепотом спросила она, машинально закрывая воротником халата горло.
Сидящий напротив мужик усмехнулся, продемонстрировав металлические зубы, а второй, загородивший собой вход в кухню, фыркнул и выматерился.
– Погодь, Бахча, не шуми, – скривился железнозубый. – Видишь – обалдела телка. Я еще раз спрашиваю – Стасик-то где?
– Он… его… его нет… больше… – пролепетала испуганная насмерть Кира, и лицо железнозубого выразило удивление:
– Не понял… что значит – нет больше?
– Он… он вчера… с балкона… – И она расплакалась, забыв, что находится одна в квартире с двумя явно не дружелюбными незнакомцами.
– Погодь, не реви, – пробасил тот, которого назвали Бахча. – Толком говори, что случилось.
Сбиваясь и захлебываясь слезами, Кира рассказала о том, что произошло вчера. В кухне стало тихо, только часы над холодильником тикали, мерно отсчитывая секунды.
– Да-а, ситуация… – протянул железнозубый. – И что теперь делать? Как я хозяину скажу, что должник его того… ласты склеил? А ты кто ему будешь-то? Жена?
– Н-нет… я… мы… я его партнерша… по танцам… бальным… – пробормотала Кира, всхлипывая, и мужик хмыкнул:
– Танцоры, значит? Ну-ну… Только это… слышь чего, дама… мне ваши страсти-то по барабану. А бабки хозяин требует вернуть.
– Но я же не брала…
– А это уже твои подробности. Стасик твой взял. Да еще и кинуть нас хотел – героин где-то притырил, денег не отдал и кента своего подставил. А это вообще уже западло, дама. И у тебя теперь два выхода – либо вернуть нам героин, либо отдать за него деньги.
– Какой… какой героин? – в испуге отшатнулась Кира, больно стукнувшись головой о стоявший за спиной холодильник.
– Ты че – совсем тупая или прикидываешься? – зло спросил Бахча. – Героин, который твой Стасик взял на реализацию!
– Не лезь, я сказал! – повторил железнозубый, нетерпеливо махнув в его сторону рукой, но Бахча не отреагировал, продолжая напирать на Киру:
– Ишь, строит тут из себя овцу! Хорош с ней базарить, Дантист! Не видишь, она время тянет, прикидывает, как соскочить!
– Я же тебе сказал – захлопни поддувало! – рявкнул потерявший терпение Дантист и ударил по столу кулаком.
Кира вздрогнула, а со стола упала сахарница, раскололась на две части, засыпав белыми кристаллами зеленоватый линолеум. Бахча замолк, но по-прежнему зло поглядывал в сторону сжавшейся на табуретке девушки. Дантист о чем-то думал, рассматривая осколки посудины и рассыпавшийся вокруг сахар. Тишина в кухне становилась давящей, разрывающей виски, Кира чувствовала, как от сковавшего страха ее сердце начинает биться все реже. Такого противного ощущения она никогда прежде не испытывала. Наконец Дантист принял какое-то решение, разгладил ладонью собравшуюся клеенчатую скатерть и проговорил, глядя на девушку:
– М-да, ситуация… Значит, так порешим пока. Даю тебе три дня, подумай хорошенько, может, чего и вспомнишь. Я не верю, что твой Стасик скрыл от тебя такие бабки. Ты глаза-то на меня не выкатывай, не люблю я этого. Так вот – сроку три дня, вот моя визитка, позвонишь. Ну, насчет ментов не предупреждаю, думаю, что это лишнее, ты, похоже, девочка неглупая.
Он порылся в кармане светлых брюк и бросил на стол маленькую карточку. Кира не отреагировала, оглушенная неожиданно свалившейся информацией, а посетители покинули квартиру, аккуратно прикрыв за собой входную дверь.
Сколько времени она провела в кухне в оцепенении, Кира не знала, очнулась от звонка мобильного телефона. Это оказался Вадим. Сегодня у них назначена была тренировка, девушка совершенно забыла о ней, а надо было позвонить и отменить занятия.
– Киринка, привет! – голос Вадима звучал радостно, и это показалось Кире неуместным, но она себя одернула – ведь он же не знает о том, что случилось со Стасом.
– Здравствуй, Вадим.
– За тобой заехать? Мы выезжаем через час, можем тебя подхватить.
– Вадим, я хотела извиниться… я… у меня… – забормотала Кира и расплакалась.
– Что случилось? – сразу насторожился он. – Кирюша, не плачь, говори толком!
Толком сказать она не могла, рыдания душили, и Кира отключила телефон, упала прямо на пол, засыпанный сахаром. Только сейчас до нее, наконец, дошло, что она осталась совершенно одна, да еще и с такими проблемами. Как бы то ни было, они со Стасом стали почти родными людьми за долгий срок работы в паре, делились всем, вместе радовались, вместе огорчались, и вот теперь Стаса нет, а она есть. «А лучше бы, чтобы и меня не было, – отрешенно думала Кира, перестав рыдать. – Так проще – раз, и все, и нет никаких Дантистов, никакого героина… ничего вообще нет… ничего… Это ведь я виновата, наверное. Я слишком мало разговаривала со Стасом, слишком мало интересовалась, чем и как он живет. Мы превратились просто в соседей по квартире… Господи, как же я могла?..»
– А чего это у тебя дверь открыта? – вдруг раздался голос Вадима, и Кира вздрогнула всем телом, очнулась и села на полу, глядя на то, как два охранника вносят в квартиру коляску с ее партнером.
В маленькой прихожей сразу стало тесно, Вадим нетерпеливо махнул рукой, и охранники прошли в комнату Киры, а он сам подъехал к кухне и удивленно уставился на сидящую на полу девушку.
– Ты чего это в сахаре валяешься? Новую маску для тела изобрела? А Стас где? Спит, поди?
Кира молчала. Рассказывать о гибели Стаса во второй раз за утро было невмоготу. Но Вадим был единственным, с кем она могла поговорить о своей проблеме. Конечно, этот красивый, душевный, но, к сожалению, совершенно беспомощный парень ничем не мог ей помочь – разве что выслушать и посочувствовать… А это сейчас было как раз то, что нужно.
Однако Кира ошиблась… Когда, сев рядом с коляской Вадима на пол и положив подбородок на его колено, она принялась рассказывать о том, что случилось, парень неожиданно напрягся, вцепился пальцами в ободья колес и помрачнел. Когда же Кира замолчала, нервно облизнув пересохшие губы, Вадим вдруг решительно встряхнул ее за плечо и приказал:
– Забери свои вещи – все, что есть, – и идем отсюда, – и, видя, что Кира продолжает сидеть на полу, крикнул: – Слава, Серега, помогите девушке собраться! Она с нами едет.
Кира не могла поверить своим ушам, что значит – едет с ними? Куда? Зачем?
Охранники Вадима меж тем молча и быстро сбрасывали в чемодан и большую клеенчатую сумку-«китайку» вещи из старого шифоньера.
– Вадим…
– Все, молчи! – велел он, крепко держа ее за руку. – Нельзя тебе тут оставаться, это опасно, как ты не понимаешь? Те, кому Стас был должен деньги, не остановятся – им все равно, что ты ни при чем. А я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Переодевайся, не в халате же ехать.
Она подчинилась, как во сне взяла со стула джинсы и яркую лимонную майку с эмблемой танцевальной фирмы, прошла в ванную и переоделась. Когда она вышла, все было собрано и упаковано, даже ее косметика.
Кира оглядела вмиг опустевшую комнату, прихватила со столика у зеркала хрустальную балеринку, подаренную когда-то Вадимом. Сам он курил у окна, рассеянно глядя на улицу. Охранники уже унесли вещи вниз, вернулись и привычно подняли инвалидную коляску. Кира последовала за ними, закрыла дверь и подумала, что нужно как-то сообщить хозяйке о своем отъезде. Вадим словно ее услышал:
– Отдай ключи соседке. Ты ведь ничего не должна за квартиру?
– Мы платили за полгода вперед…
– Ну, вот и отлично. Отдай ключ, и идем.
Не понимая, почему это делает, Кира подчинилась и позвонила в ближайшую дверь. Соседка только хмыкнула, сунула ключ в карман застиранного халата и пристально оглядела Вадима в инвалидном кресле и стоявших рядом охранников. На лице ее отразилось любопытство, но ничего сказать она так и не осмелилась.
Нестерпимый зной окутал Киру сразу же, как только она вышла из подъезда вслед за охранниками, аккуратно опустившими кресло с Вадимом на асфальт. Чуть правее от места, где сейчас стояла инвалидная коляска, вчера лежал Стас… Ночью шел дождь, и темного пятна на асфальте уже не было – все следы смыла вода. Если бы так же просто, как след крови, можно было смыть то, что творилось в душе Киры…
Вадим осторожно взял ее за руку, и девушка вздрогнула.
– Киринка… я понимаю, но… уже ведь ничего не исправишь. А Стас рано или поздно все равно бы закончил чем-то вроде этого… Может, ему еще повезло – что быстро и сразу, а не в мучениях.
Кира смахнула с ресниц слезы, заморгала часто-часто, чтобы не расплакаться. Вадим ободряюще погладил ее руку, сжал ее, потом оттолкнулся свободной рукой и покатился к машине, увлекая за собой и Киру.
– Вадик… а куда ты везешь меня? – спросила она уже в машине, и Вадим усмехнулся:
– К себе – куда же еще.
– Ты… да ты что?! Я не могу!
– Можешь. Куда ты пойдешь, а? Новую квартиру искать? Зачем? Мы с отцом живем вдвоем, дом огромный, места хватит. И прекрати сомневаться.
Вопрос о том, где же мать Вадима, уже давно волновал Киру, но спросить она так и не решалась, не было подходящего случая. Сейчас же она почувствовала, что может поинтересоваться.
– Вадик… а… почему вы живете вдвоем?
Молодой человек помолчал, глядя в окно на пробегавшие мимо машины, вздохнул, потер переносицу и сказал:
– Потому что мама погибла шесть лет назад. И погибла из-за… – он запнулся на мгновенье, но потом вдруг словно решил для себя что-то и продолжил: – А-а, все равно узнаешь. Она погибла из-за отца. И я из-за него – такой.
– Как… как – из-за него? – выдохнула Кира, схватившись непроизвольно за ногу Вадима и ощутив под рукой пустую брючину.
– А вот так, Киринка… Батя-то мой в прошлом был очень непростой товарищ… Ну а на каждого непростого находится кто-то более сложный. Слышала – «против лома нет приема – если нет другого лома»? Ну, вот – и против папашки моего другой нашелся.
– Я не понимаю…
– Да что тут понимать – перешел отец дорожку одному очень крутому дяде. Делиться не захотел. У дяди было другое мнение. Ну, вот и решил он одним махом все разрулить. Нанял человечка, тот сел в засаду на дороге из поселка. Да только в тот день на папиной машине мы с мамой в город на тренировку поехали… маму сразу насмерть… а мне обе ноги оторвало и колени раздробило так, что пришлось выше ампутировать. Вот и все. Деньги папаша отдал – да что толку? Маму не вернешь… и я… – Вадим скривился, тяжело вздохнул и добавил: – Я как раз к турниру готовился в Европе…
– Вадик… прости…
– Да брось – шесть лет прошло, я уже привык. А тогда… ты бы знала, что со мной было, когда я от наркоза очнулся и ног не увидел… веришь – два раза с подоконника снимали, я на руках доползал… Потом отец догадался охрану приставить…
Он замолчал, отвернулся, как будто хотел спрятать от Киры неожиданно вырвавшиеся наружу чувства. Она не привыкла видеть Вадима не только таким подавленным – даже просто грустным, без обычной открытой улыбки. В очередной раз Кира поразилась его силе воли и твердому характеру – суметь не погрузиться в свое несчастье, не плыть по течению, жалуясь на судьбу, а карабкаться, идти вперед, пусть даже не на ногах, а вот так – в кресле. Он ухитрялся еще и ее поддерживать в трудные моменты – например, как сейчас, взял и все решил за нее.
– Вадик…
– Помолчи пару минут, Киринка… пожалуйста…
Она замолчала, даже отодвинулась к дверце, чтобы не мешать ему, не вторгаться больше в душу – и так вон что натворила, сама не ожидала…
Кира задумчиво смотрела в окно на убегающие деревья и думала. Она не понимала, зачем и куда едет. Чужой дом, чужие люди… что ждет ее там? Она побаивалась отца Вадима, за все время, что они занимались танцами, Кира общалась с ним всего несколько раз, и теперь возникнуть вот так, на пороге дома с сумками и кучей проблем… «А может, плюнуть на эту Москву и уехать домой? Работу можно найти и там, в родном клубе меня возьмут, а что? Я добилась высокого уровня, опять же – участие во многих международных конкурсах, занятия у хороших педагогов… В самом деле – разве только и свету, что в столице?»
Решение созрело, но теперь Киру мучил другой вопрос – как сказать о нем Вадиму. За эти годы она искренне привязалась к своему необычному партнеру, относилась к нему с симпатией и уважением, ценила его заботу, и теперь ей очень не хотелось его обижать. Но как, как жить в чужом доме, в качестве кого? Персональный тренер? Ха-ха…
– Вадик… Вадик, пожалуйста, вели остановить машину, мне нужно серьезно с тобой поговорить, – набравшись решительности, попросила она, коснувшись руки Вадима.
Тот удивленно вздернул брови:
– Что случилось?
Но Кира твердила как заведенная:
– Вадик, пожалуйста, я прошу тебя – выслушай меня.
– Хорошо, – сдался Вадим, не вполне понимая, что происходит. – Саша, останови машину. И погуляйте пять минут.
Машина замерла на обочине, охранники и водитель вышли, а Вадим, развернувшись к Кире, вопросительно посмотрел ей в глаза. От этого взгляда у Киры внутри что-то заныло – никогда прежде он не смотрел на нее так…
– Понимаешь, Вадим… я… словом, я решила ехать домой, – выпалила она.
– Не понял… Куда – домой?
– Домой. В свой город.
– Кира, погоди, я не понимаю… Что значит – ты решила? А я? Как же я?
– Что?
– Ты хочешь меня бросить? – в голосе Вадима послышалась какая-то новая интонация. Он нервно закусил губу, забарабанил пальцами по подголовнику переднего сиденья.
– Вадик, пойми… ну, что меня ждет дальше? Стаса нет… я осталась одна, что мне делать здесь, в чужом городе, без прописки, без партнера?
– А я? – повторил Вадим. – Разве я – не твой партнер?
– Вадик, это… это другое, понимаешь?
– Да. Отлично понимаю, – вдруг жестко ответил он. – Понимаю. Даже наркоман Стас, подставивший тебя, и тот для тебя больше значит.
– Вадик… – простонала Кира, хватаясь за голову. – Ну, как мне объяснить тебе? Как объяснить, что после всего, что я сейчас узнала, я просто не могу свалиться на голову твоему отцу со своими проблемами? Кто я ему? Зачем ему все это? Еще неизвестно, как вообще все закончится…
Вадим грустно улыбнулся, протянул руку и потрепал ее по волосам:
– Глупая ты, Киринка. Это ты ему никто. Пока. А мне…
– Вадик, не надо, – выдохнула она, поняв, какая фраза сейчас последует. Именно этих слов она и боялась, хотя прекрасно видела отношение к ней Вадима.
– Почему – не надо? Потому что я инвалид?
– Нет, что ты? Зачем ты? Дело не в этом… Просто…
– Просто – что? Почему ты бежишь от меня?
– Я не от тебя бегу… я бегу от проблем…
– От этих проблем ты не убежишь и не спрячешься. Они найдут тебя везде, даже в твоей Сибири, Кира. А папа может помочь. Сделаем так – мы сейчас все-таки доедем до дома и поговорим с отцом. Потом, если ты решишь уехать, я отвезу тебя на вокзал. Но поверь – лучше тебе остаться. И все, закончим этот разговор.
Открыв окно, Вадим окликнул охранников. Они быстро сели в машину, и та тронулась с места.
До самого дома они молчали. Кира боялась поднять глаза и сосредоточенно изучала коврик под ногами, Вадим смотрел в окно и о чем-то думал.
Разговор с Николаем Ивановичем оказался коротким, но эффективным. Тот подробно выспросил у девушки, как выглядели и что говорили приходившие к ней люди, помолчал пару минут и велел Кире идти наверх, в уже приготовленную для нее спальню.
– Из дома не выходи. Будь все время на глазах.
Кира молча кивнула и ушла, а Николай Иванович повернулся к сыну и чуть заметно усмехнулся:
– Что, Вадюха, вот она какая, любовь-то?
– Ты считаешь, что я не могу заинтересовать девушку?
– Отчего же? Можешь. И интересуешь, насколько я вижу – она ведь не за себя, она за то переживает, чтобы нам с тобой проблем не устроить, а это ценно в наше-то непростое время.
– Ты поможешь ей?
Николай Иванович помолчал, покрутил в руках трубку, которую уже несколько минут собирался раскурить, но так и не успел, потом вздохнул и проговорил:
– Чем я могу ей помочь? Наркотики, сынок… За это убивают.
– Но ведь не она брала эти наркотики! – возмутился Вадим.
– Дилеру все равно. Ему либо деньги, либо товар. А кто брал – неважно.
– Папа, что мне делать? Я не могу позволить ей уехать, не могу ее потерять – она слишком много для меня значит…
– Ну, самое простое – отдать деньги и забыть об этой истории.
– У нее нет таких денег.
– Я разве сказал – у нее? У меня. Я верну долг и решу эту проблему – но лишь потому, что не хочу потерять тебя. Только пообещай, что Кира не узнает.
– Папа… спасибо тебе, ты даже не представляешь… – Вадим слегка задохнулся, и отец снова усмехнулся:
– Да лишь бы ты был счастлив, Вадюха. Я и так… – Он смешался, отвернулся от сына, и тот понял, что пора убираться из кабинета, чтобы не ставить отца в неловкое положение и не бередить старую рану, оставшуюся после гибели матери.
Дождавшись, пока сын покинет кабинет и закроет за собой дверь, Николай Иванович набрал телефонный номер и сказал одну-единственную фразу:
– Дантист, от подружки танцора держаться подальше, это приказ.
Через неделю Кира впервые отправилась в клуб. Звонок Аллы Петровны озадачил ее. Руководительница предложила им с Вадимом участие в турнире по бальным танцам среди колясочников.
– Приезжай срочно, Кирочка, посмотри приглашение, и вместе подумаем, что сможем изменить в программе.
– Но я же должна еще с Вадимом обсудить…
– Потом-потом, – зачастила Алла. – Все потом, сейчас мне нужна ты.
Разговор в клубе был коротким, Аллу Петровну словно подменили. Она решительно заявила о том, что участие пары в подобном турнире очень престижно для клуба, мол, это только поднимет имидж коллектива и даст новый толчок для развития.
– Ты просто подумай, какая перспектива! – возбужденно тарахтела руководительница. – Это сразу привлечет к нам в клуб и детей, и, возможно, спонсоров.
«С волшебного слова «спонсоры» и надо было начать», – с неожиданной злостью подумала Кира. Спонсоры в бальных танцах на вес золота, да и вообще мало людей, готовых вложить свои кровные в чужих детей.
– Хорошо. Мы выступим, – ответила она вслух и встала. – Я могу идти?
– Да, конечно. И еще… Ты убрала бы кофр Стаса из раздевалки… Ребята расстраиваются…
Известие о самоубийстве Стахновского вызвало много пересудов в клубе, Алла Петровна не знала подробностей, а Кира молчала, и никто не решался выспрашивать у нее обстоятельства произошедшего. Но черный кофр с костюмами, по-прежнему висевший на крючке в раздевалке, заставлял всех танцоров постоянно думать о Стасе.
– Да, конечно, заберу.
Кира прошла в раздевалку, разложила кофр прямо на полу, чтобы застегнуть «молнию», и, коснувшись рукой рукава рубашки для «латины», расплакалась. Вещи Стаса снова вернули ее в то ясное солнечное утро, когда он исполнил свою последнюю румбу на перилах балкона.
– Стасик, что же ты наделал… ну разве же нельзя было жить без этого? Ведь все так удачно складывалось…
Поплакав всласть, Кира вытерла глаза салфеткой, найденной в кофре, машинально расправила фрак и белую рубашку, потянулась рукой к карману для обуви, чтобы застегнуть его, и вдруг с удивлением отметила, что набойка каблука у одного ботинка почему-то надорвана. «Странно… мы эти туфли купили вместе месяц назад, он в них даже толком потанцевать-то не успел».
Кира вытащила ботинки, перевернула их и обнаружила и на втором каблуке то же самое. Да и вес… легкие, на мягкой кожаной подошве туфли заметно оттянули руку. Она поддела ногтем набойку и обомлела. В каблуке что-то лежало. Полиэтиленовый пакетик, туго набитый чем-то и перемотанный синей изолентой. Во втором каблуке обнаружился еще один, похожий на первый как брат-близнец. Руки девушки задрожали, ботинки упали на пол, громко стукнув и заставив Киру вздрогнуть и оглянуться. К счастью, в зале гремела музыка – у Аллы работала пара. Переведя дух, Кира затолкала туфли обратно в карман, застегнула кофр и задумалась. «Что мне теперь делать с этой находкой? В милицию отнести? Меня же и обвинят…»
Выходило, что, кроме Вадима, поговорить об этом ей не с кем. Она набрала номер телефона, и голос Вадима прозвучал почти сразу:
– Что, Киринка? Тебя можно забирать?
– Вадик… если можешь, приезжай срочно… у меня тут такое… – зашептала она, прикрыв трубку ладонью. – Я очень боюсь, Вадик…
– Так, стоп! Сиди в клубе и не выходи, мы будем через десять минут, тут совсем недалеко.
Вадим с охранниками находился в реабилитационном центре, куда продолжал ездить по настоянию отца. Тот считал, что общение с психологом идет сыну на пользу, хотя сам Вадим уже давно не нуждался ни в чьих советах и помощи.
Минуты показались ей вечностью, Кира мерила шагами раздевалку и нервно покусывала костяшки пальцев. Когда в дверях показался охранник Саша, она едва сдержала радостный вопль.
– Готовы? Идемте, там Вадим в машине.
Саша забросил на плечо ремень кофра и протянул Кире руку. Так, за ручку, как первоклассники, они и дошли до машины. Вадим обеспокоенно заглянул Кире в лицо и тихо спросил:
– Что случилось? Ты бледная…
Кира обхватила его руками за шею и на ухо зашептала о своей находке. Вадим внимательно ее выслушал, потом прижал к себе и неожиданно поцеловал. Кира опешила:
– Вадик… ты что?!
– Ничего. Захотелось. И вообще – хватит уже прикидываться. Я ведь люблю тебя – неужели ты не видишь?
Кира молчала. Разумеется, она все видела. Видела давно… более того – сама она тоже часто ловила себя на мысли, что испытывает к Вадиму не совсем партнерские чувства. Ее не пугало его увечье – она просто не замечала порой, забывала о том, что у него нет ног – настолько полноценным человеком он был.
– Вижу… давно все вижу, Вадик…
– И? – требовательно спросил он, взяв ее за руки.
– И я…
Николай Иванович задумчиво рассматривал лежавшие перед ним на столе танцевальные туфли со вскрытыми каблуками. Он смотрел на них так долго и пристально, что у него в глазах стало двоиться. Внезапно он расхохотался.
– Это же надо… – вытирая заслезившиеся от смеха глаза, пробормотал он. – Как все просто оказалось… Пацан не дурак, ох не дурак… Обвел всех вокруг пальца. Даже жалко, что он погиб, – закурив трубку, Николай Иванович потянулся к телефону. – Алло, Дантист? Ну привезут тебе сейчас мои парни твой товар. Да, тот самый. Девчонка нашла. И дорогу к моему дому забудь, не хочу, чтобы она тебя здесь видела. Все, до связи.
