Марк Цыбульский
Владимир Высоцкий…и его «кино»
Глава: 15
Фильм: Короткие встречи
Дата: 1968
Свою вторую роль на Одесской киностудии Владимир Высоцкий получил, ещё не полностью закончив работу над первой. В письме Л. Абрамовой, посланном из гостиницы «Иткол» в Кабардино-Балкарии, куда Высоцкий прибыл для участия в съёмках горных эпизодов картины, он сообщал:
«А на следующий день (это пока ещё в Одессе) дали мне почитать ещё один сценарий, режиссёр женщина, Кира Муратова, хороший режиссёр, хороший сценарий, хорошая роль, главная и опять в бороде (фотография оттуда), сделали кинопробу, дали за неё денег. Посмотрели: хорошо я сыграл, хорошо выглядел, хорошо говорили (ударение надо делать на слове хорошо). Но это вряд ли выйдет по срокам, а жаль. Можно было отказаться от альпиниста (т. е. роли в «Вертикали». – М. Ц.), но жалко песен и места съёмок». [1]
Таким образом, со сценарием Высоцкий познакомился незадолго до 12 августа 1966 года (дата написания письма). Попробуем выяснить обстоятельства приглашения Высоцкого в картину.
Кинорежиссёр Александр Муратов (в описываемое время – супруг Киры Муратовой) так вспоминал об этом и в тексте, написанном в 1989 году специально для повести Б. Акимова и О. Терентьева, и много позднее:
«Я говорю Кире: “Возьми!” А она: “Не хочу брать этого парня. Он выглядит грубо”. – “Кира, – говорю, – а как выглядят настоящие геологи? Любшин – это киногеолог. А настоящие именно так и выглядят – крепкие, плотные. К тому же, – добавил я, – поёт он хорошо, и это пригодится. Да и актёр, вероятно, хороший, коли Любимов взял его к себе”…» [2]
Во время съёмок фильма «Короткие встречи»
Другая версия приглашения Высоцкого в картину принадлежит С. Стреженюку, чьи воспоминания о съёмках «Вертикали» приводились ранее.
«При сдаче “Вертикали” Кира Муратова была членом художественного совета нашей студии. Она увидела его и сразу пригласила на “Короткие встречи” на роль Максима». [3]
Чтобы окончательно разобраться в этом вопросе, я разыскал А. Муратова и попросил его рассказать о том, как Высоцкий получил роль и как проходили съёмки «Коротких встреч».
М. Ц. Александр Игоревич, в литературе о Высоцком существуют несколько версий того, как он попал в фильм «Короткие встречи».
А. М. Я могу рассказать вам без всяких версий, потому что я при этом присутствовал. Высоцкого привёз на пробы Саша Боголюбов, он был вторым режиссёром у Киры на этом фильме. Прежде он был Каганович. Боголюбов – это даже не фамилия его жены, это фамилия первого мужа его жены. Поскольку отца Саши репрессировал лично Лазарь Каганович, то он с возмущением сменил фамилию.
М. Ц. Потрясающая история!
А. М. (Смеётся.) Ну ладно, это к делу не имеет отношения. Саша был каким-то образом хорошо знаком с Высоцким. Ну, вы сами знаете, в то время бешеной популярности у Высоцкого ещё не было, хотя песни его уже начинали звучать. Но люди, так сказать, не раскушали, насколько он был одарён.
Высоцкий прошёл пробу, и проба была весьма посредственная, как я помню. Кира утвердила на роль Любшина, нашего хорошего приятеля. Но Любшина соблазнили сниматься в фильме «Щит и меч», и он довольно подло, не сообщив Кире, что он у неё сниматься не будет, начал работать в другой картине. И когда подошло время съёмок, оказалось, что главного героя нет. Возник вопрос, кого брать на его место. Саша Боголюбов вернулся к кандидатуре Высоцкого. Я его поддержал, сказал: «Кира, ну ведь Любшин – это кино-геолог». Кира мне говорит: «Да у Высоцкого морда кирпичом». Я говорю: «Ну, так у настоящих геологов именно такой вид. У Высоцкого вид достоверный, жизненно достоверный. К тому же он на гитаре играет, это, наверное, украсит картину». И так Высоцкий был утверждён на роль Максима.
М. Ц. То есть Высоцкий пробовался, но первоначально был утверждён Любшин? Это очень интересная деталь!
А. М. Да, именно так. По сути дела, и проба-то его была фиктивная, поскольку Кира сразу хотела, чтобы эту роль играл Любшин. Там ещё два-три человека пробовалось, но на них никто не обращал внимания. Так часто бывает. Уже знаешь, какого актёра ты хочешь снимать.
М. Ц. Теперь вопрос о роли Валентины Ивановны Свиридовой. Роль сыграла сама Кира Георгиевна, но ведь должна была сниматься Дмитриева?
А. М. Да, Дмитриева. Она до этого роскошно сыграла в фильме «Друг мой Колька». На роль Свиридовой она была утверждена фактически без проб. Ну, были опять-таки какие-то полуфиктивные пробы… Но с ней что-то случилось. Она приехала в Одессу уже на съёмки и вдруг исчезла. Тут я ручаться не могу, потому что просто забыл, но, насколько я помню, она села в поезд Одесса – Новосибирск и укатила.
В общем, она исчезла и сниматься не могла. Несчастье на несчастье: нет Любшина, теперь нет и Дмитриевой. Я стал уговаривать Киру – она же очень талантливая актриса, – чтобы она сама снималась.
М. Ц. То есть Дмитриева и не начинала работать?
А. М. Нет, она не снималась ни одного дня. А в фильме снимались ещё Валерий Исаков в роли буфетчика Степана, Нина Русланова и Любочка Корытцева. Про неё я должен вам рассказать. Мы снимали наш первый одесский фильм «Наш честный хлеб». Эта девочка была дояркой, и она играла у нас там доярку. Она явно была одарённая, и Кира её вспомнила и пригласила в «Короткие встречи».
М. Ц. Вот интересно, а как вообще появилась идея фильма «Короткие встречи»?
А. М. Совершенно случайно. Тут целая история… Дело в том, что нас направили на дипломную работу на киностудию имени Горького. Но там накопилось очень много юнцов, ожидающих своей первой постановки. Нужно было долго ждать, там уже было много дипломантов из прошлого выпуска. И тут совершенно случайно мы разговорились с режиссёром Николаем Фигуровским. Он был из мастерской Игоря Андреевича Савченко, а я его хорошо знал и знал ребят с его курсов – Марлена Хуциева, Серёжу Параджанова, с которым мы дружили до конца его жизни. И Коля Фигуровский был с того же курса. Он предложил нам интересный сюжет на военную тему, и мы втроём написали сюжет – Коля, Кира и я. Сюжет был связан с финской войной. Мы поехали в Белоруссию, и белорусы потребовали переделать сюжет на войну с немцами. Ну и понятно – что им эти финны?
Мы поехали на «Ленфильм», и там охотно наш сценарий взяли. И тут финский президент повёл себя не так, как хотелось Хрущёву, и отношения были разорваны. Фильм наш пропал, хотя мы уже на тот момент даже сняли часть натуры на Кольском полуострове.
И мы застряли. Был один сценарий, другой… И всё неудачные. Последний сценарий, который мы предложили, это были две новеллы, которые мы с Кирой уже собирались снимать порознь. Я должен был снимать фильм по рассказу Жуховицкого «Домик у дороги» – это с геологом связано. А Кира должна была снимать сюжет по рассказу Фомина. Это рассказ такой про райкомовскую даму, у которой муж – журналист-забулдыга.
В итоге Кира и Лёня Жуховицкий объединили оба сценария – про даму и про геолога. Когда она снимала «Короткие встречи», мы уже развелись, но она попросила меня помочь, потому что ей было тяжело и в кадре находиться, и снимать. Я приезжал на съёмки из Киева где-то два раза в неделю.
Жил я в «Куряже», гостинице Одесской киностудии, жили мы в одной комнате с Володей Высоцким. Подшучивал я над ним… Была у него песня такая: «Пили зелье в черепах, ели бульники, танцевали на гробах, богохульники». А на киевской студии были режиссёры Шмарук, Левчук и Цыбульник. И я каждый раз пел свой вариант: «Ели бульники Левчуки, Шмаруки и Цыбульники». Он, посмеиваясь, повторил это однажды и потом на съёмках это ляпнул: «Ели бульники Левчуки, Шмаруки… А… мать!»
Потом я подговорил всех, и все спрашивали: «Володя, что такое бульники?» Он говорил: «Это у нас так в детстве булыжники называли». Но я же подговорил человек двадцать, и когда к нему все с этим вопросом по очереди подходили, он уже начинал кусаться! Особенно на двадцатый раз…
М. Ц. А где проходили натурные съёмки?
А. М. В Окнице. Там была построена эта декорация. Я там не был, только в машине проезжал и видел эту декорацию. Там моё присутствие было абсолютно не нужно, потому что там снимались Русланова, Высоцкий и Исаков. А на тех съёмках, где была Кира, я всегда был. Не то чтобы консультант, а такой взгляд со стороны. Два-три эпизода я был вынужден снимать как оператор.
М. Ц. Почему?
С артисткой Ниной Руслановой
А. М. Да потому что оператор запил. А я окончил три курса операторского факультета. Два курса параллельно с режиссёрским факультетом, а один курс ещё до того. Я помню, что я снимал эпизод с раками. Там Кира интересно придумала. В таз, где варились раки, было вставлено стекло, и я снимал через это стекло. Второй эпизод был с нищим на Греческой площади. И ещё один или два куска, когда Свиридова ходила по домам.
А потом дали попробовать Гене Карюку. Он был молодой парень, ассистент оператора. И он начал прекрасно снимать, потом он с Кирой работал на нескольких фильмах.
Так вот, возвращаясь к Высоцкому. Он придумывал песни прямо на съёмках. Кира тогда многие кадры снимала с прямой записью звука. И Высоцкий импровизировал там. Вот на съёмке он вдруг запел: «В Ватикане прошёл мелкий дождичек, Римский Папа пошёл по грибы…»
М. Ц. Так это песня Высоцкого?
А. М. Ну, кусочек. Мне потом говорили, что через несколько лет он её написал и спел. (Это ошибка мемуариста, песня Высоцкому не принадлежит. – М. Ц.) А тогда это было настолько неожиданно, – мы еле удержались, чтоб не расхохотаться, настолько это было неожиданно. Он просто пропел две строки, он даже не знал, что там дальше будет.
М. Ц. Высоцкий что-то писал в то время?
А. М. Он писал с гитарой в руках в те времена. Может быть, потом он писал, как поэт, без гитары, я этого не знаю. Ночью бренчал тихонечко. Помню, пел он: «Я рыдал, словно мальчик, и читал романчик с неприличным названьем».
Во время съёмок фильма с режиссёром и исполнительницей главной роли Кирой Муратовой
М. Ц. Эта песня к тому моменту уже была написана.
А. М. Ну, это редко исполняемая песня. Что-то он с ней хотел сделать, наверное, но не для фильма.
Тогда же в «Куряже» жил Женя Урбанский. От него я впервые услышал песню «В тот вечер я не пил, не пел…» Потом уже в Москве я услышал, как эту песню пел Высоцкий.
М. Ц. Интересовало ли Муратову мнение актёра Высоцкого или это была жёсткая режиссёрская работа?
А. М. Конечно, допускалось! Ведь по сюжету Максим и петь не должен был. Если б снимался Любшин, это было бы совсем иначе, никаких песен там бы не было. Кира очень любит брать актёра, чтоб он потом раскрывался. Именно так и было с Володей Высоцким. [4]
Удалось пообщаться и с самой Кирой Муратовой.
М. Ц. В литературе о Высоцком бытует мнение, что вы пригласили Высоцкого на роль Максима только после того, как от съёмок отказался Станислав Любшин. Однако А. Муратов сказал мне, что Высоцкий формально пробовался на роль, ещё до официального утверждения Любшина, но вы хотели снимать именно С. Любшина, поэтому изначально Высоцкий и не рассматривался как кандидат на роль.
А. М. Проба была не формальная, а совершенно нормальная. Просто утверждён был Любшин. Несмотря на то что он не играл на гитаре, он был более подходящим к тому сценарию, что был написан. Он был мягкий вариант, а Высоцкий – более жёсткий вариант.
Потом оказалось, что у Любшина был заключен контракт на фильм «Щит и меч». Это должно было происходить в одно и то же время. Мы об этом не знали, узнали потом. Я была тогда начинающим режиссёром, мне бы никто не позволил вот так просто взять и отложить съёмки. Сказали бы: «Ну тогда пусть это снимает кто-нибудь другой».
Высоцкий уехал сниматься в «Вертикали», мы ему сообщили, что на роль утверждён Любшин. Он прислал письмо такое юмористическое, спрашивал: «А кто же Славика научит играть на гитаре?» Но так как мы оказались в ужасном положении, нам пришлось идти на поклон к Высоцкому. Ему очень нравилась эта роль, он увлекался ролями такого плана, а тут он по роли был мачо в окружении двух женщин. Так что он согласился на роль без всяких разговоров. Он снимался замечательно и потом никогда не упрекнул, не напомнил о том, что его не сразу выбрали.
М. Ц. А почему так много раз он приезжал на съёмки всего нескольких сцен?
К. М. А ему же надо было быть в Москве в театре. Это обычная ситуация с театральными актёрами.
М. Ц. Я Вам зачитаю фрагмент из документа, подписанного 22 апреля 1967 года В. Баскаковым, который относится к роли Высоцкого: «В фильме не получился образ героя. В исполнении актёра В. Высоцкого фигура Максима приобретает пошлый оттенок. Фильм перенасыщен деталями, порождающими настроение уныния и бесперспективности. В связи с этим необходимо заменить одну из песен В. Высоцкого “Гололёд”…»
К. М. Вы знаете, я не помню такого, чтобы речь шла именно о песне. Там много чего было, но про песню – не помню. Может быть, это и было как указание…
М. Ц. Редактор Одесской студии Евгения Рудых вспоминала, что Антонина Дмитриева начинала сниматься в фильме, что у неё были пробы с Высоцким, а А. Муратов сказал мне, что она не снималась в картине ни одного дня. Как же всё-таки было? Начинала ли А. Дмитриева работать в картине?
К. М. Ну, можно так сказать, что она начинала работать в картине… Там была довольно сложная такая история. Дмитриева очень хорошая артистка, но у нас очень странно получалось: на репетициях всё шло замечательно, а то, что получалось на плёнке, нам не нравилось. Репетируем – опять нравится, снимаем – опять не нравится. К тому же она ведь тоже была театральная актриса, которая уезжала и приезжала. Я не помню, сколько дней мы работали, но это было ужасно, потому что я не понимала, что я могу сделать. Тем более у меня, начинающего режиссёра, особых прав не было – могли принять всё это за мой каприз. Ситуация разрешилась благодаря тому, что Дмитриева начала капризничать, предъявлять нашей администрации какие-то требования – чтобы её куда-то возили, чтобы ею как-то дополнительно занимались. В итоге администрация оказалась ней настроена отрицательно и мне сказали, что, дескать, и вам она не нравится, и нам она мешает – надо заменять.
Но на кого заменять? Не было никого другого, а я репетировала со всеми мужчинами, потому что это был мой сценарий, мой текст и я его хорошо знала. Мне ассистент режиссёра Тарасуль Геннадий Львович сказал: А давайте вы сами попробуете сыграть». Ну и попробовали, стало получаться…» [5]
О том, как проходили съёмки, вспоминал главный оператор картины ныне покойный Геннадий Карюк:
«До Высоцкого мы пробовали на главную роль в фильме “Короткие встречи” другого актёра, такого недосягаемого и красивого. Хорошо он попробовался, занял денег у Киры Муратовой – ни героя, ни денег по сей день. И на студии появился простой парень – Высоцкий. Он выручил нас – снялся… Это был праздник не только для нас, но и для Владимира Высоцкого. Встреча с Кирой Муратовой не прошла зря. Когда два таких ярких художника сотрудничают, возникает нечто большее.
Володя удивительно чувствовал свет, камеру, ракурс – всё чувствовал, всё знал. Он кинематографист по своей сути. Для себя считал, чтобы камера была чуть ниже и левее относительно него, а свет должен падать справа сверху. И куда бы камера ни двигалась, Володя всегда оказывался в том ракурсе, который считал для себя наиболее выигрышным…» [6]
Сколько людей – столько мнений. Партнёрша Высоцкого Нина Русланова, исполнительница роли Нади, вовсе не воспринимала тогда Высоцкого как яркую личность.
М. Ц. Как вам работалось с Высоцким?
Н. Р. Честно говоря, я не очень хорошо это уже помню. Ведь, по сути дела, у меня с ним только пара эпизодов, не так много, чтоб говорить, как мне работалось. Ну, партнёр и партнёр. Никто ж тогда не думал и не гадал, что Высоцкий превратится в такое явление, которому везде будут памятники ставить. Вёл себя Высоцкий довольно скромно, никогда не выпячивался, хотя песни его уже всюду звучали, да и в «Коротких встречах» они были. [7]
У Высоцкого в фильме роль хоть и главная мужская роль, но по объёму небольшая: две-три сцены с Н. Руслановой, чуть побольше – с К. Муратовой. Казалось бы, весь материал можно отснять за неделю. Но… что-то не заладилось, и Высоцкий прилетал в Одессу «много-много раз».
Даты его возможных приездов в Одессу можно определить, исходя из табеля занятости в Театре на Таганке3.
Потом работа над картиной подошла к концу, и актёры собирались вместе только на озвучание, начиная с июня 1967 года.
16 февраля 1967 года главный редактор Одесской киностудии С. Стреженюк и член сценарной редколлегии Е. Рудых подписали «Заключение о приёмке монтажа фильма «Короткие встречи», в котором, в частности, говорится:
«Хорошо ложатся в сюжете обе песни Максима “О делах” и “Муромские леса”. Третью песню у костра – “Гололёд” сценарная редакционная коллегия не принимает. Вместо неё нужно положить другую. Это легко сделать, т. к. артикуляция рта Максима в этой сцене не видна. Мы понимаем желание режиссёра при помощи песен разнообразить образ Максима, дать в его уста кроме шуточных также и серьёзные слова, но песня В. Высоцкого “Гололёд” для этого не подходит. Она несёт в себе многозначительные намёки, заставляющие совершенно иначе трактовать весь фильм».
«Многозначительных намёков» советские идеологические работники не любили нигде и никогда. «Гололёд» из картины вылетел, но ленту это не спасло от идеологического разгрома, учинённого в цитировавшемся выше письме первого заместителя председателя Комитета по кинематографии В. Баскакова, адресованного председателю Комитета по кинематографии при Совете министров УССР С. Иванову и директору Одесской киностудии Г. Збандуту.
О качестве работы кинематографистов в письме говорится немного. В основном же В. Баскаков и подписавшие письмо вместе с ним Е. Сурков и И. Кокорева выступают с позиции полиции нравов.
«В своём заключении от 14 апреля 1966 г. мы писали о том, что “живя в доме Валентины Ивановны, а до этого сойдясь с Максимом, Надя совершает по существу глубоко аморальный поступок. Однако авторы нисколько не осуждают её за это, они не дают и моральной оценки и поступкам Максима”».
При доработке литературного сценария мотив близости Максима и Нади был убран. Однако в режиссёрском сценарии сцены, говорящие о близости Нади и Максима, как и многие другие эпизоды, о которых пойдёт речь ниже, были вновь возвращены. Фильм был приостановлен, и кредитование картины было временно прекращено и возобновлено лишь после представленного исправленного режиссёрского сценария.
Однако исправления эти, видимо, сделаны были только для проформы, чтобы получить возможность продолжать работу над фильмом, так как, несмотря на категорическое требование Главной сценарно-редакционной коллегии убрать мотив близости между Надей и Максимом, придающий всей коллизии характер откровенной пошлости, в картине всё осталось как прежде.
«…Просчёты режиссёра и сценариста свидетельствуют о том, что рассказывая по видимости обыденную житейскую историю, авторы не могут идейно, художественно подняться над ней: в фильме отсутствует активно действующий социальный фон, в силу чего картина замыкается в рамках пошлой интимно-бытовой драмы».
«…В фильме не получился и образ героя. В исполнении актёра В. Высоцкого фигура Максима приобретает пошлый оттенок».
Фильм, как известно, вышел на экраны в 1967 году, получил третью – низшую – категорию, и мало кто сумел увидеть его до 1987 года, когда он, наконец, был допущен к зрителю.
Некоторые положительные в целом рецензии конца 1960-х гг. отмечают, что фильму (и образу Высоцкого) не хватает глубины.
«Владимир Высоцкий – Максим – словно продолжает свою экранную жизнь после фильма “Вертикаль”. Та же специальность (непонятно, откуда это взял рецензент. – М. Ц.), та же борода, та же гитара, но стал его герой более озорной, бесшабашный, с эдакой широкой русской душой. В игре Высоцкого много юмора, непосредственности, но где-то он всё же однообразен». [8]
Со съёмочной группой фильма «Короткие встречи»
«Не проясняет идейного замысла фильма и главный его герой – геолог Максим в исполнении В. Высоцкого. В отличие от Валентины Ивановны, чья душевная жизнь расколота, раздроблена, поглощена всякого рода “суетой”, его внутренний мир органичен, естествен, свободен (так, кажется, должно быть по замыслу авторов). А получается просто персонаж с гитарой, напевающий какие-то незапоминающиеся песенки». [9]
В конце 1960-х гг. были и полностью положительные рецензии, автором которых фильм понравился безоговорочно, но их число не идёт ни в какое сравнение с тем потоком восторгов по поводу «Коротких встреч», которые вылились на газетные полосы в период «перестройки». Приведу только три примера (на самом деле их десятки!).
«Проще всего было бы назвать 60-е годы периодом ученичества Высоцкого в кино, Максим из “Коротких встреч” и Воронов-Бродский из “Интервенции” – работы первоклассные». [10]
«Герой Высоцкого не отрицал Советскую власть. Её отрицал фильм Киры Муратовой, за что и был положен на “полку”, “уложен на нары”». [11] (Где там отрицание Советской власти, думается, и главный идеолог КПСС Михаил Андреевич Суслов не понял бы, на что уж дока был в таких вещах.)
«Сегодня в герое Владимира Высоцкого мы безошибочно узнаём не романтического бродягу, а героя поколения (вот так! Ни больше ни меньше. – М. Ц.) – бескомпромиссного, презирающего болтовню и казёнщину и превыше всего ценящего дружбу, искренность и свободу». [12]
На мой субъективный взгляд, фильм не удался. Если сказать одним словом, мне он показался просто скучным.
По мнению киноведа А. Блиновой, «важная причина – не подвести партнёршу, не поставить Муратову на малопривлекательную ступеньку любительского кино – обернулась для Высоцкого собственной неудачей. Кто его Максим? Какой образ создан Высоцким из несопоставимых слагаемых? Человека, равнодушного и к Свиридовой (героиня К. Муратовой. – М. Ц.), и к своей увлекательной для многих профессии, и ко всему на свете, даже к собственной персоне? Возникает несоответствие с декларируемой любовью и к Свиридовой, и к романтике геологических экспедиций. А это уже не образ». [13]
Как мне кажется, причина не в этом или, во всяком случае, не только в этом. Режиссёр Г. Полока на своих встречах со зрителями любил говорить, что фильмы должны делаться так, как делал их Чарли Чаплин, на фильмах которого нельзя оторваться от экрана, иначе пропустишь что-то важное. В «Коротких встречах» нет ощущения динамики, поэтому фильм получился, что называется, на любителя. Впрочем, разумеется, режиссёр волен сам решать, как ему снимать картину. В 1960-е годы в Советском Союзе киноленты оценивались не с позиции качества работы, а с позиции соблюдения указаний политруков от кинематографии убрать «пошлость». После того, что мы только что прочитали, остаётся удивляться, что работа К. Муратовой была выпущена хотя бы с 3-й категорией, а не смыта вообще. Могло быть и такое…
