Марина Серова
Господин легкого поведения
Глава 2
Вскоре я, сидя за рулем своей машины, мчалась по направлению к центру города. Улица медленно погружалась в сумерки. Солнце уже скрылось, и вместо него вспыхнули уличные фонари, свет которых отражался в лужах, оставшихся от дождя. Встречая большую лужу, я сбрасывала скорость. Перед глазами у меня стоял фрагмент карты города, где располагался дом Кравцова. На проспекте я свернула налево от центра и поехала по каким-то переулкам. Вот наконец и нужный мне Садовый проезд. Фары «Фольксвагена» высветили номер дома – двенадцать. Если карта не изменилась, то до особняка Кравцова еще два дома. Непроглядная тьма царила в Садовом проезде. Жители здешние уже давно, наверно, забыли, что такое уличное освещение. Отсчитав два дома, я подъехала к воротам третьего и затормозила. Фары вырвали из мрака цифру восемнадцать, укрепленную на кирпичном столбе въездных ворот. Часы показывали без пяти минут девять, и я уверенно просигналила, подождала минуты две, затем просигналила еще раз. Ворота будто нехотя стали открываться вовнутрь под действием встроенного электромеханического устройства, давая мне возможность проехать. Я тронула «Фольксваген» с места, и машина, тихо шурша шинами по декоративной плитке, въехала в просторный двор. В глубине его притаился приземистый, отделанный серым гранитом дом. Подсветка, квадратные колонны у входа, решетки с незатейливым орнаментом – все вместе производило внушительное впечатление. Судя по дому, я предположила, что его хозяин серьезный человек, для которого важно все держать под своим контролем. Ко мне никто не вышел, хотя в доме было заметно какое-то движение. Мимо окна прошла тень. Я посмотрела на закрывающиеся ворота и ощутила легкий укол страха. Но делать было нечего. Не в первый раз я встречалась с опасностью лицом к лицу. Кроме того, интуиция подсказывала, что опасности нет. Оставив машину перед входом, я подошла ко входу. Массивная дубовая дверь с бронзовой ручкой в виде головы льва, зажавшего в зубах кольцо, бесшумно распахнулась передо мной. За мгновение до этого я услышала тихий щелчок замка, поэтому успела вовремя отклониться, а иначе бы получила дверным полотном в лоб. Невысокая, склонная к полноте остроносая женщина с длинными черными волосами, завитыми в мелкие колечки, недружелюбно осмотрела меня с ног до головы жгучими черными глазами и произнесла ледяным тоном:
– Так это вы новая охранница мужа?
Я ответила ей спокойным взглядом. Чувствовалось, что женщина нервничает. Ее рука с длинными ногтями яростно теребила пояс шелкового халата, расшитого драконами.
– Евгения Максимовна Охотникова, – представилась я. – Аркадий Никифорович назначил мне здесь встречу на девять вечера.
– Вы ничуть не похожи на телохранителя, – изрекла женщина, не спуская с меня глаз. В тоне ее слышались подозрительность, раздражение и много чего еще. – И где Аркаша вас только разыскал?
У меня появилось впечатление, что сейчас дверь захлопнут перед моим носом и мне останется только ехать домой, но тут стражница отступила от входа, пропуская меня. Ее тон был все такой же ледяной и полный враждебности.
– Проходите, Аркаша ждет вас в своем кабинете на втором этаже.
К своему удивлению, я увидела лестницу, ведущую на второй этаж, хотя, глядя на дом с улицы, я посчитала его одноэтажным. Оглядываясь, я поняла, что дом внутри намного больше, чем кажется снаружи. Неизвестный архитектор, вероятно, специально стремился к подобному эффекту. На втором этаже, окна которого выходили на задний двор, было три комнаты. Сопровождавшая меня женщина указала на среднюю дверь.
– Сюда. Меня, чтобы вы были в курсе, зовут Юлия Матвеевна, я жена Аркадия, но думаю, что вы уже это поняли. – С этими словами она, поджав губы, распахнула передо мной двери кабинета и пропустила меня вперед. Проходя мимо нее, я отметила, что ей, вероятно, под пятьдесят. При тусклом освещении холла я решила, что ей около сорока, но теперь видела, что она просто очень следит за собой, умело скрывая свой возраст.
В большом кабинете за массивным столом перед компьютером сидел мощный лысеющий мужчина с крупными чертами лица и маленькими бегающими глазками цвета пожухлых васильков. Без сомнения, он ждал меня. Однако надежда в его глазах быстро сменилась тревогой и разочарованием. Представившись, он проворно выскочил из-за стола, придвинул для меня кресло и сам опустился в кресло напротив.
– Аркадий, тебе не кажется, что она слишком молода для охранницы? – спросила недовольным тоном Юлия Матвеевна.
Со скрещенными на груди руками она наблюдала за нами от двери. Кравцов посмотрел на жену исподлобья.
– Золотце, сходи, пожалуйста, скажи Татьяне, чтобы накрывала на стол, – попросил он мягким вкрадчивым голосом, – мы сейчас обговорим пару моментов и спустимся.
Лицо Юлии Матвеевны потемнело от гнева. Не говоря ни слова, она вышла из кабинета и захлопнула за собой дверь.
– Итак, Евгения Максимовна, скажу честно, вы меня поразили, – начал Кравцов, как только мы остались одни. – С одной стороны, прекрасно, что вы такая юная и ослепительная, но с другой стороны, возникают некоторые сомнения. Справитесь ли вы со своей работой?
– Вам дали относительно меня рекомендации. Поверьте, ваш знакомый архитектор ничего не приукрасил, – сказала я уверенно и с нажимом. – Мою квалификацию могут подтвердить и другие клиенты. Уверяю вас, вы не прогадаете, наняв меня.
– Да, – задумчиво протянул Кравцов, – мне сказали, что вы работали в КГБ секретным агентом.
– В спецподразделении КГБ, – уточнила я.
– Наверно, агенты и должны выглядеть так, как вы, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, – глубокомысленно заметил Кравцов.
– Вы правы. Шварценеггеров среди спецов обычно не встретишь, – согласилась я.
– Хорошо, вы меня убедили, – улыбнулся Кравцов. – Рекомендаций Феофанова мне достаточно. Предлагаю теперь обговорить детали.
– Согласна, – кивнула я. – Прежде всего в чем будет заключаться моя работа?
На переносице у Кравцова обозначилась вертикальная складка. Он сильно задумался, а потом сказал неуверенно:
– Раньше я никогда не задумывался о собственной безопасности, так как не лез во всякие темные дела, поэтому не до конца понимаю, как сформулировать свои требования. Может, вы, как профессионал, подскажете мне что-нибудь?
– Для начала скажите: как вас охраняли раньше? – спросила я, доставая из сумочки портсигар. Кравцов дал мне прикурить от позолоченной зажигалки. Я затянулась, предложила сигарету ему. Он кивнул в знак благодарности, взял сигарету и, подвинув поближе пепельницу, сам закурил, а потом продолжил разговор.
– Сказать честно, мой шофер по совместительству является моим телохранителем. У него есть газовый пистолет, но повторяю, до недавнего времени проблем не было.
– А как охраняется дом? – поинтересовалась я, стряхивая пепел в пепельницу.
– Забор и стальные двери, – ответил Кравцов.
– Я так и поняла, – хмыкнула я. – Первым делом надо обезопасить ваш земельный участок по периметру, а то любой сдвинувшийся наркоман может легко перемахнуть через ограду и порешить вас вместе с женой. У вас даже камеры на крыльце нет, чтобы посмотреть, кто пришел.
– Да руки все не доходили, – виновато улыбнулся Кравцов. – Исправимся.
– На периметр хватит четыре камеры плюс одну на крыльцо и другую на въездные ворота, – принялась подсчитывать я, – датчики движения, систему против проникновения в дом. Сигнал можно и нужно вывести на пульт вневедомственной охраны.
– Что, думаете, все так серьезно? – нахмурился Кравцов. – Может, вашего присутствия будет достаточно?
– Я не могу находиться рядом с вами постоянно до самой смерти, – пояснила я терпеливо, – это элементарные меры безопасности. Как вы думаете, какие желания вызывает у грабителей неохраняемый симпатичный домик, где живут явно не бедные люди? Вас что, еще не грабили?
– Да нет, ни разу, – хмуро бросил Кравцов, вдавливая окурок в пепельницу.
– Что ж, могу вас поздравить, – сказала я торжественно, – вам сказочно повезло.
– Ладно, я все понял. Завтра же позвоню в «Гарант», – пообещал он так, словно делал мне одолжение. – Они мне устанавливали систему безопасности на молочном комбинате, попрошу, чтобы то же самое сделали и здесь.
– Правильное решение, особенно в свете последних событий, – кивнула я и отправила свой окурок в пепельницу. – Теперь расскажите поподробнее о ваших проблемах, а я решу, как нам быть. – Кравцов заметно помрачнел.
– Все началось два месяца назад. Помните отравление детишек в яслях? Так вот, наша продукция на выходе к потребителю проходит жесткий контроль. С каждой партии лаборатория берет пробы, и некачественный товар абсолютно невозможен, если только это не саботаж.
– Вы уверены в этом на сто процентов? – спросила я скептически. Мой скепсис не понравился Кравцову.
– Хорошо. Допускаю, такое могло произойти один раз, – запальчиво произнес он, – но ведь это случилось не единожды. Еще три случая мне удалось замять. Я половину лаборатории разогнал, повысил нормативы промывки оборудования и технологических линий. Знаете, как сейчас пробы доставляются в лабораторию?
Я покачала головой, дескать, без понятия.
– А я скажу! – воскликнул Кравцов, словно я ему затыкала рот. – Три сотрудника лаборатории во главе с начальником в сопровождении двух охранников делают забор проб с продукции, поступившей на склад. Помечаются лотки, из которых берутся образцы, составляется акт, в котором расписываются даже охранники, что видели, как производился забор проб. Потом все переносится в лабораторию и там на глазах у свидетелей делаются анализы.
– А как раньше брались анализы? – спросила я, переваривая полученную информацию.
– Раньше просто лаборанты ходили, брали образцы со склада, с конвейеров, делали анализы, результаты заносились в журнал, начальник смены и начальник лаборатории расписывались, – говорил Кравцов с раздражением. – Но потом стало понятно, что или в лаборатории засланный казачок, или кто-то подменил пробы. Поэтому пришлось ужесточить меры безопасности. Теперь по всему молочному комбинату установлены камеры наблюдения, по цехам ходит охрана.
– И что, эти меры дали какой-нибудь результат? – спросила я.
– Да, конечно, нашей продукцией перестали травиться, – ответил он, – только потом случилось кое-что почище. Наше предприятие питается электричеством с городской ТЭЦ. До него проложены четыре высоковольтных кабеля: два рабочих и два резервных. Кто-то прикрепил к ним в месте, где кабели выходят на эстакаду, что-то наподобие термитного заряда и поджег. Смесь прожгла оболочку, кабели замкнуло, причем все четыре, и предприятие на сутки осталось без электричества. Понимаете, что значит для молочного комбината остаться без электричества? У нас непрерывный цикл работ. Пока чинили кабели, пока бюрократические проволочки с ТЭЦ, испытания там всякие и разрешение на включение, у меня скисло шестьдесят тонн молока плюс одиннадцать тонн мороженого. Это миллионные убытки. Из кислятины потом понаделали творога, но кому, скажите на милость, нужно такое количество творога! Я потом рвал на себе волосы и бегал, не зная, куда его пристроить. Две тонны ушло в магазины, еще тонну спихнул в пекарню, а остальное по бросовым ценам отправили на птицефабрику.
– В каком месте были повреждены кабели, на территории предприятия или за его пределами? – спросила я.
– За территорией, в двадцати метрах от забора, – пояснил Кравцов, наливая себе в стакан виски, – там еще трубы теплотрассы из земли выходят. Ну ничего, пусть теперь только сунутся к ним. Я велел поставить там вышку с охранником, и если что, то пусть стреляет на поражение.
В кабинет резко вошла Юлия Матвеевна и недовольным голосом сказала, косясь на меня:
– Что же вы не идете, стол уже накрыт!
– Сейчас. Подожди. Видишь, мы разговариваем! – рявкнул на нее разгоряченный Кравцов. Его жена замерла с открытым ртом, а Аркадий Никифорович, поняв свою оплошность, быстро заговорил, вскакивая с кресла: – Извини, золотце, нервы ни к черту, сейчас спускаемся.
Кравцова, бледная, со сверкающими злобой глазами, молча удалилась. Я глянула на клиента. Он с тревогой смотрел ей вслед.
– Больше попыток повредить кабели не было? – спросила я, выводя Кравцова из задумчивости.
– Нет, к кабелям не прикасались, – ответил он, опускаясь обратно в кресло. Кожаная обивка под ним протестующее заскрипела. – Но дальше было еще хуже. Подряд две утечки аммиака из линий холодильно-компрессорной станции. Каждый раз приходилось эвакуировать по ползавода. Потом комиссия из МЧС и технадзора натянула меня по полной программе. Начальник охраны выгнал весь караул в полном составе.
– Вы не считаете утечки случайными, – уточнила я, – предприятие-то старое, износ оборудования и коммуникаций.
– Да проверяли мы. Линии намеренно были испорчены. В одном случае продувочный кран был вырван с «мясом». – Кравцов с досадой бухнул по столу кулаками. – Ох, поймать бы мне эту гниду! После утечек пришлось опять усиливать охрану, устанавливать дополнительные камеры и посты.
– Аркадий Никифорович, а почему вы решили, что опасность угрожает непосредственно вашей жизни? Когда вы это поняли? – спросила я.
– После убийства Геворкяна некто написал на воротах моего дома кровью «Готовься сдохнуть», – сказал Кравцов, глядя мне прямо в глаза. – Как вы считаете, угроза это или нет? Я думаю, что это самая что ни на есть угроза.
– Знак действительно зловещий, я согласна, – кивнула я.
– Милиции же этого не докажешь, сказали: кровь на воротах свиная, просто подшутил кто-то! – с досадой воскликнул Кравцов, вскакивая. В нервном напряжении он забегал по кабинету. – Они не связывают все эти случаи. Убийство Геворкяна худо-бедно расследуют, а про остальное говорят – совпадение, несчастный случай или сваливают все на психа, говорят, что пройдет полнолуние и он успокоится. Я, конечно, задействовал связи и прижал им хвосты, но все равно следствие не движется.
– На первый взгляд все действительно очень запутанно и кажется, что все эти случаи не связаны между собой, – произнесла я с расстановкой. – Сказать что-либо конкретно я смогу, лишь досконально изучив дело.
– Феофанов мне сказал, что вы хороший сыщик, – вспомнил Кравцов, – так что, может быть, вам удастся то, что не удается милиции.
– Да, действительно, занимаясь охраной клиента, я провожу параллельно расследование, чтобы нейтрализовать источник опасности, – призналась я. – Настоящий профессионал должен уметь предотвратить удар до того, как он будет нанесен, а сделать это можно, лишь вычислив злоумышленника.
– Вот и великолепно. Прошу вас, вычислите этих злоумышленников, пока я не разорился и не получил пулю в голову, как Геворкян, – взмолился Кравцов.
– Хорошо, вычислю, – пообещала я. – Давайте еще раз обговорим оплату моих услуг.
Кравцов не возражал. Он безропотно согласился на все мои условия. Видать, страх сделал его уступчивым. В итоге я должна была по условиям соглашения получать тысячу двести рублей в день плюс дополнительные расходы, если потребуется. Оплата в конце недели. Кравцов расщедрился настолько, что пообещал мне премию, если я сумею предотвратить очередной акт саботажа. Премия, по его заверениям, будет составлять десять процентов от суммы возможного убытка. Я прикинула в уме. Повреждение кабелей обошлось «Молочным рекам» потерей одиннадцати тонн мороженого и шестидесяти тонн молока. Отпускная цена на мороженое для оптовиков в среднем восемьдесят рублей за килограмм, а молока – восемь рублей за литр. В общей сложности это примерно миллион рублей.
– Значит, в случае чего вы вот так запросто выложите передо мной сто тысяч? – напрямую спросила я. Кравцов сердито потер переносицу.
– Я сказал: десять процентов от суммы предполагаемого ущерба, – значит, десять процентов.
Глядя на него, я сильно засомневалась в правдивости его слов. Не похож был Аркадий Никифорович на человека, щедро раздающего подарки.
– Насчет графика работы, – сказала я, меняя тему. – Как вы хотите? Я могла бы каждое утро приезжать к вам и сопровождать вас на работу, или…
– Мне было бы спокойнее, если бы вы на некоторое время поселились у меня, а то, честно сказать, последние ночи я глаз не сомкнул, мерещилась всякая чертовщина. – Кравцов отвернулся к окну, чтобы я не видела его лица. – На работе и так напряг. Всякий норовит кинуть – и поставщики, и потребители, а тут еще какая-то гадина завелась. Я всю жизнь к этому шел…
– Успокойтесь, неразрешимых проблем не бывает, – заверила я его, – всегда можно найти выход.
Повернувшись ко мне лицом, Кравцов грустно улыбнулся.
– Евгения Максимовна, а мне нравится ваш оптимизм. Чувствую, вы действительно сможете мне помочь.
– Конечно, смогу, – вскинула я голову, – только при условии, что вы неукоснительно будете выполнять все мои требования, касающиеся мер безопасности.
– Считайте, что уже начал выполнять, – оживившись, проговорил Кравцов. Я смогла вселить в него уверенность. Тоска и растерянность ушли из его взгляда, в глазах засветился озорной огонек. – По рассказам Феофанова, вы просто творите чудеса, – сказал он, улыбаясь уже по-настоящему.
– Чудеса – это мой профиль, – усмехнулась я.
– Что ж, давайте спустимся в столовую. Наверно, там уже вся еда остыла, – предложил Кравцов, подходя к моему креслу.
– Когда мне приступать к работе? – спросила я, с неохотой поднимаясь из удобного кожаного кресла.
– Немедленно! – воскликнул Кравцов поспешно. – Я даже заплачу вам за этот день, как за полный.
– Нет проблем, – ответила я, – утром съезжу к себе, заберу кое-что необходимое для работы.
– Конечно, конечно, съездите, – Кравцов взял меня за локоть и повел к двери, – ужин ждет…
Кравцова встретила нас в столовой.
– Все уже давно остыло, пока вы там совещались, – бросила она раздраженно, – велю Татьяне подогреть и подавать.
Она вышла из столовой, а я спросила у Кравцова, кто знает, что он собирался нанять меня.
– Никто, только жена, – ответил он, сбитый с толку моим вопросом. – Что, нужно это скрывать?
– По возможности, – ответила я. – Пока я во всем не разобралась, все, кто вас окружает, под подозрением.
– А что я скажу на работе, когда спросят, кто вы такая? – задал он резонный вопрос.
– Скажете, что я консультант из экономического университета, – предложила я. – Вы наняли меня консультировать руководство комбината по вопросам экономической безопасности бизнеса и методам конкурентной борьбы.
– Звучит как-то заумно, – скривился Кравцов.
– Зато никто ничего не поймет, – улыбнулась я в ответ.
– Я понял, что вы намекаете, что нельзя доверять даже начальнику службы безопасности предприятия? – спросил Кравцов, бесцельно бродя вокруг стола с расставленными на нем приборами для ужина. – Между прочим, мы знаем друг друга с детства.
– Я не предлагаю не доверять вообще, а установить на время некие границы доверия, – сказала я осторожно.
Татьяна, молодая девушка, домработница Кравцова, внесла в столовую кастрюлю с торчавшим из нее половником, и я уловила рыбный запах.
«Неужели уха? Опять! – пронеслись в голове мысли. – Бывают же такие совпадения. У Кравцова, наверно, сегодня тоже рыбный день».
В столовую заглянула Юлия Матвеевна.
– Я пошла спать!
– Дорогая, а ты что, с нами не поужинаешь? – удивленно спросил Кравцов.
– Я уже поужинала, – бросила она и вышла.
– Что-то она сегодня не в духе, – пожал плечами Кравцов. С деловым видом он постелил на колени полотенце, взял два кусочка хлеба из хлебницы, пока домработница наливала ему уху. Я тяжело вздохнула, так как не была большой любительницей рыбы. Когда Татьяна стала наливать уху мне, я попросила налить неполную тарелку. – Уха из стерлядки, – сообщил мне Кравцов, полагая, что это меня вдохновит.
– Она слишком жирная для меня, – поморщилась я.
– Как знаете, – буркнул Кравцов, уже сноровисто работая ложкой.
На второе были котлеты с картофельным пюре. Татьяна по моей просьбе принесла графин с апельсиновым соком.
Кравцов же пил чай с каким-то пирожным, беспрерывно болтая о тяжелой судьбе директора молочного комбината.
– У вас в доме случайно нет снимков повреждений на вашем предприятии и угрожающей надписи на воротах дома? Я хотела бы перед сном посмотреть их.
– Я предоставлю вам свой ноутбук, – ответил Кравцов, ставя на блюдце свою чашку.
После ужина Татьяна показала мне комнату для гостей. Я сочла ее приемлемой и, вспомнив о тете Миле, немедленно позвонила ей и сообщила, что не приеду ночевать.
Когда я сняла пиджак и плюхнулась в одежде на расстеленную постель, в дверь осторожно постучались. Это Кравцов принес мне диск с фотографиями и ноутбук. Я поблагодарила, вежливо выпроводила его за дверь, заперлась и принялась раздеваться и снимать макияж. Затем я прошла в ванную комнату, предназначенную также для гостей, приняла душ, а потом просмотрела диск Кравцова. На диске имелись снимки надписи на воротах кровью, а также фотографии поврежденных кабелей и аммиачных линий, оторванный продувочный кран, обнаруженный за цехом в густой траве. Когда я почувствовала, что глаза начинают слипаться, я бросила это занятие и легла спать.
