Мария Фомальгаут
Зеркаланто
Легенда о книге
6000
…легенда о книге не имеет ничего общего с реальностью: посмотрите разные варианты этой истории, и вы убедитесь, что каждый описывает книгу по-своему: кто-то видел большой том с толстым корешком, кому-то попадалась совсем маленькая книжонка, легкая, как перышко. Подумайте сами, если рассказчики не могут прийти к общему мнению, какая должна быть книга, то стоит ли им вообще верить?
Про обложку книги тоже рассказывают разное – кто-то встречал синие обложки, кто-то красные или зеленые, а кто-то и вовсе говорит, что на обложках видели изображения колдунов, драконов, звездолетов и призраков. Это может значить только одно – никто из них никакой книги не видел, потому что их не существует.
5000
…слухи и легенды о почитателях книг живы до сих пор – кто-то рассказывает о городах, где хорошим тоном считалось сидеть вечером у очага и перелистывать страницы книги. Кто-то рассказывал про целые храмы, в которых царил настоящий культ книги, и монахи денно и нощно переворачивали листы. Откуда пошел этот ритуал, доподлинно не известно.
4000
…жуткое верование, погубившее немало умов. Найдите такого безумца, и он поведает вам, что если смотреть на страницу, можно увидеть далекие миры, которые никогда не существовали, людей, которые никогда не жили, события, которые никогда не происходили. Страшное зрелище представляли собой люди, которые сидели над раскрытыми книгами и грезили наяву, а потом рассказывали истории, поражающие воображение.
3000
…вы сами подумайте, кого хотите видеть своим градоначальником – человека, который на полном серьезе уверяет, что вот эта закорючка в книге означает солнце, хотя она совершенно не похожа ни на какое солнце, а вон та группа крючочков – заяц. Вы сами подумайте, как такой безумец может управлять городом, даром, что в остальном он очень умен…
Треугольное время
…мой мир треугольный, он живет не в пространстве, а во времени, мой мир пересекает несколько временных линий…
…непонятно?
Постараюсь объяснить…
Представьте себе время как прямую линию.
А рядом еще одну.
И еще.
И еще.
И…
…нескончаемый поток времен.
Вот в этом потоке времен и живет мой треугольный мир – не под прямым углом к временам, а как-то наискосок, потому что… я не знаю, почему, я не знаю, откуда берутся такие миры, растянувшиеся не в пространстве, а во времени…
А
Бэ
Цэ
Три вершины.
А – летнее утро, кофе на террасе, клетчатая скатерть, девушка напротив открывает рот, чтобы что-то сказать, я не знаю, кто эта девушка, я не знаю, что она скажет, я не знаю, почему она плачет, – ведь это только одно-единственное мгновение, одна точка, и все. Я никогда не узнаю, что будет дальше, потому что точка А – самая крайняя точка моего мира в будущем, дальше в будущее мне ходу нет.
За секунду до А – две точки, они пересекают два мира, в одном из них я хожу по своему богатому дому за секунду до того, как увижу на садовой дорожке девушку, в другой точке (она лежит в параллельной реальности) я сам иду по садовой дорожке к дому девушки.
Я все еще не знаю, как её зовут.
Я все ещё не знаю, как зовут меня самого. Видите ли… Я живу от точки А к точкам Бэ и Цэ, от завтра к вчера, от пятого июня две тысячи тридцатого года к девятнадцатому ноября две тысячи двадцать первого – это точка Цэ.
Нет, я живу не из будущего в прошлое, не совсем так. Мой треугольный мир наклонен, поэтому каждый следующий срез времени проходит не в этих мирах, а параллельных, которые чуточку отличаются. Так в одном мире я держусь за пылающую щеку, перескакиваю в следующий мир, отстраняюсь от Анны, но она даже не замахивается, выбегает из комнаты. Мой мир перебрасывает меня в следующие варианты реальности, я вижу Анну на сцене,
Сама себе о самой себе
Какая-то сказка о сказке
Нашепчет – на чердаке чердака
Рассказывает себе…
Я вижу, что это её последняя песня, я уже умею определять, сколько кому осталось песен, – одна, одна, и даже меньше, я понимаю, что она не допоет, сорвется на полуслове, – на хрип, на вскрик, последняя песня сорвется с неё как листок с дерева, останутся пустые ветви, как поздней осенью, даром, что Анна только-только вступила в пору раннего лета… Я понимаю, что она не допоет, я…
Реальность снова меняется, я оказываюсь в новой точке, сижу в кафе с Эллой, душа Эллы укрыта песнями с ног до головы, как молодое дерево цветами и листьями, – её хватит надолго, лет на двадцать, на тридцать, а потом…
…я скольжу дальше по своему треугольному миру, в одной из реальностей мы ссоримся о чем-то с Анной в машине, в другой реальности в машине не Анна, а какая-то другая, даже не помню её имени, а Анна проходит мимо по улице, я её не знаю, замечаю краем глаза, она ускользает за поворот, я чувствую смутную тревогу, тут же отгоняю её от себя, некогда, некогда…
…точка Бэ. Я захожу в маленькое кафе, открываю ноут, мне нужно работать, мне нужно искать людей, на которых растет хотя бы одна песня. Вздрагиваю от внезапного «Здесь свободно?» – даже не успеваю сказать нет, она садится напротив, ну что ей нужно, что, поднимаю глаза, только сейчас вижу, что она усеяна песнями, которые вот-вот посыплются с неё градом…
…точка Цэ. Она стоит на отлете от других, в ноябре двадцать первого года, в реальности, где я уже понимаю, что ничего не добьюсь, я не умею видеть неспетые песни, умел, но уже разучился – вижу силуэт в темном переулке, бросаюсь на неё, озлобленный на весь мир, сжимаю беззащитное горло – и только когда обмякшее тело падает к моим ногам, только сейчас вижу, что она буквально рассыпается неспетыми песнями, которые со звоном и громом катятся по улице…
…судить меня не за что, судить меня будут в той реальности, а моя жизнь захватила только одну точку, одно мгновение этого мира, – точку Цэ.
Иногда я думаю, что происходит со мной за пределами моего треугольника, подвешенного во времени, – ведь там что-то есть на всех линиях судьбы, первые шаги, первый день рождения, первый класс, первая любовь, в одном мире я умею видеть песни, но это запрещено, в другом мире песни видеть можно, но я не умею, в третьем…
…этого я ничего не знаю, снова начинаю свой путь из точки А, где клетчатая скатерть и кофе на веранде, и женщина напротив хочет что-то сказать, я вижу на её глазах слезы, я еще не знаю, что это за женщина, и почему она плачет, я еще ничего не знаю.
Иногда мне кажется, что мой мир начинает скользить куда-то в сторону – чуть-чуть назад по линиям времени и чуть-чуть вбок. По крайней мере, точка А становится все более размытой, призрачной, все больше похожей на сон, а раньше точки Бэ появляется утро понедельника, когда я понимаю, что контору пора закрывать, что ни одного человека, усеянного песнями, я так и не найду.
Иногда я думаю про другие миры, живущие во времени – если они вообще есть, эти другие миры, – треугольные, квадратные, круглые, а может, даже и не плоские, а объемные – кубы, пирамиды, шары, причудливые фигуры. Может, они вообще меняют свои очертания, или стремительно двигаются по времени, – по прямой, по кругу, а то и вовсе как захотят… Может ли мир, замкнутый во времени, обладать собственной волей, собственным разумом? Или тот, кто живет в таком мире, умеет управлять своей вселенной? Каких размеров вообще может быть мир – от одной маленькой точки до миллионов лет, где человеку приходится проживать множество инкарнаций? Мне видятся парные миры, один из них лежит где-нибудь в средних веках, а второй в реальностях далекого будущего, где так и не открыли электричество, зато прекрасно владеют магией.
Если бы я был кем-то другим, я бы стал искать способы вырваться из своего мира на поиски других миров во времени – но это бы был уже не я. иногда мне кажется, что если мой треугольник подвинется еще немного, точка Бэ окажется в реальности, где я не умею видеть неспетые песни, зато чувствую другие миры – очень смутно, очень неясно, и я нахожусь в этом мире всего одно мгновение, поэтому не успеваю ничего понять…
…точка А.
Летнее утро.
Кофе и клетчатая скатерть на веранде…
Синий потолок
– …что вы можете сказать о новой игре? Насколько это опасно для молодёжи?
– Могу сказать, что это крайне опасно, мы до сих пор не сталкивались ни с чем подобным. Люди буквально сходят с ума…
– Напомните, в чем заключается суть игры?
– …когда вы переходите по ссылке, перед вами открывается что-то вроде социальной сети – с той лишь разницей, что она не имеет ничего общего с реальной жизнью…
…привет, а чем вы потолок красите, что он у вас синий, и светится?
Какой потолок, это небо вообще!
А небо – это что?
Ты чего, прикалываешься? Ты откуда взялся такой?
Из третьего сектора.
Это где?
…слушай, а почему вы под землей живете?
А где еще жить прикажешь?
…люди начинают на полном серьезе верить, что там, за пределами мира, что-то есть, кто-то даже находит выход и исчезает в никуда…
Невидимый кто-то
Чудная забота
В своем ориентире
У тех, кто о вечном поет:
Невидящий кто-то
В невидимом мире
Видение ищет свое.
И видит в заботах,
В межзвездном эфире,
Как меж цитаделей и сёл
Невидимый кто-то
В невидящем мире
Видение людям несет.
Теряющий тропы,
Стальными мечами
Сомненья на пики воздев,
А люди торопятся,
Люди проходят,
Видение не разглядев.
Устав от похода,
По пасмурным землям,
Весь век в бесконечном пути,
Невидящий кто-то
С невидимым кем-то
Друг друга не могут найти.
Мимолетно о крыльях
…идти крадучись, прятать свои крылья под длинным плащом…
– …вы арестованы.
– …А?
– Вы арестованы… пройдёмте.
– …снимите плащ.
Сбросить плащ, проклинать себя за то, что не обрезал крылья, на что-то надеялся, непонятно, на что.
– Вам выпала величайшая честь…
Натянуть тетиву.
Поразить цель с одного выстрела.
– Отлично, вы не оставите в городе ни одной живой души…
…город в тумане на острове вдалеке…
– …в атаку!
Хлопанье сотен крыльев.
Вверх, вверх, вверх, выше, выше. Прочь от горсточки островов, повисших в пустоте.
Сколько может лететь человек.
Кто и когда проверял это.
Уже не разговоры – только мысли о том, есть ли другие острова.
За пять минут до бора
– …а эта вселенная может жить только восемь минут, – говорит он кому-то за дверью, слышу только шарканье ног, щелчки вспышек фотоапаратов, – на большее её законов физики не хватает. Когда я нашел её, она жила только три секунды, я смог дотянуть до восьми минут, не более… Видите, ей хватает времени только чтобы создать водород и гелий… и снова исчезнуть…
Щелчки вспышек.
Шарканье ног.
Скрип инвалидной коляски.
Снова хриплый голос:
– Вы знаете, мне кажется, она успевает чему-то научиться… в последнее время я вижу у неё зачатки гелия и бора…
Сжимаю зубы, а-а-а, исчезни уже, исчезни, ну когда, когда… тут же проклинаю себя за такие мысли, ничего не могу поделать…
– …ну что вы ломитесь, не видите, закрыто! Читать умеете, или где?
– Вот… посмотрите…
– Это еще что вы такое сюда притащили?
– Вселенная… посмотрите… она…
– Ну, мы вообще-то людей лечим, а не…
– Ну, может, посмотрите? Видите же, она уми…
– …вообще я в жизни не думал, что буду создавать какую-то клинику для вселенных, я вообще не задумывался о вселенных… Но знаете, когда я подобрал этот мир, обреченный умирающий мир…
– …подобрали?
– Да… тогда я вообще не понимал, что это такое, какая-то вспышка в темноте ночи… Я только понимал, что это доживает свои последние секунды… Сам не знаю, почему я бросился с этой вселенной в больницу, чего я ждал…
– …а мне вот никогда не доводилось видеть другие вселенные…
– …это вам так кажется, вы просто не обращали внимания на огоньки в темноте ночи, призрачные огоньки…
– А я думал, другие вселенные отделены от нашей…
– Так и есть.
– …и их нельзя увидеть…
– …а вот здесь вы ошибаетесь, вселенные видно, и еще как.
– И вы побежали в больницу…
– …да, вы понимаете, как это абсурдно смотрелось, в больницу со вселенной… Он растаяла в моих ладонях, тогда я первый раз задумался, что если бы была больница для вселенных…
…понимаю, что проваливаю работу, жестко, безнадежно, что меня от журналистики на пушечный выстрел держать надо, не меньше…
– …в жизни не думал, что вселенных окажется так много, а теперь вон, и места для них не хватает, дом расширять приходится… Рабочих рук не хватает, уже не знаю, что делать…
…понимаю, что это мой шанс…
…первым бросаю ком земли, хоть я ему не родственник, и вообще никто, только об этом здесь не знают…
«…Я, находясь в здравом рассудке и светлой памяти, завещаю…»
…оглядываю владения, еще не верю, что все это мое. Когда иду по лестнице, она изгибается куда-то не пойми куда, не иначе как очередная вселенная проскальзывает мимо меня, убегает на чердак. Думаю, куда я отправлюсь в первую очередь, весь мир у моих ног…
Вы действительно хотите отключить генератор?
Да
Да, я действительно хочу. Почему-то зажмуриваюсь, я не хочу видеть, как тают вселенные, рассыпаются на мириады осколков…
– …вы говорите, никто не видел, как он выходил из дома?
– …да вы по видеокамерам посмотрите, не выходил он не из какого дома, вот здесь поднимался по лестнице, зашел в щитовую… и не вышел.
– …но не мог же он просто исчезнуть?
– Да черт его знает, что тут с этими вселенными делается…
– К этому моменту никаких вселенных уже не было, генератор-то выключен был…
…иногда мне и вовсе приходится делать безумные поступки, чтобы сберечь мир… вот, например, попался мне один космос, таких законов физики, как у него, я вообще нигде не видел… Я вот сам толком не понимаю, как догадался бросить в космос каплю крови… Вселенная приняла мою кровь, она стала чем-то… чем-то вроде человека, понимаете? Я и ахнуть не успел, а этот умирающий вихрь частиц уже сидит передо мной во плоти, спрашивает – как вам пришло в голову помогать вселенным? Тут я вспомнил, что раньше когда-то пытался в журналистику податься, не вышло ничего… а у него, видно, получилось… у космоса этого… ну как получилось, я его в доме оставил, даже завещание на него оформил, чтобы если что, он за мирами присмотрел… я-то не молодею, а его вселенная может еще тысячу лет протянет…
Шампунь для легенды
…легенда сбросила с себя плащи и доспехи, со звоном и грохотом упавшие на кафель, и забралась в до краев наполненную ванну, даже не замечая, как вода льется на пол, и по ней уже плывут какие-то фрегаты в поисках дальних берегов. Легенду все еще мелко трясло, но она заставила себя не думать ни о чем, ни о чем, долго растирала себя мочалкой, на который лила и лила какой-то новомодный гель, «Легендариум», специально для легенд, сделает ваши легенды неотличимыми от правды, как написано на флаконе, ну-ну, врите, врите больше. Легенда долго расчесывала и мылила волосы все тем же Легендариумом, пока не стала похожа, ну если не совсем на правду, то на такую полуправду, в которую готовы поверить заскучавшие туристы на экскурсии.
Легенда наконец-то расслабилась и расправила крылья. Ничего, она им всем еще покажет, всем, всем, всем, которые не верят, которые посмеиваются, которые… зря, что ли, она создавала себя из пустоты, из ничего? У других легенд были хоть какие-то зачатки, да какие зачатки, они вообще появились на всем готовеньком, так в сердцах думала про себя легенда. То ли дело она, еще несуществующая, отчаянно выискивала, из чего ей вообще появиться – из темной рощи, которую однажды проезжал рыцарь, имени которого история не сохранила, и его путь пересекся с путем другого рыцаря из другого княжества. Ну и что, что они даже не поссорились, ну и что, что первый рыцарь ехал через лес за тысячу лет до того, как второй рыцарь ступил под своды леса. Это не мешало легенде рассказывать о величайшем сражении, которое длилось три дня и три ночи, и разумеется, оба рыцаря погибли, и это послужило началом величайшей войны между двумя княжествами. Или наоборот, княжества воевали, когда встретились их рыцари… Легенда каждый раз рассказывала по-разному, ну так на то она и легенда.
Легенда закуталась в полотенце, насухо вытерла золотые волосы и золотые крылья, долго сидела на уютном диванчике в ванной перед зеркалом, раскрашивала себя, чтобы стать настоящей легендой. Ничего, она им ещё всем покажет, этим всем, которые в неё не верят, она ещё войдет в учебники истории, как настоящая правда. Зря, что ли, она выбиралась из деревенских захолустий, пробивалась в столицах, плясала на празднествах, рассказывая саму себя? Она покажет этим… которые пришли на все готовенькое, которых сразу признали фактами, а ведь они ни разу не факты, а нате ж вам, гордо смотрят со страниц учебников истории… Она покажет им всем, её ещё узнает весь мир, осталось только убрать последнего свидетеля, который, кажется, ни о чем не подозревает…
Закопанные мысли
…когда меня ненадолго отпустили из общего механизма, я тайком ото всех отправился к той опушке высохшего леса, где целую вечность назад закопал слова, которые теперь нельзя было упоминать, и мысли, о которых теперь нельзя было думать. Каково же было мое изумление, когда я увидел, что слова и мысли истлели, как прошлогодние листья, и рассыпались, стоило мне к ним прикоснуться. Тогда я еще не понимал, что мысли не могут жить сами по себе, если их не думать, и слова не живут сами по себе, если их не говорить. Я пытался что-то вспомнить, – вспоминать было нечего, воспоминания рассыпались в прах. Почему-то я пытался собрать пепел – как будто надеялся еще склеить из него что-то, я сам не знал, что…
– …где вы закапывали мысли?
– А…?
– Где вы закапывали мысли?
Я не верил своим глазам, я не понимал, откуда он взялся, почему бетонная плита, уже готовая обрушиться на меня, застыла в воздухе, а он остановился надо мной, кто он, я не знаю, я никогда его не видел – и спрашивал:
– Где вы закопали мысли?
Я поспешно ответил, и тут же спохватился, буквально закричал во весь голос:
– Постойте! Я… вы… меня… вы… откуда…
– Я не могу вам сказать.
– …вы… оттуда? – я показал куда-то вперед, имея в виду не вперед, а нечто другое, что впереди…
– Да.
– …и… – отчаянно соображаю, что можно спросить…
– …простите, нет.
– Что нет?
– Не могу?
Хочу спросить – что не можете, – понимаю, что он имел в виду, нет, он не может забрать меня с собой.
– Да я… не про то… а… там… будут слова? Мысли?
– Если вы сказали правду, то…
…он не договаривает, время снова начинает бешено мчаться вперед, седьмой корпус рушится, погребая меня под собой…
Дом, построенный из времени
…чтобы построить дом во времени, возьмите битву… даже не так, какую-нибудь мелкую стычку двух войск, двух враждующих княжеств, – именно мелкую стычку, ничего не значащую.
А потом просто подождите. Ждать придется несколько веков, может быть – тысячелетий, но кто строит дом во времени, тот никуда не торопится. Это вам тоже нужно запомнить, если собираетесь жить во времени, а не в пространстве.
Смотрите внимательно за обеими княжествами – если вам, конечно, повезет. Потому что может и не повезти, княжества могут прожить всего несколько веков, а то и несколько лет. А потом послушайте, что говорит каждое княжество про короткую стычку, которая была когда-то бесконечно давно. Каждое княжество будет рассказывать, как крохотная группка его доблестных войск разгромила огромную армию другого княжества.
Посмотрите внимательно, как из крохотной стычки вытягиваются две совершенно разные и в то же время такие похожие истории. Возьмите эту развилку и воткните в землю двумя историями вниз. Это первая опора вашего дома.
Найдите вторую такую же опору, третью, четвертую – пока не сможете сложить достаточно большой шалаш. Этого вам хватит на первое время, чтобы укрыться от непогоды, а уж если вы решили жить во времени, то с непогодой будете сталкиваться частенько.
В следующем выпуске мы расскажем, как построить дом побольше и посерьезнее, если к тому времени вы все еще решите остаться жить во времени. А пока присмотритесь к деревьям – ветвистым развилкам реальности, они вам сейчас понадобятся…
Не шестой я
…они скажут…
…нет, они ничего не скажут, потому что они ничего обо мне не знают. Поэтому они не спросят:
…это вы их убили?
Так вот, они не спросят этого, потому что они никогда меня не видели, и не увидят, – они увидят только заколотых людей на улице – одного, двух, десятерых – они не поймут, что это сделал я.
Потому что это не я.
И в то же время я.
И в то же время…
…впрочем, все по порядку…
…нас пятеро.
Вернее, не так – меня пятеро.
Во-первых, тот я, который на безымянной земле под безымянным солнцем, тот я, который покрывает тонкой пленкой бесконечный океан, пробивается к свету редкими не то цветами, не то листьями. В глубине одного из таких цветков пробуждаюсь я, мыслю, следовательно, существую. Потом цветок умирает, гаснет, вместе с ним гаснет мое сознание, я пробуждаюсь в новом ростке, чтобы вскорости опять погаснуть.
Во-вторых, тот я, который перемещается в космосе наподобие кальмара, выплескивая из себя частицы пыли. Всякий раз, когда я засыпаю, мое тело переносится в другую точку вселенной – иногда на какую-то планету, иногда внутрь астероида, иногда в раскаленные недра звезды или в изогнутые пространства черных дыр. Да, забыл сказать, что меня много, очень много, иначе бы меня уже не было. Когда-нибудь останусь последний я, но это будет уже после кончины вселенной.
В-третьих, тот я, который оцифровал свое сознание и поселился в глубине космической станции, которая потеряла управление, и теперь плывет в пустоте космоса, пока не разобьется или не сгорит в пламени какой-нибудь звезды, – мои расчеты показывают, что это будет Антарес, но траектория станции может и поменяться, и не раз, если она столкнётся с чем-нибудь.
Четвертый я – это отрезок времени длиной где-то в тысячу секунд – который существовал еще до того, как появилось Солнце, не говоря уже о Земле. Я перемещаюсь из будущего в глубокое прошлое, и мне кажется, мой путь не закончится в момент начала вселенной, меня что-то ждет по ту сторону Большого Взрыва.
Пятый я живу на чужой земле под чужим солнцем – притяжение здесь так велико… впрочем, о чем я говорю, представьте себе исполинскую почти плоскую махину, покрытую мощной броней от падающих с неба камней – да, здесь бывают дожди из алмазов – я медленно двигаюсь в сторону неприступной крепости, мы должны её атаковать, мы должны победить, не спрашивайте, почему…
…ах да.
Заколотые люди.
Дело в том, что есть еще я без номера. Этого меня нельзя назвать шестым я или первым я, или вообще хоть каким-нибудь я. Почему? Не спрашивайте, это… это невозможно объяснить. Это просто… ну… вот так. Пятый я, который живет в завтра, вот вы живете в сегодня, а я живу в завтра, я вижу вас, как вы идете по улице, только вы не двигаетесь, здесь ничего не двигается, потому что здесь еще не существует времени. Только я вам ничего плохого не сделаю, не волнуйтесь, я никого не убивал.
Тот я, который без номера, никого не убивал.
Простите, все так сумбурно… Видите ли, я еще никогда не говорил с людьми, даром, что я сам человек, первый раз мне приходится писать что-то, может быть, я вообще делаю все неправильно, и меня никто не поймет.
Так вот.
Я, я, я, я, я и еще один я.
Заколотые насмерть люди, это не я их заколол, зачем мне закалывать людей, я ничего против них не имею, я вообще их не знаю – то есть, иногда читаю истории каких-то людей, но какое мне до них дело, я никогда не задумывался о том, чтобы вмешиваться в человеческую историю, хотя, быть может, напрасно. И уж, по крайней мере, я бы убил кого-то… преступника какого-нибудь, а не кого попало, кого я нашел, заколотых не пойми чем…
Буду думать… вот, например, Феликс Флагман, убит ударом в спину. Феликс Флагман, который разрабатывал какие-то космические корабли с оцифрованным сознанием, зачем мне его убивать, только вредить себе…
Буду думать дальше, вот, например, М, я знаю её только как М, потому что эта буква была у неё на свитере, её тоже закололи в спину, и я четко вижу след когтя бронированных бойцов чужой земли под чужим солнцем…
