Меган Брэнди
Короли старшей школы
Глава 6
Мэддок
Рука Кэпа отпускает ее в ту же секунду, как мое тело движется вперед.
Она вытягивается, на ее лицо возвращается боевое выражение, но сейчас это дерьмо не сработает.
Я оказываюсь в одном шаге от нее, но прежде чем хоть слово слетает с моих губ, она произносит целых три.
– Я люблю тебя.
Я замираю, мой пульс в мгновение учащается.
Она осторожно поднимает пальцы, проводя ими по пульсирующей вене на моей шее.
– Я люблю тебя, здоровяк. Я не знаю почему, – говорит она, искренне смутившись.
Уголок моего рта приподнимается, и позади меня раздаются тихие смешки моих братьев.
– Но я люблю, – продолжает она, пожимая плечами. – Ты можешь просить или требовать, чтобы я тихо сидела в сторонке, но я даже не буду притворяться, что слушаю. Меня сейчас тошнит только от одной мысли о том, что что-то – или кто-то – пытается забрать тебя у меня. Ты, Мэддок, каково бы ни было твое второе имя, Брейшо, – еще одна порция смешков, – мой. Единственный человек, которому позволено забрать тебя у меня, – это я сама.
При ее словах моя грудь сжимается от давления всего гребаного мира.
Она понятия не имеет, но это именно то, что было бы, если бы она узнала.
Черт, кого я обманываю, когда она узнает.
Она заберет себя у меня, чтобы спасти мою семью именно так, как, по ее мнению, нас нужно спасти, чтобы защитить мою племянницу.
Позволил бы я ей или вместо этого предал бы своего брата?
Ни один вариант не подходит.
Я бы никогда не повернулся спиной к своим братьям и я никогда не позволю им забрать ее.
Моя голова начинает жутко болеть, когда я смотрю на нее. Отец сказал, что Равине пришлось согласиться на этот брак, так что Рэйвен придется сделать то же самое. Она так и сделает, когда узнает, что на кону либо она, либо Зоуи.
Она сделает для нас все что угодно.
Такая чертовски самоотверженная. Такая сильная. Такая моя.
И сейчас?
Словно читая мои мысли, ее лицо вытягивается, поэтому я быстро обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. Я провожу губами по ее губам, но она чувствует досаду и кусает мои.
– Ты могла бы попытаться оторваться от меня, но я скажу тебе прямо сейчас, что это, черт возьми, не сработает. – Я придвигаюсь еще ближе, чтобы сжать ее бедра. – И я тоже люблю тебя, детка.
– Да, почти так же сильно, как я, – бросает Ройс через мое плечо, и она смеется, закатывает глаза к потолку, а потом отступает.
Она смотрит на нас троих, но, прежде чем кто-то успевает еще что-то сказать, открывается и закрывается входная дверь, и голос нашего отца эхом разносится по лестнице.
– Мальчики, Рэйвен. Мне нужно несколько минут вашего времени перед школой!
Рэйвен мгновенно хмурится, и братья смотрят на меня.
Коротко кивнув, Ройс поворачивается и выводит нас, но Рэйвен хватает меня за запястье, удерживая на месте.
Ее взгляд становится твердым, но я позволяю ей смотреть в мои глаза и найти в них то, что ей нужно.
Она отпускает меня и отходит, поэтому я обнимаю ее за талию и утыкаюсь лицом ей в шею.
– Я и ты, детка, – напоминаю я, покусывая ее нежную кожу.
Она откидывает голову назад на долю секунды, а потом отстраняется.
Мы догоняем братьев на лестничной площадке, отец в нескольких футах от нас, сидит на краю дивана.
Он видит широкие ступни Ройса и Кэптена, их расправленные плечи и как я немного возвышаюсь над Рэйвен, которая стоит рядом со мной, высоко подняв подбородок.
Недовольство затуманивает его глаза, но оно исчезает в одно мгновение, и в следующую секунду он сосредотачивается на Рэйвен.
– Я разблокировал старый счет Равины и перерегистрировал его на тебя. Все с личного счета твоего деда было переведено на него вместе с пятьюдесятью одним процентом всех доходов Брэй с того дня, как я узнал о твоем существовании, до прошлого месяца. Все рассчитывается и распределяется ежемесячно, так что счет будет обновляться к пятому числу каждого месяца. – Он протягивает ей конверт, и ее мышцы сжимаются при виде его – той же формы, размера и цвета, что и тот, что дал ей Донли. – Тебе надо подписать пару бумаг. Здесь твоя карточка и немного наличных.
Она качает головой:
– Мне не нужны твои деньги.
– Это твои деньги. У меня есть свои. – Он опускает руку, оценивая ее.
– Я их не хочу, – отказывается она.
Он встает на ноги, и мы, все трое, естественно, придвигаемся к ней на дюйм. Он не пропускает это движение, и гнев застилает ему глаза.
Он успокаивает себя.
– Это принадлежит тебе. Ты возьмешь их.
– Да, и как ты собираешься заставить меня? – Она делает шаг вперед, и я быстро проскальзываю между ней и отцом, закрывая его от ее взгляда.
Она смотрит на меня снизу вверх, такая чертовски дерзкая. В ее глазах горит раздражение, но чем больше она смотрит на меня, тем больше оно ослабевает, и легкая ухмылка появляется на ее губах. Она моргает, и я отступаю назад.
Вопросительный взгляд отца переходит с меня на нее.
– Послушай, – начинает она, на этот раз спокойнее.
Он расправляет плечи, думая, что она уже сдалась, но он не знает Рэйвен.
– Я не намеренно толкаю тебя на каждом гребаном углу, но ты продолжаешь бросать дерьмо в мою сторону. Мне нужно, чтобы ты немного расслабился, особенно насчет таких вещей. Это нелепо. Я не возьму деньги у человека, которого никогда не знала и который даже не подозревал о моем существовании. Это неправильно. Ты знал его. Он доверял тебе настолько, чтобы передать все это из рук в руки, так что это твое.
Его брови приподнимаются, но не от гнева.
– Это не так работает, Рэйвен. Они принадлежат тебе.
Она пожимает плечами, ее брови приподнимаются.
– Да, хорошо, я подпишу это или что там еще нужно, если ты беспокоишься о логистике.
Он смотрит на нее, немного в благоговении, немного в шоке, Кэп и Ройс при этом мягко улыбаются, и потом он смотрит на меня, сердце у меня в груди бьется как сумасшедшее.
Она свирепа, несмотря на свою слабую мать.
Преданна, несмотря на неспособность доверять.
Честна, даже когда это причиняет ей боль.
Она Брейшо, хотя еще недавно и понятия не имела, что значит быть одной из нас.
У нее не было возможности подготовиться.
Она доказывает это все больше и больше с каждым днем.
Отец медленно подходит ближе.
– Я не возьму того, что мне не принадлежит.
Рэйвен поднимает подбородок, ее длинные темные волосы касаются моих запястий.
– Вот почему ты заплатил за меня, да?
– Я согласился заплатить за тебя, потому что думал, что, дав ей деньги, я обеспечу для тебя более стабильную жизнь в то время, когда, как я понимал, еще было не время приводить тебя домой, – огрызается он. – Я не знал, что она все спустит на наркотики и все такое. Я понятия не имею, как она умудрилась это сделать. Она получала деньги не только от меня, но и от государства и, конечно же, от своих клиентов. И все же она не могла содержать ваш дом в чистоте, тепле и с нормальной едой.
Рэйвен пожимает плечами, но на этот раз с меньшей агрессией.
– Наркоманская история, Ролланд.
– Верно. – Он кивает, его хмурый взгляд встречается с ее, что-то скрытое мелькает между ними. – Деньги твои, Рэйвен. Я знаю, что ты на мели, если уже не совсем без денег, и склады для тебя больше не вариант. У тебя должны быть вещи, которые тебе нужны или скоро понадобятся, средства гигиены и тому подобное. Возможно, тебе нужен телефон или даже машина. – Он снова протягивает конверт, и когда она делает еще один шаг в сторону, он объявляет то, что заставляет ее застыть на месте. – Там удостоверение личности, в том числе социальное. Твоя мать сообщила мне, когда ты перевернула в своем трейлере все вверх дном в поисках их. Они были у меня с тех пор, как я нашел тебя.
Я напрягаюсь рядом с ней, и ее глаза встречаются с моими.
Удостоверение личности. По ее мнению, это было все, что ей нужно для бегства, как она сама говорила, без этого она не смогла бы получить настоящую работу или жить, как хочет. Это было все, что удерживало ее от нормальной жизни, которой она жаждала, жизни, которой она хотела до нас.
Зачем отдавать это ей?
– Также там документы об освобождении от опеки по достижении совершеннолетия, – говорит он, и глаза Рэйвен сужаются. – Их рассмотрели в срочном порядке, твоя мать подписала их в тот день, когда Мария тебя забрала. Тебе нужно только подписать их, и они будут обработаны в течение двадцати четырех часов. Суд не нужен, дело улажено. Подпиши их, и ты станешь взрослой по закону, хотя не то чтобы нам здесь нужно сильно беспокоиться о законах.
Она протягивает руку, хватает мою, и, когда я оглядываюсь на отца, встречаю его взгляд.
– Я знаю, что ты делаешь, Ролланд, и это не сработает, – говорит она ему, и он очень медленно переводит на нее взгляд. – Деньги, что угодно. Я даже не знаю, может быть, ты действительно должен это сделать, но суть не в этом… ты даешь мне то, что я искала годами? Предлагаешь мне немного свободы, которую дают эти вещи, так ты пытаешься меня успокоить. Заставить меня думать, что я все контролирую, когда, по твоему мнению, это далеко от истины.
Ты внимательно наблюдал за нами и решил, что я не стану убегать, это единственная причина, по которой ты вообще подумал о том, чтобы дать мне свободу. Ты хочешь, чтобы это давало тебе гарантию, и знаешь, я не заставлю тебя ждать.
Она смотрит на меня, потом на Кэпа и Ройса.
– Эти мальчики… – Она тихо смеется и слегка дергает головой, ее взгляд возвращается к нему. – Я никогда не смогла бы оставить их, так что смирись. Теперь ты знаешь, конечно, уже из моих уст, они на первом месте.
Челюсть отца сжимается, но не от гнева, а от мыслей, поэтому, когда он делает шаг к ней, я остаюсь рядом, вместо того, чтобы отойти и прикрыть ее.
Он кивает, его ноги в дюйме от ее.
– Ты – нечто большее, чем я мог себе представить, Рэйвен Брейшо, – признается он. – Но, как и ты, я всего лишь хочу защитить свою семью, и хотя я понимаю, что теперь мальчики твои, они все еще мои. – Он хмурится. – У нас одинаковые цели, Рэйвен, я клянусь тебе в этом, но вашим юным душам еще предстоит столкнуться с тем, что с жизнью под руку идет потеря. С любовью – жертва.
Его глаза встречаются с моими, и я не могу понять, говорит он о своей жертве, моей или ее.
Может быть, обо всех трех?
Он протягивает мне конверт, я беру его, и он поворачивается и уходит, бросив через плечо:
– Заставьте ее подписать бумаги, ребята. Иначе случится то, чего не хочет никто из нас.
Черт.
Рэйвен смотрит на меня и отдергивает руку, заговаривая раньше, чем я успеваю.
– Я не хочу этого, Мэддок. К тому же я знаю, что деньги приносят еще больше проблем.
– Ты хочешь быть в состоянии позаботиться о себе, верно?
Она свирепо смотрит:
– Да, хочу. Но не таким образом. Он заставляет меня чувствовать себя как моя мать. Он дает мне деньги – и если я беру их, это значит, я соглашаюсь, что моя жизнь принадлежит ему?
– Твоя жизнь принадлежит мне.
Она ничего не может с собой поделать и смеется, отводя глаза.
Я подхожу к ней ближе:
– Подпиши бумаги, Рэйвен. Тебе не нужно прикасаться к деньгам, если ты не хочешь, но они будут там. Пусть останутся лежать там, – я встряхиваю конверт, – и мы притворимся, что ничего не было. У тебя есть карточка, ты сделаешь с ней все, что захочешь.
– А что, если я все это отдам? – дерзко говорит она.
Я пожимаю плечами.
– Мне плевать, что ты с этим сделаешь. Это твое. Разрежь карточку пополам, спрячь ее, отправь своей матери в отместку, кого это, блядь, волнует. У нас тоже есть свои деньги, так что ты нас не обманываешь. То, что ты решишь с ними делать, зависит только от тебя.
Она пристально смотрит на конверт.
– Это не может быть так просто.
– Ничто никогда не бывает просто.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал.
– Никто не узнает, только если ты сама не скажешь.
Она фыркает.
– Так что, мне подписать это как Брейшо или как Карвер?
Я разрываю конверт и высыпаю содержимое на кофейный столик. Ее удостоверение личности отскакивает на пол, оборотом вверх. Она переводит взгляд с него на меня.
– Давай выясним, – говорю я ей, наклоняясь, чтобы поднять его, но она успевает первой.
Она переворачивает его и читает вслух свое имя.
– Рэйвен Карвер Брейшо. – Она хмурится. – Мое второе имя Карвер?
С глубоким вздохом она лезет в рюкзак за ручкой и, не утруждая себя чтением, вслепую ставит подпись в каждой выделенной строке. Затем хватает оставшуюся часть дерьма из конверта и направляется к двери.
– Пойдем, я все еще хочу кофе.
Мы позволяем ей выйти, и я поворачиваюсь к братьям.
– Он пытался сказать, что, если она не возьмет деньги, они по умолчанию перейдут к Грейвенам, как только она будет передана им? – спрашивает Ройс.
– Она не будет передана им, – язвит Кэп.
– По крайней мере теперь все будет на ее имя, и они не смогут к ним прикоснуться.
– Да, – усмехается Ройс. – Когда она ошарашит его брачным контрактом.
– Ройс!
Кэп бьет его по затылку, и он вскидывает руки вверх.
– Извини, черт возьми, я знаю. Я лучше буду злым или отпускать гребаные шутки, чувак. У меня нет промежуточного состояния. Либо я выхожу с командой поддержки, либо душу всех голыми руками.
Кэп качает головой.
– Пойдем, она знает, что мы говорим о ней.
– Да, встретимся через секунду. – Ройс поднимается по лестнице, а мы вдвоем направляемся к машине.
Вернувшись через несколько минут, бросает Рэйвен ее айпод и наушники.
Она ловит их, хмуро глядя на него, но он просто пожимает плечами.
– Держи это при себе на случай, если захочешь всех заглушить. Подключи их, включи музыку и пошли все на хрен, Рэй-Рэй.
Она слегка кивает и делает именно то, что он сказал.
Мы едем в магазин пончиков, Рэйвен рядом со мной, счастливая, что сейчас получит свой долбаный кофе за доллар и кленовый батончик, нисколько не взволнованная тем, что всего пять минут назад стала мультимиллионером.
Глава 7
Рэйвен
– Ты собираешься это есть?
Я запрокидываю голову и вижу Викторию.
Она падает на траву рядом со мной:
– Ты ведь понимаешь, что трава мокрая?
– И ты только что на нее уселась.
Она усмехается:
– Я не говорила, что для меня это проблема.
Я смеюсь, предлагая ей батончик с кленовым сиропом, от которого отломила только небольшой кусочек.
Она качает головой:
– Я пошутила. Не люблю сладкое.
– О’кей, а я люблю, и меня бесит, что я не могу его съесть. В животе все еще крутит. Кофе я тоже не допила из-за этого.
Она бросает на меня косой взгляд, а потом переводит его на баскетбольные площадки, где парни валяют дурака, кидают мяч в обруч и ждут, когда прозвенит звонок. Почему мы все проснулись сегодня ни свет ни заря, я даже не знаю. Наверное, у нас было слишком много забот, чтобы спать.
– Вчера вечером Мейбл выбросила все шмотки Виенны. Прямо в мусорный контейнер, даже вынесла все сама. Похоже, Мейбл узнала, что она сделала? – Она поворачивается ко мне.
– Уверена, эта женщина знает больше, чем любой из нас мог бы предположить. Побудь-ка рядом с этой семьей так долго, как она. Секреты на секретах…
Мои брови приподнимаются.
Мейбл.
– О-о, – произносит Виктория.
Я смотрю на нее:
– Что?
– У тебя на лице написано «я только что поняла кое-какое дерьмо».
– С каких это пор ты хочешь что-то знать? Я думала, что твое кредо «меньше знаешь – крепче спишь»?
– Так и есть, – она угрюмо смотрит на меня. – Разве я спросила тебя, что ты поняла? Нет. Не спросила. Я просто узнала твое «я собираюсь сделать хитрый ход, который выведет их из себя».
– Я думала, лицо было таким, будто «я поняла кое-какое дерьмо»?
– Да. Что означает то же самое, черт возьми, на языке Рэйвен, – она смеется.
Я не могу удержаться, чтобы не посмеяться вместе с ней.
– Знаешь, тебе следует пересмотреть свою позицию в отношении нежелания ничего знать.
Ее улыбка внезапно исчезает, хмурый взгляд теперь направлен в никуда.
– Все гораздо сложнее, Рей. Честно говоря, я даже не должна сидеть здесь и разговаривать с тобой, и я уверена, что не должна была быть с вами, ребята, последние несколько дней. Тот факт, что я хочу просто потусить с вами, отчасти раздражает меня.
– Ты заставляешь меня думать, что не стоит тебе доверять.
– Может быть, и не стоит. – Она пристально смотрит на меня. – Я не собираюсь лгать, есть вещи, которые тебе во мне не понравятся, может быть, ты даже возненавидишь меня за них. Я также могу поклясться, что не хочу ничего плохого, хотя мне есть что скрывать.
– Что, черт возьми, я должна с этим делать, Виктория?
Она просто пожимает плечами.
– Что хочешь, но я буду настолько честна, насколько смогу. Я могу держаться подальше, без проблем, но, рискуя показаться слабой сукой, я не разозлюсь, если рядом будет кто-то, кому наплевать меньше, чем мне.
– Ты действительно говоришь как слабая сука, – шучу я, все еще немного на взводе от ее признания, но, черт возьми, она сама вызвалась, верно? Это должно что-то значить. – Но я могла бы иногда использовать другую вагину, чтобы немного лучше сбалансировать члены.
– Что у Рэй-Рэй означает «балансировать на членах», – дразнит Ройс, когда парни подходят к нам. – В плане… – Он замолкает, приподнимая брови. – Я угадал? – Он смотрит на меня, большая задница, с невинной ухмылкой на его далеко не невинном лице.
Я смотрю на Викторию, которая моргает, глядя на него, слегка наклонив голову, и из меня вырывается смех. Я тянусь к руке Мэддока, когда он протягивает ее, позволяя ему поднять меня.
– Нет, – я хихикаю. – Я совсем не то имела в виду, малыш.
– Ой, да ладно. – Он обнимает меня за плечи. – Не ври. – Ты сказала «малыш», и это значит, ты думала о том, чтобы немного прокатиться верхом, хотя скакун должен быть помассивнее. – Он ухмыляется. – Скажи ей, какие мы хорошие, Рэй-Рэй. Я думаю, Кэп хочет ее трахнуть. Держу пари, мы с ним могли бы не дать ей уснуть всю ночь.
Виктория кривит губы, встает на ноги и поворачивается, чтобы уйти, но я успеваю заметить легкий румянец, поднимающийся по ее шее.
– Ты же знаешь, что мы не кровные братья, верно?! – кричит он, поддразнивая ее еще больше. – Мы можем играть с нашими игрушками одновременно, и это не будет странно, просто скажи!
Свирепый взгляд Кэпа побуждает меня отойти от Ройса, после чего Кэп сильно пихает его.
– Ты такой тупица, – ворчит Кэп. – Я иду на урок. Увидимся на втором уроке, Рэйвен.
Я киваю, прислоняясь к Мэддоку, когда он подходит ко мне.
Ройс просто смеется над собственным идиотизмом и наклоняется, чтобы схватить ртом мой несъеденный батончик. Он идет в класс.
– Думал, ты умираешь по этой штуке? – Мэддок целует мое запястье, когда мы следуем за ними в здание школы.
– Умирала, но после всего дерьма прошлой ночью и Кэпа до этого, а затем бомбы от твоего отца батончик уже как-то не хочется.
Как только мы входим в дверь, Мэддок останавливает меня, медленно прижимает к стене, держа руки на моих бедрах, и пристально смотрит на меня сверху вниз.
Я поднимаю руки, лениво обвивая ими его шею, он поворачивает голову, проводит губами по моей коже и ухмыляется, когда я дрожу.
– Ты бросил все на своих людей, здоровяк. Они не привыкли видеть, как их король так откровенно распускает руки, – поддразниваю я.
Он подходит ближе, его руки скользят вверх по моим бокам, под свитер, он игнорирует всех вокруг, кто остановился, чтобы поглазеть.
– Мне все равно, – хрипит он. – Им надо это увидеть.
– Увидеть что? – Я ловлю его губы своими.
– То, что принадлежит мне. Я хочу, чтобы они ревновали и понимали, что они не могут иметь тебя, а я могу. Когда захочу.
Я мурчу ему в рот, и он смеется, но секунду спустя становится серьезным. Он немного отстраняется.
– Скажи мне, что ты понимаешь, что мы ничего от тебя не скрываем только потому, что ты не часть нас.
– Скажи мне, что ты понимаешь, почему я должна попытаться разобраться в этом сама.
Его взгляд становится жестче:
– Я не позволю тебе снова пытаться защитить меня.
Я отпускаю его руки, и он отступает.
– Я уже говорила тебе: я делаю то, что хочу.
– И я тоже. И я запру тебя в этом гребаном доме, если почувствую, что это необходимо, Рэйвен.
– Ни секунды в этом не сомневаюсь, здоровяк.
С этими словами я подхожу к Ройсу, который ждет меня в напряженной позе за дверью нашего класса.
Я оглядываюсь на Мэддока, и жесткость, от которой хмурится его лоб, ложится тяжестью на мои плечи.
К счастью, Ройс чувствует это и приобнимает меня. Мэддок кивает своему брату.
– Выше нос, Рэй-Рэй, – шепчет он. – Не позволяй этим придуркам раскусить тебя.
С этими словами он ведет меня в класс, где мы скрываем наши проблемы и притворяемся, что мы такие же крепкие, как они думают. Физически так оно и есть, но мысленно мы превращаемся в чертово шоу уродов.
Мы занимаем свои места, и не проходит и десяти минут, как я уже вся извелась.
Смотрю на часы.
Добежать до дома Брэй, чтобы попытаться поймать там Мейбл, займет около пяти минут. Десять минут на туда-обратно. Выполнимо.
Вчера меня рвало весь день, так что мне бы сошел с рук «приступ» расстройства желудка. Единственная проблема – заставить Мейбл говорить и сколько времени это займет.
Парни ей как дети, так что она им преданна, но на днях на крыльце она собиралась мне что-то сказать, перед тем как Мэддок выскочил наружу, чтобы убедиться, что я все еще там. Она что-то хотела сказать.
Я должна попытаться.
Я ерзаю на стуле, хватаясь за край стола, когда мне по голове стучат свернутым листом бумаги. Я смотрю на Ройса.
Он злобно смотрит и качает головой, понимая, о чем я думаю, – на данный момент даже поход в туалет в одиночку «не разрешен».
Что еще больше утверждает меня в моем намерении – дверь распахивается, и Кэптен вводит надутую Викторию в класс.
Она дергается в его объятиях, бросает взгляд через плечо, но он даже не смотрит в ее сторону.
Он смотрит на Ройса, кивает ему, встречается взглядом со мной и выходит.
Виктория бросает свои бумаги на учительский стол, а затем направляется ко мне.
Ройс тихо посмеивается, сидя на своем месте, и смотрит мимо меня, жестом приказывая парню с другой стороны пересесть на несколько парт назад, что тот делает без вопросов, и Виктория опускается на его место.
Она хмуро смотрит:
– Ты начинаешь диктовать свои правила, даже не говоря ни слова.
– Да пошла ты, – бросаю я в ответ. – О чем ты вообще?
– Похоже, я теперь буду на всех ваших занятиях, знаешь, в качестве дополнительной пары глаз. Взрослая девочка, и тебе нужна няня? – язвит она.
Я не могу не улыбнуться этому:
– Я всегда была проблемным ребенком.
Она фыркает, но это больше похоже на смех, достает свой блокнот, тут же отворачивается от меня и сосредотачивается на словах учителя.
Я оглядываюсь на Ройса, который поднимает руки.
– Предосторожность, Рэй-Рэй.
Предосторожность, верно.
Они уже знают, что она не выдаст меня, даже если они попросят ее об этом. Это не в ее правилах, как забивать на проблемы – не в моих. Я думаю, они хотят быть уверены, что рядом со мной будет кто-то для поддержки в любое время на случай, если они куда-нибудь уедут. Кто-то, кто прибежит к ним, если понадобится, как она и сделала, когда Коллинз напал на меня в ванной.
– Ты мой партнер по походам в туалет? – я шепчу ей, и она бросает раздраженный взгляд в мою сторону.
– Очевидно, да, но не в первый день в этом классе. Я не могу позволить себе провалиться. Подержи свои гребаные кулаки еще двадцать минут, и мы сможем заняться тем дерьмом, которым ты хочешь, на физкультуре, или в комнате для самостоятельных занятий, или… типа того.
Я откидываюсь на спинку стула, удовлетворенная, и подмигиваю Ройсу, когда он оборачивается на наш шепот.
Она понимает меня.
