Марк Кэмпфорд
Тени Республики
Глава IV
Солнце уже склонялось к горизонту, когда «Ариадна», наконец, вошла в порт Брундизий. Город встретил их оживлённой суетой: повозки с товарами гремели по мостовой, крикливые торговцы заманивали покупателей, а где-то вдали слышалась песня моряков, поднимающих якорь.
Квинт стоял у борта, пристально вглядываясь в шумный порт.
– Город, как город, – протянул Луций, вяло опираясь на перила. – Ничего особенного.
– У каждого города своя история, – ответил Квинт, не оборачиваясь. – Брундизий был воротами в восточные провинции ещё до того, как Рим стал империей. Говорят, его основал Диомед, соратник Одиссея. Знаешь, почему он так называется? Посмотри на бухту – разве не напоминает оленьи рога?
Луций прищурился, разглядывая изгибы береговой линии.
– Хм, теперь, когда ты сказал, вроде бы похоже.
Квинт кивнул.
– Этот город видел многое: войну, мир, торговлю. Ганнибалу в своё время тут здорово досталось. Кстати, именно тут Принцепс с предателем Марком Антонием заключили мир.
– Погоди, а разве Август в итоге не разбил Антония? Ты вроде даже участвовал в этой битве?
– В битве при Акциуме, да, – тихо ответил Квинт. – Но это было уже после.
– Слушай, Сабин. Когда-нибудь и мы вернёмся в Рим. Получим наделы, заведём семьи. Ты где хочешь поселиться?
На горизонте небо сливается с волнами барханов, и даже само время, казалось, застывает в этой стране мертвецов.
– Где угодно, только не здесь. Мне бы речку, шум оливковых деревьев…
– Ага, и курятник, – громкий смех эхом разносится по пустыне. – Ты ещё скажи, что будешь разводить коз!
– Почему нет? Только вот сомневаюсь, что мы до этого момента доживём. Да и вообще, ты правда думаешь, что Рим не забудет о своих верных солдатах?
– А мы ему напомним!
Луций, нахмурившись, посмотрел на колонну, возвышающуюся неподалёку.
– А это что?
– Конец Аппиевой дороги, – указал Квинт. – Эта колонна видела больше римских легионов, чем портовая девка – матросских причиндалов.
– Да ты поэт, командир, – хмыкнул парень, – Куда там Вергилию.
– Ты где про Вергилия-то нахватался, дурень?
– Говорю тебе, у меня душа патриция, даже не сомневайся. Меня, наверное, просто в детстве потеряли.
Квинт усмехнулся, слегка качнув головой.
– Если ты – потерянный патриций, то я тогда сам Юпитер Громовержец.
– Не-не, ты явно Марс. Глянь, как с мечом управляешься, – Луций нарочно сделал вид, будто всерьёз задумался. – Хотя нет, наверное, всё же Янус. Точно, двуликий Янус! С одной стороны – лицо сурового командир, а с другой… за… затылок поэта, во.
– Идиот, – коротко бросил Квинт, – Давай, патриций, шевели ногами. Если мы сейчас не найдём таверну, то тебе придётся поумерить свои патрицианские замашки и спать в ближайшей канаве.
– Тоже, кстати, не худший вариант. «Луций, благородный путешественник, чей дух патриция не смирился с жестокостью судьбы, провёл ночь под сенью великой Аппиевой дороги…»
– «… и был жестоко заколот двуликим Янусом, потому что не затыкался даже во сне». Иди уже, не беси меня.
Рынок Брундизия был шумным и оживлённым. Запах свежей рыбы перемешивался с ароматом специй и свежестью солёного ветра, рождая неповторимую симфонию. Толпа людей, снующая между лавками, напоминала разворошенный муравейник.
Квинт остановился у одного из прилавков, где продавали оружие. Небольшие кинжалы, ножи и даже короткие мечи были разложены на грубой ткани.
– Вот это тебе подойдёт, – сказал он, указывая на короткий нож с крепкой рукояткой.
Луций, стоявший рядом, внимательно рассматривал оружие.
– А разве не лучше вот этот? – спросил он, указывая на изящный клинок с замысловатым узором на клинке.
– Если хочешь резать мясо на обед, может, и лучше, – усмехнулся Квинт. – Но тебе нужен нож, который выдержит бой, а не званый ужин.
– Но почему ты думаешь, что… – Луций замер, когда кто-то хлопнул Квинта по плечу.
– Сабин! – раздался громкий голос.
Квинт обернулся и увидел перед собой высокого светловолосого мужчину в доспехах легионера.
– Гай Сульпиций Рулл? – удивлённо поднял брови Квинт. – Что ты здесь делаешь?
– Я что тут делаю! А ты что тут делаешь, старик? – Рулл рассмеялся, обнимая Квинта и похлопывая его по спине. – Я слышал ты решил уйти на покой и отправился в Рим.
Квинт усмехнулся, обнимая старого товарища в ответ.
– На покой, говоришь? – он покачал головой. – Если бы.
– Так я и думал, – Рулл отступил на шаг, окинув Квинта взглядом. – Вижу, выглядишь так, будто тебя снова отправляют в пекло.
– А ты, я смотрю, особо не изменился, – заметил Квинт, кивнув на доспехи. – Ты всё ещё при деле?
– Как видишь. – Гай хлопнул себя по нагруднику. – Хотя с таким положением дел в провинциях это скорее проклятие. Македония, например, совсем не радует.
– Македония? – Квинт нахмурился. – Я как раз туда направляюсь. Что там происходит?
Рулл присвистнул, покачав головой.
– Давай сядем. В двух словах не расскажешь.
Они нашли место в тени навеса небольшой таверны. Луций, следовавший за ними как хвост, ловко приземлился рядом, явно наслаждаясь неожиданным развлечением.
– Так что там в Македонии? – спросил Квинт, когда на столе появилась кружки и кувшин вина.
Рулл откинулся на скамью и вздохнул.
– Проблемы, Сабин. Большие проблемы.
Квинт нахмурился, налив вино в кружки.
– Какие именно проблемы?
Рулл поднял кружку и сделал долгий глоток, прежде чем ответить.
– Наместник, которого поставили в прошлом году, – полный болван. Тяжёлый налог на местных, конфискации имущества без особых причин. Люди едва сводят концы с концами. Это уже привело к бунтам в нескольких городах.
– Бунтам? – Квинт прищурился. – А легионы?
– Легионы заняты подавлением беспорядков, конечно, но ситуация всё равно выходит из-под контроля. – Рулл поставил кружку на стол. – А знаешь, что самое странное? Всё это выглядит так, будто кто-то нарочно расшатывает обстановку. Весьма изящно. И это не только в Македонии. Я слышал, в Галлии и на Востоке тоже неспокойно.
Луций, сидевший молча, наконец встрял в разговор.
– Расшатывает обстановку? А кому это выгодно?
Рулл покачал головой, его взгляд стал жёстким.
– В Риме всегда найдутся те, кто хочет ослабить власть Августа. Разумеется, чтобы потом самим прибрать всё к рукам.
Квинт медленно наклонился вперёд.
– И ты думаешь, ниточки от беспорядков тянутся в Рим?
Рулл задумчиво кивнул.
– Слишком много совпадений. Либо это очень сложная сеть интриг, либо просто чертовски неудачный год. Но знаешь, Сабин… я никогда не верил в случайности.
– И это ты называешь неудачным? – Квинт сделал приличный глоток из кружки. – А помнишь, как мы с тобой просидели добрых двое суток в сугробе под Велликой? Хотя потом чёртовы кантабры всё-таки получили по заслугам.
Рулл рассмеялся, откинувшись на скамью, и налил себе ещё вина.
– Веллика… Ещё б я забыл! Ты тогда чуть не отморозил себе всё, что можно, а мы чуть не погибли из-за того, что твой чудо-легат решил, что нападать в метель – это отличная идея. А помнишь, как мы потом ворвались в их лагерь? Этот кантабрийский вождь… Как же его звали?
– Лузий, – припомнил Квинт, улыбнувшись. – Лузий Вихрь. Он тогда размахивал своим топором, как мельничным крылом. Ты ему меч прямо под ребро пустил, да?
– А ты потом меня прикрывал, пока я этот меч вытаскивал – застрял, фуриева печень, ни туда, ни сюда. Вот это было время, Сабин. Тогда ещё казалось, что мы способны остановить самого Марса.
Квинт покачал головой, ставя кружку на стол.
– Тогда мы были моложе, Гай. Да и война тогда была… как бы сказать, прямее. Сейчас всё эти интриги, заговоры. Ты прав, случайностей не бывает, и это настораживает.
Рулл пристально посмотрел на старого товарища.
– Ты ведь не просто так отправился в Македонию, верно?
Квинт встретил его взгляд, не отводя глаз.
– Не просто так, ты прав. Но больше я ничего не могу сказать
Рулл коротко кивнул, уважая молчаливую стойкость Квинта.
– Знаешь, Сабин, если кто и сможет разобраться в этом клубке, то это ты. Главное, не подставляйся, как тогда в Македонии. Разные слухи ходили… В общем, я рад, что ты до сих пор жив.
Квинт слабо усмехнулся, потирая щёку.
– Надеюсь, Фортуна и в этот раз мне не изменит.
Луций сидел, с любопытством слушая разговор, однако надолго его не хватило.
Когда Рулл начал описывать какой-то особенно сложный тактический манёвр из старых времён, парень не выдержал. Его глаза, блуждавшие по таверне, наткнулись на уличного фокусника, который развлекал зрителей, жонглируя ножами.
Парень встал, потянулся и с беззаботной улыбкой обратился к товарищам:
– Ладно, командир, не буду вам мешать ностальгировать. Пойду… осмотрюсь. Может, что интересное найду.
– Луций, не влипни в неприятности, – коротко бросил Квинт, даже не отрываясь от разговора с Руллом.
– Я? В неприятности? Да ты меня плохо знаешь, командир, – отмахнулся парень, двинувшись к выходу. – Я – сама осторожность.
Квинт только покачал головой, а Рулл усмехнулся.
– Этот парень, похоже, настоящая ходячая неприятность. Кто он вообще такой? Твой родственник?
– Избавь меня Юпитер от таких родственников, – Квинт махнул рукой, – Так, попутчик, – и они снова погрузились в разговор.
Луций, оставив ветеранов за кружками и бесконечными байками, вышел на пыльную улицу Брундизия. Солнце уже скрылось за горизонтом, толпа в порту редела, но рынок ещё бурлил жизнью: торговцы громко зазывали покупателей, пытаясь продать последние товары перед наступлением ночи.
Парень прошёл мимо лавки с тканями, прилавков с сушёными фруктами и специями, наконец, остановившись у той лавки, где они с Квинтом повстречали Рулла.
– Отличный нож для молодого господина! – выкрикнул торговец, заметив Луция. – Острее твоего языка, наверняка!
Луций приосанился, присматриваясь к товару.
– Да у тебя же здесь сплошная рухлядь, которой разве что хлеб резать.
Торговец улыбнулся, показав жёлтые зубы.
– Обижаешь! Вот это, – он протянул короткий, но явно прочный нож, – из лучшей стали. Возьмёшь – не пожалеешь.
Луций прикинул нож в руке, прислушиваясь к шуму вокруг. Его внимание привлёк обрывок разговора, доносящийся из-за прилавка с рыбой:
– …там теперь каждый день стычки. Наместник гребёт, как последний варвар. Ходят слухи, что он не сам по себе, а кто-то из Рима ему спину прикрывает…
Парень слегка повернул голову, стараясь выглядеть безразличным. Двое мужчин, явно моряки, стояли, опершись на ящики, и оживлённо жестикулировали.
– Кто-то из Рима? – переспросил второй. – Это кто-то же?
– Да мне почём знать! Но говорят, что дело нечисто. Одно точно: в Галлии неспокойно, и будет только хуже. Так что я бы на твоём месте сворачивал там свои дела.
Луций нахмурился, задумчиво осматривая нож в руке.
«Гляди-ка, а этот старик не врал», – подумал он, задумчиво отсчитывая монеты одной рукой, а другой машинально прихватив с прилавка небольшой ножик вдобавок к уже купленному.
Луций вернулся в таверну уже за полночь. Внутри он заметил Квинта, сидящего за столом в дальнем углу. Рулла уже не было, и перед Квинтом стояла пустая кружка, а взгляд бывшего центуриона был устремлён куда-то в пустоту.
– Ну что, командир, уже устал от старых друзей? – усмехнулся Луций, присаживаясь напротив.
Квинт мельком взглянул на него, хмыкнул, но не ответил сразу. Несколько мгновений он словно взвешивал что-то внутри себя, прежде чем заговорить.
– Рулл хороший солдат, верный товарищ, но… мы с ним никогда по-настоящему не были близки. – Квинт покачал головой, устало улыбнувшись. – Знаешь, в легионе всё просто: приказы выполняются, товарищей не бросают, враги уничтожаются. А за его пределами…
– За его пределами, видимо, всё не так просто, – кивнул Луций, с интересом пододвигая к себе кувшин. – Ну, так расскажи. Ты вроде не особо любишь делиться, но раз уж заняться нам всё равно нечем…
Квинт налил себе ещё вина и поставил кружку на стол, вглядываясь в отблески света на поверхности вина.
– Видишь ли, Луций, я не всегда был… никем. Когда я был центурионом в Македонии, у меня был легион, честь, долг… И я верил, что делаю всё правильно. Пока не увидел, как всё разворовывается у меня на глазах.
– Разворовывается? – приподнял бровь Луций.
. Родственник Ливии.– Да. Деньги, которые должны были идти на снабжение, исчезали, словно их и не было. Вместо хороших мечей нам выдавали старьё, годное разве что ворон пугать. Пища, одежда – всё худшего качества. Сначала я думал, что это случайность. Потом начал задавать вопросы. И узнал, что за этим стоит трибун
Луций присвистнул.
– Это та, которая жена Принцепса?
Квинт кивнул.
– Я доложил обо всём Сципиону, моему легату. Он, наверное, один из немногих людей, которым я действительно доверял. Но даже он ничего не смог сделать. Связи, знаешь ли, решают всё. Единственное, что удалось Сципиону, – это попытаться спасти меня.
– Спасти? – Луций подался вперёд.
– Да. Он списал меня со службы – естественно, без всяких привилегий ветерана. По сути, он дал мне возможность уйти живым. Если бы не это, я бы уже давно был мёртв.
Луций замолчал, уставившись на своего спутника.
– И как ты после этого… как ты, в общем?
Квинт развёл руками, – Как-то вот так. Пытаюсь найти смысл. И, возможно, что-то исправить.
Луций растянулся на твёрдом ложе в их маленькой комнате, сложив руки за головой. Тусклый свет луны пробивался сквозь щели в ставнях, рисуя на потолке бледные полосы. Он внимательно прислушивался к храпу Квинта, который явно был уже в мире, где не существовало ни предательств, ни интриг, ни несправедливых увольнений.
«Смысл… исправить…» – слова Квинта всё ещё эхом звучали в голове Луция. Он никогда особенно не задумывался о смысле. Выжить до следующего дня, урвать кусок хлеба, избежать очередной передряги – вот и вся философия. А вот Квинт, похоже, жил иначе. Даже сейчас, выброшенный на обочину, он всё равно пытался быть кем-то, что-то значить.
Луций вздохнул. «Может, он и прав. Может, стоит попытаться. Но это его путь, не мой. Я ведь не солдат…»
Парень закрыл глаза, но сон всё равно не шёл. За последние дни он видел слишком много, чтобы спокойно уснуть. «Чем всё это обернётся? И что мне с этим делать?»
Луций перевернулся на бок, обхватил себя руками и, наконец, провалился в беспокойный сон.
«Ариадна» стояла в доках, готовясь покинуть шумный Брундизий. Квинт и Луций поднялись на борт с первыми лучами солнца. Никандр, угрюмый капитан, уже был на палубе, отдавая указания матросам.
– Ну что, снова в путь? – Луций, глядя на водную гладь, натянуто улыбнулся, вспомнив свои страдания от морской болезни.
– Надеюсь, на этот раз мы доберёмся до конечного пункта без происшествий, – ответил Квинт, поднимаясь на палубу следом. Он обернулся к Никандру. – Как обстановка? Всё готово?
Капитан кивнул, не отвлекаясь от наблюдения за командой.
– Паруса крепкие, провизия пополнена. Но ветер… – он бросил взгляд на горизонт, нахмурившись. – Слишком спокойный. Нам придётся больше полагаться на вёсла.
– Главное, поскорее добраться, – заметил Квинт.
Никандр хмыкнул.
– Не сидится вам на месте.
Луций, прислонившись к борту, вдруг задумчиво спросил:
– Слушай, капитан, ты ведь всю жизнь в море? Чего тебе не хватает на суше?
Никандр обернулся, прищурившись.
– Море, пацан… Море – это призвание. Ветер, вода, свобода… а суша всегда душит.
Луций покачал головой, усмехнувшись:
– Вот уж не думал, что морские волки такие поэты. И давно ты в море?
Никандр усмехнулся, глядя на Луция.
– С детства плавал. Отец был моряком, дядя – рыбаком. Море в нашей крови.
Он облокотился на штурвал, взгляд его стал мягче.
– Знаешь, что мне больше всего нравится? Быть один на один с морем. Ветер в парусах, скрип дерева под ногами, и ты. Бросаешь вызов стихии, играешь с ней, пока она тебя испытывает. И если ты победишь – нет ничего слаще этого чувства.
Луций задумчиво посмотрел вдаль, где морская гладь сливалась с горизонтом.
– А что с новыми берегами? Людьми в порту? Неужели они тебе не интересны?
Никандр усмехнулся, но в его глазах теплился огонёк.
– Конечно, интересны. Каждый порт – это новая жизнь, новые истории. Но знаешь, что самое приятное? Оставлять их позади. Уходить, когда хочешь, и возвращаться, когда суша позовёт.
Луций хмыкнул.
– Звучит, как неплохая жизнь.
– Может, и неплохая, – Никандр посмотрел на него с лёгкой усмешкой. – Но только если ты любишь море. А ты, похоже, его не любишь.
Как раз в этот момент корабль слегка качнуло, и лицо Луция тут же побледнело.
– Проклятье, – пробормотал он, схватившись за борт. – Думаю, мне всё-таки суша милее.
Никандр громко рассмеялся, хлопнув его по плечу.
– Ну вот и выяснили, что ты не моряк, пацан.
Квинт молча прислушивался к разговору, глядя на горизонт. Он уже мысленно готовился к следующему этапу пути – к прибытию в Македонию и тем опасностям, которые могли их там поджидать.
Глава V
Диррахий встретил их моросящим дождём, весьма необычным для июня. Узкие улочки города тянулись от гавани к возвышенностям, где сквозь пелену дождя едва виднелись крыши храмов и общественных зданий.
Квинт и Луций сошли на берег пожав на прощание руку Никандру.
– Удачи вам, моряки, – бросил капитан.
– И тебе не попасть на пиратов, – усмехнулся Квинт, но взгляд его был уже устремлён на город, который возвышался над морем, словно каменный гигант, прилёгший отдохнуть, да так и не очнувшийся от глубокого сна.
– Знаешь, что раньше этот город назывался Эпидамн? – спросил Квинт, поправляя ножны на поясе.
– Звучит как проклятие, – ответил Луций, рассматривая местных жителей.
Легионер усмехнулся.
– Именно. Вот и римляне решили, что это плохое предзнаменование. Переименовали его в Диррахий – из-за двух горных хребтов, видишь?
Парень покрутил головой, оценивая ландшафт.
– А ещё здесь какое-то время жил Цицерон, когда его изгнали из Рима, – продолжил Квинт. – И тут Помпей Великий сражался с Юлием Цезарем.
– Интересное местечко.
– Ещё какое. Принцепс сделал Диррахий колонией для ветеранов, служивших под его началом. Большинство из них участвовали в битве при Акциуме.
Квинт остановился на мгновение, оглядывая город. Его взгляд задержался на домах с ухоженными двориками. Ветеранская колония. Когда-то он мечтал о таком месте. Дом, кусок земли, где можно было бы выращивать виноград или оливы. Спокойная жизнь после всех сражений, которые он пережил.
– Так ты же тоже в ней участвовал, нет? – спросил Луций, подняв бровь.
Квинт медленно кивнул, словно отвечая самому себе.
– Да. И я мог бы осесть в таком месте. Отслужить двадцать пять лет, получить землю, спокойно состариться. Но… – он замолчал, пожав плечами. – Такова жизнь.
– Ну, знаешь, – Луций постучал пальцем по подбородку. – Как по мне, тебе ещё рановато на покой.
Квинт усмехнулся, но в его глазах блеснула тень сожаления.
– Возможно, ты прав. Но, согласись, неплохо жить, не оглядываясь через плечо. Без необходимости быть готовым к битве каждую минуту.
Луций пожал плечами.
– Ну, кто знает, чем дело кончится, командир. Может, судьба всё же подготовила для тебя какой-нибудь спокойный конец.
– Ладно, – Квинт тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли. – Давай, идём. Нам ещё путь не близкий.
Дорога от Диррахия тянулась вдоль зелёных холмов, и уходила к подножию гор, змеясь вдоль острых скальных выступов. Её мощёная поверхность, сложенная из тщательно подогнанных каменных плит, была настоящим чудом римской инженерии.
– Смотри, – Квинт присел и провёл ладонью по гладкой каменной поверхности, – это не просто дорога. Это, считай, кости империи.
– Камни как камни, – пожал плечами парень, оглядывая мощёный путь. – Что в них особенного?
– А ведь с виду ты, казалось, не дурак, – усмехнулся Квинт. – Мы строим дороги так, чтобы они выдержали что угодно. Под этими плитами – несколько слоёв: сначала крупные камни, потом щебень, залитый известковым раствором. И уже потом – вот это, – он постучал по камню. – Это не просто какая-то там дорога. По ней идут армии, мчится конница, перевозят зерно и вино. Эти дороги соединяют города, провинции и весь наш мир.
Луций задумался, ковыряя щель между булыжниками.
– Так вот почему Рим такой могущественный? – пробормотал он. – Из-за дорог?
– В том числе, – Квинт кивнул, поднимаясь на ноги. – Рим – это не только легионы. Это дороги, которые связывают всё. И куда бы ты ни пошёл, всегда знаешь, что вернёшься домой.
Луций хмыкнул, посмотрев в спину Квинта.
– А если ты идёшь не в ту сторону? – пробормотал он, следуя за спутником.
Моросящий дождь давно утих, но погода оставалась неприветливой. Луций пытался поддерживать разговор, но Квинт отвечал односложно, сосредоточенно высматривая что-то вдали.
, простые домики, аккуратно выстроенные вдоль них, и небольшой форум в центре. Поселение обнесли земляным валом, который когда-то, вероятно, служил внушительным оборонительным сооружением. Теперь же он выглядел скорее символом, чем реальной защитой.Когда день начал клониться к закату, они наткнулись на небольшое поселение. Эта колония ветеранов, как и многие другие, была построена по привычным римским канонам. Чёткая планировка каструма : две пересекающиеся главные улицы – кардо и декуманус
Старые колья, некогда остро заточенные и грозно торчавшие из вала, местами сгнили или покосились. Их явно не меняли годами, и непохоже, что починка вообще была в планах. Ворота, которые должны были охранять вход, стояли открытыми. Часовые, впрочем, несли службу – хотя, честно говоря, не слишком внимательно. Старые привычки легионеров было не искоренить даже спустя годы после окончания службы. Ветераны, некоторые из которых разменяли уже пятый десяток, иногда любили побродить вдоль вала с копьём или мечом, разглядывая звёзды и вспоминая молодость. Но их смены были скорее дежурной формальностью, чем настоящим бдительным дозором.
На территории колонии жизнь шла своим чередом. Горожане, в большинстве своём солидные мужчины с седыми висками, занимались хозяйством, обучали сыновей военному делу или просто коротали дни за вином и воспоминаниями. Женщины возились с огородами и детьми, изредка затевая громкие перепалки, нарушавшие уединённый покой улиц.
Квинт, оглядывая поселение, в который раз подумал о том, что он сам мог бы оказаться среди этих людей. Купить несколько рабов для возделывания земли, жить тихой жизнью. Но… но увы. А может парнишка и прав, и судьба ещё подкинет ему подарок.
– Неплохо устроились, – заметил Луций, оглядываясь. – Хотя даже мои знания о фотирифи… о фотрификации позволяют отметить, что тут явно ей пренебрегают.
– Фортификации, – ответил Квинт, задумчиво барабаня пальцами по рукоятке гладия. – Но если кто-то решит атаковать, то, уверен, ветераны всё равно покажут, что такое римская дисциплина.
– Да, если проснуться успеют, – усмехнулся Луций, бросив взгляд на часового у ворот, который явно клевал носом.
– Здесь остановимся, – сказал Квинт, заметив группу мужчин в простых туниках, сидящих на длинной скамье перед таверной. Некоторые из них бросили на прибывших настороженные взгляды, но быстро вернулись к своим разговорам.
Один из них, пожилой мужчина с густыми седыми волосами, поднялся, когда Квинт и Луций подошли ближе. – Что привело вас сюда?
– Мы идём в форт Скамписа, – коротко ответил Квинт. – Но, видимо, сегодня мы туда уже не доберёмся.
– Да, до форта далековато. К полудню будете там, если выйдете рано утром, – заметил ветеран. – Оставайтесь. Местечко в амбаре найдём, и ужином накормим. Не бесплатно, конечно.
– Договоримся, – Квинт кивнул, бросив на Луция взгляд, который ясно говорил: «Не вздумай ничего стащить».
Они присели за длинный стол, вытянув усталые ноги. Сперва местные не были настроены на беседу с незнакомцами, но оттаяли, узнав, что Квинт служил в Македонии (он тактично обошёл вопрос своего нынешнего статуса, пнув Луция ногой под столом, когда тот стал слишком много болтать). Ветераны рассказывали о своих землях, жаловались на неспокойную обстановку и периодические нападения, случавшиеся, по счастью, далеко от их поселения.
– Говорят, на той неделе напали на сборщика налогов, – заметил один из стариков, потягивая кружку пива. – Скорее всего, местные разбойники. Паскуды прячутся в горах и исчезают, как будто их Меркурий прикрывает. В наше время такого не было… Как бы не пришлось опять за мечи браться, мать их! А я-то рассчитывал на спокойную старость, фурии их побери.
– Так, а что гарнизон в Скамписе? – спросил Квинт, напрягшись.
– Говорю же, в наше время такого не было, – старик тяжело вздохнул. – Понабирали Юпитер знает кого, стыдно смотреть на это убожество. Доспехи старые, маршируют как толпа актёришек по сцене, тьфу.
Луций, едва сдерживая усмешку, переглянулся с Квинтом, но тот лишь нахмурился и наклонился ближе к старику.
– И давно это началось? – спросил он, стараясь говорить спокойно.
– Да года два уже, как наместника сменили, – старик поморщился, словно вспоминал что-то неприятное. – Этот новый только и делает, что налогами душит. Земля тут не слишком плодородная, понимаешь? А он с местных последнюю шкуру спускает, и всё ему мало. Местные ропщут, и правильно ропщут. Они ж в конце концов, не дикие варвары какие-то, а наследники Александра… Крови нашей немало выпили, тут сказать нечего, но всё ж таки какой-никакой цивилизованный народ.
– Ну и что же, по-твоему, будет дальше? – подал голос ещё один ветеран, сидящий напротив. – Дайте угадаю: тут одной искры хватит, и всё вспыхнет. А нам разгребай. Мечи-то, конечно, остались, но что старый солдат сделает против десятка разбойников? Сила уже не та…
– Да пусть приходят, и я покажу, та у меня сила или нет, – ворчливо вставил другой старик, подняв кружку. – Покажу им битву под Коринфом, а потом догоню и ещё раз покажу…
Квинт кивнул, но промолчал. Ветераны продолжали болтать о своих проблемах, а Луций тем временем заметно скучал, постукивая пальцами по краю стола и периодически бросая взгляды на двери таверны, словно искал способ улизнуть.
– А ты что думаешь? – неожиданно спросил старик, обращаясь к Квинту. – Ты вроде как солдат бывалый, тут у нас служил, в Риме, опять же, наверняка новости слышал. Куда всё это катится?
Квинт задумчиво посмотрел на собеседника и сдержанно ответил:
– Думаю, что мы ещё увидим немало плохого, прежде чем станет лучше.
– Да, сынок, ты прав, – старик тяжело вздохнул. – Только вопрос, доживём ли мы до этого «лучше».
Ночь была тёмной, облака полностью скрыли луну. Только мерцание тлеющих костров и пара фонарей на валу рассеивали мрак. Усталые ветераны уже успели забыться глубоким сном, а на валах дежурили часовые, облокотившиеся на свои копья.
Квинт не спал. Его инстинкты, натренированные годами службы, не давали заснуть и заставляли ворочаться на сене с боку на бок. Что-то было не так. Внезапно его слух уловил странный звук – то ли шорох, то ли негромкие голоса.
Легионер поднялся, не разбудив Луция, который храпел, свернувшись клубком на мешке с соломой. Быстро накинув доспехи, Квинт прихватил гладий и вышел во двор. Прохладный ночной воздух заставил поёжиться.
«Да что с тобой не так, – убеждал он сам себя, тихо ступая по траве, – ты не в лагере, тут мирное поселение, а ты мечешься, как перепуганная курица. Сделаешь кружок вдоль стен – глядишь, и сон придёт. Стареешь ты, Квинт, вот и всё».
Квинт медленно шагал вдоль кольев, отделяющих колонию от ночной тьмы. Его шаги были почти бесшумными, лишь иногда негромкий стук камня, вылетевшего из-под ноги. выдавал его присутствие. Как он ни старался себя успокоить, глубоко внутри центурион понимал, что инстинкты редко его подводят.
Его мысли прервал внезапный звук: тихий, едва уловимый треск ветки. Квинт замер, сжимая рукоять гладия. Шум раздался снова, на этот раз ближе. Он поднял голову, вглядываясь в темноту.
– Тревога! – раздался крик с валов. Квинт бросился к месту, откуда доносился шум.
Ветераны просыпались быстро: кто-то уже выбегал из домов с мечами, топорами и щитами, кто-то подтягивал ремни доспехов на бегу. Один из стариков ворчал, что не может найти свой шлем, а другой подгонял своего товарища, лениво плетущегося с копьём.
– Все к валу! – рявкнул Квинт, поднимаясь по склону. – Берите пилумы, камни, всё, что под руку попадётся! Их нужно остановить до того, как они прорвутся внутрь!
Часовые на валу уже отчаянно пытались отбиться от разбойников, которые лезли наверх, стремясь добраться до видавшего виды забора из кольев. Квинт быстро оценил ситуацию.
– Их слишком много, – пробормотал он себе под нос. Свет факелов выхватывал из темноты десятки силуэтов. Разбойники действовали слаженно, их крики и удары по кольям сотрясали ночной воздух.
– Давай! – крикнул Квинт, указывая на разбойников.
Пилумы полетели вниз. Острия пробивали землю, одежду и плоть нападавших. Камни и обломки дерева, собранные в спешке, полетели следом, выбивая у нападавших оружие. Но натиск был слишком мощным. Враги продолжали лезть вверх, используя своих павших товарищей как живую лестницу.
Вскоре колья на валу начали потихоньку расшатываться, и уже было видно первую брешь.
– Они прорываются! – крикнул один из ветеранов, ловко просовывая гладий в образовавшуюся щель, пытаясь достать смельчака, который первым решил полезть в пролом.
Квинт мгновенно сориентировался:
– Всем ко мне! В строй! Встретим их, как полагается римским солдатам!
Ветераны, отточенными за годы службы движениями, без паники и лишних слов сгруппировались, быстро выстроившись во дворе в боевой порядок. Их щиты поднялись, гладии были готовы к бою. Разбойники, ворвавшись внутрь, наткнулись на живую стену.
– Держать строй! – крикнул Квинт, вставая в первую линию, – Сомкнуть щиты! Покажем этим сукиным детям, из чего мы сделаны!
Разбойники, не ожидавшие такого сопротивления, на мгновение растерялись. Но численное превосходство было на их стороне, и они продолжили напор. Щиты глухо звенели под ударами мечей, слышались крики раненых.
– Стоять! Не ломать строй, старые псы! – рявкнул Квинт, отбивая щитом очередной удар разбойника и делая выпад мечом снизу.
– Стоять! Держать строй, долбаные идиоты! – клинок мелькает в полумраке, ловя отблески лунного луча. Удар. Ещё удар. Кровь приливает к голове, страх уходит, уступая место ярости. Иберийские сосны шумят над головой, сыпля иголками, словно стимфалийские хищные птицы.
– Марк! – товарищ стонет, схватившись за плечо. Кровь льётся из раны, как вино из треснувшего кувшина.
– Марк, чёртов идиот, чтоб тебя фурии забрали, вставай! …Тяжесть давит невыносимо, ноги наливаются свинцом, но нужно дойти. Донести товарища в безопасность, чего бы это ни стоило. Щит в одной руке, Марк – на другой.
– Брось его, он не жилец! Держать строй! Отступаем! – назойливый голос за спиной. Отмахнуться, как от мухи, и продолжать шагать.