Марина Серова
Господин легкого поведения
Глава 3
Молочный комбинат снаружи напоминал какие-то трущобы.
Приземистые серые корпуса в подтеках ржавчины на стенах теснились друг к другу за высокой оградой. Присмотревшись к ограде, я заметила кое-где повалившиеся панели, некоторые под наклоном, готовые вот-вот рухнуть. Перехватив мой взгляд, Кравцов стал оправдываться:
– Не смотрите так, это не наш забор. Там внутри есть другая ограда, а территория между ними занята стоянкой. Я через месяц или два собирался отремонтировать фасады и ограждение, но все деньги, выделенные на это, ушли на погашение убытков, вызванных отключением электроэнергии и другими авариями. – Я промолчала, а он продолжал: – Хотел еще зарплату работникам повысить, но теперь только в следующем году, если больше ничего не случится.
Джип «Мерседес» Кравцова подъехал к проходной. Охранник подбежал к машине, заглянул внутрь через приоткрытое окошко, поздоровался, а потом подал сигнал, чтобы открыли шлагбаум.
– Что, охрана не знает вашу машину? – спросила я, удивленная поведением охранника.
– Я им сам приказал, чтобы проверяли даже мою машину, – с гордостью сказал Кравцов.
– Это круто, – кивнула я, сделав вывод, что мой клиент сторонник дешевого популизма. Охранник просто посмотрел в салон, но не посмел спросить, что это за женщина проезжает на предприятие без пропуска. Может, я захватила директора в заложники и еду на предприятие совершить теракт. По рассказам Кравцова, на «Молочных реках» большие запасы аммиака. Химическая атака на близлежащие жилые дома получится что надо.
Между тем джип затормозил у главного входа заводоуправления комбината по соседству с другим джипом, «Фордом» серебристо-кофейного цвета.
– Вот это – заводоуправление, – начал мне объяснять Кравцов, – там дальше производственные цеха. Позже мы пройдемся по территории.
Слушая его, я бросила взгляд на камеру наблюдения, торчавшую под козырьком входа. Ее объектив медленно поворачивался, обозревая площадку перед зданием, заставленную крутыми иномарками. Глаз резал резкий контраст между машинами престижных марок, сияющими на солнце, словно выставочные модели в автосалоне, и обветшалым фасадом пятиэтажного здания. Кравцов пригласил меня последовать за ним через прозрачные стеклянные двери в сердце его предприятия. Миновав вертушку, мы столкнулись еще с двумя охранниками, дежурившими в вестибюле. Кравцов поздоровался с каждым из них за руку, потом потянул меня к допотопному лифту. Это чудовище с лязганьем вознесло нас на самый верхний этаж. Здесь, в отличие от мрачноватого вестибюля, было светло, все сверкало недавним евроремонтом, а на подоконнике стояли горшочки с комнатными цветами. Дальше по коридору, рядом с приемной, я увидела в большой кадке лиану, гигантскую монстеру. В самой же приемной по углам раскинулись пальмы и фикус. Кравцов приветливо поздоровался с секретаршей и завел меня в свой кабинет. Таких кабинетов я видела с десяток, и этот не выделялся ничем выдающимся. Те же мягкие кожаные кресла, диван, стол, симпатичный книжный шкаф, на корешках книг я прочла: «Психология», «Основы бизнеса», «Экономика»… Кравцов неслышно прошел по мягкому ковролину к окну и поднял жалюзи.
Комнату залил яркий солнечный свет.
– Что скажете о моем кабинете? – спросил Кравцов. – Может, тут что-нибудь сделать с точки зрения безопасности, скажем, навесить стальные двери, установить детекторы движения?
– Не думаю, что это необходимо, – ответила я, подходя к окну. – Дверь крепкая, кажется, из дуба, с надежным замком. В случае чего можно некоторое время выдерживать осаду, пока не подоспеет помощь. Окна пластиковые, и снаружи через них не так-то легко проникнуть…
– Про какую осаду вы говорите? – испуганно спросил Кравцов.
– Я это чисто гипотетически, – бросила я, обозревая панораму, открывающуюся из окна. Непонятные строения невдалеке напротив заводоуправления меня заинтересовали. – Что это там за трубы и конструкции торчат?
– Это остатки лакокрасочного завода. Там сейчас «металлисты» дорезают весь чермет, а потом его снесут, – сказал Кравцов с оттенком грусти в голосе. Неплохой, кстати, заводик был. Я даже хотел его приобрести, но не дали, черти…
Я не стала уточнять, что за «черти», а спросила, хорошо ли охраняют ту территорию. Идеальное место для покушения. Кабинет директора в прямой видимости. Хорошая винтовка с оптическим прицелом – и дело сделано. Словно прочитав мои мысли, Кравцов опустил жалюзи и включил свет.
– Зачем вы это сделали? – спросила я.
– Затем, что там ни хрена ничего не охраняется. Кто угодно может залезть на эти трубы и снести мне голову из снайперской винтовки, – ответил Кравцов раздраженно.
– Вы что, стоите на пути у людей, которые способны на это? – поинтересовалась я, плюхаясь на диван.
– Я уже ничего не знаю, – пробормотал он, вдавливая пальцем клавишу громкой связи. – Маша, принесите нам кофе, пожалуйста, и вызовите Филюшкина, пусть срочно идет ко мне.
– Хорошо, Аркадий Никифорович, – донесся из динамика голос секретарши.
– Филюшкин – это начальник службы безопасности, – пояснил Кравцов, оборачиваясь ко мне. – Еще раз скажите мне, как вас представить, а то я запамятовал. Консультант из экономического университета, кажется…
– Да, – кивнула я, – по вопросам экономической безопасности и методам конкурентной борьбы.
– Запишу на всякий случай, – усмехнулся Кравцов.
Минут через пять в кабинет вошла секретарша и принесла поднос с кофейником и чашками.
– Где Филюшкин? – сразу же спросил Кравцов.
– Обещал сейчас прийти. Он где-то на территории, – ответила она, разливая кофе.
Не выдержав, Кравцов схватился за сотовый, быстро набрал номер и, сдвинув брови, принялся ждать ответа. Когда он заговорил, от его голоса повеяло арктическим морозом.
– Илья Климович, это Кравцов. Мы тут вас ждем. – Он молча выслушал объяснения подчиненного, затем бросил: – Это хорошо, что ты так печешься о безопасности, но у меня здесь человек ждет. Ладно, давай сюда немедленно.
Я незаметно усмехнулась этой демонстрации власти. Разлив кофе, секретарша удалилась. Не позже чем через минуту в кабинет буквально ворвался низенький подвижный мужичок лихой наружности. Как вихрь он подлетел к Кравцову, поздоровался, обшарил прищуренными карими глазами кабинет, коротко поздоровался со мной, затем подскочил к двери и выглянул в приемную, захлопнул дверь и с веселым недоумением уставился на директора.
– А что за человек меня ждет, где он?
– А меня ты что, за человека уже не считаешь? – с угрозой спросил Кравцов.
– Да что вы, Аркадий Никифорович! – бурно возразил мужичок, комично изображая ужас. – Вы самый человечный человек из всех человеков, которых я знаю. – Не дожидаясь приглашения, он удобно устроился в кресле и, подавшись вперед, показал, что он весь внимание и готов исполнить любой приказ. Не выдержав молчания Кравцова, он первый подал голос: – Аркадий Никифорович, я жду ваших приказаний.
Кравцов неспешно произнес:
– Евгения Максимовна, разрешите представить вам нашего начальника службы безопасности Илью Климовича Филюшкина.
В следующее мгновение беспокойные глаза начальника службы безопасности были прикованы к моей скромной персоне. Он с интересом оглядел меня с ног до головы, оценивая, а Кравцов, выдержав паузу, представил меня. Услышав про консультанта по вопросам экономической безопасности, Филюшкин вторично оглядел меня, и в его взгляде проступила насмешка.
– Мы сейчас вместе пройдемся по территории, и вы, Илья Климович, покажете Евгении Максимовне нашу систему безопасности, а в десять будет общая планерка, где я представлю нашего консультанта руководящему составу комбината, – продолжал Кравцов деловым тоном, – и я вас попрошу, чтобы вы передали своим людям, что Евгения Максимовна имеет допуск в любое место на территории предприятия, во все цеха. Повсеместно ей должно оказываться содействие.
– Да, да, конечно, – усердно кивал головой Филюшкин с понимающим видом, – незамедлительно напишу приказ по службе и снабжу нашего уважаемого консультанта пропуском с красной полосой.
– Что за красная полоса? – нахмурился Кравцов.
– Ну, это как у меня и у вас на пропусках, – улыбнулся Филюшкин и продемонстрировал свой пропуск. – Помните, месяц назад мы отменили три зеленых полосы и ввели одну красную для директоров, начальника службы безопасности, его заместителя и начальников караулов. Для остальных руководителей и охраны оставили две зеленых…
– Илья Климович, не путайте вы меня своими полосами, – раздраженно бросил Кравцов, – давайте пройдемся по территории.
– Перед этим можно перекинуться с вами парой слов наедине? – попросил Филюшкин, хитро косясь на меня.
– Евгения Максимовна, подождите, пожалуйста, нас в приемной, – сказал мне Кравцов, и я послушно вышла. О налитом кофе никто не вспомнил. Секретарша в приемной, набиравшая что-то на компьютере, с любопытством взглянула на меня. На ее лице выразилось желание спросить меня о чем-то, но вместо этого она вновь уткнулась в монитор, и ее пальцы быстро забегали по клавиатуре. Мне показалось, что я перестала для нее существовать. В приемной у стены стояли стулья для посетителей. Я направилась к ним, но тут из кабинета появились улыбающиеся Кравцов и Филюшкин. – Маша, если что, мы с Ильей Климовичем на территории, – бросил он секретарше и обратился ко мне: – Пойдемте прогуляемся, Евгения Максимовна.
– Пойдемте, пойдемте, посмотрите, откуда у вас в холодильнике берется молоко, – ухмыльнулся Филюшкин и подмигнул мне.
Впечатление от прогулки по территории комбината у меня осталось двоякое. С одной стороны, было заметно, что руководство озабочено развитием предприятия. Кравцов демонстрировал мне новое оборудование, отремонтированные помещения, но все это носило какой-то хаотический характер – островки цивилизации на фоне всеобщей разрухи. Возможно, мне так казалось потому, что я была далека от всего этого. Проходя по цехам, Кравцов чуть ли не с каждым здоровался за руку, будь то рабочий или начальник цеха, не важно. Филюшкин, суетившийся вокруг нас, без конца поддакивал и дополнял повествования своего босса. В конце концов Кравцов рявкнул на него, чтобы не мельтешил перед глазами. В цехе мороженого меня угостили пломбиром и начальник цеха прочитал лекцию о производственном процессе. Я выслушала, старательно имитируя заинтересованность. Затем я узнала, как делается кефир, ряженка, варенец и другие кисломолочные продукты. Мы побывали в лаборатории. Кравцов показал мне холодильно-компрессорную станцию и резервуары с аммиаком. Вид двух двенадцатикубовых емкостей, огороженных решеткой, где аммиак находился под давлением четыре килограмма на квадратный сантиметр, наполнил меня благоговейным страхом. Не хотелось и думать, что сможет устроить опытный террорист, добравшись до них. Потом мы посетили насосную и двинулись в обратный путь. Не зная уже, чем ему еще похвалиться, Кравцов упомянул, что специалисты его предприятия занимаются озеленением территории, вокруг цехов разбиваются клумбы, высаживаются цветы и декоративные кустарники. Я не дала развить эту тему дальше и спросила, почему у рабочих на робе разноцветные нашивки на рукавах и спине. Кравцов ответил, что это изобретение принадлежит Филюшкину, пусть он о нем и рассказывает. Начальник службы безопасности расцвел от этих слов. С жаром он начал доказывать мне, что сие гениальное нововведение должно раз и навсегда покончить с нарушениями трудовой дисциплины и воровством. Цвета нашивок обозначали, в каком цехе работает тот или иной работник. Рабочим разрешалось ходить в другие цеха только в сопровождении мастера, а охране было легче отслеживать перемещения людей по комбинату. Обсуждая это, мы подошли к какому-то ангару. За ним виднелась вышка с будкой охраны. Таких вышек я видела уже шесть штук. Две из них были недавно возведены, что явственно просматривалось по свежей краске, покрывающей конструкции.
– Здесь у нас пункт промывки и дезинфекции молочных цистерн, – указал Кравцов на ангар. – Строительство закончили в прошлом месяце.
Я вежливо выслушала его и спросила:
– А как часто охрана патрулирует территорию?
– Каждые два часа, – ответил за него Филюшкин. – Иногда мы смещаем время обходов, выборочно проверяем цеха.
«Обычному человеку не так-то легко проникнуть сюда и совершить свое черное дело, но для профессионала подобная задача что-то вроде утренней пробежки», – подумала я.
Кравцов, глянув на часы, сообщил, что скоро планерка и нам следует вернуться в управление.
Когда мы входили в здание заводоуправления, на стоянку зарулил черный «БМВ». Из него вылез знакомый мне по тиру Егор, тот самый, что страстно желал обучить меня стрельбе. Как и в прошлый раз, он был в засаленных растянутых джинсах, джинсовой рубашке, обтягивающей брюшко, каких-то сандалиях, на волосатом запястье поблескивали золотые часы. Неосознанным движением расчесав сальные волосы пятерней, он улыбнулся нам во всю небритую морду и поспешил к нам, смешно семеня вразвалку. Поздоровавшись со всеми по очереди за руку, он наконец узнал меня, хитро прищурился, но не подал виду.
– Познакомьтесь, Евгения Максимовна, это мой заместитель, Егор Андреевич Аверин, так сказать, правая рука и идейный последователь, – весело отрекомендовал мне Егора Филюшкин.
– Советую чаще мыть свою правую руку, – недовольно проворчал Кравцов и, отвернувшись, дернул ручку входной двери на себя. Мы последовали за ним.
– Егор, ты меня уже достал. Заведи себе новую жену, если сам не в состоянии следить за собой, – шепотом пожурил заместителя за моей спиной Филюшкин.
– Да я что, на жопе сижу, целый день в разъездах, – буркнул в ответ Егор.
В зале совещаний к нашему приходу было целое столпотворение. Уже немного знакомые по прогулке начальники цехов и другие руководители подразделений шумно обсуждали друг с другом насущные проблемы предприятия. Когда Кравцов прошел по залу и занял место во главе стола, все разговоры утихли. Комната наполнилась звуками отодвигаемых стульев, скрипом мебели под рассаживающимися и шелестом бумажек, подготовленных к планерке. Я, опередив главного механика, уселась справа от Кравцова.
– Тут чей-то блокнот и ручка, – объявила я.
– Это мое, – обиженно бросил механик, взял блокнот и демонстративно сел в кресло у стены, надувшись, как индюк.
– Александр Николаевич, что вы примостились там, как сирота казанская, давайте к столу, – обратился Кравцов к механику.
– Я тут посижу, мне удобно, – капризно ответил он. В глазах Кравцова засверкали молнии. Он бухнул кулаком по столу.
– Удобно, не удобно – нечего тут ломаться, как девочка! Быстро к столу!
Очевидно, решив не перегибать палку, механик придвинул свое кресло к столу. Остальные подвинулись, пропуская его.
Обозрев собравшихся, Кравцов объявил повестку планерки: повышение качества мороженого, снижение потерь сырья, а также улучшение снабжения предприятия материалами, необходимыми для производства и для ремонта оборудования. После этого он представил меня, сказал, что я его доверенное лицо на предприятии, и велел выполнять все мои приказы. Два десятка глаз, будто буравчики, впились в меня, изучая. Выражение на лице главного механика я истолковала как «Видали мы таких важных птиц». Дальше пошло обсуждение производственных процессов. Начальница производства кисломолочных продуктов и мороженого, фигуристая тетка стервозного вида лет около сорока с короткой стрижкой осветленных волос, отчитывалась перед Кравцовым за большие потери сырья.
– Аркадий Никифорович, вы же понимаете, в каком состоянии оборудование. Большинство аппаратов шестидесятых годов, – с жаром говорила она зычным голосом, – часто приходится сливать испорченный продукт прямо в канализацию.
– Когда я все пойму, вы окажетесь за дверью, – предупредил ее Кравцов. – Я хочу, чтобы вы вместе с главным технологом разобрались, почему в прошлую пятницу осело две тонны пломбира. Второе – сократите расход пленки. Вы что ее, едите?
Начальница производства послушно кивала и делала записи в своем толстом ежедневнике. Я тоже сделала в своем блокноте пометки.
– Про недостачу масла мы поговорим потом отдельно, – недобро взглянул Кравцов на руководителей коммерческой службы. Завскладом, толстяк с блестящим, будто намазанным маслом, красным лицом при этих словах зябко поежился.
– Где лакоткань для автоматов, оплаченная месяц назад? – обрушился генеральный директор на начальника снабжения.
– Мы скоро привезем, – произнес сонный крупный мужчина с выпученными глазами.
– «Скоро» уже было на прошлой планерке, – напомнил ему Кравцов.
В зал заседаний заглянула обеспокоенная секретарша:
– Извините, Аркадий Никифорович, из цеха мороженого позвонили и сообщили о несчастном случае. Кому-то руку в конвейер затянуло.
– Та-ак, – зловеще протянул Кравцов, – как вы, мать вашу, работаете? Нина Васильевна, идите в цех, разбирайтесь!
Начальница цеха мороженого сорвалась с места как ошпаренная. Окончание планерки из-за несчастного случая получилась скомканным. Кравцов расходился все больше и больше. Он никому не давал вставить слова, чуть что, грозил увольнением.
– Евгения Максимовна, я сейчас в цех мороженого, вы со мной, может быть, это очередная провокация, – сказал мне Кравцов, распустив взгретых руководителей восвояси.
Глава 4
В цехе мороженого метались женщины-фасовщицы, с белыми лицами. Слышались крики и плач. Кравцов решительно прошел к печам. Я следовала за ним по пятам. У печного конвейера, по которому из печи выезжали поджаристые вафельные стаканчики, стояла кольцом кучка людей. С ленты конвейера на белоснежный кафельный пол капала кровь. По количеству крови я поняла, что у пострадавшего нешуточная травма. Кравцов раздвинул стоявших у конвейера людей и заглянул вовнутрь. Я протиснулась за ним. На полу, прислонившись к стене, сидел седовласый человек. Его кожа была неестественно серого цвета, а взгляд блуждал. Посмотрев на искореженную руку, я констатировала множественные открытые переломы и разрывы мышц.
– Антишоковое ему вкололи? – спросила я, обращаясь к толпившимся вокруг работникам.
– Вам задали вопрос, – рявкнул Кравцов на начальницу цеха мороженого, – что стоите памятником, где аптечка? «Скорую» вызвали?
– У нас нет аптечки, марлей руку перетянули, – запинаясь, пробормотала она, пряча глаза. – Мы заказывали в снабжении…
– Вы у меня за ворота вылетите! – взревел Кравцов. – У вас второй случай за неделю! «Скорую» вызвали?
– Вызвали, но они разве быстро приедут, – сказала начальница цеха со слезами в голосе.
– Вы сказали им, что заплатите за вызов? – не отставал от нее Кравцов. Она молчала, опустив глаза.
– Ни на что не способны! – с негодованием рыкнул Кравцов, набирая номер «Скорой» на своем сотовом.
Я вытащила из толпы молодого долговязого паренька в белом халате с синими нашивками цеха мороженого.
– Как все произошло? Ты видел? – прижала я его к стене вопросами, не давая опомниться.
– Семеныч, он это… полез наверх, сказал, что смазать, и залез рукой под ограничительную планку, – часто моргая, заговорил он. – Потом слышу: бабы кричат, бросился, отключил машину, но ему уже руку намотало.
Я выпустила отворот его халата и отступила. В это время Кравцов распорядился, чтобы пострадавшего погрузили в служебную машину механика и отвезли в больницу.
– Пойдемте, Евгения Максимовна, тут больше делать нечего, – тронул он меня за локоть, – типичная халатность рабочего, или у вас иное мнение?
– Нет, полностью с вами согласна, – кивнула я.
– Да тут половину работников нужно гнать к чертовой матери, – с досадой махнул рукой Кравцов, – сплошные идиоты. И держим ведь! Новых-то хрен найдешь, хотя у нас на комбинате одна из самых высоких средних заработных плат в городе. Текучесть кадров страшная.
Через полчаса мы вновь сидели в кабинете Кравцова. Я разглядывала свой новый, с сырой печатью пропуск, полученный в отделе кадров. Кравцов, сидя в своем кресле, наливал из кувшинчика сливки в свой кофе.
– Вам налить? – поинтересовался он у меня. Я, поблагодарив, отказалась. Он поставил кувшинчик на поднос и взял свою чашку. – Ну как у вас впечатления о «Молочных реках»?
Я ожидала этого вопроса.
– Если говорить об организации охраны объекта, то я бы сказала, что неплохо, – ответила я, посмотрев на него. – Конечно, мне надо самой все проверить.
– Сразу говорите, что для этого надо, – настойчиво предложил Кравцов.
– Отдельное помещение, желательно поближе к вашему кабинету, компьютер, подсоединенный к локальной сети, модем, телефон, чтобы выходить в Интернет, – я методично загибала пальцы, – еще допуск к личным делам работников предприятия.
Не успела я моргнуть глазом, как Кравцов отдал соответствующие распоряжения. Оторвавшись от телефона, он спросил, чьи конкретно личные дела мне нужны.
– Пока всего инженерно-технического персонала, так как только они имеют свободный доступ повсеместно и обладают достаточными знаниями о техпроцессе для совершения диверсий.
– Еще это могли сделать охранники, – сказал Кравцов, размышляя.
– Охрану исключаем, – заявила я твердо. – Помните, после диверсии вы приказали уволить весь караул, дежуривший ночью. Однако, несмотря на это, происшествия на комбинате не прекратились. Человек, подстраивающий вам козни, работает на вашем предприятии. Я говорю об этом с абсолютной уверенностью. Кроме того, он должен разбираться в оборудовании, производственных процессах. Вы заметили, что он действует, каждый раз нанося максимальный ущерб? Он знает досконально весь технологический процесс.
– Кто он? – завопил Кравцов, не выдержав.
– Аркадий Никифорович, я же не волшебница и не могу достать преступника из шляпы по вашему желанию, – возмутилась я с улыбкой. – Он здесь, и я его найду. Работает ли он на ваших конкурентов, на кого иного или сам на себя – еще предстоит выяснить, но предупреждаю, это не так быстро сделать.
– Хорошо, – согласно кивнул Кравцов, – действуйте так, как считаете нужным, я на вас полностью полагаюсь.
– Еще одно, мне требуется надежный человек в рабочей среде. – Я взяла со стола чашку с черным кофе и осушила ее залпом.
– Что вы имеете в виду? – не понял Кравцов.
– У вас разве нет среди рабочих платных осведомителей? – удивилась я.
– У меня лично нет, – хмуро ответил Кравцов. – Обратитесь с этим к Поповой. Она скорее всего имеет стукачей, хитрая баба.
Я вспомнила лицо начальницы производства кисломолочных продуктов. Да, такая своего не упустит.
Кравцов посмотрел на часы и предложил пообедать в заводской столовой. По пути мы заглянули в комнату, которую мне отвели для работы. Похоже, что раньше в ней размещался медпункт или что-то вроде того. В кабинете уже стояло все необходимое. Когда мы вошли, программист подключал компьютер.
– Интересующие вас дела заберете из отдела кадров, – сказал мне Кравцов.
– Отлично, – кивнула я и, обращаясь к программисту, смешному кудрявому мальчишке с румянцем на щеках, сказала:
– После обеда мне нужно будет с вами поговорить. Будете здесь?
Программист удивленно воззрился на меня.
– Кудасов, вам понятно? – спросил сурово директор.
– Да, Аркадий Никифорович, – чуть слышно отозвался программист.
Заводская столовая поразила меня разнообразием меню и качеством приготовления пищи. Длилось это одну секунду, так как в следующую я поняла, что повара не идиоты и понимают, в компании кого я нахожусь за столиком.
– Видите, как у нас кормят? – с гордостью спросил Кравцов. – Меню практически ресторанное, цены низкие – тридцать рублей за обед из трех блюд, всегда свежие овощи, фрукты, маринады, как домашние, вермишель и макаронные изделия – исключительно «Макфа», мясо – лучшая вырезка! – Он ткнул вилкой в свою тарелку и, покосившись на технического директора, престарелого мордоворота с ежиком седых волос, спросил у того: – Что там с несчастным случаем, Алексей Авенирович?
– Разобрались, можете забыть, – буркнул он, ловко управляясь с макаронами. Довольный Кравцов перевел взгляд на главного бухгалтера, женщину средних лет, сильно смахивающую на украинскую предводительницу оранжевой революции Тимошенко.
– Что, пленку оплатили? – спросил он у нее, поддев на вилку кусочек соленого огурца.
– Оплатили, оплатили, – сказала она, с трудом проглотив морковный салат, и взмолилась: – Аркадий Никифорович, давайте поговорим о делах после обеда, а то я подавлюсь насмерть и вы будете отвечать.
Я ела вермишель и думала, что даже поварам из столовой было не под силу ее испортить. Тетя оказалась права – вкус отличный. Обед закончили в молчании. После обеда я еще раз прошлась по территории, но уже не в сопровождении директора. Он остался в своем кабинете. Я была уверена, что в ближайшие часы с Кравцовым ничего не случится. Если злоумышленники захотят его устранить, то сделают это за территорией комбината. Я также была уверена в том, что вскоре можно ожидать новых актов саботажа, ведь главная цель злоумышленников – банкротство предприятия – еще не достигнута. Кравцов никому не платил отступные, следовательно, они будут продолжать. Во время ознакомительной экскурсии меня сильно заинтересовал цех мороженого. Он приносил предприятию самую большую прибыль, и интуиция подсказывала, что ударят на этом участке или в цехе розлива молока. Я побродила вдоль конвейеров, где женщины в белых халатах и смешных шапочках дергаными движениями с обреченностью на лицах выхватывали с ленты стаканчики с мороженым и упаковывали их в картонные коробки. Зябко поежившись от холода, царящего вокруг, я поднялась по лестнице на второй этаж на площадку обслуживания линий и глянула вниз на цех. Прикинув на глазок расстояние до открытых люков на емкостях, в которые из трубопроводов лилась смесь, превращающаяся впоследствии в пломбир, я подумала: «Далековато, но зашвырнуть в танк какую-нибудь гадость при определенной сноровке можно». Затем я спустилась и перешла в цех приготовления смеси. В лицо ударил жаркий влажный воздух. Большие открытые емкости из нержавеющей стали находились под прицелом двух камер наблюдения. Мешалки лениво вращались в емкостях, вспенивая белую с оттенком бежевого жидкость. Я не спеша прошлась вдоль ряда насосов, опутанных трубопроводами обвязки, разглядывая коммуникации. Рабочие суетились вокруг емкостей, не обращая на меня никакого внимания. Со взглядами, как у зомби, они носили на спинах какие-то мешки, открывали и закрывали задвижки на трубопроводах, включали и выключали насосы. С другого конца цеха ко мне важно подошла Попова – начальник производства кисломолочных продуктов и мороженого.
– Что же вы ходите по производству одна, без сопровождения? – с доброжелательной улыбкой спросила она. – По правилам это запрещено. Одному можно ходить по территории только после аттестации в ОТБ. – Я тепло улыбнулась ей в ответ и показала удостоверение со всеми необходимыми отметками. – Вы ничего не подумайте, я для порядка. – Улыбка Поповой стала шире.
Потом Попова спросила, не нужна ли мне помощь. Я попросила проводить меня в пункт приема молока. Попова ответила, что нет ничего проще. Путь к пункту приема молока лежал через узкий, низкий коридорчик, похожий на лаз. За лазом открылось помещение, почти целиком занятое тремя шестидесятитонными цистернами. Те же насосы и трубы, которые встречались на каждом шагу. Я вскарабкалась по лестнице на цистерну, посмотрела на опломбированные люки. Камера наблюдения была замаскирована над дверями, и все помещение находилось у нее под прицелом, кроме небольшого пространства у стены за емкостями, где лежали трубы, по которым молоко поступало на пастеризацию. В глаза бросились фланцы труб. Мысленно я представила себя на месте злоумышленника. Вот я закрываю лицо от камеры, быстро прохожу за емкости и шприцем через полиэтиленовую вставку ввожу в трубу сильнодействующий яд, устойчивый к температурному воздействию, например, раствор соли тяжелых металлов. Лабораторный анализ покажет их высокое содержание в молоке, и все – сливай в канализацию. Защититься от такого чрезвычайно сложно. Пока охрана среагирует, перекроет в цехе входы и выходы, пройдет достаточно времени, чтобы злоумышленник вернулся на свое рабочее место.
– Скажите, а сколько у вас в смене человек? Я имею в виду, в этом корпусе, – поинтересовалась я у Поповой.
– Двадцать семь, если не считать меня, начальников цехов мороженого и розлива, механиков и технологов участков, так как после пяти они идут домой, а остаются работники, непосредственно связанные с производством, – ответила она со знанием дела. – Если же брать период смены с восьми до семнадцати, то наберется человек пятьдесят. – Я только присвистнула. Пока допросишь такую ораву народа… Разговаривая о проблемах производства, мы прошли через сепараторную, посетили участок пастеризации молока, и я, посмотрев на часы, побежала в управление.
Кудасов что-то набирал на клавиатуре, сидя на моем будущем рабочем месте. Во взгляде его серых глаз было столько осуждения, что я устыдилась своей забывчивости.
– Я вас жду, жду, – проговорил он уныло. – Все готово. Садитесь рядом, я покажу.
Мне стало интересно, что такого в компьютере может показать этот зеленый юнец, чего я сама не видела. Оказалось, он решил поучить меня, как вводить пароль.
– У нас тут все немного по-другому, – говорил он, водя по коврику мышью. – Видите табличку «политика безопасности»? Надо нажать «ОК», потом пароль. Для вас я выбрал «Сатурн», потом табличка «подключение», опять нажимаете «ОК»…
– Политику безопасности не ты ли разрабатывал? – спросила я у него с улыбкой.
Кудасов деловито поправил очки и серьезно сказал:
– Не я, но при моем участии.
Я сделала большие глаза, будто поражена его способностями, а сама подумала, что у меня не будет проблем при взломе закрытых файлов. Я проверила, подключил ли он мне Интернет, и отослала его. Закрыв на защелку дверь, я прогулялась по локальной сети, бегло просматривая доступную информацию. Потом попробовала на зубок систему безопасности. Как и предполагалось – детский лепет. Через заслоны я прошла без особых помех и влезла в бухгалтерию. Даже поверхностный обзор выявил странности. Сметы на строительство отдельных объектов, которые я сегодня видела собственными глазами, зашкаливали. Банальное укрывательство доходов. Ладно, оставим это на потом. Выключив компьютер, я вышла из комнаты, заперла дверь на ключ и направилась в отдел кадров, где для меня уже приготовили личные дела работников предприятия. Для меня было загадкой, отчего картотека хранилась на предприятии не в электронном виде. Полученные личные дела я складировала в своем рабочем кабинете. Потом я позвонила на сотовый Поповой и спросила, где она находится. Мне с ней надо было поговорить. Попова предложила встретиться в ее кабинете на втором этаже прямо над складом готовой продукции. Я уже неплохо ориентировалась на территории предприятия и без труда нашла нужное мне помещение. Кабинет Поповой был недавно отремонтирован. В двух соседних комнатах с распахнутыми дверями прямо на полу валялись какие-то картонные коробки, остатки стройматериалов, обрезки линолеума. Попова объяснила, что в бытовках ремонт только начался, потому все так захламлено. Я объяснила ей цель визита. Мне нужен был человек в рабочей среде, лояльный начальству и пользующийся доверием у рабочих. Перебрав вслух несколько имен, Попова остановилась на одном.
