Марк Цыбульский
Владимир Высоцкий…и его «кино»
Глава: 8
Фильм: На завтрашней улице
Дата: 1965
Фильм режиссёра Фёдора Филиппова «На завтрашней улице» (премьера фильма – 6 сентября 1965 года) относится к числу тех картин, которые представляют интерес для зрителя исключительно по причине участия в них Владимира Высоцкого. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что этот фильм, безусловно, был не худшим в те годы. Он был обычным – таким, как большинство. Ну, может, штампов в нём было чуть больше, чем в других изделиях советского киноагитпропа, а так – никакой разницы.
В этой картине действительно наличествует весь арсенал банальностей. Имеется и болеющий за дело, но грубоватый и не всегда внимательный к людям начальник строительства Платонов (артист В. Самойлов), и спокойный секретарь парткома Большаков, который в исполнении Г. Куликова всегда готов сказать мудрое партийное слово. Есть шофёр Алексей Ребров (роль Н. Абрашина), не всегда желающий трудиться ради победы коммунизма и расхаживающий иной раз по стройке с транзисторным приёмником, из которого раздаются несоветские мелодии. Разумеется, – и это очередной штамп – отрицательный персонаж невыгодно отличается от положительных рабочих тонкими чертами интеллигентного лица. Присутствует в картине и девушка Настя Буланова (Л. Овчинникова), которая только потому иной раз ведёт себя не вполне по-советски, что за её воспитание не взялся парторг, а уж как только он принимается за дело, Настя в мгновение ока становится передовой крановщицей.
Причина того, что этот фильм лет тридцать не демонстрировался по телевидению, думается, была отнюдь не в примитивности сюжета, а в том, что один из героев фильма, главный инженер строительства Толстопятов, как он сам говорит, провёл несколько лет в местах не столь отдалённых. Поскольку инженер – старый большевик, то ясно, что в заключении он оказался не за то, что «шифер с базы угонял налево», а в качестве жертвы «культа личности». В 1964 году, когда снималась картина, об этом самом культе ещё можно было сказать с экрана, но со второй половины 1960-х гг. тема оказалась под запретом. В результате и о роли Высоцкого в картине «На завтрашней улице» долгие годы даже самые рьяные его почитатели знали лишь как о факте.
На съёмках фильма «На завтрашней улице». Слева направо: Владимир Высоцкий, Николай Абрашин, Люсьена Овчинникова. Айзкраукле, Литва
Не слишком помогал своим почитателям и сам Высоцкий. Его рассказы о работе над фильмом не отличались разнообразием. Гораздо больше роли ему нравилось место съёмок.
«Очень хорошее было место, где мы снимали. Это была ударная стройка. Я видел, как делается электростанция, как прорвало перемычку, видел аврал ночной, когда все бросили свои, так сказать, тёплые постели, вышли. И кто что мог, кто как мог, вот этот вот прорыв они заполняли. Это интересный был эпизод. Но я играл там уж больно положительного человека, даже противно вспоминать, потому что он был такой хороший, на работе, везде хороший. А дома он жил в палатке. У него течёт всё. Мебель гниёт, ребёнки плачут, у него двое их. Жена чихает, кашляет. А он даже квартиру не просит, такой сознательный». [1]
Слева направо: Георгий Куликов, Владимир Высоцкий, Николай Барабанов
В данном случае актёр, по крайней мере, рассказал так, как было в фильме. Однако через некоторое время Высоцкий, видимо, совсем позабыл, что происходило в той картине.
«Кто-то решил, что у меня такое лицо, что я должен сыграть положительного героя, значит. И вот я играл положительного героя – бригадира земснаряда Маркина. А снимали мы эту картину на Плявинской ГЭС – это ударная комсомольская стройка. Там кипела работа, жили мы в палатках. Вообще было всё тоже замечательно, но я играл такого хорошего человека, какого… просто каких не бывает. Ну, вы понимаете, в чём дело… Его все любят, этого человека, Маркина – начальство любит, сослуживцы любят по работе, ну и жена тоже, дети… Они уже купили мебель полированную, а живут в палатке. И, значит, жена кашляет, ребёнки плачут, мебель гниёт, палатка протекает, а он говорит: “Маша, – говорит, – нам квартира не нужна. Другим… другим, – говорит, – нужнее!” Ну вот, такого человека я играл». [2]
На самом деле герой Высоцкого от квартиры не отказывался и не говорил, что другим она нужнее, а въехал в новый коттедж, как только подошла его очередь. О том, что все его любят, в картине нет ни слова, а жену Маркина зовут не Маша, а Варя.
Любопытно, что эту картину вообще преследуют неточности в воспоминаниях, причём с момента выхода её на экраны.
Вот отрывок из рецензии, опубликованной в одной из газет:
«Разными путями пришли на стройку шофёр Маркин (артист В. Высоцкий) и работница Настя Буланова (артистка Л. Овчинникова). Они полюбили друг друга, однако объединяет их не только любовь, но и какая-то разуверенность в людях, в силе добрых товарищеских отношений в коллективе…» [3]
Судя по всему, журналист фильма не видел, а рецензию писал с чьих-то слов, ибо Маркин – не шофёр, а бригадир земснаряда. Любить же одиноких девушек женатым советским строителям, разумеется, и в голову не могло прийти…
Как бы то ни было, рецензия задала тон неточностям в описании. Через много лет о своём и В. Высоцкого участии в картине вспоминал В. Абдулов:
«Начальником актёрского отдела на “Мосфильме” был некто Адольф Гуревич, про которого говорили, что хорошего человека Адольфом не назовут. Он заявил: “Хорошо! Я утверждаю распределение ролей, но если Высоцкий опять сорвётся – а он сорвётся обязательно, – то получит волчий билет и не будет сниматься никогда и нигде на всей территории Советского Союза. За это я вам ручаюсь”. Когда я это осознал, то поднял всех ребят – Яловича, Пешкина: “Полный кошмар: Володя поедет под Ригу – за сто километров, – будет там жить в лесу, в палатке, сниматься в одной из главных ролей. Он там, возможно, сорвётся – и всё: с ним будет покончено навсегда”. Ребята спрашивают: “Что делать?” – “Мы должны, – отвечаю, – достать сценарий, написать себе роли и поехать вместе с ним”». [4]
По рассказу В. Абдулова, сценарий был найден, после чего главному режиссёру было предложено создать бригаду, которая вызывает уже имеющуюся в картине бригаду на соцсоревнование. На том и порешили: В. Абдулов, Г. Ялович и В. Пешкин оказались в картине и отправились на съёмки в Айзкраукле.
В этом описании неточным является всё, за исключением факта участия друзей Высоцкого в картине. Никакого соцсоревнования в фильме нет, да и быть не может. Маркин – бригадир земснаряда. Второй земснаряд на стройке не нужен. Вызов на соцсоревнование был бы вполне равносилен соревнованию между цехами, выпускающими, соответственно, правые и левые перчатки…
К тому же Г. Ялович оказался в картине не по предложению В. Абдулова.
«Володю, кажется, уговорил Абдулов, а Высоцкий – уже меня: “Ну, давай, поедем…” И я поехал в качестве режиссёра-педагога. Мы жили в палатках, вечерами иногда собирались. Володя тогда не пил ни грамма спиртного, но всё нам организовывал. Украшал палатку, делал шашлыки, бегал в магазин – всё заботился о нас». [5]
История неточностей при описании фильма продолжалась и далее. Киновед А. Блинова возмущена тем, что в фильме не оказалось песни Высоцкого, специально для той картины написанной.
«Эти вирши просто нельзя не привести для ознакомления с ними современного читателя, – негодует она. – Вот рифмы, которые вершители фильма предпочли песне Высоцкого:
Нам говорят, нам говорят без всякой лести,
Без вас от скуки мы умрём, да-да, умрём,
И мы всегда, и мы всегда и всюду вместе
Везде втроём, всегда поём…» [6]
Слов нет, стихи – не из антологии мировой поэзии. Однако они написаны именно Высоцким. Гнев киноведа пошёл не по тому адресу.
Итак, это то, чего в фильме не было. А что же в нём было?
«Режиссёра зовут Фёдор Филиппов, – сообщает Высоцкий в письме к жене. – Я его зову Федуар да не Филиппо. Он совсем не Филиппо, потому что ничего не может. Но это и хорошо. Ребята слушают меня. Придумываю текст, а недавно попросили написать песню, которую Ялович, Абдулов и Пешкин должны петь в картине». [7]
«Октябрь, а нас поливают из брандспойтов, – вспоминал Г. Ялович (проход героев шёл под дождём. – М. Ц.). – И мы потребовали: после каждого дубля – пятьдесят граммов. Сняли, мне кажется, дублей десять. В результате взяли самый первый дубль». [5]
«Играли в футбол, – рассказывал мне С. Крамаров, исполнитель роли начальника участка Матвейчука. – Помню, играли как-то команда МХАТа против киношников. Там было на съёмках много мхатовских актёров.
Володя играл, естественно, за МХАТ, – он же их училище оканчивал. Кстати, мхатовцы тогда выиграли. Володя, надо сказать, прилично играл в футбол. Он вообще был очень спортивный парень и очень азартный». [8]
С. Крамарову запомнился только один матч, В. Абдулову кажется, что игр было много.
«По воскресеньям играли в футбол. Эти матчи назывались “Школа-студия МХАТ против звёзд мирового футбола”. Играли шесть на шесть. МХАТ – это Ялович, Высоцкий, Пешкин, я и ещё два парня из ГИТИСа, а за “звёзд” играли члены операторской группы и осветители, здоровые ребята. Причём товарищеские матчи мы проигрывали со счётом 0:15. Но как только играли “по бутылке с человека”, мы обыгрывали “звёзд” с большим преимуществом. Серьёзные были игры – кость в кость. <…> Съёмки – само собой, Но кроме съёмок мы устраивали какие-то вечера отдыха для строителей ГЭС. Один из них проходил на открытой эстраде, его посмотрели несколько тысяч человек. Мы сделали программу часов на шесть: нечто вроде студенческого капустника с привязкой к местным условиям. Пели, рассказывали, играли сцены из спектаклей. Володя исполнял свои песни. Невероятное выступление! Огромное поле, лес, море людей». [4]
Хорошо известно, что одно и то же время запоминается разным людям по-разному. Главный оператор фильма Игорь Черных, к которому я обратился с просьбой припомнить свои встречи с Высоцким, меня просто удивил:
«“На завтрашней улице” – самый неудачный фильм в моей биографии. Запомнилось мне из того времени очень мало. Когда мы работали на этой картине, я даже не знал, что Володя владеет гитарой и поёт. Володя жил с нами, один из всех, так сказать. Жили в палатках, там поселиться негде было, поэтому построили палаточный городок недалеко от карьера. Вёл он себя серьёзно и к роли относился серьёзно. У нас с ним, по сути дела, был только один контакт. Там было озерцо небольшое, он погружался в это озерцо в маске и выныривал с большой рыбиной в руках. Вот эту маску я ему дал. Какие-то посиделки там, конечно, были, но при мне он не пел, так что ничего об этой стороне его деятельности я не знаю». [9]
Удивительно – как можно прожить два месяца по соседству и не узнать, что Высоцкий поёт. Но, с другой стороны, это ценное воспоминание: вопреки расхожему мнению, в 1964 году песни Высоцкого не только не расходились по всей стране, но иногда даже не доходили до границ палаточного городка.
Елена Муратова, снимавшаяся в нескольких эпизодах картины, рассказывала мне другое:
«Фильм как таковой в моей памяти следа особого не оставил. Вспоминается, что мы жили почти в лесу. Володя много играл на гитаре, я тогда впервые его слушала и была очарована его голосом и его пением. Парни играли в футбол, мы болели за них. Была очень хорошая атмосфера, очень тёплые вечера, ходили по лесу с гитарой и пели. Вот это помнится. А фильм-то был – так себе. Я даже не уверена, смотрела ли я его целиком». [10]
Исполнительница роли крановщицы Прасковьи Валентина Березуцкая подтверждает:
«Правильно, было такое. Там стог сена был здоровенный, и вечерами мы все туда ходили. Вова играл на гитаре и песни пел. Я слушала-слушала, а потом сказала, что думала: “Вова, – говорю, – слова хорошие, а мотив у тебя всё один и тот же. Кто пишет-то эти песни?” Они рассмеялись, а я же не знала, что это его песни. В общении он был такой хороший малый! Пошли мы с ним в магазин, он для своей жены хотел купить плащик, а денег-то не хватает. Подходит ко мне: “Валюша, ты мне не одолжишь? Я тебе в зарплату отдам”. И вот что характерно – и что не характерно для многих, – в зарплату он деньги принёс и отдал моей маме. Очень он ей понравился. “Хороший малый, – говорит, – и что ж такой хороший, а беззубый?” А это ведь правда, в молодости Вовка был беззубый. Вот не помню, справа или слева, но зубов не хватало. Я говорю: “Вова, ну что ж ты себе зубы не вставишь?” – “Не могу, – говорит, – Валя, денег нет”». [11]
На переднем плане – Владимир Высоцкий и Савелий Крамаров. Задний ряд: слева – Николай Хангажиев, справа – Александр Ушаков. Айзкраукле, Литва
С деньгами, что и говорить, было трудно. Но как отказать себе в удовольствии побывать в шикарном ресторане?
«Были мы молоды, веселы. Володя был таким разухабистым парнем, – делился со мной воспоминаниями С. Крамаров. – Ездили в ресторан “Лидо”, хорошо проводили время. Ресторан этот тогда был знаменитый. Это сейчас таких много, а тогда – совсем другое дело! Ресторан был ночной, да ещё и с джазом!» [12]
«Познакомились с каким-то мастером спорта по боксу и ночью из “Лидо” пошли к нему пешком. Потом он нас ограбил – проснулись без копейки денег, осталась только чья-то заначка» – дополняет это воспоминание В. Абдулов. [4]
«Я бы сейчас не согласился, честно говоря, играть эту роль, но просто тогда уж был ещё молодой, неопытный, хватал всё, что плохо лежит. Я имею в виду кино, конечно, что ж вы так прямо нехорошо засмеялись?» – шутил Высоцкий через несколько лет. [1]
Причина, по которой Высоцкий «хватал всё, что плохо лежит», заключалась отнюдь не в желании как можно чаще мелькать на экране. Всё было именно так, как рассказала мне В. Березуцкая.
«Люсик! Пожалуйста, отдай маме мои 2 пары ботинок, пусть отдаст починить, а то совсем ходить не в чем, – жаловался Высоцкий в письме жене, отправленном 19 августа 1964 года из Айзкраукле. – Пальто мне даёт Толя (Утевский. – М. Ц.), так что с этим всё хорошо, а ботинок Толя не даёт, у Толи нет ботинок, у него только пальто, и это плохо». [7]
…Если бы у Анатолия Утевского была лишняя пара ботинок, то фильмография Владимира Высоцкого могла стать на одну главу короче…
Глава: 9
Фильм: Наш дом
Дата: 1965
Вышедший на экраны 3 декабря 1965 года фильм режиссёра Василия Пронина «Наш дом» знаменовал окончание важного этапа в жизни начинающего актёра Владимира Высоцкого. Эта картина оказалась последней, в которой Высоцкий снялся не потому, что ему нравилась роль, а потому, что к этому вынуждали финансовые обстоятельства.
Крошечный эпизод в «Нашем доме» появился в кинобиографии Высоцкого благодаря столь же незначительному эпизоду в «Живых и мёртвых». На тот фильм его привёл друг юности Левон Кочарян, который был вторым режиссёром у А. Столпера, а другим вторым режиссёром была Ирина Мансурова. Вот что она рассказывала.
«Володя в “Живых и мёртвых” сыграл крошечную рольку – где-то в конце картины они едут в кузове и о чём-то говорят с Володей Ферапонтовым. Но зато мы все вечера слушали его песни. Это было почти каждый вечер, когда мы снимали под Владимиром. Кажется, в то время он нигде не работал, и кто-то сказал: “Вот есть хороший парень Володя Высоцкий. Нельзя ли его куда-нибудь пристроить?”
Он действительно был хороший парень, тогда его ещё никто не знал. У него были хорошие песни, немножко приблатнённые, но все – от Столпера до звукооператоров – слушали его с восторгом. В “Нашем доме” у него был небольшой эпизод с Геной Яловичем. Кажется, его эпизод сняли за один день. В той картине изумительные актёры были – Папанов, Лапиков, Бероев, Локтев, Бортников. Никого уже нет в живых». [1]
Игорь Пушкарёв, исполнивший в картине эпизодическую роль студента:
«На съёмки кинофильма “Наш дом” мы попали следующим образом. Нас вызвала Ирина Михайловна Мансурова – второй режиссёр фильма, – подтверждает киноактёр, исполнивший эпизодическую роль студента консерватории. – Мы с ней в “Живых и мёртвых” работали. Нас с Высоцким она за песни и полюбила: я с гитарой, Володя с гитарой. Вот она и привела нас к Пронину, который, впрочем, едва на нас и взглянул – что там, эпизодики небольшие». [2]
На съёмках фильма «Наш дом». Геннадий Ялович, Владимир Высоцкий. 18 октября 1964
Режиссёра можно понять. Ну о чём он мог разговаривать с двумя молоденькими, начинающими артистами? Ведь он работал с известнейшими актёрами – Н. Хмелёвым, М. Жаровым, А. Степановой, Б. Андреевым… Да и сам В. Пронин вошёл в историю отечественного кино – был оператором двух первых советских звуковых картин: «Путёвка в жизнь» и «Мёртвый дом». Позднее он стал режиссёром, снял известные в своё время ленты «Сын полка» и «Хождение за три моря». Его фильм «Казаки» был номинирован на «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля, и хотя премию не получил, но сам факт выдвижения, безусловно, свидетельствует о многом.
Вернёмся, однако, к картине «Наш дом» и к участию в ней Высоцкого. Оно было минимальным. Как совершенно справедливо заметила И. Мансурова, он участвовал лишь в одном эпизоде. Любопытно, однако, что об этом совершенно незначительном эпизоде известно решительно всё – и, кажется, даже то, чего на самом деле не было.
Геннадий Ялович, партнёр Высоцкого:
«Эпизод, в котором мы участвовали, снимался во дворе дома по улице Горького, где сейчас гостиница “Минск” (Дегтярный переулок. – М. Ц.). Всё действие сцены происходило вокруг радиоавтобуса: Локтев (исполнитель роли Владимира. – М. Ц.) забирается на крышу автобуса по лестнице, мы кричим: “Эй, куда!”, Володя бросается за ним вверх. И в одном из дублей лестница неожиданно начала падать. Вот что надо было снимать – уникальные кадры! Но режиссёр дал команду “стоп”. [2] В другом интервью Г. Ялович уточняет: «Володя был наверху, а лестница вдруг начала падать. Вовка летел вниз и кричал: “Снимайте! Снимайте!” Но режиссёр остановил камеру». [3]
Слова эти очень хорошо известны всем, кто интересуется биографией Высоцкого. Долгое время мне казалось, что Г. Ялович несколько приукрасил события. В картине именно он взбирается на крышу автобуса, а Высоцкий придерживает лестницу и снизу кричит партнёру: «Да скинь ты его оттуда!» Получает на это ответ: «Да? А если он расшибётся, кто будет отвечать – ты или я?» – «Ты», – решительно заявляет персонаж Высоцкого. Таким образом, мы выясняем, что для того, чтобы наверху был Высоцкий, они с Яловичем должны были бы поменяться репликами. Мне очень мало верилось, что режиссёр картины придавал такое значение крошечному эпизоду, чтобы решать, кто из двух молодых актёров красивее смотрится на лестнице, а кто более эффектен внизу.
Владимир Высоцкий, Алексей Локтев, Геннадий Ялович. 18 октября 1964
Однако точно так же запомнилась эта сцена и И. Пушкарёву: «У Володи был небольшой эпизод, когда он лезет по лестнице. Снега не было, но стояли холода. Снимали в переулке около будущей гостиницы “Минск” Я был рядом, когда вели съёмку». [4]
Я попросил Игоря Пушкарёва ещё раз припомнить тот эпизод.
«Для нас тот фильм халтурой был, – сказал мне он. – Сначала на лестницу лез Высоцкий, потом Ялович. Но я дубля с Яловичем не видел, я видел, что лезет Володя. Я там присутствовал потому, что мы там все вместе выпивали. Он снялся – и ко мне, и мы пошли там в закуточек тяпнуть. А потом фильм вышел, я вижу – на лестницу лезет Ялович. А может, они по очереди лезли, а потом что-то вырезали? Тогда же резали без жалости». [5]
«В фильме мы практически не пересекались, и всё же был у нас маленький совместный эпизод (вряд ли кто его заметил) – когда снимали на Манеже, в машине. Он всего несколько секунд мелькает на экране – мы в кадре стоим рядом». [7]
Как сказано было выше, про эпизод с участием Высоцкого известно всё – вплоть до даты съёмки. В альбоме опубликованном ГКЦМ В. С. Высоцкого в 2008 году, на странице 63 опубликована фотография, сделанная в тот день. Она датирована 18 октября 1964 года. Независимо от этой публикации и за несколько лет до неё ту же дату вычислил московский высоцковед В. Тучин. [6] Таким образом, история участия Высоцкого в картине «Наш дом» раскрыта полностью.
«Через несколько лет после выхода “Нашего дома” я разыскала Высоцкого и предложила ему роль отрицательного персонажа, – сказала мне И. Мансурова. – Он уже тогда начинал становиться знаменитостью и сказал: «Нет, в отрицательных ролях я сниматься не буду».
Всё правильно. Прошло несколько лет, и Высоцкий уже мог выбирать себе роли по душе. Конечно, как это хорошо известно, высокое кинематографическое начальство не всегда его на эти роли утверждало, но, во всяком случае, начиная с середины 1960-х гг. у Высоцкого появилась возможность отвергать – а это уже немало.
