Мария Казанцева
Чертог Белой Ночи
Глава 8. Макс
Реальность обрушилась на него мучительным пробуждением, возвращая сознание в мрачно-серый мир света. Он попытался встать с дивана, но смог лишь приподняться. Каждое движение сопровождалось сильной волной боли. Голова раскалывалась, а повязка на лбу напоминала о том, что ночной кошмар был на самом деле. Первые сорок восемь часов на службе, к которой он готовился несколько лет, чуть не стали для него последними.
Преодолевая резь во всем теле, он встал и, шатаясь, подошел к раковине в ванной. Сняв повязку, он сунул голову под струю холодной воды. Прохлада на время успокоила боль в почти затянувшейся ране. Макс умылся и надел чистую форму, а потом вернулся в гостиную и взял со стола цепочку с серебряными крыльями. Намотав ее на запястье, он переместился.
На его памяти главный холл Цитадели никогда не был таким людным. Здесь собрались представители чуть ли не всех стран Европейского Магического Союза: от стражей Востока в монашеских одеждах до британской гвардии в зеленой форме и белых медвежьих шапках. Одни с тревогой что-то обсуждали на незнакомом ему языке, другие получали приказы от старших хранителей и исчезали в столпах яркого света.
Он поднялся по высокой винтовой лестнице на самый верх одной из башен Цитадели, где располагался Магистрат. Через стеклянную крышу сюда проникало гораздо больше света. Стены из белого мрамора украшали барельефы больших райских птиц в цветущем саду, а колонны оплетали ветки деревьев. У широких резных дверей зала советов собралась толпа хранителей, и Макс разглядел в ней Мортена.
– Смотрите-ка, живее всех живых, – раздался его громкий голос, а на бородатом лице показалась довольная улыбка.
Норвежец попытался хлопнуть Макса по плечу, но он увернулся, заставив друга улыбнуться еще шире.
– Есть новости?
– Никаких, – ответил Мортен. – Уже час стоим тут, как курсанты.
Прошел еще час, прежде чем звуковой барьер был снят, и старые двери широко открылись. К толпе вышла небольшая группа, где среди прочих было несколько старших хранителей и маг Магистрата в белой мантии. Макс пытался разглядеть других членов совета, но оказалось, что все уже отбыли.
– От лица городского Магистрата и Европейского Магического Союза я сообщаю, что в результате длительных переговоров мы не пришли к единому мнению относительно решения проблемы с неизвестной нам стихией, появившейся в Чертоге Ночи несколько дней назад, – начал представитель совета. – Мы понесли огромные потери и не готовы и дальше рисковать, продолжая слепую борьбу. Однако на этом этапе решено укреплять магический барьер столицы. Наши самые сильные маги уже работают с его защитным полем, и мы надеемся, что они смогут дать нам достаточно времени, чтобы справиться со сложившейся ситуацией и эвакуировать жителей города.
Он помолчал, ожидая, пока поднявшийся в толпе гул утихнет, а потом продолжил:
– Я также прошу вас проявить гостеприимство и принять помощь, которую так любезно предоставили нам другие страны, отправив в Петербург своих стражей. Непростая ситуация с тремя мировыми столицами, магическая активность которых никак не контролируется на глобальном уровне, привела к надвигающейся катастрофе. Перед ее лицом нам придется объединиться, и тогда мы выстоим. Теперь я прошу всех возвращаться к службе, – с этими словами он поспешно удалился с глаз толпы в сопровождении помощников.
– Самые сильные маги? – этот вопрос и так звучал во всей толпе, но Макс все равно его повторил.
– Пыль в глаза, – отмахнулся Мортен. – Никто уже больше века не может ничего сделать с барьером Чертога.
– Очевидно, что настолько же сильные маги, какие сотворили Чертог Ночи, уже не рождаются, – согласился Макс, – но разве никто не способен усилить его барьер?
– Не знаю, – признался Мортен, и его обыкновенно добродушное лицо помрачнело. – Но одно точно: скоро в подземельях станет так опасно, что все крысы ринутся наверх.
– Эй, Макс! – окликнул его голос Ани, а сама напарница быстро оказалась рядом, протиснувшись сквозь толпу. – В лечебном крыле мне сказали, что тебя еле живого отправили домой. Как ты?
– Да пустяки. Я уже в норме, – соврал он. – Просто получил вчера пару приветственных ударов по морде и кирпичом по голове. Ерунда.
Аня попыталась улыбнуться, зная, что именно этого он и добивался, но улыбка вышла грустная, и тогда она снова заговорила:
– Моего бывшего наставника назначили смотрителем Рейна. Похоже, что уже вечером его заключат.
До этого момента Макс был уверен, что больше никогда не вспомнит про Дэна. В конце концов все его поступки привели к справедливому и логичному завершению. Однако он удивился, что решение приняли так скоро, особенно учитывая, как долго его не могли поймать.
– Сколько? – выражая минимум интереса, все-таки спросил он.
– При нем ничего не нашли, но сопротивление при аресте и данные Сферы за последние годы не дали ему легко отделаться. Шесть лет в изоляционном измерении первого уровня с возможностью изменения срока, – ответил ему Мортен.
– Шесть на первом уровне? – Поддельное безразличие дало брешь, позволив негодованию вырваться наружу. – Он застрелил мага на складе. За это сажают в тройку минимум на пятнадцать!
– Это случилось в Чертоге, где Сфера ничего не видит. Рядом не было даже патрульных дронов, а во время ареста при Рейне не было оружия, кроме артефактных колец и… – объяснял Мортен, но Макс остановил его, выставив ладонь, давая понять, что продолжать не нужно.
– Не доказано, – закончил он сам.
Мортен кивнул. Эти слова заставили его передумать, и Макс решил, что должен все-таки увидеть Дэна перед заключением, хоть ему этого совершенно не хотелось.
На пути через мост, ведущий из Цитадели в корпус хранителей, порывы западного ветра предвещали бурю. Темные тучи рисовали мрачные холмистые пейзажи, простирающиеся над чернеющей Невой. Опоры моста, который упирался в круглый корпус, парящий над неспокойной рекой, в виде арок возвышались на несколько десятков метров над водой. Корпус служил командным пунктом хранителей, их тренировочной площадкой, а также базой изоляционных камер, в которых держали осужденных преступников перед заточением в капсулах.
Оказавшись у камеры Дэна, Макс наконец осознал, что прошло слишком много времени. Все, что он мог сказать ему сейчас, не имело смысла, но, так или иначе, он был единственным, кто пришел к нему перед заключением, а значит, был последним, с кем ему удастся поговорить в ближайшие шесть лет.
– Все-таки совесть замучила тебя настолько, что ты пришел? – голос Дэна раздался из тени камеры, а потом он показался, ступая в тусклый луч света, падающий из коридора. Его опухшую челюсть и щеку скрывала повязка. – Каково это – осознавать, что первым преступником, которого ты посадишь, будет родной брат?
Макс не сразу нашел что ответить. Может, потому, что поступки и решения, которые каждый из них принял на своем пути, сделали их совершенно чужими, а может, потому, что его удивило, как Дэн спокойно принял свою судьбу. В его глазах не появилось того тяжелого и безысходного взгляда, который поражает каждого, попавшего в эти камеры. Казалось, что он с достоинством принял происходящее и просто ждет, когда наказание вступит в силу.
– Как ни странно, мне действительно жаль, что это был именно я, – признался Макс. – Но я сделал бы это снова и снова, если бы потребовалось.
– И почему твои слова меня не удивляют? Ах да, вспомнил: хрупкое равновесие и прочая чушь, которой ты слепо следуешь. Надеюсь, что теперь ты будешь спать спокойнее, засадив меня сюда и укрепив равновесие двух миров.
– Чтобы не оказаться здесь, тебе нужно было повзрослеть и идти дальше, когда проснулась магия, но вместо этого ты скатился в такое дерьмо, из которого чистым уже не выйти. Не надо винить меня в своих преступлениях.
В холодных и безразличных глазах брата разгорелась ненависть. Он подошел к решетке и издевательски переспросил:
– Говоришь, тебе жаль? Мне насрать.
– Я рад, что с этим мы все выяснили. Теперь расскажешь, что делал в тоннелях вчера?
– Все то, за что оказался здесь.
– Можешь сколько угодно острить, но я уверен, что ты там появился не случайно. Если тебе известно, что происходит, помоги успеть сделать хоть что-то.
– В следующий раз постараюсь бить тебя по голове не так сильно. Напомни-ка, с какой такой стати мне, – расставляя интонации, медленно говорил брат, – помогать тебе?
– С той самой, что эта хреновина внизу камня на камне не оставит от Чертога, а потом и от всего города. – Голос Макса стал жестче. – Какого черта ты там делал? Кто дал тебе тот сверток? Что там должно было быть?
– У меня тоже есть принципы. Я не знаю, что должно было быть внутри свертка, и уж точно не собираюсь рассказывать тебе, где его получил. Можешь вернуться в Чертог и попытаться это выяснить сам, если духу хватит, – ответил брат и полностью скрылся в тени камеры.
Часть II. Блуждающие во мраке
Пять лет спустя
Глава 9. Лоренс
Дневник Лоренса Лилигрена
«Поиски ответов, на которые я потратил несколько месяцев, оставили только новые вопросы. Времени больше не остается, и мне приходится в спешке приводить записи в порядок перед возвращением во Францию.
Во время моего первого путешествия по Индии мне повстречалось большое количество взрослых магов, чья сила, подобно спичке, легко вспыхивала, сгорая на глазах, или гасла от малейшего дуновения ветра. Теперь я твердо убежден, что все разговоры о слабых поколениях носят более глобальный характер, чем принято считать.
Одним из самых ярких примеров тому стало знакомство с магом по имени Санджив. На момент нашей встречи ему было тридцать два года. Он рассказал, что только в двадцать пять лет узнал о своих магических талантах, а это на восемь лет позже общепринятого возраста. Тем не менее тогда у него все же еще было около пяти лет, чтобы максимально развить свои способности, но Асура принимала на обучение магов только до восемнадцати лет, а о полноценных практиках и систематическом получении знаний в Индии говорить не приходится. После этих пяти лет Санджив даже отдаленно не приблизился по силе к ровесникам, способным перемещаться хотя бы раз в день, и стал уличным фокусником.
Конечно же, отдельно этот случай, как и многие на него похожие, в иной ситуации не вызывал бы у меня таких смешанных чувств, как не вызывает и у большинства магов нашего времени. Однако традиции семьи дали мне возможность обращаться к архивам, в которых хранятся записи предыдущих поколений, в свою очередь охватывающие несколько столетий.
Мой предок, Эмерик Ребель, в 1354 году начал свои многолетние странствия по миру, и именно его заметки стали для меня ошеломляющим открытием. Наш род всегда славился не только чистотой крови, но и невероятной силой, и это целиком заслуга Эмерика. Он выяснил, что магия – это не дар, а генетическая особенность, передающаяся из поколения в поколение и проявляющаяся с разной силой. Также по его записям я могу судить о том, что маги встречались ему крайне редко и зачастую превосходили его по силе, а некоторые имели еще и внешние отличия, которые более не встречаются.
Многое в его записях заинтересовало меня и вдохновило на первое путешествие, но сейчас я вынужден прервать его, потому что меня ждут дома. Еще по приезде в Дели я получил письмо от матери, в котором она сообщила, что моя сестра Ксави наконец дала свое согласие на брак с Дерэнтом Родари, старшим сыном главы влиятельного итальянского клана, и очень скоро они рассчитывают все устроить.
Какое-то время я проведу в Париже, но как можно скорее собираюсь отправиться в Чертог Асуры, где планирую задержаться на неопределенный срок».
Вонь стояла чудовищная. Нигде в Асуре грязь, отходы и мертвечину нельзя было найти в таком обилии, как здесь. Называли этот район Ямой, и без серьезного повода сюда никто не спускался. Тот, кто создал это место, явно ничего не слышал о прямых линиях. Высокие пожелтевшие дома словно разбросал трехлетний ребенок, а равнодушный прохожий мимоходом сгреб их в кучу. Там, где осталось свободное место, было не лучше. Грязные страшные улицы могли неожиданно закончиться тупиком и кишели нищими, бездомными и прочим пьяным отребьем.
Лоренс поправил тяжелую сумку на плече, и вонючая улица увела его в сторону. Следом увязалось несколько тощих босых китайцев с взъерошенными сальными волосами и измазанными грязью рожами. Они вцепились внимательными и жадными взглядами в хорошо одетого чужака, но пока держались на расстоянии.
Впереди виднелась стена дома с разбитыми оконными проемами. Чем ближе Лоренс подходил к тупику, тем чаще осматривался. Откуда-то из развалин на середину улицы юркнул скрюченный, иссохший старик. Его глаза, словно бельмо, закрывала красная магия. Лоренс остановился напротив, точно так, как ему было сказано. Преследовавших его бродяг тут же сдуло ветром, который дует из краев демонов и сеет страх. Китаец с красными глазами схватил Лоренса за руку, и, сдвинувшись, как всегда бывает при перемещении, окружение изменилось.
Они оказались в одной из похожих друг на друга лачуг бедных районов города: маленькая, захламленная и ничем не примечательная каморка. За ними появились четыре мага, а старик сразу забился в угол у железной кровати. Главный – японец по имени Сэдео в широком белом плаще, охваченном красным тканевым поясом, и с золотой накладкой в виде карпа на левом глазу – велел Лоренсу раздеваться, а сам опустился на корточки рядом со стариком, раздумывая, чистить память бродяге или просто убить. Смуглый мрачный маг с закинутым на плечо двуручным мечом остался стоять в стороне. Два других подошли ближе и молча ждали, когда Лоренс выполнит указания. Одного из них звали Акио. Он был вдвое моложе остальных: одет в блестящий кожаный комбинезон, с прической афро на голове и аккуратным маникюром, который занимал его внимание, пока Лоренс раздевался. Другой был ему незнаком: на вид за сорок, грубые черты лица, взгляд жесткий. Волосы собраны на затылке. На голове виднелась татуировка змея. Когда он подошел к Сэдео, Лоренс обратил внимание, что татуировка вилась вокруг шеи и пряталась за рваным воротом футболки.
Закончив с ногтями, Акио все-таки принялся вытряхивать содержимое сумки Лоренса, и вместе со звоном металла раздался истошный крик. Маг с татуировкой внезапно прикончил старика.
– Змей, чего тебе он дался? – манерно протянул Акио, забыв о проверке. – Мне теперь придется искать нового проводника…
– Яма ими кишит, – ответил ему Сэдео и поднялся на ноги.
Акио озадаченно вскинул бровь.
– Я не закончил, – тихо возразил он. – Искать в этой куче дерьма…
– Не ной, будь большим мальчиком, – высмеял его мрачный с мечом, так и не двинувшись с места. – Мы не будем рисковать, оставляя свидетелей. Даже зачарованных.
– Я бы стер ему память, – оправдывался Акио.
Змей начал угрожающе наступать на него.
– Я не собираюсь на своей шкуре проверять, как хорошо ты его вычистил бы!
– Хватит! – остановил их Сэдео и поднял с пола разобранный боевой посох с металлическими кольцами по всей длине. Змей тоже принялся за дело и просветил Лоренса на предмет зачарованных жучков и трекеров, а потом швырнул ему широкие тряпичные штаны.
Лоренс долгим взглядом оценил этот небрежный жест и стал одеваться, не выпуская Змея из поля зрения. Он собрал в хвост светлые волосы, обнажив выбритые виски и слегка оттопыренные уши с серебряными кольцами, все еще отвечая вызывающему вниманию японца холодным молчанием и таким же холодным взглядом. Едва различимый голубой оттенок глаз с морозным узором хорошо сочетался с неправильными, но утонченными чертами лица Лоренса, придавая его надменному виду еще больше высокомерия. Под кожей на лице было множество артефактных имплантов, в виде металлических пластинок на скулах и подбородке. Они опускались к шее и ровными рядами расходились по плечам. Когда Лоренс сложил вещи обратно в сумку, Сэдео удовлетворенно кивнул и протянул ему руку:
– Теперь можно идти.
Мир снова сдвинулся, открывая незримую дверь в место назначения, которое выглядело как пещерный храм. Длинный неф с высоким сводчатым потолком простирался на несколько десятков метров. На выступающих с двух сторон площадках, поддерживаемых рядами каменных колонн, собрались роскошно одетые маги. Внизу за боем в центре арены наблюдала толпа зрителей попроще.
Пока они шли по коридору из колонн, мрачный с мечом посматривал на Лоренса, будто собирался заговорить, но не мог решить, на каком языке.
– Меня все называют Мат. Говорят, ты ищешь белого демона, – наконец произнес он на отличном английском, но со странным акцентом.
– Я ищу мага, – поправил его Лоренс. – Намного сильнее любого из нас. Хотя если ты знаешь белого демона, то это куда интереснее.
– Я одного знаю, – с насмешкой в тонком голосе вставил Акио, встречая взгляд Лоренса. – Он смотрит прямо на меня.
Они задержались у невысокого охраняемого проема, который закрывала красная грубая ткань.
– Здесь верят в Двух Древних, которых вы называете белыми демонами, – сказал Мат, урезонивая парня, недавно ставшего подопечным Сэдео в организации боев.
Лоренсу пришлось нагнуться, чтобы пройти внутрь.
– Тогда только подумай, как это выглядит со стороны, когда один ищет второго в городе, где полно верующих? Черт, тебе, должно быть, здесь очень нравится, – с завистью заключил Акио, когда воображение нарисовало ему близкую к действительности картину. Мраморно-белый цвет кожи всегда вызывал на Востоке интерес и восхищение, но в Асуре он считался признаком принадлежности к древним силам. Лоренс обернулся к своим спутникам и едва заметно приподнял брови, давая понять, что не имеет возражений против местных суеверий.
Ажурные тени в каменном зале скользили по стенам. Между невысокими столиками с мягкими пуфиками медленно ходили женщины с замысловатыми прическами и белыми от краски лицами. На рукавах их кимоно распускались красные цветы.
Они впятером сели за единственный свободный стол, на котором сразу появились чаши и деревянная форма с сухими зелеными листьями. Одна из женщин подала горячую воду, и Сэдео приготовил чай, который все пили по кругу из одной чаши. После чего она налила чай каждому из гостей в отдельную чашку и оставила их.
– Возможно, история Змея будет полезна в твоих поисках, – заговорил Сэдео, взглянув на Лоренса узким карим глазом.
Холодный смех Мата резанул уши, как острая сталь.
– Или ему будет приятно рассказать ее в сто первый раз.
– Я был на большом турнире пять лет назад, – Змей начал говорить на английском так, будто язык ему сопротивлялся. – Его проводили тайно на одном из островов в Индонезии, и в нем участвовало больше полусотни бойцов. Уехали живыми всего три победителя, в том числе и я. Настоящая Метель Красной Сакуры бывает лишь раз в пять лет. – Опасный вид Змея наконец начал себя оправдывать. – За три дня я видел столько крови, сколько не видел за все годы участия в регулярных боях. Ею можно было окрасить все воды Сулавеси в красный цвет. И вот среди гостей турнира я замечаю мага с такой белой кожей, что при ярком свете она слепила глаза. Днем смотреть на него было невозможно, а вечером и ночью он не появлялся. Одно могу сказать точно: сильнее мне никого встречать не приходилось. К тому же он был так хорошо сложен, что скорее должен был быть участником турнира, чем одним из тех богачей, которые приезжают в качестве зрителей.
– Он был один? – не веря услышанному, спросил Лоренс.
Змей грубо усмехнулся:
– С ним не то что находиться рядом, на него смотреть было тяжело. Он показывался пару раз… – голос его вдруг прервался. Тогда он глубоко вздохнул и продолжил: – Один раз он появился вместе с женщиной: высокая, черноволосая дьяволица с темными, как грех, глазами – одна из трех победителей. Мне чертовски повезло, что я не вышел против нее в финале. Половину боя она идеально поддерживала маскирующие чары, исчезая прямо перед атаками. Невероятно!
Не сильно рассчитывая на ответ, Лоренс все же спросил:
– Имя?
– Никаких имен – правило Метели Красной Сакуры, – напомнил Мат, а его глаза опасно блеснули.
– Сэдео, ты тоже их видел? – спросил Лоренс, начиная считать, что рассказанное все-таки может быть правдой.
– Нет. Последний раз я был на большом турнире десять лет назад. Если бы меня спросили, видел ли я кого-то похожего, то ты был бы единственным, кого я мог бы назвать.
– Гремори. Так ее представили перед боем. Было в ней еще кое-что странное, – продолжал Змей. – Пока вокруг арены стоит защитный барьер, внутри тихо. Когда же его снимают, крики из толпы накрывают оглушающим ревом со всех сторон, – объяснил он и усмехнулся. – Так она испугалась, когда его сняли в первый раз. Сразу сбежала. И потом, как только заканчивался каждый выигранный ею бой, она прыгала прочь, словно не могла выносить шума.
– И никто из ее противников этим не воспользовался? – удивился Лоренс.
– Двое пытались, но все равно не выстояли, – мрачно объяснил Змей и встал из-за стола. – Наш бой через полчаса. Готовься, Белый демон.
Лоренс остался один. Сдвинув верхнюю часть формы с чаем, он открыл скрытую нишу. Внутри темно-красные сухие листья вспыхнули лиловым пламенем, и заструился едкий дым. Горький и ядовитый, он проникал в сознание и выжигал мысли, превращая их в тонкий хрустальный звон, звучащий посреди ночного тропического леса. Из его теней раздался бешеный барабанный бой, под который Лоренс вышел на арену храма.
Глаза следили за противником. На его руках блестели легкосплавные наручи с острым лезвием на внешней стороне, а татуировка змея, оплетающего торс, сияла лазурным светом, который все сильнее покрывал тело доспехом.
Окружение храма, погруженное в огненный полумрак факелов, скрыл прозрачный защитный барьер. Лоренс больше не слышал ничего, кроме барабанов и звериного крика бросившегося на него Змея. Лезвия засверкали вместе с ударами. Он парировал их посохом, используя энергию, которая красным всплеском врезалась в лазурь щита противника. Красно-голубые потоки магии хлынули в стороны и с громовым треском достигли защитного барьера. Вихри энергии разлетались в разные стороны, и они оба уворачивались от них. В этом бушующем световом урагане искры, высекаемые лезвиями о стальное изголовье посоха, казались пылью, а две их яростные фигуры – безликими тенями.
Змей прекратил обрушивать обжигающие вспышки магии. Началась вторая фаза боя, где вся энергия уходила на защиту, а атаки проходили только в ближнем бою. У Лоренса все еще оставалось достаточно сил, и его ярко-багровый доспех выдерживал удары. Он уклонился и сразу пригнулся, сбивая Змея посохом с ног. Противник поднялся прыжком и получил удар стальным навершием по незащищенному ребру. С болезненным ревом Змей всплеснул руками, лезвия выехали вперед, вспыхнув голубым светом. Его быстрые удары несколько раз достали до доспеха Лоренса. Приходилось избегать большинства выпадов, изматывать и выжидать.
Через полчаса магия была на исходе. Артефакт Змея потух, но он все еще мастерски блокировал атаки посоха. Лоренс подумал, что пять лет назад ни за что не смог бы противостоять ему на большом турнире. Выпад – и Змей наткнулся на красный столп энергии заряженного посоха, который и прикончил его на месте.
Обожженное тело рухнуло на песок арены, а вместе с грохотом барабанов раздались приглушенные крики толпы. Защитный барьер спал, и крики превратились в безжалостный опьяняющий рев. Наслаждение собственной мощью заставляло Лоренса дышать глубже, давая каждому вдоху насытить себя запахом абсолютного торжества жизни над смертью.
