Мария Владимировна Щербинка
Лети, лаулу
Глава 5. Куколка
Обычно, чтобы собраться в школу, Анюте требовалось немногим больше полутора часов. Сначала она тщательно мыла голову, используя всевозможные маски для осветленных волос. Потом, обязательно приходила очередь лица, пенка, тоник, сыворотка крем. Исключительно в таком порядке, потому что только правильный уход за собой выглядел дорого, так говорила мама. Потом Аня обязательно завивала локоны, долго красилась, чтобы добиться того самого эффекта «макияжа без макияжа», затем надо было выбрать блузку, такую, в которой на это неделе еще не ходила в школу. Затем юбку, аккуратную и женственную, потому что в штанах ходить не полагается, нет нужной элегантности.
За оставшиеся двадцать минут полностью собранная молодая особа ела остывшую овсяную кашу, оставленную тете Нюсей, заглядывающей пару раз день к девочке по просьбе матери. Та как раз уехала за очередными закупками, едва начинало светать. И, наконец, превратив себя во что-то более-менее сносное, Аня шла в школу. Начиналась самая нелюбимая часть дня, когда надо было старятся оставаться милой, никогда не меняюсь в лица, лишний раз не вскипеть, не расстроится, ведь злобных никто не любит.
Правда, за последние полтора года к милой, приятной, очень вежливой и идеально одетой Ане мало кто проявил внимание. И даже при условии, что на протяжении общения девочки в начальной школе, ее отец старательно пытался купить девочке друзей, заманивая их в гости дорогими игрушками и вкусностями, приятелей у нее не было. Но школа, казавшаяся враждебной и неинтересной, имела единственный светлый момент, ставшим смыслом жизни девятиклассницы. И этим смыслом для Анюты стала окрыляющая влюбленность в молчаливого одиннадцатиклассникам, который, казалось, вообще мало кого замечал рядом, что играла девочке на руку.
Тайная воздыхательница могла во время перемены заглянуть в класс, где у него намечался урок, в очередной раз позавидовать умной Настьке, сидевшей с ненаглядным в одном кабинете каждый день. Кулемина собиралась поступать на юрфак в Питер, отчего до Коли ей не было никого дела. Парень обычно приходил к третьему уроки, легкой походкой во время длинной перемены проносился мимо Ани, уже знавшей его привычку являться именно к уроку литературы, усаживался на последнюю парту, ту, что ближе к окну и, закинув в рот горсть конфет, принимался смотреть в окно.
Девочке нравилось наблюдать за парнем через полуоткрытую дверь, стоя у окна в коридоре, слегка привставая на носочки и так высоченных туфель. Коля Фальков выглядел как настоящий принц из какой-то северной сказки про викингов или жителей севера. У него были длинные блестящие волосы, доходившие до плеч, около лица они были заплетена в косы и убраны на затылке, что совсем не было похожи на замашки хиппи, как часто говорили учителя. Коля редко менял прическу, еще реже менялась его одежда, состоящая их серо-черной рубашки и бесформенных штанов с большими карманами, да старых кожаных ботинок, которые, вероятно, принадлежали еще деду, но от этого башмаки выглядели не менее драйвово. На шее высокий парень со странной причёской всегда носил черный камень с дырочкой, пропущенной через кожаный шнурок.
Аня искала похожее украшение, где только могла, но находила только идеальные камушки всех цветов радуги, какие могли придумать предприимчивые продавцы в интернете, но такого, как у ее любимом прогульщика, найти не удавалось. Аня даже путалась сделать что-то похожее, чтобы как-то невзначай, пройти мимо одиннадцатиклассника и спросить, из какого камня сделана его подвеска? Может быть, это бы помогло завязать диалог?
Но Коля проходил мимо нее в коридоре, лишь девочка успевала подойти к кабинету. Аня каждый день сталкивалась с равнодушием Фалькова, и насмешками окружающих, в отличии от одиннадцатиклассника, все понимавшими. Девчонки из класса частенько подтрунивали над привычкой Молотовой выходить после третьего урока и подолгу стоять напротив кабинета литературы. «Ну, все, пошла на свой пост. Принц сам на себя не посмотрит», – частенько слышалось в классе, оставшемся открытым на время перемены. Но Аню не беспокоил шелест слов. Она к ним привыкла.
Два года назад Коли стал лучом света для Ани, потерявшую лучшую подружку, вернее, человека, который так назывался. Верочка являлась одной из немногих, кто вообще не отказывалась говорить с местной богатенькой блондиночкой, имеющей все необходимое и даже немного больше. Поселок в основном функционировал нормально, но жители, которые имели старенькую «семерку» или «Волгу» советских времен, доставшуюся еще от отцов, никогда не шиковали, потому что большинству было просто с нечего это делать. Но у Павла Молотого владельца двух магазинчиков и автозаправки, деньги водились всегда, порой бабушки, сидящие его около магазина, за спиной мужчины судачили, что денег у него много, а детей – Боженька не дает. Так действительно было, но потом, словно Бог услышал молитвы Аниной мамы, у четы Молотовых появилась любимая долгожданная принцесса. Мамина куколка и папина радость.
У Ани было все, начиная от трех видов кукольных домков и заканчивая батутом, раскладываемого на заднем дворе их прекрасного каменного дома по первой прихоти ребенка. Только вот, девочка росла излишне зажатой и не слишком симпатичной. Она не играла с ребятишками, стихийно сбивавшимися на улицах в ватаги и долго носившимся от одного дома к другому. На велосипеде дочка ездила лишь по заднему двору. Не ходила в гости к девочкам- ровесницам, хотя отец и привез ей диковинку- пупса, что мог писать. Молотову просто не приглашали.
И дети, постепенно, стали относится к ней, так же как их родители. Вежливо, но без лишних дружеских чувств. И, если кто-то и начинал с Аней беседу, оказывалась, что эти лишь потому, что ей или ему было что-то очень надо от «нашей блондиночки». Когда же с ней заговорила Верочка, казалось, все будет совсем иначе. Ведь они обсуждали недавно вышедший американский фильм, про красивых, необычных вампиров, где играл любимый актер обеих. И, кажется, все и дальше шло бы идеально, если бы, Вера одним погожим днем просто взяла и ни исчезла. Девочка отдалилась от Ани, прихватив набор коллекционных карточек с актерами того самого фильма. Бывшая подруга просто украла их, выставив все как шутку, от которой одной лишь Ани не хотелось смеяться.
Кажется, это произошло в начале осени, Аня сидела у Сульозера и смотрела на тетрадку с домашним задание по русскому, медленно плывущую по поверхности водоема, покрытую веснушками опавших листьев. Аня в тот момент думала о том, что скажет мама, если узнает, что дорогой альбом с карточками, выпрашиваемый у отца в течении месяц с обещанием подтянуть оценки по языкам, пропал. Ушёл в дальнее плаванье вместе с Верочкой. Маме же обязательно укажет на оплошность Ани, которая вела себя с человеком не приятно, не было добра и учтива, не показала хорошим другом. Чего она еще хочет от родителей, исполняющий любой каприз принцессы? Пустоголовая дочь не может даже за вещами следить и с нормальными людьми общаться. И писать диктанты по русскому языку тоже не в состоянии.
А тетрадка по русскому все плыла, и не собираясь тонуть, и Аня задумалась, сможет ли она продержаться в озере безразличных и непонятных людей? В момент полнейшей сумятицы и духопадения появился Коля. Кажется, это было его первый учебный год, тогда он еще носил белую рубашку и даже какой-то отвратительный галстук в белки ромбик, старался прикидываться культурным мальчиком. Новенький тоже пришел к озеру, не ясно по какой причине, проста сел рядом, принявшись смотреть на тетрадь, упорно отказывающуюся тонуть.
Парень не сказал ни слова, ни через двадцать минут, ни через сорок, ни через час, когда тетрадь все же утонула. Десятиклассник просто сидел рядом и смотрел на постепенно темнеющую воду. И в этом молчании, как показалось Ани, было понимание или сочувствие. Но, несомненно, в его безмолвном присутствии, была товарищеская поддержка. Он тоже находился не на своем месте и понимал какого это. Сейчас Аня старалась себя убедить в том, что Коля Фальков не хотел плевать на девятиклассницу с высокой колокольни. Девочки нужна была надежда, поэтому сомнения Аня рьяно отгоняла.
Сегодня в последний учебный день перед майскими праздники, как и всегда после третьего урока, она стояла на втором этаже и заглядывала в кабинет, где сидел одиннадцатый класс. Настя в лучших традициях образцовой ученицы, погруженной в процесс, листала справочники по единому государственному экзамену, недавно появившемуся и обещавшему облегчить поступление во все вузы страны. Коля качался на стуле и смотрел в открытое окно, реальный мир хоть сгореть до тла – он бы бровью не повел.
Анюта, ты как всегда здесь, напугал девочку до жути подошедший из-за спины Еся.
Еся!
Да, знаю. Слушай, Анюта, к тебе есть дело, пойдем обговорим?
Этот парень всегда был таким, сейчас он вновь попросил что-то для своих многочисленных подшефных, а Аня, как хороший и правильный человек, который должен помогать людям, обязательно согласится. Неужели Смирнову еще не наскучила эта игра в «хороших приятелей», выручающих друг друга?
Да, что ты хотел? Аня оперлась о стену рядом с подоконником и посмотрела снизу вверх на взъерошенного парнишку в вечно мятой рубашке непонятно-красного цвета.
Я ведь правильно помню, что ты сдаёшь экзамены по истории? И что твои родители уже отчаялись найти тебе помощника, репетиторе или кого-то похожего? И шел разговор даже о репетиторе с проживанием, если он такое запросит?
Да, преподаватель не нашелся, никто сюда ездить не хочет. Учителя из школы просто рукой махнули, ну я же безнадежна…
Стоп, стоп Анюта, я сейчас о другом. Вернее, про безнадежность, не Ирине Павловне говорить, она сама не до конца понимает, чем октябрьская от февральской революции отличается. Я о репетиторе. Он есть, вернее, она. Видела Лиду из моего класса? Она еще тот спец в истории и, ей вот позарез нужно где-то перекантоваться, понимаешь к чему я…
Это та с Гемлов? Странно, что ты за нее просишь, она же вроде не местная, сколько она здесь? Месяц? Она или невероятный преподаватель, либо твоя огромная любовь, в чем я сомневаюсь, Аня легонько толкнула Есю в грудь.
Да к делу, в общем, это не относится. Поэтому, что скажешь? У тебя будет репетитор, у нее будет дом, ну?
Хм, такое чувсвто, что где-то я явно проигрываю. Слушай! Аня аж подпрыгнула на месте из-за блестящей идет, занявшей разум. Ты же отвечаешь за празник, ну на первомай или когда там это будет? Тебе будут нужны люди, ага. Можешь в этот раз вместо Насти в список меня внести?
Хочешь поработвть на благо родного поселка? С Коляном? Еся усмехнулся, по рукам, только, это будет тимуровское облагораживание территории или что-то в этом роде. Попахать придется.
Ребята пожали друг другу руки.
Лида тебя внизу ждать будет, хорошо? После школы.
Аня только кивнула и засеменила на первый этаж, стараясь аккуратно ступать по вытертым от времени и очень скользким ступеням. Уроки тянулись медленно, словно насмехаясь над девчонкой, каждые двадцать минут глядящей на наручные часы с надеждой, что срок вышел. В итоге ежедневной бессмысленный ритуал завершился.
Эй, Лида на перевес с оранжевым рюкзаком переминалась у входа, окликнула девочку, когда Анюта вышла из школы, после затянувшегося занятия по биологии.
Привет, спасибо, что согласилась, Лида без предупреждения обняла Аню, застывшую в странной позе от неожиданности.
Да в общем, тебе спасибо, что согласилась поднатаскать. Все отказываются. Пойдем, зайдем к отцу в магазин, скажем, что теперь ты у нас живешь, и мы готовимся к экзаменам.
Лида молча шла рядом, размышляя о том, что эта девочка с тонкими как у ребенка запястьями того и глядишь упадет, топая по еще не до конца высохни грунтовой дорожке в ботильонах на тонюсеньких шпильках. И в знак подтверждения Лидиных мыслей, Аня запнулась и, не успев сгруппироваться, упала на дорогу, ударившись локтем о валяющейся на дороге огромный кусок битого шифера.
Да что ж, Аня быстро приподнялась, продемонстрировав порванные на коленки капроновые колготки и разбитую в кровь коленку
Ты в порядке? Не сильно ушиблась? спросила Лида, садясь на корточки перед согнувшейся Аней.
Новые ботильоны, кажется, я их порвала. Аня была готова вот-вот заплакать.
Наверное, это не самое страшное? Всего лишь обувь. Зачем ты вообще в этом орудии пыток ходишь. Слякоть на улице, я даже в ботах своих ухитряюсь падать, а ты на своих рюмочках еще и передвигаешься.
Чтобы быть женственной, надо носить туфли. Если я лицом не вышла, поведением должна компенсировать. Аня тихо произнесла заученную фразу.
Кто этот бред сказал вообще? Лида непонимающе смотрела на собеседницу.
Моя мама. Пойдем быстрее, чтобы обувь не намокла, Ана, кое-как поднявшись, заковыляла в сторону магазина, припадая на одну ногу.
Обопрись, ага, вот так. Пошло. Лида подставила девочку руку, и они пошли к зданию вместе.
В «Анютиных глазках» было много конфет в выцветших фантиках и наклеенных на них ценников из желтой бумаги. На заляпанных ветринах, прикрывающих пакеты с молоком и упаковки творога, громоздились консервы из рыбы и овощей. Над входной дверью нервно звонил колокольчик, дергающийся от любого порыв ветра, а за кассой сидела Анина мама- тетя Света и курила, стряхивая пепел в переполненную пепельницу.
Мама, привет, Аня помахала женщине с порога, старясь не демонстрировать то, что хромает.
Та бесцветно улыбнулась.
Мам, это Лида, в общем, помнишь папа искал мне репетитора? Она соглассна. Она в десятом классе, и берется со мной занимается, чтобы я набрала минимум. Скажи классно?
Женщина опускает сигарету в металлическую пепельницу, выполненную в форме индийского слона.
В общем, не плохо, что по вопросу оплаты, Лида?
Лида замялась.
Я знаю, что вы были бы не против репетитора с проживанием. Если у меня был бы крыша над головой на время учебе и еда, хоть иногда, я была бы очень довольно. Занималась бы с Аней пять дней в неделю?
Ты из дома что ли сбежала? Если да, то такого добра нам не надо. Анина мам провела по лбу широкой ладонью, стараясь скрыть свое недовольство.
Да вы что. Я из Гемлов, мне просто от вас было бы удобнее ходить, а то дома мне, ну в общем, не безопасно оставаться…
Женщина внимательно посмотрела на взволнованною девочку в огромной куртке, неловко уставившуюся на лоснящейся от грязи пол.
Дай мне телефон своей матери, я позвоню и спрошу о том, знает ли она что-то о твоем спонтанном переезде. Или может быть номер отца?
Нет. До отца вы все равно не дозвонитесь, он в запое. Вот номер матери, она не будет против. Лида продиктовала женщине цифры.
Женщина вдруг посмотрела на гостью с нескрываемым понимание и теплотой, должно быть, догадываясь как трудно данное признание далось девочке.
Ну что же, Аня, иди, проводи нашу гостью. Я вечером еду за поставкой. Отец придет поужинать, поэтому приготовь поесть, если тетя Нюся не придет, хорошо. И еще, Лида, подойди сюда.
Лида приблизилась к женщине поближе, ощутила смешавшиеся запахи сигарет и стирального порошка, который исходил от огромной клетчатой рубашки, кое-где расходящейся на груди. Тетя Света не была похожа на зашуганную маму, прячущуюся от отца по углам, скорее она была бы тем, от кого приходилось прятаться. Этакая Валькирия, случайно осевшая за кассой низкопробного сельского магазинчика – вот на кого походила Анина родительница.
Если тебе нужна помощь, то только скажи. Я знаю какого это, когда отцы… Ну, ты понимаешь. Когда дома становится небезопасно. Ладно? Договорились?
До свидания, спасибо. Лида коротко улыбнулся неожиданному сочувствию.
Шикарный кирпичный дом с высоким кованным забором и молодыми раскидистыми яблонями по периметру прятался среди деревянных построек неприглядной внешности. Он был добротным, в меру вычурным, но все же инородным среди простецких жилищ соседей. Он выглядел, как Аня со своими блестящими туфельками среди оравы детей в поношенных кедах.
Но нельзя отрицать того факта, что внутри дом оказался еще интереснее. Лида подумала, едва перешагнула порог, что попала в самый настоящий особняк из приключенческих книг, где герой воровал золотой компас у какого-то старого графа или маркиза, проникая в секретную комнату величественного коттеджа или замка. Стены и пол были выстланы деревом разных цветов, в гостиной стоял большой диван с пушистыми подушками желтоватых расцветок, кухня, казалась настолько огромной, что ее смело можно было назвать столовой, поражавшей количество света, льющегося из огромный окон, прямо на стол на восемь персон.
Пойдем, покажу тебе комнату. – Аня, наконец скинула ботильона и, зачеркнув дату в календаре, пошла на второй этаж.
Аккуратнее, крутые ступеньки, и да, нам сюда.
На втором этаже за белой дверью, обклеенной аляповатыми желтыми цветами, находилась комната девочки. На светлых стенах висели репродукции картин, из которых Лида узнала только «Звездную ночь» Ван Гога, в углу стояла кровать, заправленная серым пледом, рядом с ней – шкаф, едва наполненный книгами и безделушками. На полу лежал светлый пушистый коврика, в дальнем краю комнаты возвышался массивный шкаф-гардеробная. Одним словом, комната была настолько хорошей, настолько и безликой.
А тебе, вот это все нравится? Лида указала на картины.
Ну, мама считает, что это красиво. Раньше тут весели карты звездного неба. Но она сказала, что для девочки это странно.
Но это же твоя комната, разве нет?
А это их дом, разве нет, – Аня посмотрела на Лиду смирившимся, все понимающим взглядом. Так иногда мать объясняла дочерям почему их отец крушит кухню в дребезги, приводя разумные доводы.
Пошли. Покажу тебе гостевую. Возьми постельное в шкафу, какое захочешь, вот на нижней полке.
Гостевая комнаты была один в один комната Ани, разве что окно выходило ровнёхонько в крону старой яблони, возвышающейся на заднем дворе, и выцветших репродукций на стенах не наблюдалось.
Уф, ну вот и твоя комнта. Расположишься, приходи, я буду ужин готовить, хорошо? А, ванна по левую руку от лестницы. Если что-то еще надо, я на кухне.
Лида тут же упала на постель ,ощутив легкую тоску по той теплой и ненавязчивой домашней атмосфере, царившую в доме у Еси. В том старом жилище было куда спокойнее, чем тут, в каком-то жалком подобии золотой клетки из кинофильмов, но это была отличная крыша над головой без невменяемого пьяницы. Глупо было желать большего.
Мама позвонила вечером, когда Лида закончила возится с грязной тряпкой, то и дело опуская ту в ведро с серой водой.
Доча, привет. Ты там как? Будто и из дома съехала, почти как сестра твоя… мама вздохнула
Мам, не начинай, ладно. Ты же сама на работу сбежала, чтобы с отцом лишний раз не пересекаться. Я нашла, куда забиться мне, хорошо? Лето начнется, мне надо будет купить кроссовки, знаешь…
Да вроде бы те, красные, были хорошими? Что случилось?
Порвала их.
Ладно. Надо, значит надо. Мне вот надо зуб лечить, я все деньги откладывала, но. видимо, надо отдать деньги за кроссовки.
Я тебя поняла мама, можно и без них. Ты когда дома ночуешь? На первое майя?
Вообще, я взяла смену. Если хочешь, можешь прийти на станцию ко мне? Там теперь даже буфет открыли, как в старые времена, кофе с пирожком?
Лида улыбнулась.
Хорошо, как в старые времена.
Мама, почте наверняка, улыбнулась на том конце.
Ну все, пока доча, встретимся скоро?
Пока мам. Еще позвоню.
Лида как раз положила трубка, как к ней в комнату постучала Аня.
Лид, пошли. Там папа, ну в общем он хочет с тобой познакомится, да и ужин я как раз приготовила.
Анин отец был высоким и очень худым, у него были темные, немного беспокойные глаза, которые окружала сплошная сетка мелких и крупных морщин. Но при всем этом, он улыбался по-доброму, словно улыбка – это то единственное, что давало возможность его внутреннему «я» посмотреть на этот мир.
Лида? Очень приятно. Можешь меня дядей Пашей называть. Я так рад, что у моей Анюты наконец появился друг. Ты знаешь, она у нас очень хорошая, только вот…
Пап. Лида же поживет у нас? Гостевая просто так пустует? Тем более, она обещал мне с историей помочь? Ну и вообще, мне будет не так тоскливо здесь.
Это только до конца экзаменов! Я прошу прощения за неудобства, просто Аня предложила, а у меня такая ситуация…
Мужчина помолчал.
Ладненько. Главное – дом мне не разнесите. Ну и никаких молодых людей, кроме тех, которых я не знаю.
Папа, в нашем поселке таких просто нет. Но мы тебя поняли.
После ужина Лида с Аней несколько часов прорешивали варианты заданий. Нельзя сказать, что Аня была фатально безнадежно, напротив, у приятельницы имелись какие-то базовые знания, но неуверенность, тормозила девочку катастрофически. Лида устала беспрерывно повторять обучающейся, что не стоит останавливаться на вопросе, который она знает, лишь потому что тот кажется слишком очевидным.
Слушай, может быть хватит на сегодня? Лида внимательно посмотрела на хозяйку комнаты, которая уже слабо улавливала какую-то информацию, связанную с историей.
Было бы отлично. Аня вымученно улыбнулась и откинулась на спинку стула.
Ань, слушай, а у вас есть какие-то книги? Ну, чтобы так, почитать просто так?
Вон полка в коридоре. Бери, что хочешь, только там мало что есть. Что-то старенькое, из дедушкиного дома.
Лида вышла и принялась перебирать немногочисленные фолианты, среди которых были справочники по садоводству, старый учебник и конституция СССР. Так же среди книг нашлась уже знакомая- зеленая, такая же как у Милы, книга, написанная кем-то из местных жителей далеких сорок лет назад.
Ань, я возьму вот эту, которая со сказками?
А?
Лида вернулась в комнату и помахала книгой перед лицом девочки.
Вот эту возьму. Хорошо?
Да, бери. Это кажется, еще с отцовского дома книга, с бабушкиной или дедушкиной полки. Вряд ли ее кроме тебя вообще открывал последние лет десять.
Лида пожала плечами, схватила книжку и пошла к себе в комнату, где, повалившись на жесткую кровать, открыла первую попавшуюся историю.
Легенда о небесном металле
В то время, когда небесный лучник, еще не спустился на землю, погнавшись за звёздным оленем, на небесах в кузне, которую держало Солнце, лили блестящий металл, что был цвета родниковой воды. Работали в кузни отважные герои, отправившиеся в рискованное плаванье по бесконечной реке. Да вместо того, чтобы прибиться к берегу сказочной страны, куда бежали они из голодных земных своих деревень, оказались в междумирье, где жили духи и иногда, от праздности, спускались из шатров небесных божества.
Работали отчаянные герои для того, чтобы выкупить себе проход в высшие чертоги, ведь там, говаривали старейшины, совсем нет лишений и горя. Там жизнь будет раздольной и счастливой, среди серебряный гор и изумрудных лесов, где рекой льется сладкий мед и нектар богов- черничное вино. Но, боги лишь посмеивались над глупыми смертными, поверившими, что их счастливая жизнь находится только в их руках. Судьба человеческая никогда в полном смысле не принадлежала смертным, всегда, в какое бы время человек ни жил, боги решали дать жалком людишкам шанс или нет.
И пока наивные герои трудились, качая огромные меха, сшитые из кожи древних животных, что населяли междумирье. Пока они беспрестанно обливались потом, находясь в геенне огненной, боги наслаждались плодами их труда. И результатом таковым был удивительный небесный металл, который был легок, словно высушенная пихта, которой были украшены небесные шатры, и красив, словно Полярная звезда, вышедшая на черную сцену поднебесья.
Небесный метал имел цвет грозового июльского неба, сквозь серые брови которого проглядывали живительные лучи небесного светила. А еще металл умел петь. Он пел, когда попадал в руки богов и их потомков, звеня как весенняя капель, что билась о дно замкнутой пещеры. Но главным чудодейственной силой этого материала была способность напитывать живительной силой черничное вино. Пускай божества не могли умереть от болезней или голода, но внутренняя сила, дарованная им вечным древом, имела конец. Без нее божества лишались возможности творить большую часть небесных дел, становясь вечным сосудом, потерявшем внутреннее содержание.
Небесный металл был одновременно самой большой силой богов и самой большой их слабостью, чего, герои, работающие на Солнечной кузне, не ведали до своего последнего вздоха. Ни один из них так и не увидел края вечного изобилия и покоя.
Лида закрыла книгу и подумала о том, что все, кто окружает ее, все, то когда-то окружал, всегда стремились куда-то высоко, не думая о незримом потолке, которым уготовила жизнь. О потолке, который обычным людям и богам был уготован с рождения. Правда в том, что, живя на земле, ты никогда не будешь владеть небесным металлом, как бы к этому не стремился. А есди ты бог, можешь опасается лишь того, что чарка с твоим черничным вином будет чертовски мала.