Марта Юрьевна Алова
Принцесса Побережья
К тому же – запах… Запах в этом месте был неописуемый! Привокзальный общественный туалет провинциального Замуздохонска по сравнению с ним мог бы показаться просто средоточием благовоний. Алана посветила телефоном и довольно быстро обнаружила источник "амбре". Неподалёку от норы, на земле возвышалась солидная коричневая куча, рядом расположилась ещё одна, чуть поменьше. Интересно, это вампир обладал такими недюжинными способностями? Сложно было сказать – не считая вчерашней ночи, ей крайне редко приходилось сталкиваться с вампирами. Поэтому Алана зажала пальцами нос, брезгливо сморщилась и прибавила шагу.
В какой-то момент ей показалось, что идёт она очень долго, поэтому, взглянув на дисплей, и обнаружив, что прошло всего-то навсего пятнадцать минут, Алана очень удивилась. Вскоре ей действительно удалось обнаружить капающую с потолка воду. Попробовала поймать её в сложенную лодочкой ладонь, однако того, что в неё попало, вряд ли хватило бы, чтобы напоить досыта даже котёнка. Сразу вспомнилось, как однажды по весне они с Лёлькой дурачились под крышей их дома и ловили открытыми ртами падающие с тающих сосулек капли, а дворничиха баба Зина увидела это, и прогнала их метлой: "Не хватало ещё, чтобы кого-то из вас пришибло!"
Алана вздохнула, смочила губы тем, что удалось насобирать в ладонь, и побрела дальше в надежде найти где-нибудь более ощутимый водопой.
– Эка невидаль – сосулька, – пробормотала она себе под нос и вытерла щёку влажной рукой. Знала б баба Зина, во что одной из сестёр предстоит вляпаться в дальнейшем, сто пудов была бы к ним чуточку лояльнее.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она начала считать шаги, и примерно на семисотом вдруг поняла, что каменный коридор становится шире и светлее. И летучие мыши куда-то исчезли. А ещё через сотню почувствовала доносящееся извне лёгкое дуновение. Алана остановилась, не веря своему счастью. Сердце радостно заколотилось в груди. Неужели она дошла? Выбралась, нашла выход? Так быстро? Мысленно поблагодарив всех знакомых и незнакомых богов за своё чудесное спасение, Алана припустила бегом, и буквально через пару минут увидела в стене расщелину, в которую пробивался свет. Солнечный свет!
В этот момент сильно закололо под ложечкой. Алана остановилась, уперлась рукой в стену и попыталась перевести дух. По щекам текли слёзы, но она их не замечала. Она спасена! Выход – вот он, совсем рядом! Там солнце, там свет, там живые, нормальные люди. И ей ничего не угрожает. Оборотень Чистюля мёртв, а вампиры… даже если они и существуют, то днём не осмелятся высунуть свой нос.
"Значит, ты всё-таки допускаешь вероятность их существования?" – спросил в голове кто-то очень язвительный. Алана посоветовала этому "кому-то" приберечь свои критические замечания до лучших времён. Она подумает об этом позже, когда доберётся до дома, пораскинет мозгами и найдёт всему логическое обоснование. А сейчас главное – выбраться отсюда!
Собрав остатки сил, она побежала вперёд – к долгожданному и такому желанному свету.
Глава 3
В Зелёный Зал, где ждал её отец, Элла ворвалась стремительно, как вихрь, на ходу стряхивая со штанов налипшие на них кусочки морских водорослей, и уже начиная "заводиться". Всю дорогу к дворцу Глок, не переставая, жаловался, что Правитель страстно желает видеть свою дочь, и ужасно рассержен нерасторопностью слуг, которые никак не могли её найти. А в гневе Великий Гор был ужасен – это было известно каждому жителю Побережья.
Зелёным Залом эта огромная (и очень красивая) часть дворца была названа из-за цвета отделанных малахитом стен, пола и потолка. По праздникам здесь проводились балы, но в обычные дни Залом пользовались редко, поэтому Элла сразу насторожилась, глядя на деловито снующих туда-сюда и двигающих вдоль стен столы и стулья служанок. Похоже, намечалось какое-то торжество.
Гораций Гракк Лангрин, Правитель славного Побережья, стоял возле окна, сложив руки на груди и пристально вглядываясь в небо – высокий, худощавый старец, убелённый сединами, но сохранивший величественную осанку и горделивую посадку головы, в длинном шёлковом халате, расшитом золотой нитью по вороту и рукавам. На изуродованных артритом пальцах блестели перстни с крупными драгоценными каменьями.
Отец Эллы был суровым, неулыбчивым человеком, прошедшим не одну войну, и вышедшим победителем из такого множества сражений, что уже и сам потерял им счёт. В народе звали его Великим Гором, или Грозным Гором, что как нельзя лучше отражало его сущность. Его войско было самым сильным, его стрелки – самыми меткими, его всадники – самыми выносливыми, а его флот – самым большим и крепким. За годы правления Горация враг отлично это усвоил, и вот уже полтора десятка календарей на Побережье не было ни одной войны. Главы соседних стран трепетали при одном только упоминании имени Грозного Гора, а его народ привыкал жить в мире, не боясь просыпаться по утрам, и не уставая восхвалять своего мудрого и всесильного господина.
И всё бы было хорошо, если б не тягостные мысли, донимавшие Правителя в последнее время всё чаще.
С виду он был хотя и стар, но ещё крепок и вынослив. Но это только с виду.
Гораций Лангрин был неизлечимо болен. О страшном недуге, разъедавшем его тело, знал лишь он, да его ближайший друг Петуньо Борн, придворный лекарь. Старина Петуньо клялся, что всё образуется, и великий Правитель непременно исцелится, как исцелилась в своё время лучезарная Принцесса. Гораций кивал в ответ, не желая расстраивать друга. Но даже Петуньо не догадывался, каких усилий стоило Правителю казаться на людях совершенно здоровым, и как он сжимал каждую ночь зубами мокрую от слёз подушку, чтобы не закричать от жуткой, раздирающей боли.
Гор был воином и мечтал умереть, как воин – в бою. Сама мысль о том, что он может отправиться к Духам Мёртвой Пещеры разбитым, немощным старикашкой, вызывала в нём отвращение и ярость. Но куда большее смятение доставляли ему размышления о том, на кого он оставит страну после своей смерти.
У Правителя было двое детей – взрослые сын и дочь, его наследники и его надежда. Но именно они и беспокоили его более всего остального.
Всё дело было в том, что его сын Алекс не проявлял ни малейшего рвения к управлению страной. Молодой принц увлекался наукой, его интересовала магия, он мог сутками просиживать в читальне, изучая книги, написанные Древними Волшебниками. Он часто отсутствовал во дворце – бродил по городам и сёлам, беседовал с людьми, записывал их рассказы, а иногда и вовсе исчезал куда-то, где никто не мог его отыскать – словом, интересовался чем угодно, только не государственными делами. Всё это доставляло Горацию большие сомнения в том, что его отрешённый от мира мечтатель-сын способен самостоятельно править королевством.
А его дочь, красавица Элла Доминика, была и вовсе… находись сейчас здесь Алекс, он, наверное, смог бы подсказать отцу правильное слово: "безбашенной". Никого уже давно не удивляло, что принц знал множество диковинных слов, которые добывал неведомо откуда. Но Алекса поблизости не было, поэтому подобрать правильного определения для дочери Гор так и не сумел.
Элла… Правитель ни на мгновенье не сомневался, что его дочь, не раздумывая, подхватит меч, выпавший из ослабевшей руки отца, если потребуется отстоять в бою честь страны и безопасность её жителей. С самого детства она дралась лучше любого из мальчишек, неустанно осваивала боевые искусства под началом Мастера Диго и была его любимой ученицей. Она стреляла из своего револьвера так метко, что приводила в изумление видавших виды стрелков, и бесстрашно носилась на огромном чёрном скакуне, которого бывалые конюхи осмеливались выводить на прогулку только втроём.
Но было ли это хорошо для юной девушки, прямая обязанность которой – стать добропорядочной женой и матерью детей какого-нибудь уважаемого человека? Гор прекрасно осознавал, что уделял воспитанию дочери очень мало времени. Элла лишилась матери в младенчестве, затем сама перенесла тяжёлое заболевание, едва не ставшее причиной её смерти, и лишь благодаря стараниям его друга Петуньо и его матушки Луизы – крёстной юной принцессы – ей удалось исцелиться. Потеряв голову от счастья, когда его малышка вернулась в родной дом живой и здоровой, отец на радостях позволил ей всё, чего пожелала бы её душа, и потакал любой прихоти любимой крошки, насколько только мог. А душа Эллы Доминики, оправившись после болезни, как и тело, рвалась в бой и не ведала страха. В результате девочка выросла красавицей, каких не видел свет, сильной и смелой, но при этом своенравной, напористой, и с совершенно необузданным и неукротимым нравом.
И как не тяжело было Правителю представить своевольную принцессу покорной женой, угождающей своему мужу, его отцовский долг неукоснительно требовал попытаться сделать то, что он и собирался, покуда смерть не забрала его.
– Ты хотел меня видеть, отец?
Голос Эллы вывел его из раздумий. Гораций обернулся и взгляд его, упавший на дочь, стоящую посреди зала, мгновенно потеплел. Даже сейчас, глядя на эту дикую пантеру, грациозную, а порой и опасную, он вспоминал малютку Эллу, которую качал когда-то на руках. Хлопком в ладоши Правитель велел служанкам удалиться. Поймав на себе взгляд отца, Элла приложила правую руку к груди и склонила голову, но тут, же подняла её, и недоверчиво стрельнула глазами.
– Подойди ко мне, моя малышка! – отец протянул к ней руки. Элла в два прыжка очутилась возле него, прижалась к отцу и спрятала лицо у него на груди.
Гораций нежно провёл рукой по её густым чёрным волосам. Невиданное дело – рядом с дочерью Грозный Гор становился мягким и кротким, готовым исполнить любое её желание. Однако сейчас ему было необходимо поступиться своей любовью к Элле – ради её же блага.
– Где ты пропадала всё утро, моя дорогая дочь? – спросил Правитель, предварительно поцеловав её в лоб. – Слуги сбились с ног, разыскивая тебя по всему городу.
Элла чуть отстранилась от отца и скосила глаза в сторону.
– Эмм… у меня были кое-какие неотложные дела.
– Должно быть, они были действительно неотложные, – в голосе Горация слышалась улыбка. – От тебя пахнет морем. Неужели, моя маленькая дочурка решила порыбачить на рассвете?
Девушка рассмеялась.
– От тебя невозможно что-либо скрыть, мой господин! Да, ты почти угадал. Я проверяла, хорошую ли рыбу купил наш повар на завтрак, – сказала Элла, ничуть не переживая за то, что отец решит узнать у прислуги, правду ли она говорит. Она отлично знала, что Гор не станет этого делать. – У тебя на столе должно быть всё только самое наилучшее!
Элла вовсе не любила врать, тем более отцу. Просто она не была уверена, что Правителю понравится то, что его драгоценная Принцесса проводит время, веселясь на борту старого корабля с бедными ребятишками с судоверфи. Зачем расстраивать его лишний раз?
Гораций не заподозрил подвоха. Он никак не мог налюбоваться на свою дочь, а про себя размышлял о том, что к старости становится слишком сентиментальным. Вот если бы Боги отпустили ему достаточно времени, чтобы успеть, хоть немного понянчить внуков!
Что ж, если сегодняшнее предприятие окажется успешным, то возможно, эта мечта вскоре осуществится.
– Элла, мне нужно серьёзно с тобой поговорить.
Элла напряглась. В последнее время все серьёзные разговоры отца сводились к одному и тому же, и это очень и очень ей не нравилось. Неужели сегодня опять?
Как выяснилось, она не ошиблась.
– Ты знаешь, моя любимая дочь, – начал Гор издалека, – что вы с Алексом – самое дорогое в моей жизни. Никакие сокровища мира, никакие несметные богатства не заменят мне тебя и твоего брата.
– Да, отец, – осторожно подтвердила Элла.
– Всё это, – Гор взмахнул костлявой рукой и обвёл ею вокруг себя, – весь этот дворец, весь город, страна, которой я правлю, нужны мне лишь для того, чтобы вы, мои дорогие дети, ни в чём не нуждались, и жили в достатке и добром здравии не только сейчас, но и после моей смерти.
– Слишком рано говорить о смерти, отец! – Элла мотнула головой. – Ты проживёшь ещё не один десяток календарей, я просто уверена в этом.
– Хотелось бы в это верить… – Гораций приложил руку ко лбу. Вдруг закружилась голова, и всё поплыло перед глазами. Правитель пошатнулся, но тут же сумел взять себя в руки. – Но никто не знает, когда и кого позовут за собой Духи Мёртвой Пещеры. А я уже стар, Элла Доминика! Ты это понимаешь?
– Да, отец, – уныло отозвалась Элла, чувствуя себя совсем уже неуютно. Взгляд её неосознанно шарил по двери, присматривая пути отступления, а ноги сами собой сделали несколько неуверенных шагов по направлению к выходу.
Гор не заметил попытки дочери обратиться в бегство. Он снова смотрел в окно, на цветущие буйным розовым цветом кироканы.
– За тебя я беспокоюсь гораздо больше, чем за Алекса, – вымолвил Правитель. – Он всё-таки мужчина, а мужчине легче выжить в нашем суровом мире. А ты, Элла Доминика – самая большая моя тревога и боль.
Элла уже прекрасно поняла, к чему он клонит. Слабая надежда на то, что всё как-нибудь обойдётся, таяла, как мираж в пустыне.
– И мой отцовский долг, который я обязан выполнить, прежде чем отправлюсь в Пещеру Мёртвых – увидеть тебя женой почитаемого господина, который сможет позаботиться о тебе и ваших детях, моих внучатах.
Элла почувствовала, как сердце проваливается куда-то в живот. На свете существовало мизерное количество вещей, способных привести в смущение бесстрашную принцессу. Но на её беду, этот случай был как раз из таких.
"Мне конец! Так и есть – очередной претендент", – подумала она.
"Претендент" – это было словечко из лексикона её брата Алекса. Он знал множество интересных слов, а Элла любила с их помощью блистать перед своими друзьями-мальчишками, которые слушали её, раскрыв рты.
Но в данном случае она бы, конечно, предпочла никогда не знать значения этого слова, равно как и всех этих "претендентов", пытающихся запудрить её отцу мозги слащавыми речами о том, как они будут холить, и лелеять его дочь.
– Сегодня к нам прибудут гости! – торжественно объявил Гораций. – Господин Константий Бельский, Дукринский герцог, со своим сыном Димарико и дочерью Вилорой.
"И стоило столько времени ходить вокруг да около?", – сердито подумала Элла. Щёки её начали розоветь.
– Димарико – замечательный молодой человек, – продолжил Правитель. – Серьёзный, умный, образованный… Семья Бельских очень влиятельна, с такими людьми не стыдно породниться.
– Отец! – воскликнула Элла.
В этом возгласе было всё – возмущение, гнев, упрёк… Гор с улыбкой вспомнил свою дочь совсем малышкой, рассерженно переворачивающей тарелку с нелюбимой кашей прямо на платье служанки. Характер у девочки никогда не был ангельским.
– Я ни за что не выйду замуж за Димарико! – Элла сжала пальцы в кулаки и принялась отступать к двери. – Он похож на жабу!
В некотором смущении Гор потеребил бороду.
– Возможно, он и не слишком красив… – Правитель откашлялся, но быстро сумел совладать с ситуацией. – Но разве внешняя красота – главное в мужчине? Он надёжный человек, который сможет стать примерным семьянином, мужем и отцом.
– Каким мужем? Каким отцом? – лицо Эллы побагровело от ярости. – Ты хочешь запереть меня в четырёх стенах, привязать к мужу и детям? Этому никогда не бывать!
– Элла, тебе давно пора остепениться! Не дело это для молодой девушки – целыми днями носиться на полудикой лошади, с риском сломать себе шею.
– Что за бред? – Элла завопила так, что у Правителя зазвенело в ушах. – Гром мой! Я его оседлала, и никто не заберёт его у меня!
Гораций поморщился. Боль вернулась и накатила с новой силой. Он чувствовал эту алую горячую волну, застилающую глаза пеленой.
– Успокойся, Элла! Никто не собирается забирать у тебя Грома. Но ты должна подумать о будущем – о своём будущем, и будущем государства.
Элла замерла с широко раскрытыми глазами. Только что до неё дошла вторая причина, по которой отец так настойчиво пытается поскорей выдать её замуж. И эта причина нравилась ей ещё меньше первой.
– Тебе нет нужды беспокоиться за страну, отец, – сухо сказала она. – Мы с Алексом прекрасно справимся с правлением и без помощи этой лягушки.
– Элла!..
Девушка вскинула подбородок и сдвинула брови. О, Духи, какая же упрямица! В глубине души Гораций испытал некое сочувствие к её будущему супругу, кому бы ни довелось им стать.
– Ты хочешь моей смерти да, отец? Ты хочешь увидеть свою дочь в гробу раньше, чем ляжешь в него сам?
Сие, конечно, было уже слишком, и Принцесса прекрасно это понимала. Как и то, что её слова больно ранили отца в самое сердце. Должно быть, уже к вечеру она будет горько за них раскаиваться и ненавидеть себя, но отступить сейчас – значит, поставить крест на всем своем будущем. А этого Элла делать не собиралась – ни ради отца, ни ради даже всего Побережья.
– Довольно, Элла!
Гор схватился за грудь, борясь с алой пеленой в глазах. Меньше всего ему хотелось сейчас что-либо приказывать своей дочери. Но другого выхода у него не было.
– Мне надоели твои крики, – голос его стал строгим, в нём послышалась сталь, и Элла знала, что именно таким голосом он отдавал команды своим солдатам во время боя. Знала, хотя ей самой ни разу не приходилось участвовать в тех боях. Может быть, болезнь могла сломать тело Правителя, но не его дух.
– Ты моя дочь, и будешь слушаться меня, до тех пор, покуда я ещё жив. Господин Бельский с семьёй в скором времени прибудут во дворец. А ты немедленно отправляйся в распоряжение госпожи Эрминии. С третьим ударом городского колокола ты должна быть здесь, в этом зале, одетая и причёсанная по всем правилам этикета.
Элла не шевельнулась. Ни один мускул не дрогнул на юном прекрасном лице, лишь щёки, пылающие теперь огнём, да глаза, метавшие молнии, выдавали её состоянии.
– Ты хорошо расслышала меня, моя дочь?
– Да, мой господин! – отчеканила Элла.
Горацию вдруг стало, безумно жаль её. Маленькая девочка, не знавшая материнской ласки, выросшая в смутное время среди грубых и неотёсанных солдафонов. Кого винить в том, что она стала такой? Но Правитель успокаивал себя мыслями, что всё делается ради её блага, и когда-нибудь Элла поймёт, что её старый отец был прав.
– Я могу идти?
– Элла…
Элла внимательно смотрела на отца, не мигая и не отводя глаз. "Не надо меня гипнотизировать", – говорил ей в таких случаях Алекс. Правитель таких слов не знал.
Гор тоже смотрел в глаза дочери, и если в её глазах были лишь злость и упрямство, то в его – печаль и озабоченность. Он хотел сказать ещё очень многое. О том, как он любит, как беспокоится о ней, как болит его сердце от тягостных раздумий о её будущем, в котором она останется одна, без его поддержки. Но… Гораций был суровым воином, всегда с трудом подбирал красивые слова для выражения чувств, а, наткнувшись на непробиваемо-твёрдый взгляд двух синих кристаллов, и вовсе растерялся и позабыл их все.
– Иди, – слабо махнул он рукой.
Не говоря больше ни слова, Элла развернулась на каблуках и стремглав вылетела из зала. При этом она с такой силой распахнула двери что, не успевшие отскочить служанки (разумеется, во время их разговора с отцом они облепили дверь с другой стороны и подслушивали), разлетелись в разные стороны.
Принцесса обвела прислугу взглядом, от которого девушки тут же принялись поспешно отползать в разные стороны.
– Вы… Вы!..
Скрипнув зубами, она схватилась за висящий на поясе револьвер. Перепуганные насмерть служанки завизжали нестройным хором, но Элла лишь замахнулась на них, и тут, же резко сорвалась с места и рванула по длинному дворцовому коридору.
******
Не разбирая дороги, Элла летела по дворцу. Руки сжаты в кулаки, лицо пылает огнём, длинные волосы развеваются за спиной – сейчас юная принцесса более всего напоминала взбесившуюся фурию.
По пути она едва не сбила с ног двух поварят, чинно шествовавших с подносами к Зелёному Залу.
– Прочь с дороги! – гаркнула Элла.
Один из поварят – тот, что помладше, неловко отпрыгнул, прижался к стене и не удержал в руках поднос с фруктами. Ярко-жёлтые шарики покатились по мраморному полу, один из них прыгнул прямо под ноги принцессе. Со всего размаху Элла наступила на него, даже не заметив. Шарик с треском лопнул, из-под жёлтой кожуры показалась ярко-красная мякоть, и брызги, похожие на кровь, разлетелись в разные стороны.
Она слетела по лестнице вниз и свернула в проход, где с разгона врезалась прямо в толстое пузо Старшего Советника Бикса. Бикс крякнул от неожиданности и точно сложился бы пополам, если бы, то позволили его габариты.
– О Великие Духи! Что случилось, Принцесса?
Ответа не последовало – Элла уже скрылась за углом. Ух, как же она была зла! Преодолев небольшой лабиринт, состоящий из узких и запутанных переходов, она выбежала, наконец, в просторный коридор, ведущий к выходу. И тут её поджидала неприятная неожиданность в лице управительницы госпожи Эрминии, дамы необъятных размеров, перегородившей своим пышным телом путь к свободе.
– Моя дорогая Элла! – пропела госпожа Эрминия громким и необычно высоким для такой туши голосом. – Куда же ты так торопишься, малышка? Посмотри, что я приготовила для тебя! Оно так подойдёт к твоим чудесным глазкам!
Управительница протягивала к ней руки, в которых держала что-то воздушное, шуршащее, нежно – голубое. На долю секунды лицо Эллы приобрело заинтересованное выражение, глаза восторженно вспыхнули, но случилось это лишь на миг. Тут же она опомнилась, развернулась и подалась назад.
– Элла Доминика, немедленно вернись! Правитель будет ужасно недоволен! —прокричала ей вслед госпожа Эрминия и, подобрав полы длинной юбки, с неожиданной для её габаритов лёгкостью, побежала за девушкой.
На этот раз Советник Бикс успел отскочить к стене и избежал очередного столкновения с несущейся на него принцессой, однако это не спасло его от летящего следом давила, представшего в обличье многоуважаемой управительницы. Пытаясь спастись от падения, Бикс ухватился за пухлую ручку госпожи Эрминии, но при этом неудачно наступил ей на подол, и они вдвоём покатились по полу. Воспользовавшись заминкой, Элла скрылась в дверях дворцовой кухни.
– Кандерат! Задержи эту маленькую негодницу! – завопила управительница, пытаясь одновременно выпутаться из собственной юбки и скинуть с себя пыхтящего Советника. – Поймай мне её!
– Ай-ай, Элла! – толстый, абсолютно лысый, но зато обладающий самыми шикарными в городе усами, Главный повар Кандерат отошёл от огромной плиты. – Что произошло? Видно, по всему, ты чем-то не угодила Госпоже "Не смейте мне перечить"?
– Не время болтать, Кандерат! – Элла откинула назад упавшие на лицо волосы. – Выпусти меня отсюда!
– Да ведь разве я тебя держу? – повар насмешливо вздыбил усы. – Ведь дверь, в которую ты вошла – за твоей спиной.
Элла вспыхнула.
– Здесь же есть запасной выход!
– Конечно, есть, – Кандерат хитро улыбнулся и похлопал себя по бедру. – Но он закрыт, а ключ – в кармане вот этих штанов.
– Так дай мне его!
– Но куда ты торопишься, красавица? – Кандерат приподнял лохматые брови и сразу напомнил Элле плешивого грифа, чья голова висела в кабинете её отца. Это был первый охотничий трофей Правителя, который он добыл, будучи ещё мальчиком девяти календарей от роду. – Куда ты так спешишь? Во дворце намечается званый обед. Будет восемь видов десерта и твоя любимая баранья ножка под соусом из свежих лимонелов.
– Хватит заговаривать мне зубы, старый хрыч, – насупилась принцесса. – Немедленно дай сюда ключ!
Лицо Кандерата вытянулось.
– Ай, Элла-Элла! – главный повар осуждающе потряс усами. – Неужели это моя малышка Элла, для которой я всегда оставлял самое вкусное печенье и самое сладкое молоко? Вай, люди, горе старому Кандерату!
Толстяк воздел руки к небу, продолжая сетовать и призывать окружающих к сочувствию. Элла недоумённо следила за ним взглядом и едва не попалась на уловку. В последний миг она почуяла неладное, и отскочила в сторону как раз в тот момент, когда цепкие пальчики бесшумно подкравшейся госпожи Эрминии собрались её схватить.
– Ах ты, старый пройдоха! – фыркнула девушка. – Думал, обвёл меня вокруг пальца?
Теперь управительница и повар наступали на неё с двух сторон, а с тыла спешил им на подмогу Старший Советник. Притихшие поварята с открытыми ртами зачарованно взирали на картину поимки Принцессы.
Элла повертела головой. Единственным местом отступления, не забаррикадированным преследователями, оставался длинный дубовый стол, высотой почти по пояс взрослому человеку. Одним невероятным прыжком принцесса преодолела расстояние до стола, упёрлась руками о его край и вскочила на столешницу. Поварята хором охнули.
– Элла, не вздумай этого делать! – завизжала госпожа Эрминия, первой запдозрившая, что сражение проиграно. – Повелеваю тебе именем твоего отца!
– Передай моему отцу, что живой я не выйду замуж за мерзкую жабу Димарико! – откликнулась Элла на бегу. Она пронеслась по столу, умудрившись не задеть ни одного предмета, стоящего на нём, и с разгона плюхнулась на большой железный поддон, который медленно полз к люку на потолке – таким образом передавали с кухни готовые блюда на второй этаж и спускали назад грязную посуду.
– Остановитесь, болваны! – закричал Кандерат двум поварятам, которые вращали ручку лебёдки, поднимающей поддон. Но было слишком поздно. Пока ошарашенные мальчики сумели, наконец, сообразить, что от них требуется, до спасительного отверстия осталось совсем немного. То есть, для обычного человека, может, и много, но никак не для Эллы. Девушка подпрыгнула, уцепилась за толстые тросы, к которым крепился поддон, раскачалась на них и… исчезла в тёмном отверстии люка, оставив изумлённую компанию преследователей и случайных очевидцев стоять внизу с отпавшими челюстями. По кухне прокатился восхищённый ропот. Позже почти до самого вечера довольные поварята рассказывали своим пропустившим такое небывалое зрелище (и жутко расстроившимся по этому поводу) товарищам о том, как Элла Доминика "взлетела с пола до самого потолка".
Не обращая внимания на визг служанок, ожидающих возле люка готовую еду, а вовсе не взъерошенную наследницу, Элла стремглав пересекла помещение раздаточной и вскочила на подоконник. На её удачу, все окна были распахнуты настежь, так что Принцессе не пришлось пробивать стекло головой. Она просто спрыгнула с высоты второго этажа на навес, под которым располагался вход в оружейный склад, а уже оттуда – на землю, приземлившись на четвереньки, как кошка. Любой нормальный человек, свалившись с такой высоты, наверняка переломал бы себе руки-ноги, но Элла лишь отряхнулась и поспешила дальше, вдоль дворцовой стены, скрытой от посторонних глаз густыми кустами. Таким образом, без особых препятствий она добралась до противоположной, северной стороны дворца, и там вновь уподобилась кошке. Цепляясь руками за сучки и чихая от забивающейся в нос розовой пыльцы, девушка вскарабкалась на развесистый кирокан. На уровне четвёртого этажа повисла на толстой ветке, та прогнулась под тяжестью, но Элла продолжила перебирать руками до того момента, пока не нащупала ногой небольшой выступ в стене. Услуги дерева больше не требовались – дальше принцесса пошла по выступу, придерживаясь за кирпичи, и, наконец, упёрлась в косяк раскрытого окна.
Интересно, что сказал бы Правитель, если бы увидел, какие трюки проделывает его любимая дочурка? Пришёл бы в ужас, либо наоборот – одарил её аплодисментами? Элла никогда не задавалась этим вопросом. Уцепившись за косяк, она подтянулась на руках, перекинула левую ногу через подоконник и уселась на него верхом. И только после этого позволила себе перевести дух.
– Моя маленькая Элла, – услышала она из глубины комнаты насмешливый голос. – Когда же ты запомнишь, что в моей каморе есть дверь?
