Мария Анашкина
Стальная бабочка. Знакомство. Часть 1
Пролог
Сколько раз за последние недели мне приходилось вытаскивать этого мальчишку из неприятностей? Я уже давно сбился со счёта. Да уж, хотел, называется, провернуть всё с наименьшими потерями, а на деле получил бездну новых проблем. Сам виноват: его давно пора было лечить. Но кто же знал, что Антон отреагирует настолько остро?
– Что значит «мне надо лететь»? Ты с ума сошёл?!
Лера стояла в дверях номера и прожигала меня взглядом. Её б воля, и от меня давно бы осталась кучка пепла. Чтобы довести её до крика – это надо было сильно постараться. Что ж, сегодня я в этом преуспел, чем не особенно гордился. Девочки, слава богу, убежали на море час назад, и не видели, как мы ругаемся. Я мимолётно подумал о младшенькой – Ане. Насколько сильно она расстроится, когда узнает, что я уехал?
– Лера, отойди. Тебя это не касается.
– Что значит «не касается»?! Мы здесь и дня не пробыли, а тебе вдруг понадобилось улететь?! Андрей, кто тебе звонил? Опять он? Антон?!
Не так я себе представлял отдых в новогодние праздники, совсем не так. Весь год я работал как проклятый, и наконец представился шанс провести время с семьёй, вдали от сибирских морозов, но когда бы что получалось так, как мы планируем?
Полчаса назад позвонили с незнакомого номера, и я хотел было уже нажать отбой, но что-то дёрнуло меня ответить. И едва только из трубки донёсся голос Рудзинского, как я сразу понял: накрылся мой отдых медным тазом. Антон запинался и проглатывал слова, то лихорадочно шептал, а то орал так, что в голове звенело. Кое-как мне удалось понять, что он просит забрать его откуда-то, что у него нет денег, нет вообще ничего, кроме одежды, да и та, кажется, не его; что он не понимает, как тут оказался, что он даже не знает, в какой он части страны. Минуту я ждал, пока он выяснит название города, до меня доносились крики, заунывные голоса пели песни, кто-то рыдал навзрыд. Не сказать чтобы меня это сильно удивило – за последние пару месяцев я практически разучился удивляться, – но на этот раз нечто едва уловимое в голосе Антона встревожило меня. Да и эти вопли на заднем фоне… Я всё ещё надеялся, что он пьян. Да, всего лишь пьян. Или накурился какой-то дряни. Но интуиция настойчиво нашёптывала мне, что он перешёл на калибр посерьёзнее.
Шесть лет я положил на то, чтобы сделать из этого мальчишки человека, и за какие-то недели всё полетело к чёрту и стало даже хуже, чем в самом начале. И меня не оставляла мысль, что я сам в немалой степени в этом виноват. Но рано или поздно Антон прикончил бы либо девушку, либо себя. И я не имел права оставаться в стороне.
Итак, я накарябал на листке бумаги адрес некой питерской коммуналки, схватил сумку со своими вещами, которую так и не успел разобрать со вчерашнего дня, и вызвал такси до аэропорта. Успел подумать, что прямых рейсов до Петербурга, скорее всего, нет и не факт, что я смогу попасть на ближайший самолёт до Москвы, тем более сейчас, в начале января, а значит, придётся лететь с пересадкой в каком-нибудь европейском городке, а то и не одном. Прикинул, сколько часов займут перелёты и во сколько мне всё это встанет. И не только в денежном эквиваленте. Но выбора у меня нет. Разве что плюнуть и забыть об Антоне раз и навсегда.
Но я не мог так поступить. Не тот я человек, чтобы бросать на полпути дело, в которое вложено столько сил, времени и нервов. Нет, не тот. Лера и девочки как-нибудь перебьются без меня, а вот Антон, если я не вмешаюсь, точно пропадёт.
– Уедешь сейчас и домой можешь не возвращаться!
– Лера…
– Да что случилось?! Ты хотя бы можешь объяснить?!
У Леры в глазах стояли слёзы. У меня вырвался тяжёлый вздох.
– Потом поговорим. Прости.
Я отодвинул жену в сторону, вышел в коридор и быстрым шагом направился к лифтам. Сейчас не до неё: нет времени для выяснения отношений. И такси, наверное, уже подъехало.
– А что мне сказать девочкам, Андрей?! – неслись мне вслед истеричные вопли. – Что я им скажу?!
Лера найдёт что им сказать, тут я за неё не беспокоился.
Она с первых дней невзлюбила Антона, а за последние месяцы вовсе успела возненавидеть. Не понимала моей привязанности к парню, и я не винил её за это. Но и рассказать об истинных причинах этой привязанности не мог, хотя прекрасно осознавал, что наш брак балансирует на грани. По возвращении в Новосибирск меня ожидает тяжёлый разговор, но с этим потом разберусь. Я предпочитал решать проблемы по мере их поступления. И раз уж я добровольно взвалил на себя судьбу этого несносного мальчишки, то мне и на этот раз придётся расхлёбывать ту кашу, что он заварил.
***
В Петербург я прилетел только спустя сутки, рано утром. Изнутри меня точила тревога, я уже почти не надеялся отыскать Антона живым. Бог знает что он успел сотворить с собой за эти полтора дня. Возможно, я уже не найду его по тому адресу, который сжимал в кулаке. Между перелётами я раз пятнадцать набирал номер телефона, с которого он мне звонил, но сначала никто не отвечал, а затем при каждом звонке меня и вовсе стали встречать лишь частые гудки. По-видимому, трубку сняли с базы и так и бросили.
Адрес, конечно же, оказался неверным. Дверь квартиры мне открыла перепуганная старуха и, выслушав меня, растерянно покачала головой. Это и в самом деле была коммуналка, но жили в ней на тот момент, помимо старухи и её мужа, только молодые супруги c тремя детьми и тихий алкаш лет тридцати, к которому никогда не ходили гости. Впрочем, ни к кому из этих людей гости в последнее время не приходили, и молодого рыжего парня никто из них тоже не встречал.
Видно, на лице у меня отразились все мои мысли по поводу этой ситуации – а я уже практически смирился, что мальчишку в этом огромном городе мне не отыскать, – потому что старуха посмотрела на меня сочувственно и спросила:
– Кого разыскиваешь-то, милок? Сына, что ли?
Я лишь усмехнулся.
– Почти. Подчинённого бывшего. Служил он у меня в роте.
– Военный человек, значит, – с уважением покивала старуха. – То-то смотрю выправка у тебя… Мой-то папа тоже служил, в прорыве блокады участвовал. Столько медалей от него осталось, сам Сталин его однажды награждал! Может, зайдёшь, милок? Чаем хоть тебя напою, а то, смотрю, какой-то замученный весь.
Ещё бы. Я толком не спал уже почти двое суток и держался на одной голой воле.
– Спасибо, конечно, но времени нет.
– Понимаю. – Старуха задумчиво пожевала губами, а потом сказала: – А ты пройдись-то по домам соседним. Может, с номером твой парнишка ошибся. Новый год же. Пьёт небось уже который день. Вон, как наш Олежка. Дело-то молодое.
Если б оно было так.
***
Ох уж этот Питер. Ох уж эти его старые дома с нумерацией квартир, которая с трудом поддаётся логике. Но я понял, что цель близка, едва только моя нога ступила в седьмую по счёту парадную. Встретил меня непередаваемый запах мочи и горелого мусора, и я машинально зажал нос. Рудзинского магнитом тянуло в подобные злачные места, будто он постоянно жаждал вернуться в то болото, из которого я в своё время с таким трудом его достал. Оно и верно – как ни тащи свинью из грязи, а её всё обратно тянет.
Нужная мне квартира обнаружилась на третьем этаже. На площадке толклись четверо парней, все до одного бледные и перепуганные, совсем ещё молодые, студенты, судя по виду. Я протиснулся между ними к двери, но один из них ухватил меня за руку повыше локтя и неуверенно проговорил:
– Эй, мужик. Тут очередь вообще-то.
– А я по записи. Руку убрал.
Я взял его за тонкое запястье и сдавил, но несильно – побоялся, что переломлю цыплячьи косточки. Парень охнул, разжал пальцы и попятился. Остальные смотрели на меня, как срочники, которым только-только вручили автоматы.
– А ну разойтись! – гаркнул я, и студентики бросились врассыпную.
Так обидно вдруг стало за нашу молодёжь. Родителям не до детей – понятное дело, они не будут шататься по таким местам, разыскивая своих отпрысков, это только меня понесло чёрт знает куда. Да что там, они небось и не подозревают, где их сыновья проводят вечера. В армию бы этих парней – там у них не будет времени даже подумать о том, чтобы ширнуться. А казалось бы, чистенькие, аккуратно одетые ребята, но глаза уже пустые, бессмысленные, как у рыб, и очень повезёт, если хотя бы один из них соскочит вовремя.
Очень повезёт.
Не успел я нажать на звонок, как дверь распахнулась, будто только меня тут и ждали. В нос ударила вонь ещё ядрёнее, чем в подъезде. Пахло бездарно просранным будущим нации. Я услышал знакомую заунывную песню, словно бы вот только что разговаривал с Антоном, а через минуту как по волшебству оказался здесь. В квартире стоял невнятный гул голосов, хотя коридоры пустовали, если не считать товарища, что мне открыл. Откуда-то донёсся взрыв истеричного хохота. Хотелось плюнуть на всё, развернуться и уйти, но зря я, что ли, проделал такой путь? Я решительно отодвинул стоявшего передо мной темноволосого парня с такими же, как у студентиков, пустыми глазами и переступил порог между миром людей и миром конченых мразей. И Антон был где-то здесь, среди них. По крайней мере, хотелось надеяться, что он не сбежал куда-нибудь ещё.
– Э, мужик, у тебя какое дело? – с беспокойством спросил хозяин притона. А кто, как не здешний заправила, стал бы открывать мне дверь? – Если за товаром, то говори сразу, сколько вешать.
– Нисколько. – Я повернулся к нему. – Ищу я одного человека, он должен быть здесь.
Барыга заметно нервничал. Я же бегло огляделся. Горела тусклая лампочка, коридор типичной питерской коммуналки тянулся куда-то вглубь и терялся в сумраке. Из двери по левую руку выполз мальчишка, смахивающий на скелет, и побрёл в нашу сторону.
– Пшёл вон, Сашка, сказал, больше не дам! – рявкнул на него барыга, и мальчишку как ветром сдуло. – А ты сам кто? Мент, что ли?
– Нет. Сказал же, человека ищу. – Я поколебался, затем достал из кармана пальто тысячную купюру. – На, держи. За беспокойство. Я ищу парня, рыжего, зовут Антон…
Не дослушав, барыга выхватил деньги из моих рук и спрятал в карман брюк. В его пустых глазах зажглись неприятные искорки, и я вдруг осознал, что нахожусь в огромной квартире, под завязку нашпигованной малолетними торчками, которым терять в этой жизни нечего. А на мне – дорогое пальто, в карманах которого разряженный в ноль мобильник не самой бюджетной модели и портмоне, набитое как рублями, так и валютой, и при этом я никому не сообщил, где нахожусь. Не то чтобы я испугался, нет, но стало мне вдруг как-то неуютно, будто я забрёл в загон с целой стаей голодных гиен.
– Через меня толпы таких Антонов каждый день проходят, папаш, – оборвал барыга поток моих мыслей. – Хочешь, иди ищи сам своего человека, а у меня работа.
Он высунулся в парадную и проговорил:
– Заваливайте, чуваки, чего жмётесь?
Через секунду в дверном проёме показались белые как мел лица моих студентиков, и вот тогда я заметил в их глазах нечто, смутно напоминающее жизнь.
Я не стал спорить и, преодолевая брезгливость, двинул вперёд по коридору, заглядывая по пути в каждую комнату. Не приходилось мне ещё бывать в подобных местах, и я бы предпочёл, чтобы никогда и не пришлось, но Рудзинский, по-видимому, вознамерился показать мне всю грязь, какая только существует в нашей разорванной ветрами перемен стране.
В первой комнате не было никакой мебели, помимо облезлой тумбочки и голого матраса в пятнах всевозможной человечьей жизнедеятельности. На матрасе валялась тощая девчонка со свалявшейся копной волос, её колотило, глаза лезли из орбит. Жуткое зрелище, но мне в своё время и не такое приходилось видеть. Рядом на полу, не обращая на неё никакого внимания, толпа парней запевала что-то из нынче популярной у молодых музыки, и вот от звуков их хриплых голосов у меня мурашки пробежали по коже. Я бы нисколько не удивился, если бы ведущим вокалистом этого замогильного хора был Антон, но его среди них не обнаружилось, и я быстро оттуда ушёл. Никто даже головы ко мне не повернул.
Даже в худших своих кошмарах я не мог предположить, что мой отпуск закончится так.
Комнат насчитывалось шесть, в одной их них стояли темнота и храп. На полу виднелись тела, сваленные, как трупы после боя, выключатель на стене не работал, и я не решился зайти: побоялся, что наступлю на кого ненароком. На провонявшей жареной картошкой и безысходностью кухне также сидела толпа молодёжи, кто на полу, кто на колченогих стульях, но и здесь я не увидел моего подопечного. Беда. Либо Антон в той тёмной комнате, либо я только зря трачу время.
Тощий парнишка, в котором я узнал недавнего Сашку, сидел на подоконнике и курил. Его руки мелко тряслись, кожа местами гноилась, а голова больше напоминала череп, но держался он достаточно бодро для живого мертвеца.
– Тебе чего, дядя? – лениво поинтересовался он, ткнув в мою сторону сигаретой. – Ты чё тут забыл-то в таком пальте?
– Человека одного ищу, – пояснил я. – Может, видел тут такого? Рыжий парень лет двадцати пяти, зовут Антон. Скорее всего, вёл себя шумно…
– Как же! Помню! – перебил меня Сашка, и моё сердце ускорило обороты. – Угарный пацан, байки травит как не в себя. И поёт хорошо, на сцене б ему выступать.
– Да, по описанию похоже, – кивнул я. – Не знаешь, он всё ещё здесь?
Сашка пожал плечами и затянулся.
– Давненько его чё-то не слышно. Может, ушёл. А может, и спать завалился.
– Есть одна комната, там свет не включается и тела навалены, – заметил я. – Нет ли тут фонарика где-нибудь?
Сашка подумал, потом сказал:
– Не. Зажигалка есть.
«Не трогайте меня, суки! Не трогайте!» – завопил за стенкой женский голос, раздался оглушительный визг, но тут же умолк. По кухне пронёсся шелестящий смешок, а один нарик зашёлся тем самым истеричным хохотом, который я слышал недавно. Этот смех напомнил мне Антона.
– И то хлеб. Давай свою зажигалку.
– Не, – опять сказал Сашка. – Не дам. Вдруг упрёшь. С тобой пойду.
Я легко согласился. Честно говоря, не улыбалось мне брать из рук этого парня что бы то ни было.
Лица мало чем отличались друг от друга, да и при свете зажигалки тяжко было что-то различить, но я не сомневался, что сразу узнаю Рудзинского. Не оставляло ощущение, что я нахожусь в комнате, набитой под завязку мертвецами, хотя самый жуткий мертвец плёлся за мной и, кряхтя, подсвечивал мне своих собратьев одного за другим. Кто-то застонал в темноте, и мой Сашка чуть не уронил зажигалку на лоб очередному торчку.
– О, кажись, вот он, Тоха твой, – вдруг сказал он.
Я быстро подошёл к нему, наступив по пути кому-то на руку, и склонился над спящим. И тут же заметил знакомый шрам, спускающийся с правого виска до самой скулы, и ещё кое-что, заставившее моё сердце ухнуть вниз: запёкшаяся кровь скопилась над верхней губой, тонкие струйки засохли по обе стороны чуть приоткрытого рта. И глаза. Глаза закатились так, что видны были только белки.
– Зараза! – выдохнул я. – Беги к хозяину, Сашка! Пусть звонит в скорую! Быстро! Скажи, я заплачу!
– Ой, да тут всё, того…
– Быстро, руки в ноги, твою мать! – рявкнул я, и Сашка попятился к выходу, а потом, спотыкаясь о спящих торчков, побежал.
– Серёга! Серёг, звони в скорую, человеку плохо!..
Трясущимися пальцами я нащупал на шее Антона сонную артерию и с облегчением выдохнул, почувствовав слабую пульсацию. Как быстро приедет скорая? Как долго ещё продержится этот чёртов мальчишка? Праздники, незнакомый город, Лера, девочки… Одно на другое. Накрылся мой отпуск. И почти тридцатилетний брак, скорее всего, тоже накрылся. Стоило ли оно того, спрашивал я себя. Стоили того все мои попытки сотворить из этого убожества человека?
Глава 1. Стальная бабочка
Макса сегодня гулять не пустили, и пришлось бродить по улицам и искать подходящую машину в одиночку. А без Макса ему просто до жути не везло. Денис обшарил уже кучу машин, но денег почти нигде не оказалось. Максимум пара десятков рублей, а то и вовсе какие-то жалкие копейки. Нет уж, ради такой мелочи лучше даже не напрягаться.
Макс всегда откуда-то знал, в каком районе лучше всего охотиться. Умудрялся угадывать, где в бардачке завалялась сотня другая, будто насквозь всё видел. Хотя из них двоих вещи насквозь умел видеть совсем не Макс. Да и вместе хотя бы не так скучно слоняться по городу. А домой идти не хотелось – у папы сегодня был выходной.
Недавно выпавший снег переливался под ногами так, будто на него высыпали баночку блёсток. Денис уже больше часа блуждал по дворам, пока не обнаружил себя на знакомой до боли детской площадке. В доме напротив он когда-то жил. Не ахти какой дом – подъезды грязные и кошками воняют, но лучше туда, чем к папе.
А почему бы и не туда? Бывший сосед Федька всегда ему рад, даже напрашиваться не надо. И горячим чаем напоит, и на компьютере даст поиграть. Если только у него не гостит вся его студенческая группа полным составом. Федька человек такой – рад всегда и всем. Особенно если гости приносят с собой еду, пиво или травку.
Неподалёку были припаркованы пять автомобилей. Пара иномарок, два жигуля, облезлая нива. В первую очередь ищи в иномарках, учил Макс. Люди, которые могут позволить себе БМВ, от недостатка деньжат не страдают, а значит, вполне могут забыть какую-то их часть между сидениями.
Денис, стараясь глядеть в сторону, чтобы отвести от себя малейшие подозрения, быстренько прощупал салон каждого объекта, но в очередной раз не нашёл ничего заслуживающего внимания. Старые перчатки. Бутылка колы. Детские погремушки. Весь день насмарку. Лучше бы взял те несколько десяток из «Волги», которая попалась ему час назад. Хоть какие-то деньги, хватило бы на пару обедов в школе.
Ещё не поздно было вернуться. Вспомнить бы только куда. Вот ведь бурундук-дубина! Да и солнце вот-вот скроется за горизонтом. Темнота не помеха для такого мастера-взломщика, как он, но холодный ветер пронизывал до костей. Так, надо было решать. Либо Федя, либо «Волга» с её скудной добычей.
Денис смахнул снег со старых качелей, плюхнулся на деревянное сидение и задумчиво уставился на окна девятиэтажки. Вон оно, окно Феди, – на шестом этаже, горит уютным жёлтым светом. Выше, на седьмом, Денис отыскал окна своей старой квартиры. Там теперь жила Настя, противная старшая сестра. И как папа отпустил её жить одну? Всем известно, что она водит хахалей. Во всяком случае, так говорила бабушка.
Вечерний сумрак пронзило ярким светом фар. У подъезда Феди остановилась бледно-зелёная машина. Буквально у подъезда. Наверное, если бы водитель мог, то въехал бы прямо внутрь. Денис немедленно переключил внимание на потенциальный объект. Сердце возбуждённо забилось. Это определённо была иномарка, причём какая-то диковинная – раньше они с Максом такую не видели. Денис почти услышал голос Макса: «Вот она, твоя добыча, Дэн! Работай!»
Да, вот только нужно, чтобы водитель ушёл.
Чувствуя, как пятая точка примерзает к сидению качелей, Денис начал медленно раскачиваться взад-вперёд. Он точно помнил, что никогда раньше не встречал здесь эту машину. Хозяин явно не местный. Должно быть, заехал к кому-то в гости. Может, и к Федьке. Обычное дело. Сокурсники Федьки приводят своих друзей, а те – своих друзей и знакомых, а те – знакомых и друзей знакомых. Кого только среди них не встретишь. Однажды к ним занесло чувака с хорьком на поводке, который сбежал от хозяина и всю квартиру перевернул. Весело было, когда подвыпившие Федькины друзья во главе с Федькой пытались его изловить.
Мотор стих, фары погасли, двор вновь погрузился в полумрак. Хлопнула дверь, и Денис вздрогнул. У ступеней подъезда стоял высоченный рыжий парень в кожаной куртке. В зубах он сжимал сигарету и пытался её зажечь. Искра никак не вспыхивала, по двору ползли неразборчивые ругательства.
Денис невольно поёжился, разглядывая широкие плечи водителя. Такому не то что в руки, лучше даже на глаза не попадаться. Переломит одним взглядом. Остаётся надеяться, что он свалит хотя бы на двадцать минут. Обыск салона много времени не займёт, но неизвестно, сколько его уйдёт на возню с замком и на сбор добычи. Вдобавок отмороженные уши и пустота в желудке наверняка будут мешать сосредоточиться.
Забыв на время о водителе, Денис метнул кусочек сознания вперёд и, оказавшись внутри салона, немедленно захотел перенестись туда и физически. Тепло будто в раю! Макса всегда поражало, как можно вот так находиться в двух местах одновременно, воспринимать мир с двух разных точек зрения и при этом не ехать крышей. Вот он, Денис-номер-один, глупый и бесполезный, сидит на качелях и мёрзнет на морозе, и в тот же момент где-то ещё орудует Денис-номер-два, невидимый для глаз, могучий бурундук, его всесильный двойник. Максу не понять – он хоть и умный, но самый обычный десятилетний толстяк, который даже пуговицу сдвинуть с места не сможет, не коснувшись её. А Денис-номер-два сможет, да и не только пуговицу…
Денис в нетерпении огляделся и сразу приметил несколько денежных купюр на приборной панели.
Две сотки!
Уже неплохо.
Деньги валялись по всем углам. Грязный полтинник одиноко лежал на полу перед пассажирским креслом, а между сидением и подлокотником застряли ещё несколько соток. Сколько сникерсов и пиццы можно будет накупить! И целую гору фишек с покемонами, по рублю штучка. Да ладно фишки, теперь не придётся голодать в школе, потому что у мамы, видите ли, нет денег, а талончики на обеды их семье не положены. Мол, слишком богатые они для таких привилегий. Вот умора ведь, а.
В животе громко заурчало. Похоже, слишком громко. Денис вдруг понял, что рыжий вперил взгляд прямо в него. Парень не шевелился и внимательно его изучал, будто подозревал в чём-то. Будто знал.
Денис немедленно отозвал двойника, и тот с неохотой покинул машину. Денис-номер-два всегда был вредной сволочью, но в последнее время он всё делал особенно неохотно. Кризис у него, что ли, какой-то? Кризис среднего возраста, как вроде бы Макс это называл…
Денис покачивался взад-вперёд, старательно делая вид, что он самый обычный ребёнок и бледно-зелёная машина на пару с её водителем интересуют его меньше всего в этом мире. В конце концов рыжий отвернулся и выпустил в воздух облако сигаретного дыма. А что, если он сейчас докурит, сядет в машину и уедет? А что, если он просто ждёт кого-то?
Размечтался о богатствах, бурундук-дубина, проворчал двойник. Иногда он был хуже бабки…
Тут Денис понял, на что отвлёкся рыжий. К подъезду стремительной походкой приближалась Настя, противная Настя, которая теперь жила в квартире на седьмом этаже и водила туда хахалей. У самой лестницы она притормозила и, нервно переступая на месте замшевыми сапожками на высоких каблуках, с сомнением оглядела заваленные снегом ступени. Рыжий что-то сказал и протянул ей руку, и она, кивнув, ухватилась за неё. Вместе они поднялись наверх, после чего Настя ткнула ключом в замок, а рыжий распахнул перед ней дверь. Секунда – и оба скрылись в подъезде. Напоследок рыжий сунул руку в карман. Машина пискнула и мигнула фарами.
Вот чёрт!
Денис соскочил с качелей и сердито отряхнулся от налипшего на джинсы снега. А он-то уж обрадовался, что этот придурок забудет включить сигналку. Значит, придётся поработать.
«Работай, Дэн!» – сказал бы сейчас Макс. Жаль, что его нет рядом. Небось сидит в эту минуту на кухне и жрёт спагетти с фрикадельками, приготовленные мамочкой, чёртов жирдяй. При мысли о еде в животе опять заурчало.
Стемнело. Вновь пошёл снег. Вокруг ни души, это радовало. Девятиэтажка вспыхивала жёлтыми прямоугольниками окон. Не думать о холоде, думать о пицце. О шоколаде. О газировке. О булочках из школьного буфета. О горячем чае с булочками.
Вновь присев на качели, Денис обхватил себя руками и сосредоточил на машине рыжего всё своё сознание. Права на ошибку нет. Если запороть отключение сигнализации, то придётся делать ноги. Рыжий наверняка его запомнил.
Ну же, иди. А то я тут околею!
Всю грязную работу за тебя делаю, тупица…
Денис-номер-два всегда любил поворчать, но на этот раз артачиться не стал и покорно нырнул под капот. Огромная снежинка легла на нос, и Денис раздражённо смахнул её. Если рыжий пришёл к Насте, то времени достаточно. От неё не так-то просто уйти. Если нет… Да тут гадай не гадай, а водитель может вернуться в любую минуту. Только бы всё получилось без усилий. В конце концов опыт отключения сигнализации какой-никакой у них с двойником есть. Вряд ли на этой машине стоит какая-то особенная система.
Зубы стучали от холода, это сбивало с нужного настроя. Хотя Дениса-номер-два это не останавливало, он с осторожностью ощупывал внутренности капота в поисках той самой штуковины, которая в случае чего принималась орать. Нужно только оборвать проводок, и от сигналки уже не будет никакого толку.
Ну же! Вроде вот здесь!
Не сбивай…
Как холодно-то! Денис зябко передёрнул плечами, но концентрацию не ослабил. Ещё немного, и он превратится в снеговика. Останется только воткнуть морковку. Пицца… Горячая пицца… Горячий чай с булочками…
Кажется, и правда здесь? Денис заволновался, сердце затрепыхалось в горле. Нельзя ошибаться. Эта машина, она как редкий монстр из игры на Федькином компьютере. С такого монстра падает редкая добыча, а имя его выделено особым цветом. Остаётся надеяться, что уровень достаточно прокачан, и монстр не порвёт его на куски, а то ведь зелья лечения брать неоткуда.
В своё время он долго тренировался на машине соседа. Из раза в раз пробовал найти и вырубить сигнализацию. Долго ничего не получалось. Сигнализация с перерывами орала до самого вечера, так что сосед и все жители близлежащих домов в тот день едва не дошли до ручки. Только под самый закат Денис сообразил, где её отключать.
«Практика. Только практика», как говаривал Макс. С тех пор пришлось обезвредить немало гуделок, хоть далеко и не все водители ставили себе такие. В основном владельцы иномарок. Но у владельцев иномарок почти всегда есть чем поживиться.
Двойник осторожно подцепил проводок и дёрнул. Кажется, получилось. Теперь переходим к двери и надеемся, что сирена будет молчать.
С дверью проблем не возникло, уж в замках-то Денис-номер-два был настоящим докой. Мрачный сон пустынного двора нарушили лишь замигавшие поворотники. Денис спрыгнул с качелей и, по пути поскользнувшись и чуть не грохнувшись, в несколько прыжков достиг автомобиля. Дёрнул ручку напротив пассажирского места, и она легко поддалась. Машина дружелюбно молчала, будто только и ждала, когда он залезет внутрь.
Просто не верится! Скоро у него будут деньги, очень много денег! Как у Скруджа Макдака!
Денис забрался на сидение и осторожно прикрыл за собой дверь. Не до конца, оставляя для себя лёгкий путь к отступлению. Времени мало, очень мало, так что стоит поторопиться. Если рыжий вдруг выглянет в окно и запалит, как его любимая машина радостно сияет на весь двор, то окажется здесь уже через минуту, если не раньше.
Внутри стоял резкий запах курева, и Денис закашлялся. На приборной панели валялись две пачки сигарет, одна полупустая. Вот чёрт, если папа учует этот аромат, головомойки не избежать. Хотя её в любом случае не избежать: в дневнике красуется пара и свежее замечание красной ручкой от училки по географии насчёт того, что «Литвинов изрисовал контурные карты». Но ещё неизвестно, что папа считает худшим грехом – сигареты или двойку по математике.
Денис сгрёб ранее запримеченные деньги и спрятал их в карман куртки, а затем принялся шарить по креслам.
Через минуту он немного согрелся. В бардачке, помимо бумажных денег, обнаружилась ещё и мелочь, и Денис старательно выгреб всё до единой копейки. После этого он, немного подумав, перелез назад. Макс всегда ругал его за то, что он не умеет вовремя остановиться, но… а вдруг сзади ждёт главный приз? Как не проверить? Макса здесь нет, и некому бурчать под ухом.
Метнув взгляд в сторону подъезда, Денис осмотрел сидение и потянулся к одной из дверей, чтобы пошарить в пепельнице, но зацепился за тряпку, что валялась в углу, и долго не мог оторвать её от молнии на куртке. Вдалеке лаяла какая-то сварливая шавка. Кто-то прошёл мимо по дороге, и Денис прилёг, затаившись. Убедившись, что снаружи никого, он продолжил поиски и приступил к осмотру полки за сидением.
Сдвинув кипу журналов, он обнаружил две тысячных купюры и едва сдержал радостный возглас. Какая куча денег! Давно ли, интересно, они тут лежат? Хотя для рыжего это небось просто мелочёвка! Должно быть, он только на сигареты столько в день тратит.
Тишина стояла как на кладбище, даже шавка наконец заткнулась. Внутри салона было тепло и уютно, сигаретная вонь подвыветрилась через приоткрытую дверь и уже не так сильно раздражала. Рыжий наверняка пришёл к Насте, иначе зачем он её ждал, зачем зашёл с ней в подъезд? А если так, то можно не торопиться.
Что-то слабо блеснуло в тусклом свете подъездной лампы под одним из журналов. Вот он главный приз! Денис отбросил в сторону журнал, схватил загадочный предмет, и принялся крутить его в руках. Два испещрённых отверстиями металлических брусочка длиной примерно с его ладонь. Какая-то непонятная штука, но симпатичная. И блестит. А это что? Похоже на защёлку.
Наружу вынырнуло лезвие ножа, и Денис восхищенно ахнул. Да это же стальная бабочка, раскладной ножик, какими любят щеголять гопники на районе. Только этот в сто раз красивее. Он прикоснулся к лезвию пальцем, но тут же ойкнул и отдёрнул руку. Какой острый! Пожалуй, что потянет на оружие легендарного уровня. Скорее бы показать добычу Максу! Толстяк все волосы на голове выдернет, такое приключение и без него!
Карманы куртки были забиты деньгами. Весьма богатый улов, раньше и за месяц столько не набиралось. Денис осторожно сложил нож и погладил рукоять. Интересно, а сколько он стоит? Должно быть, дорогая вещица, это не ржавая открывашка для пива. Был бы он взрослым, наверное, сумел бы загнать её за кучу денег, но кто станет всерьёз торговаться с пятиклассником? Скорее, просто отберут и побьют.
Нет, такое сокровище продавать нельзя. Это же меч легендарного ранга с бонусом к ловкости и силе! Наверняка ещё и магический, и с его помощью можно запускать огненные шары. Надо будет проверить. Только вот проблема: как пронести нож домой? Если мама или папа найдут бабочку, то ему несдобровать. Сказать, что нашёл на улице? Не поверят, да и кто поверит в подобную чушь? Такие вещицы на дороге просто так не валяются. И потом, в любом случае не видать ему ножика как своих ушей, если мама его обнаружит.
Вдруг дверь распахнулась. В салон хлынула волна ледяного воздуха, а в глаза ударил яркий свет.
– И какого хера мы тут делаем, а?!
Денис вскрикнул и, отпрянув, долбанулся обо что-то затылком. Сердце едва не выскочило из груди. Внутри всё оборвалось.
