Марина Орлова
Идеальный рецепт
– Нихрена! – Эрик не смотрит на меня. – Если я сказал, что угощаю, значит, угощаю. Просто нужно вести себя по-человечески, а не как дерьмо.
– Извини. Я думал – так, немного выпью, незаметно. А потом что-то понесло… А потом – эти… И всё в кучу.
Он не отвечает. Так, молча, мы и добираемся до его квартиры. Раздеваемся в прихожей. Здесь уже совсем темно.
Эрик, всё так же молча, проходит в комнату. Стягивает футболку. Такой ярко-белый на фоне зимних сумерек, ветхой тёмно-деревянной мебели и пожелтевших обоев. Замечает мой взгляд.
– Что? – звучит с наездом.
– Ничего.
– Ты по мне потоптался.
– Да. Точно.
Открыв шкаф, достаёт тёмно-серую рубашку, сноровисто застёгивает пуговицы. Одёргивает ворот.
Уходит на кухню. Приносит активированный уголь. Вскоре – крепкий кофе. Не успел я допить, как по комнате уже поплыл аппетитный запах яичницы. Какой приятный сервис! Мой желудок тоже оценил, слюни так и потекли.
Эрик приносит две суповые тарелки, доверху нагруженные едой. Принимается есть, а я разглядываю содержимое тарелки. Какая-то жареная мешанина. В первую очередь яйца, ещё зелень, помидоры, вроде бы лук… Поковыряв вилкой, пробую. Обдумываю вкусовые ощущения, пытаясь понять, что ещё в составе.
– Там что, хлеб?
– Угу, – Эрик жуёт.
– Странно.
Он отрывается от еды, уставив мне в лицо немигающий взгляд. Опа, кажется, я снова сказал не то. Торопливо поясняю:
– Не, всё нормально! Вкусно. Просто впервые сталкиваюсь с таким рецептом.
– Рецепт называется «Жри, что дают». Очень полезен в условиях ограниченных финансов.
– Понял. Вопросов нет.
С показным энтузиазмом наворачиваю яичницу. В принципе, какая разница, как есть, – вприкуску с хлебом или когда он уже входит в состав. Зато сытно. Так можно и другие ингредиенты сразу добавлять. Супа сверху налить. Котлету покрошить. Кстати, шутки шутками, а я слышал, будто раньше в армии так и кормили, чтоб побыстрее и посуды меньше тратить.
Алкоголь уже почти отпустил, так что от жевания активизировалась боль в челюсти.
– Рука у тебя… – я осторожно глажу щёку. Ну точно, припухла. – Прям тяжёлая. А по виду не скажешь.
– У нас в приюте не любили тех, кто отличается. Нет, против толпы армейских с кольями я, конечно, не боец, но…
Смотрю на него в недоумении, и Эрик усмехается:
– Ты уже забыл, что я вампир?
– То-очно… И правда забыл. Блин, так классно посидели, без этого всего. Хоть отдохнули пару часов! А теперь опять возвращаться… – я драматично хмурю брови. – Три дня это слушать… Они же меня тоже подозревали, ага, из-за зубов.
– Ну так иди и покусай кого-нибудь среди ночи. Интересно, что будет? Просыпается там, а ты стоишь такой над ним, – Эрик изображает перекошенную физиономию с распахнутым ртом.
Мы смеёмся.
– Смотря кто. Если Джефферсон, так он и заорать может. А если Юхас, то, наверное, в морду даст, зубов не соберёшь. А тебя в кофейне прям вообще не подозревают?
Эрик, шкрябая вилкой, собирает остатки яичницы.
– Не знаю. Некоторые пялятся. Иногда, если заказ принимал кто другой, а принёс я, то морду корчат и не едят – типа, брезгуют, – но тут не понять, из-за вампиризма или как. Это и раньше было. Думают, что это болезнь какая-то, заразная, – он указывает пальцем на своё лицо.
– Придурки!
Он хмыкает легкомысленно – так, словно ему и в самом деле всё равно. Но ясно же, что приятного мало. Так что я тороплюсь сменить тему.
– Интересно, а если на самом деле окажется вампир, как это всё? Вот ты, допустим, работаешь, а тут – маски-шоу, влетают через окна, всех мордами в пол, тебя грузят в чёрный фургон… Или просто зайдут и вежливо попросят пройти? Или вообще бумажку пришлют: мол, просим явиться в районную поликлинику по подозрению в вампиризме?
– Не знаю. Я не видел никого. Может, вообще этих вампиров не существует? Ну, есть пара человек, но весь этот психоз специально нагнетается? Вот ты знаешь кого-нибудь?
Я задумываюсь, припоминая.
– Не-а. Слышал, что… Хотя нет, это тоже на уровне «знакомый знакомого сказал». Так чтоб точно – я никого не знаю.
Эрик многозначительно указывает на меня вилкой.
Тем временем в комнате совсем стемнело. Оказывается, за окном уже зажглись фонари, и в холодно-белом свете кружат редкие снежинки.
Торопливо доедаю.
– Пора идти.
– Ты как?
Прислушиваюсь к себе.
– Нормально. Гораздо лучше.
Он забирает у меня тарелку, уходит на кухню. Однако, когда в прихожей я начинаю одеваться, Эрик присоединяется.
На улице накидываю капюшон: днём было терпимо, но в потёмках мороз ощутимо кусает за уши. А Эрик не надевает. Наоборот, запрокидывает голову, подставив лицо снегу. Я тоже смотрю на висящее над нами облако. По краям небо чистое, а здесь сыпется.
Автобусная остановка. Ждём.
Мой номер. Поворачиваюсь к Эрику, чтобы попрощаться, однако он заходит внутрь. Может, на работу? Больничный закрыть или что. Занимаем места друг напротив друга, в конце почти пустого автобуса.
Дорога долгая. Эрик залипает в телефоне, я смотрю в окно. От частой смены скорости – автобус то тормозит на остановках, то ускоряется – опьянение снова даёт о себе знать, подташнивает и виски давит.
Когда подъезжаем, Эрик поднимает голову от экрана телефона.
– Запиши мой номер.
Моя физиономия сама собой расплывается в довольной улыбке – ага, он всё же решил дружить! Круто!
– Чего? Должен же я убедиться, что ты не навернёшься из окна.
– Я миллион раз там лазал.
Он снисходительно закатывает глаза.
– Всегда можно убиться в миллион первый. Вас в армии не учат, что ли?
– Будешь моим персональным инструктором, как лезть в окно, которое я знаю вдоль и поперёк?
– Как хочешь, – он возвращается к экрану.
– Ладно-ладно! Уж пошутить нельзя. Вот, сам запиши, – протягиваю телефон с пустым полем «новый контакт».
– Не нашутился ещё за сегодня?
Я слежу, как он набирает цифры.
– Да, денёк выдался насыщенный. Но классный.
Эрик не отвечает. Нажимает «звонок», смотрит на экран своего. Звонок проходит. Эрик возвращает мой телефон.
Выходим из автобуса. Я смотрю выжидающе, но он и не думает прощаться. Делает пару шагов в направлении нашей части, оглядывается.
– Идёшь?
– А ты меня провожаешь?
– Естественно! – он агрессивно повышает голос. – Что ты будешь делать, если хряпнешься оттуда? Сломаешь ногу? Шею? Всегда должен кто-то страховать. Если есть такая возможность.
Скептически покривившись, всё же иду за ним. Но не выдерживаю:
– По-моему, ты слишком драматизируешь.
Эрик отзывается быстро и уверенно:
– По-моему, ты жизни не видел. Первое правило – бери всё, что дают. Особенно помощь и еду.
– А второе?
– Не жалей о том, чего не дают.
– Да ты прям философ. Третье есть?
Поколебавшись, говорит:
– Никому не верь.
– И мне?
– Естественно. Я тебя не знаю. Как и ты меня.
– А чего тут знать? По-моему, ты нормальный.
– Я ж говорю, жизни не видел. Нельзя судить о человеке вот так сразу.
– Хочешь сказать, ты на самом деле маньяк? Сейчас вотрёшься ко мне в доверие и…
– Так-то это ты здесь… втираешься. – После паузы продолжает: – Ты уверен, что я не вампир? Откуда ты знаешь? Я вот усыпил бдительность, увёл тебя подальше от своего дома, сейчас заведу в тёмный угол…
Внутри на долю секунды шевелится тревога. Чёрт, слишком много ужастиков смотрел!
– Даже если вампир, шею я тебе сверну на раз.
– Уверен? – Эрик усмехается с таким искренним весельем, будто и впрямь контролирует ситуацию, обманув меня, наивного.
Ворчу:
– Уверен.
– Вот поэтому я должен проследить. Ты слишком самонадеянный. А нужно всегда сомневаться в себе. Исходить из того, что проиграешь. Тогда будет шанс.
– И как это должно помочь? Если не верить в победу?
– Блин, ты тупой? – Эрик даже останавливается и, дёрнув меня за куртку, чтобы остановить тоже, возмущённо толкает в грудь. – Если заранее уверен в победе, ты расслабляешься. Не смотришь по сторонам. Стоишь красивый и уже мысленно празднуешь, а в реальности в этот момент тебя любой хлюпик может вынести.
– Хм. Разумно. Ещё правила есть?
Пауза.
– Пока не придумал.
Он продолжает путь, и я припускаю следом. Уже дошли до ограды учебки.
– Сюда, – киваю Эрику на дальнюю сторону ограды. Но при виде компашки, отирающейся в тени неподалёку от нелегального входа, замедляю шаг и тяну недовольное: – Блин…
– Что?
Понижаю громкость:
– Надеялся, свидетелей не будет. Ну ладно, давай тогда, – останавливаюсь, намекая, что Эрику пора прощаться и валить.
Он хмыкает с презрением, демонстративно разглядывая компанию: трое кадетов, вроде старшекурсников, и цветник девушек вокруг них. Те тоже повернули головы к нам.
– Не хочешь знакомить меня с друзьями? Ясно.
Тон у него настолько ядовитый, что аж бесит.
– Что тебе «ясно»?
– Что только что тебя всё устраивало, а теперь – «всё, пока». Как ты сказал, я «нормальнее ваших»? Или это была очередная шутка? А то я не понял, где смеяться.
Фигасе предъявы! У меня, конечно, есть недостатки – у кого их нет? – но лицемерие к их числу не относится! И то, что Эрик подумал так обо мне, – особенно то, что он вроде даже имеет для этого основания, – настолько выводит из себя, что, когда со стороны компании доносится что-то неразборчивое, но очевидно ехидное – и смешочки следом, – я срываюсь к ним. Всё равно ведь стоят рядом с проходом, без конфликта не обойдётся, поэтому можно начинать уже сейчас.
К сожалению, эффект от моего смелого и угрожающего приближения несколько портит грязное месиво снега под ногами. Окраина города, со стороны учебки сплошь глухие стены хозпостроек, так что территорию убирают спустя рукава. Добравшись до компании – вблизи понимаю, что и правда старшекурсники, видел их в коридорах, – направляюсь к паре качков в центре. Трудно с ходу понять, кто из них двоих главный.
– Что сказали?
– Что? – один из парней внаглую ухмыляется. – Ты кто вообще такой?
– Тот, кто сломает тебе нос, – бросаю я сверху вниз.
Круто быть высоким: даже если сантиметров на пять выше противника, то всё равно превосходство.
– Хрена! – тянет старшекурсник, оглядывая свою компанию с деланым удивлением. – Стоим себе с дамами, культурно отдыхаем, а тут нате вам, «нос».
– Мужики, давайте успокоимся, – раздаётся голос откуда-то сбоку, из-за девичьих спин.
О, этого мелкого я знаю, он из оргкомитета и ещё стенгазетой заведует. Оказывается, кадетов четверо. Это хуже.
– Погоди, Новак, – не спеша цедит второй качок. Ага, судя по тону, это главарь. – Если господин Блэйк желает разобраться в ситуации, так нужно помочь. Я сказал, что ты вампир. Гляжу вот, и подружку такую же нашёл.
И смотрит – мол, что делать будешь? Девушки вокруг хихикают с издёвкой. Неудачникам в меньшинстве никто сочувствовать не будет.
Тот факт, что они меня знают, хотя я их нет, колет неприятно. Будто у них преимущество. Ещё и предъявы кидают! Только какие-то несуразные. Я, конечно, привык к болтовне про вампиров, да и шутки про мои клыки звучали, но то ведь было в узком кругу однокурсников, неофициально, а когда незнакомые старшекурсники выдают это на полном серьёзе – неожиданно. Так что я искренне удивляюсь:
– Какой «вампир»? Ты что, больной? Всё это херня.
Новак из оргкомитета с энтузиазмом подхватывает:
– Вот я и говорю, не имеет научных доказательств!
Главарь хмыкает высокомерно и делает шаг ко мне, выходя один на один. Настолько близко, что чувствуется шлейф алкоголя.
– А давай спросим у твоей группы?
– И что же они тебе скажут? – я со своей стороны тоже наклоняюсь ближе к его наглой морде.
– Уже сказали. Никто не будет против, если мы тебе клыки повыдергаем. И подружке твоей заодно.
Бросает короткий взгляд мне за спину, и я, вдруг вспомнив про Эрика, оглядываюсь. Блин, я психанул и как-то забыл про него, а он, оказывается, не ушёл! Более того, приближается к нам, меся ботинками грязно-снежную кашу. Неясно, с чего он решил вписаться, но это неожиданное подкрепление втихаря радует: Новак явно не боец, четвёртый из их компашки тоже стоит смирно, по-прежнему обнимает свою девчонку и в разговор не лезет, а против двух борзых мы с Эриком выступим вполне симметрично. Отлично, это ускорит процесс! Не то чтобы я не любил хорошие разборки, но именно сейчас уже хочется отдохнуть, завалиться в спальне с киношкой или, может, подрочить.
Однако сначала нужно прояснить ситуацию, не хватало Эрика втягивать. Так что я поворачиваюсь обратно к главарю и ловлю его взгляд.
– Он тут ни при чём и вообще гражданский.
Тот порывается ответить, однако разговор перебивает непонятный шум справа. На автомате поворачиваю голову и вдруг вижу, что второй качок, с перекосившейся челюстью и удивленно распахнутыми глазами, валится на девицу рядом, она вскрикивает, отскакивая с траектории падающего тела… Следующие несколько секунд сливаются в хаос. Вокруг нарастают женский визг и причитания Новака: «Мужики, мужики…», – а я хватаю Эрика поперёк груди, удерживая и попутно выпихивая за границы компании.
– Эй, стопэ, ты чего?!
Он не сопротивляется, но я на всякий случай всё же продолжаю держать – чтобы показать народу, что всё под контролем, драка остановлена. Оглядываюсь на них. Главного держит молчаливый парень, Новак помогает подняться упавшему. Вроде спокойно. Так что я, отпустив Эрика, быстро разворачиваюсь к кадетам, теперь загораживая его спиной.
– Так, мужики, простите. Это недопонимание.
– Нормально, – уверенно повышает голос Новак, одной ладонью упираясь в грудь сокурсника, вторую выставив по направлению к нам, будто рефери на ринге. – Никто не хочет проблем.
Прыгаю настороженным взглядом по старшекурсникам. Новак очевидно настроен прекратить нарушение порядка. Молчаливый парень, судя по всему, тоже не хочет драки. Качки, ясное дело, кипят тестостероном, но в итоге всё же отводят глаза, главарь раздражённо сплёвывает. Минута переглядок – и Новак кивает мне, ставя точку в конфликте.
Оперативно тяну Эрика прочь, в густую тень соседнего промышленного здания. Понятно, что безопаснее было бы пролезть на территорию учебки сейчас, шум могли услышать, но мне необходимо прояснить ситуацию.
Шиплю:
– Ты зачем полез?
Но он молчит, через моё плечо внимательно наблюдая за тем, как компания расходится: кадеты к проходу в ограде, девушки прочь. Однако я всё же заглядываю Эрику в лицо, ожидая комментариев к произошедшему. Наконец он переводит взгляд на меня.
– Не люблю, когда толпой на одного.
– Блин, спасибо, конечно, но мог бы просто рядом постоять. Типа… – я двигаю шеей как в том клипе, показывая, насколько круто мы бы выглядели вдвоём. Как настоящие супер-напарники.
– Что это значит? – Эрик передразнивает моё движение, и в его варианте это выглядит глупо.
– Ну. Поговорили там… – я продолжаю изображать крутые танцевальные движения. У меня-то лучше получается. – И всё.
Он кривится то ли недоумённо, то ли презрительно.
– Танцевальная битва?
– Что?..
– Я говорю, вы не собирались драться?
– Нет, конечно! У нас с этим строго. То есть бывает, иногда, но редко. Обычно так, побычили, померились, у кого яйца больше…
– Холодновато для этого, – Эрик усмехается снисходительно, будто речь про развлечения детсадовцев. – В общем, ясно.
