Мария Ла Скала
Честный контракт на любовь
Глава 1 50 умножить на 2
– Загитова, давай! Чего тебе стоит трахнуть старичка! – начал Лёша с хитрым прищуром.
– Да иди ты к чёрту! – разозлилась я.
– Окей. Мы тут поговорили с Алексеем. Правда, Алексей? – Лёха кивнул, подтверждая его слова, – так вот, что насчёт 50 штук?
– Ребят, я, конечно, понимаю, что наша дружба для вас давно ничего не стоит, но это уже переходит все границы.
– Нам позарез нужен этот инвестор, Анют. Дело не в дружбе, дело в будущем! Да и не старик он, а вполне себе солидный мужчина. К тому же 50 тысяч баксов на дороге не валяются.
Мысль, что это немалые деньги, заставила меня представить, куда я их потрачу.
– С тебя подписанный контракт, а с нас бабло. А уж как ты это сделаешь, это не наше дело. У тебя, насколько я помню, должок, вот и закроешь.
– Лёша…
– А как ты хотела, взрослая жизнь она такая.
С Лёхой и Вовой мы дружили несколько лет, хотя они почти годились мне в отцы, да и дружбой это было сложно назвать. Мы познакомились через мою школьную одноклассницу Дашку, которая предложила мне потусить.
– Посмотри на себя, ты достойна лучшей жизни, красивых интерьеров, богатых мужчин, поездок за границу, полюби уже себя, наконец! Хватит тухнуть на лекциях! – твердила мне она.
И понеслось. Раз в неделю, а то и два, мы встречались у него на квартире. Курили, выпивали, болтали на всевозможные темы, а потом занимались любовью. Я старалась и угождала во всех его прихотях. Вова тоже был с подругой, правда, всегда с разной, иногда это была Дашка. Я быстро подсела на всё это и тряслась от волнения, каждый раз собираясь к нему. Хотелось почувствовать себя взрослой. И меня тянуло в эту квартиру. Лёха был женат и не скрывал этого, а я и не претендовала на что-то большее, чем вечер пятницы. Хотя всё же мечтала: в один день он позовёт меня к себе, скажет, что ушёл от жены.
Как-то ранним утром мы курили с ним на балконе. Он спросил насчёт своей дочери, которая была младше меня на два года.
– Она учится на юридическом, просит меня ей практику в прокуратуре организовать. А я знаю, что она разочаруется. Это же прям путь в никуда. Вы же с ней почти одного возраста, что думаешь? Пусть набивает свои шишки?
– Да, конечно, организуй, пусть ребёнок будет счастлив. Все эти условности, – сказала я умудрённым жизнью тоном и затянулась крепкой Marlboro.
Мне нравилось, что он спрашивает моего совета, и его внимание. А внутри больно кольнула мысль, что обо мне так никто не заботился. Мой отец понятия не имел, чего я хочу, гораздо сильнее его волновали повышения цен на аптечную настойку. Хотя о мёртвых…
Лёша притянул меня к себе, а одной рукой попытался залезть под юбку.
– Лёш, мне пора уже. Пары с 9.00.
Я ненавидела себя после встречи с ним. И несмотря на его мягкость и услужливость, каждую встречу я чувствовала себя несчастной. А ещё грязной и какой-то не такой. Но всё равно бежала к нему. Предложение закадрить их спонсора интриговало меня. В груди плясали вспышки адреналина. Но вот спать с ним мне совсем не хотелось.
– По рукам. Я согласна. Но! – я театрально подняла указательный палец вверх.
– Крошка, ты просто богиня! – Вова аж подпрыгнул от радости, целуя меня в щёку.
– Но! – произнесла я.
– Что ещё за «но»? – Алексей в шутку нахмурился.
– Если вы подписываете контракт, то 100 кусков, а не 50 мои, – рисковать надо по-крупному, подумала я.
– У-у-у-у, – картинно завыл благоверный.
– Ну, 100 так 100. Дядя Коля тебе понравится, – решил Вова и подмигнул мне.
Я училась на хореографическом отделении пятого курса. В начале семестра я завалила философию, и моя президентская стипендия полетела к чертям собачьим. Денег катастрофически не хватало, и я взяла кредит. Не знаю, на кого я злилась больше: на философичку или ту сердобольную тётку, которая сподвигла меня взять в долг. К тому же я начала здорово разочаровываться в профессии. Порой моя мечта стать известной и работать в театре угасала. Мне порядком надоело жить в общаге и делить комнату с кем-то ещё. Я пыталась подрабатывать в клубе, но это плохо влияло на учёбу. Каждый раз после выходных, отработанных в дымном ночном заведении, у меня не оставалось сил на то, чтобы выложиться на репетициях. К тому же все девчонки на работе любили выпить, это было своего рода допингом.
Конечно, и я попалась на это. Так что, когда в очередное утро я спешила в универ и встретила женщину у метро с предложением мгновенного займа, я не смогла не согласиться. Двести тысяч казались мне огромными деньгами. Получив заветную жёлтую банковскую карту, я пропустила первые пары и пошла в торговый центр недалеко от универа. Стоя у витрины с яркими соблазнительными пирожными в «Буше», я не могла выбрать и купила сразу три. А вдобавок большой латте. Минус 900 рублей. Уплетая сладости и даже чувствуя сильную тошноту, я не могла остановиться. Жизнь заиграла новыми красками. После пошли магазины одежды. Белые рваные джинсы, пара футболок, красная спортивная сумка, колготки, бельё, форма для контемпорари. За стеклом висело длинное бежевое платье от Valentino, покрытое сказочными камнями. Как завороженная, я пялилась на манекен. Почти восемьдесят тысяч. Слишком дорого. В голове играет Ванесса Мэй, заглушая остатки разума. Оторвав себя от витрины, пересчитывала затраты. В голове играет Ванесса Мэй, заглушая остатки разума. Минус 49600. Деньги дают возможность быть собой, быть счастливой. Большой рожок мороженого с топингом. Минус 250. Помню, когда мне было восемь, я пошла в магазин за пломбиром. Продавщица забрала рубли и отдала мне мою же купюру вместе со сдачей. Итого я была в плюсе на целую сотню. Сразу заметив, что она ошиблась, но ничего не сказав, я довольная шла домой, сжимая смятые бумажки в руке. Дома был только отец, как всегда, подшофе.
– Она мне с разменом мою же сотку отдала! – сияя, сообщила я ему.
– Дура ты Анька, дура! Иди и верни всё! – не отрываясь от телевизора, сказал он.
Мне стало обидно. Я искренне не понимала, почему я должна вернуть ей моё! Это ведь она совершила оплошность. Со слезами на глазах я вернулась в магазин и отдала ей, что должна была. Родитель «научил» меня быть честной. В детстве я не умела врать чужим, словно невидимый собеседник вновь и вновь ловил меня за руку, когда был шанс сыграть в свою пользу. Тогда вина накрывала меня жгучей волной, смешанной со страстным желанием пойти наперекор. С тех пор я не была на своей стороне. Никогда.
Глава 2 Мотылек
Деньги вечно казались мне чем-то недосягаемым. Я не умела тратить, только получив копейку, спускала всё тут же. Так же было и с этим треклятым кредитом. Истратив сто тысяч на шмотьё и еду, я сняла квартиру на два месяца и осталась ни с чем, отдав депозит хозяйке. Однушка была в пятиэтажке неподалёку от университета, так что сейчас я не расходовала время на дорогу. После занятий я заходила в Парк Хаус, торговый Молл нашего города. Гуляние по магазинам, скидки, примерка вещей, всякое шёлковое платье было необходимо обязательно потрогать руками. Мне хотелось обладать каждым из них! Разбазаривание последнего на одежду, не размышляя, что будет завтра.
Лёша время от времени поддерживал меня финансово, но я сгорала со стыда. Было в этом что-то этакое… омерзительное. Будто бы он покупал меня.
С другой стороны, всё происходящее выглядело полностью нормальным. В мире мужчин, в мире взрослых мужчин они неизменно были правы. Необходимо было знать своё место и прикрыть рот в нужный момент. Уметь нравиться, правильно улыбаться и кивать, когда нужно. Исполнять роль маленькой покорной девочки было легко, элементарно быть собой. Мне никогда в жизни не счастливилось со сверстниками, будто просто-напросто не замечала их. Моя первая сильная любовь – был старше меня на одиннадцать лет. Считала, что умру за него, только лишь бы был рядом. На спор с подругой познакомилась с ним сама, подкатила к нему во время танца. Популярная «Don’t speak” раздавалась сквозь громкие колонки родного ДК. Меня манила настоящая неизвестность: его едва горький парфюм, чёрные гладкие волосы, падающие на лоб, кожаная куртка, запах сигарет и моё ощущение стыда перед ним. Мне было пятнадцать, когда мы переспали. Я даже не успела понять, что случилось. Единственно ощутила дикую режущую боль в животе, будто огромный нож врезается в моё тело. Формально это можно было назвать изнасилованием или совращением. Но что ты знаешь об этом в пятнадцать? Секс был для меня чем-то вроде жертвы. Жертвой ради любви, ради принятия. Страстное желание быть нужной. Быть любимой.
Николай Иванович был невысокого роста, коренастый мужчина. Бывший военный. Поколения бумеров. Седые волосы коротко подстрижены. Походка – марш. Яркие голубые глаза сияют, как будто два топаза. Мы сидели на Лёшиной даче, восемьдесят километров от города. В воздухе плавал сентябрь. Угли дымятся в ожидании мяса. Он подъехал с водителем. Белое спортивное поло обтягивало его сильные руки. Должно быть, когда он был молод, разбил не одно девичье сердце. Вова и Лёша, как два солдата, видя генерала, подскочили из-за стола, протягивая руки. Я осталась сидеть. На мне было зелёно-голубое платье чуть выше колен, с небольшим декольте, слегка открывающее грудь. Высокие каблуки делали мои худые ноги ещё тоньше. Рыжие волосы падают ниже талии. Когда Николай поравнялся со мной, я чуть привстала, слегка пожав протянутую руку, и покраснела. Выпитый бокал вина делал своё дело, что хотелось улыбаться без устали. Мужчины пили граппу, а после жарили мясо. Мне достались овощи. Я старалась. Очень. Будто бы от этих овощей зависела вся моя жизнь, вдруг почувствовав неловкость. Боялась сказать что-то невпопад и смущалась.
Моя сумка осталась в одной из спален, и, решив переодеться, я зашла внутрь. Дом был двухэтажным коттеджем. Ничем не примечательный интерьер со множеством дверей. Лёша включил музыку и подмигнул мне.
– Давай повеселей, Ань! – шепнул Лёха, проходя мимо меня.
Сняв каблуки, я переоделась в свободную футболку и леггинсы. А после вернулась к мужчинам. Помню, я что-то говорила о себе. Вряд ли они меня слушали. Мне казалось, что всё, что я говорю, не так важно. А через какое-то время мы остались с Колей вдвоём. Он позвал меня наверх. Я пила вино, картинно держа в руках бокал, и без умолку болтала об учёбе. Он начал раздевать меня. Всё было слишком быстро, чтобы заострять на этом внимание. Никакой душевной близости, сплошная механика. Моё тело было там, на постели, а мысли где-то далеко, в мечтах, в красивых смелых мечтах. Я танцевала. Когда всё закончилось, на глаза навернулись слёзы, так и оставшиеся незаметными. Даже для меня само́й.
– Поехали со мной в Оренбург? – воодушевлённо предложил он.
– Когда?
– На следующей неделе, на выходных.
– Хорошо.
Что-то внутри подсказывало мне, что это плохая идея. Но я плохо разбиралась в людях. И устный договор, заключённый до этого, обязывал быть покладистой. Никаких “нет”, как триггер для хорошей девочки. Коля отправился спать, хотя на часах было около десяти. Поставив телефон на зарядку, я спустилась. Музыка играла ещё громче. Было уже темно. На улице сидел Лёша с Вовой в компании четырёх девушек. Все как на подбор: короткие яркие платья, тонны макияжа и высоченные каблуки. От неожиданности мои брови взлетели вверх. Откуда они взялись? Одна из девиц наминала плечи Алексея. Внутри что-то кольнуло. Ревность? Все были изрядно пьяны. Мне стало грустно. Чувство, что меня использовали, доходило медленно. Моё желание нравиться и выпитый алкоголь сделали своё дело, и, услышав знакомую мелодию, я пошла танцевать. Я владела своим телом, подобно искусному скрипачу известного оркестра, изгибаясь под восхищённые взгляды этой малочисленной публики. Бокал и ещё один. Кажется, я падала на дно, чувствуя себя никем. Лёша подошёл ко мне.
– Идём, – потянул он меня за собой.
– Куда? – по-дурацки улыбалась я.
Мы зашли в туалет. На крышке унитаза он разложил четыре дорожки и пять тысяч. Попробовав, я медленно осела на пушистый белый коврик туалета.
– Как всё прошло? – сглотнув, он смотрел на меня сверху вниз. С минуту я моргала, пытаясь прийти в себя.
– Всё нормально.
– И всё?
– И всё.
– Тебе понравилось? – это казалось издевательством, но мои эмоции больше не дружили с головой.
– Да.
Он протянул мне ещё пятёрку.
– За твою работу.
В недоумении я смотрела на него. Он подмигнул мне и вышел. И тут до меня начало доходить, что он заплатил мне за секс с Николаем. От злости я сжала кулаки, так, что на ладошках остались следы от ногтей. Поднявшись с колен, я посмотрела на себя в зеркало, сдерживая дикое желание разбить всё вдребезги. Чуть размазанная тушь, слишком худое лицо, глаза стали ещё прозрачнее. Красивая. Длинные волосы скручивались в локоны. Ненавижу себя! Какого чёрта! Какого чёрта он себе позволяет? Собравшись с мыслями, я вышла к остальным. Было прохладно. Лёха переоделся в рубашку. Пуговицы смешно расходились от невозможности обнять его тело. Я прыснула от смеха. Заметив мой взгляд, он посмотрел на меня исподлобья.