Меган Брэнди
Сломай меня
Смотрю ему в глаза. Голова Ройса лениво запрокинута назад, словно он ждет, смогу ли я возразить что-то в ответ на его заявление, и при этом почему-то уверен, что я возражать не стану.
Потому что я хочу.
Я ведь хочу?
Вопросы грохочут у меня в голове, но это какой-то спутанный ком мыслей.
Открываю рот, но ничего не произношу.
Заглядываю в салон и снова перевожу глаза на Ройса. А потом сажусь.
Лишь когда мы останавливаемся на взлетной полосе и я вижу у трапа маленького самолета Мака, поджидающего нас, я вспоминаю, что я… шестерка, забитая в угол вожаком. Альфа-самцом.
Ройс пристально за мной наблюдает.
Мои мысли мечутся, в то время как я таращусь на незнакомца передо мной – незнакомца, о котором меня предупреждали, но что я знаю, кроме того, что он Ройс Брейшо? – и по какой-то неведомой причине моя голова решает кивнуть, хотя мне не задавали никаких вопросов.
На лице Ройса мелькает удовлетворение, но тут же исчезает. Он моргает и выходит, помогая мне выбраться из машины вслед за ним.
– Надеюсь, ты готова, маленькая Бишоп?
Я сглатываю ком в горле.
– Готова к чему… конкретно?
Он поднимает глаза на самолет, на боку которого огромными гордыми буквами выведена его фамилия, и ответ лишает меня голоса:
– Вернуться домой.
Шумный быстрый выдох слетает с моих губ, а ладонь прижимается к животу в попытке успокоить внутренние кульбиты.
Домой.
А именно, к Брейшо.
Кажется, меня сейчас стошнит.
Глава 8
Ройс
Последние двадцать четыре часа я провел, шагая туда-сюда. Но ведь еще до возвращения домой я знал, что увижу ее снова. И не просто так, а чтобы вернуться вместе с ней.
Понятия не имею, что случается с теми, кого мы берем под свое крыло, даем им место в общаге, но потом по каким-то причинам этот человек исчезает из поля зрения. Но мне известно, что случилось конкретно с этой девчонкой, поэтому я собираюсь исправить то, в чем мы облажались.
Мы повелись на слова говнюка, который думал, будто он знает, что для нее лучше. Мы отправили девчонку туда, куда он сказал, но теперь я знаю, что это было ошибкой.
Все это время она могла жить по соседству с братом, у нее была бы настоящая жизнь, но вместо этого ее оставили одну в темноте, хотя именно от тьмы он и хотел ее защитить. Другого вида тьмы, конечно, но все же. Девчонка застряла у тетки, которой был ненавистен один лишь ее вид. Она стала личной маленькой Мисс Почини-Это-Мать-Твою, у нее была кузина, относившаяся к ней как к дерьму, и она жила в городе, от которого ей ничего не было нужно, потому что она знала – здесь ее никогда не примут.
Бас бы сразу все понял, проведи он здесь хоть десять минут, и именно из этого я делаю вывод, что его здесь не было.
Если бы он был умен, то осознал бы, что оставил сестру ни с чем.
Ни с чем, кроме ее пытливого ума.
Кто еще смог бы для нее все это открыть, если не я?
По правде говоря, получилось идеально. Я дал ей шанс на жизнь, что у нее отобрали, и в то же время использовал ее, чтобы подгадить Басу, – и все это разом.
У меня на губах играет усмешка.
Я собираюсь дать этой девчонке абсолютно противоположное тому, чего хотел для своей сестры Бас. Я дам ей осознать, почему старший брат отослал ее так далеко… когда она поймет, кто дал команду.
В итоге во всем окажется виноват Бишоп.
Он решил найти для нее укрытие, когда должен был потратить на нее свое чертово время, научить, как сжирать и выплевывать засранцев типа меня. И он мог с легкостью это сделать. В ней есть огонь, это легко заметить, но этот огонь никто не вскармливал.
Ну что же, теперь я смогу получить свой пирожок и съесть его.
Мак отвлекает меня от этих мыслей, занимая кресло напротив меня и оглядываясь на противоположный ряд, где Бриэль пытается отдышаться.
– Итак, она согласилась, – тихо произносит он.
Я достаю из кармана между сиденьями бутылку виски и наливаю ему и себе.
– Она не отказалась.
Он приподнимает бровь, берет маленький стаканчик и подносит к губам.
– А если бы отказалась?
Я смеюсь и, не сводя с него глаз, достаю третий стакан, но оставляю его пустым.
Мак улыбается, качает головой и одним долгим глотком опустошает свой.
Я откидываюсь на спинку и взбалтываю напиток, всматриваясь в янтарную жидкость.
Если бы мне предложили угадать, я бы сказал, она поняла.
Она бы поехала – неважно, хотела она того или нет.
Но я не уверен, что она не хотела…
Бриэль
Офигеть, меня не должно тут быть.
Надо позвонить брату.
Мне определенно не стоит звонить брату.
В смысле, он и так скоро все узнает – самолету лететь всего полтора часа.
Если бы Бас знал, каково мне на самом деле живется с тетей, не сомневаюсь, он бы нашел способ за мной вернуться, но я никогда не говорила ему ни слова, так как не хотела, чтобы он лишился шанса, который ему дали.
Брейшо, может, и не хотели принимать меня, его тщедушную сестренку, зато им нужен был мой брат, и он больше всех остальных заслуживал этого шанса, после того как освободил нас. Я обязана ему жизнью и, наверное, никогда не смогу отплатить ему за то, что он для меня сделал, но все это может стать для меня шансом заработать свой собственный шанс.
Я буду дурой, если им не воспользуюсь.
Если все сработает, Бас сохранит жизнь, которую любит, сохранит деньги, что зарабатывает, а я верну себе своего брата.
Возможно, это единственная причина, по которой я поднялась в этот самолет.
Провожу кончиками пальцев по холодной мраморной столешнице и отрываю виноградину, свисающую с кисти, идеально уложенной на край хрустальной вазы, которая, очень надеюсь, приклеена к столу.
Разворачиваюсь и разглядываю сиденья, обитые белым бархатом в рубчик.
Мне никогда еще не доводилось летать на самолете, и я вдруг оказалась на роскошном частном борту с парнем, с которым никогда не должна была встретиться.
С тем, кто должен был покинуть маленький городок моей тети, поверив, что я – это моя кузина, и никогда уже не приезжать туда.
Вздыхаю, провожу ладонями по лицу, вплетаю пальцы в волосы, слегка сжимаю и отпускаю, и волосы снова падают.
Боже, все же должно было быть совершенно иначе.
Ройс объявился во вторник утром, а ночью уже уехал.
Я проснулась в среду, готовая приступить к процессу «забыть его».
Но потом пришла в школу и с кем сразу там столкнулась?
С Трэвисом.
Я уже приготовилась выслушать от него оскорбления, но их не прозвучало. По правде говоря, заметив меня, он отвел глаза в сторону. Глаза с синяками вокруг них. И мне сразу стали ясны события прошлого вечера.
Ройс вернулся в закусочную, чтобы убедиться – о его маленьком шоу не станут болтать. Он решил избавить меня от того, что, по моим словам, за этим последует.
После этого я весь день снова и снова анализировала все, что случилось, пока Ройс был здесь. Как он разозлился на Фрэнки за то, что тот поднял на меня руку, как его взбесила выходка моей сестры, как он вспылил из-за того, что я ночью была одна на улице, и как позже он это сгладил.
У меня на губах играет улыбка.
Наверное, это моя любимая часть – как и то, что последовало дальше.
Мне нужно было с кем-нибудь поговорить той ночью, по-настоящему поговорить, – о том, что никто не хочет от меня слышать. Может, я выдала слишком много, но мне все равно.
Мне было так хорошо, и Ройс… Я знаю, он меня слушал. По-настоящему слушал. Это было видно по его темным глазам.
Я решила, Ройс притворяется, будто он кавалер Казанова, подобно тому, как я притворяюсь, будто все плохое в моей жизни имеет смысл. Но за то короткое время, что я с ним провела, я узнала правду.
У Ройса Брейшо есть сердце.
Может, оно и покрыто ядовитой карамелью, но оно есть.
Позднее, когда стемнело и опустился туман, украв из виду звезды, я осталась наедине сама с собой. Я сидела на траве, так как в дом все-таки не вошла, мысли мои метались, и я пыталась очистить свой разум. Но за каждой погребенной мыслью приходила новая, и за ними последовало непреодолимое желание.
Я почувствовала необходимость и выплеснула ее, написав сообщение парню, которому не имела права писать.
Ройс, конечно же, не ответил, но я и не ждала ответа. Я отправила сообщение потому, что хотела. Потому что посчитала это правильным.
Достаю телефон из кармана и снова перечитываю сообщение.
Я: Спасибо за то, что ты сделал. Трэвис не сказал ни слова.
Может, это звучит глупо – благодарить его, хотя именно он и был виноват во всей этой ситуации, открыв свой нахальный рот, но мне все равно.
Нахальный [7].
Рот.
И-и-и… Теперь я думаю о его члене в горле у моей кузины.
– У тебя там все нормально?
Я вздрагиваю, роняя телефон на пол. Мак смеется, поднимает его и протягивает мне, облокачиваясь на стойку напротив меня.
– Итак, – он приподнимает голову.
– Итак, эта штука и вправду летит туда, куда он сказал, или вы собираетесь выбросить меня где-нибудь в океане?
«Шкафчик» улыбается.
– Она летит туда, куда он сказал.
Я киваю, и меня вдруг осеняет. Мои глаза широко распахиваются.
– О боже. А как же все мои вещи? Моя тетя?
– Об этом уже позаботились. Мика грузит все, пока мы говорим. До нас десять часов езды, так что он приедет ночью.
Моя голова дергается назад.
– Мика?
Мак кивает.
– Он же всегда вел себя с тобой нормально? Не творил никакой фигни?
– Ну… да. Он всегда вел себя нормально.
Мак кивает.
– Он остановится в общаге парней, а ты – в доме девушек.
Так, это неожиданно.
Мак кивает в сторону огромного серебряного блюда, накрытого подходящей по размеру крышкой. Именно такие можно увидеть в каком-нибудь крутом ресторане… или в фильме ужасов, где под подобную крышку засунута отрезанная голова.
– Возьми себе что-нибудь, – говорит он и уходит.
Я поднимаю крышку, и мои губы расплываются в улыбке.
Дюжина пончиков с посыпкой и целая упаковка «Йу-Ху». А еще маленькая бирюзовая шкатулка.
Провожу пальцами по внешнему краю и читаю слова, написанные прямо на крышке.
Твоя кузина стерва, а твои дни «почини-все-вокруг» окончены. Время лететь.
У меня вырывается тихий смешок, я открываю шкатулку и обнаруживаю внутри пару солнечных очков.
Несколько мгновений я просто смотрю на них, потом достаю из футляра и надеваю.
– В самый раз.
Разворачиваюсь и вижу Ройса. Руки скрещены на груди, взгляд прикован ко мне.
В самый раз.
Я делаю глубокий вдох.
Будем надеяться, что это окажется правдой и в отношении меня.
Глава 9
Ройс
– Самолет, – Мэддок приподнимается над бортиком бассейна.
– Охрененный самолет.
Он облизывает губы, оценивая меня взглядом.
– Ты купил самолет… чтобы заполучить девчонку?
– Нет, – улыбаюсь я. – Я купил самолет, потому что хотел самолет. Нам нужны каникулы, и, на случай, если что-нибудь произойдет, пока мы отдыхаем, нам нужен способ быстро вернуться назад.
– И еще на случай, если тебе зачесалось быстро заполучить эту девчонку.
Испепеляю его взглядом, отмечая, что оба моих придурковатых братца улыбаются.
– Так Рэйвен была права, – Мэддок переводит взгляд со своей женушки на меня. – Эта долбаная поездка в одиночку и вправду снесла тебе крышу.
Обрызгиваю его водой и тут же поворачиваюсь к племяннице, потому что в меня прилетает одна из ее тапочек для купания.
Зо-Зо лежит на спине, в солнечных очках в форме звездочек, одна нога свешивается с края плавательного круга в виде пончика – я сам ей его и купил, спасибо большое.
Подтягиваю к себе круг и снимаю с него малышку, чтобы чмокнуть в щеку.
– А ты что думаешь, Мишка Зоуи? Скажи папочке, что хочешь полетать на самолете.
– И улететь прямо в небо? – Она улыбается, поднимая руки над головой.
– О да, чертовски высоко.
Она пинается, чтобы я ее отпустил, и плывет к Кэптену.
– Папочка, я хочу полететь!
Он смеется и поднимает ее.
– Сейчас полетишь. Готова?
Зоуи визжит, а он подбрасывает ее вверх и чуть в сторону, потом делает быстрый гребок к тому месту, где она плюхнулась в воду.
Я слежу взглядом за Рэйвен – она лежит на надувном матрасе. Беременная леди приподнимает подбородок, и я понимаю, что она вспомнила о нашем разговоре.
– Так кто она, эта… далеко не случайная девушка?
– И когда мы с ней познакомимся? – добавляет Виктория.
– Не-не, – протестую я. – Не переворачивайте все, придурки. – Издаю смешок. – Это бизнес.
– Ты сам-то понимаешь, что, когда речь о тебе, слово «бизнес» имеет совершенно другое значение? – Кэптен вскидывает светлую бровь.
– Конечно, понимаю, – смеюсь я. – И она моя.
Девчонки прячут улыбки, и я хмурюсь.
Поднимаю ладони вверх.
– В смысле, я сам ей займусь.
– Оу, – смеется Виктория.
– Что я хотел бы знать, так это кто приехал с ней. – Кэп помогает Зоуи забраться на круг и поворачивается к нам. – Не может быть, чтобы ты сорвался туда… откуда она там, черт побери, и вернулся с пустыми руками. И потом я не верю, что ты оставил там девчонку без присмотра, даже ненадолго.
– Именно, – вклинивается Мэддок. – Расскажи нам, кто он и чем хорош.
Я улыбаюсь – обожаю то, как мы друг друга понимаем и чувствуем.
Никакой озлобленности, никакого удивления – лишь ожидание краткой сводки, чтобы быть в курсе дела. Мои братья доверяют мне. Всегда. А я им.
– Его зовут Мика. Высокий, крепкий чувак, неплохо владеет мячом. Есть отчим – тот ждет не дождется, когда же наконец пасынку исполнится восемнадцать и можно будет выставить его вон, а мать хочет одного – ублажить своего нового мужа. Мика не был в школе авторитетом – привык быть под другими. В нем есть немного агрессии, но это будет работать в нашу пользу на складах, да и вообще где угодно.
Я знал, что обращусь именно к Мике, если потребуется, знал с той секунды, как отнял у него мяч. Он первым шагнул вперед, но вел себя спокойно, держался на расстоянии и оказался достаточно умен, чтобы остановиться и подождать, понятия не имея, кто этот придурок перед ним и что он собирается делать.
Другими словами, он не стал действовать необдуманно, чтобы повыделываться перед своими дружками.
Он проявил уважение к незнакомцу, ко мне, потому что так поступают умные засранцы.
Как в старой поговорке Бреев:
Не недооценивай то, что не знаешь, а если недооценил, порви на части или сними свою чертову шляпу.
– Он приедет сюда ночью.
– Погоди, – с подозрением в голосе произносит Рэйвен. – Так он не прилетел вместе с вами?
– Нет. Он везет все их барахло.
Рэйвен разражается смехом и игриво качает головой.
– Так ты ее прям унес, как пещерный человек?
– Я, может, и поднял ее с земли, но не перекидывал через плечо, – фыркаю я, но не могу сдержать улыбку. – Она сидела на стуле. Так что я забрал ее вместе с ним.
Вся моя семья хохочет.
– О боже, – улыбается Виктория. – Хотела бы я увидеть ее лицо в этот момент.
Ага, это было чертовски весело.
– Так она сейчас в общаге у Мейбл? – Рэйвен выбирается из бассейна, Мэддок у нее за спиной на случай, если живот перевесит.
– Ага.
– А что будет, если она похвастается знакомством с тобой? – пристально смотрит на меня Рэйвен.
– Если она заявит, что попала к нам из-за меня, ей в общаге ни за что не выжить.
Руки Рэйвен находят полотенце, которое Мэддок накинул ей на плечи, и она едва заметно кивает. Потом у нее на губах появляется затаенная усмешка.
– Я пытаюсь понять, ты этого хочешь или нет.
– Ну, эм-м… тебе, наверное, удастся это понять уже совсем скоро. – Виктория бросает взгляд мимо меня. – Потому что новая девочка уже нарушила самое первое правило.
Я разворачиваюсь, и от напряжения у меня тут же проступают вены.
Полоска серебра и черные штаны – все, что можно рассмотреть, но этого более чем достаточно, чтобы понять – это она.
Бриэль идет по дороге к особняку и уже почти дошла до крыльца.
– Ройс, – предупреждает Мэддок, но я уже в движении.
– Знаю, брат.
Слишком близко.
Бриэль
Поднимаюсь по ступенькам, но застываю, когда знакомый голос ударяет мне в уши.
– Это слишком! – кричит Ройс.
Разворачиваюсь, ищу глазами и замечаю его.
Направляясь к нему, но стоит моим ногам сделать пару шагов, как я останавливаюсь.
Ройс, расправив плечи и сердито подняв подбородок, пружинисто двигается ко мне. Почему-то он производит впечатление одновременно безразличного и взбешенного.
Его мускулы, подтянутые и упругие, проступают еще сильнее с каждым шагом, но я смотрю не на них – я смотрю на произведение искусства на его теле.
Линии изгибаются, перекручиваются от одной стороны рук к другой, занимая верхнюю часть груди и часть шеи, заставляя задуматься, что же они значат. Его тело… Я не знаю, как такое может быть, но оно будто живет само по себе.
Ройс Брейшо, необузданный распутник номер один…
Полуобнаженный Брейшо, восьмое чудо света…
То, что хотя бы раз в жизни должны увидеть все.
Он останавливается в нескольких футах от меня и произносит равнодушным тоном:
– Так ты мне наврала, маленькая Бишоп?
– В смысле? – не понимаю я.
– Ты сказала, что следуешь правилам, как послушный маленький робот, а теперь гляньте-ка.
– Я должна найти скрытый смысл в твоем оскорблении?
– Первое, что делает Мейбл, когда приезжают новенькие, – объясняет наши правила.
– Ага, ну, круто, – я приподнимаю плечо. – Она сделала свою работу, выплати ей бонусы.
Ройс прищуривается.
– Тогда ты должна знать, что никому нельзя сюда приходить. Мейбл отлично справляется с тем, чтобы заставить вас, девочек, слушаться, и она, не моргнув глазом, вышвырнет тебя, если ты слушаться не станешь, как в первый день, так и в любой другой. – Он скрещивает руки на груди. – И я помогу, если придется.
Никому нельзя…
О-х-х-х.
Верно, я слышала, что их дом – табу.
Отчасти именно поэтому общежития находятся у самого въезда в их частные владения… чтобы контролировать.
Стойте, тогда почему она…
– Тогда почему она…
Я снова встречаюсь с Ройсом взглядом, и он хмурится.
– Закончи свою мысль.
Я провожу пальцами по вискам, погружаю пальцы в волосы, и он следит за этим движением.
– Не, ты мне все равно не поверишь.
– А ты попробуй.
Нет, я не стану.
Ройс сверлит меня взглядом, и спустя мгновение его взгляд становится еще тяжелее. На этот раз у него в голосе звучат скептические ноты, хоть он и пытается их скрыть.
– Это она отправила тебя сюда.
Я пожимаю плечами, тем самым отвечая так, чтобы не бросить ее окончательно к ногам Брейшо.
Погодите.
А может, она хочет, чтобы меня вышвырнули?
Плечи Ройса расслабляются, и он проводит языком по губам.
Он бросает взгляд через плечо, и я вспоминаю, что пришла сюда не просто так.
– Так ты закончил? Потому что теперь моя очередь.
Красавчик резко поворачивает ко мне голову, и, уже зная, что он сейчас уйдет, я выпаливаю, прежде чем он успевает сделать шаг:
– Ты и вправду настоял, чтобы у меня была собственная комната, хотя буквально все в общаге живут по двое или трое?
Он моргает, глядя на меня. Моргает и моргает.
– Серьезно? – расставляет ноги шире. – Ты мне сейчас жалуешься?
– Ну, я пришла сюда не для того, чтобы просто так поздороваться.
Ройс прищуривает глаза и слегка приподнимает подбородок.
– Да неужели?
– В смысле, я понимала, что мы увидимся позже или, ну, знаешь, когда-нибудь. Но нет, у нас разные пути. – Я сгибаю палец над плечом, указывая куда-то себе за спину. – Те девчонки – они как моя кузина на дури, я это чувствую, и тут я заявляюсь, вся такая, козыряя покровительством своего брата, и – бум. Особое отношение – вот так просто? Ну нет, мне это не надо.
Кажется, это вывело его из себя. Он придвигается ближе.
– Если бы я ставил тебя на одну планку с твоим братом, ты бы ночевала в сарае за домом, малышка Бишоп, так что не гони.
– Ага, как будто мой брат не делает все, о чем его просит твоя семья, и даже больше.
Он стискивает челюсти и наклоняется еще ближе.
– Давай-ка я кое-что для тебя проясню, можно?
– Будь так добр.
Судя по тому, как вспыхнули его глаза, ответ ему не нужен, но он все равно продолжает говорить:
– Ты в отдельной комнате, потому что я так захотел. Потому что там, в этой отдельной комнате, я смогу добраться до тебя, когда, мать твою, мне будет нужно.
– Когда тебе будет нужно?
– Именно так, – он делает еще шаг, и у меня внутри все сжимается. – Ты не обычная девушка из нашей общаги. Я не собирался тебя спасать, черт побери, я тебя нанял. Ты – работник. Или работница. Моя работница, малышка, так что будь готова вскакивать и приносить, когда я скажу, и, прежде чем ты спросишь меня, почему – ответ: потому что ты села сначала в ту машину, а потом в самолет. Ты в моем городе. И теперь ты стоишь тут в моем полном распоряжении. И это значит, что я могу принимать касающиеся тебя решения.
Он кипит и бурлит, весь такой злой и раздраженный, пытающийся запугать. Я прикладываю все усилия, чтобы позволить ему верить, будто его гневная мальчишеская тирада сработала, но мне не удается скрыть, как меня это радует.
Мои губы расплываются в улыбке, а ладонь взлетает и хватает его за руку.
– Погоди, ты серьезно?
У Ройса вытягивается лицо, он быстро переводит взгляд с моей руки на мое лицо.
– Погоди, что?
Я сжимаю его руку.
– Я правда твой работник? Или работница? Типа я теперь тут работаю? Ты не просто меня сюда привез, я… тебе нужна?
Ройс на мгновение застывает. Его рука вырывается из моей, взмывает вверх, и, прежде чем я успеваю понять, в чем дело, он поднимает мои солнечные очки вверх.
Взгляд пронизывает меня, изучает, и черты его лица постепенно разглаживаются.
Я пожимаю плечами, он отводит взгляд, но тут же возвращает его к моим глазам. Потом опускает мои очки на нос и отступает назад. Его челюсти сжимаются, но тут же расслабляются.
– Возвращайся в дом, Бишоп. Жди. Спи. Будь готова, когда Мейбл скажет тебе быть готовой.
– Мы увидимся утром?
Он прищуривается.
– А это имеет значение, если да?
Я качаю головой, прикусывая губу, чтобы не заулыбаться.
Ничего больше не говоря, он разворачивается и уже готов уйти, но я вдруг кое-что осознаю и бросаюсь вперед.
– Подожди!
Ройс останавливается, но лишь чтобы повернуть голову.
– Если ты решил, что я пришла сюда, только чтобы поздороваться, почему ты не мог просто… – Я слегка пожимаю плечами. – Ну, знаешь, тоже поздороваться?
Его лицо напрягается.
После нескольких секунд молчания он отвечает с заминкой в голосе, которой раньше не было:
– Правила, маленькая Бишоп.
Правила.
Верно.
Ненавижу правила.
Он смотрит на меня, а потом поворачивается и уходит.
В следующую секунду я достаю телефон, чтобы проверить время.
Еще нет и шести.
У меня на губах играет улыбка, и я набираю номер Баса.
– Сестра.
– Брат.
Я улыбаюсь, снова окидываю взглядом особняк и замечаю в одном из окон мужскую фигуру в тени. Понимаю, что это их отец, Ролланд Брейшо. Бывший заключенный и бывший глава клана Брейшо наблюдает за мной.
Иду назад к общаге.
– Все в порядке? – В телефоне слышны какие-то помехи, потом звук снова становится чистым. – Обычно ты не звонишь в это время дня.
– Да, все отлично, и даже лучше. – У меня напрягаются мышцы живота в предвкушении. – Эй… где ты сейчас?
– Я… работаю, – замешкавшись, отвечает Бас.
У меня опускаются плечи.
– То есть ты не дома?
– Пока что нет, – его голос звучит тише, чем прежде, следует долгая пауза. – А почему ты спрашиваешь?
Потому что я хочу тебя удивить.
– Да просто так, – улыбаюсь я.
Мне почти грустно, но я не даю печали взять верх. Я больше не в сотнях миль от него. Всегда остается «позже». Может, даже сегодня ночью.
– Скоро увидимся, сестра. Я обещаю. Сейчас просто…
– Все нормально, – тут же перебиваю я. Голос Баса звучит удрученно, так что лучше не надо развивать тему. – Скоро увидимся.
Скорее, чем ты думаешь.
На заднем фоне опять слышны какие-то помехи, и связь пропадает. Наш разговор прерван, но это скоро закончится.
Больше не нужно будет хранить никакие секреты, не будет потерянного времени. Брат сможет разделить со мной свой мир, потому что теперь этот мир и мой тоже.
Я здесь, брат. В буквальном смысле.
Прежде чем я успеваю убрать телефон, на экране высвечиваются сообщения.
Бас: Прости. Я скоро позвоню.
Бас: Люблю тебя, сестренка. Никогда не меняйся.
Никогда не меняйся…
С Басом что-то не так, последние пару месяцев он как будто отсутствует еще больше, чем обычно. Отвечает только на половину моих звонков, сам звонит еще реже и разговаривает так, словно к нему подкрадывается конец света. Но именно эти слова заседают в голове сильнее, чем все остальное, что говорит брат, словно он отчетливо видит меня, в то время как сама я, кажется, не вижу.
Оглянувшись напоследок через плечо, обнаруживаю, что Ройс смотрит в мою сторону, вокруг шеи обернуто полотенце.
Он не отводит взгляда, а я отвожу.
Я иду к общежитию медленными, тяжелыми шагами, и все это время меня преследует одна-единственная мысль.
Что, если на самом деле мне нужны перемены?
Ройс
Ее глаза такие же бирюзовые и усталые, как в последний раз, когда я их видел.
Ее манеры такие же безобидные, но решительные, как, полагаю, и она сама.
Ее отношение ко всей этой ситуации… адски раздражающее.
Я пытался ее взбесить, потребовать не пойми чего от девчонки, отчаянно желающей быть свободной от ожиданий, и, вместо того чтобы дать мне отпор, она обрадовалась.
Засмеялась.
Заулыбалась, черт ее побери.
Я искал признаки сарказма и почти разозлился, когда не нашел. Но я на все сто уверен, что, если б нашел, все равно был бы в ярости.
Заведомо в проигрыше?
У бассейна меня встречает Мэддок, он смотрит туда же, куда и я, – на девчонку, что только что скрылась между деревьями, возвращаясь в дом, который теперь будет называть своим домом.
Она наверняка только что разговаривала со своим братом.
Сказала ли ты ему, что ты здесь, маленькая Бишоп?
Я хмурю лоб, и когда Бриэль исчезает из виду, мы с Мэддоком переглядываемся.
– Кто она? – спрашивает брат, имея на это полное право. Девчонка подошла к его дому, к его женщине и к еще не родившемуся ребенку. Нашей племяннице.
Смотрю на них всех, но задерживаю взгляд на Рэйвен.
– Это Бриэль Бишоп.
– Бишоп, – повторяет Рэйвен. – Как…
– Как этот твой пацан Бишоп? Она его младшая сестра.
– Я… – Рэйвен качает головой. – Я такого не ожидала.
Виктория хихикает, присоединяясь к нам, и мы вместе смотрим на Зоуи – кроха сидит на шезлонге, запустив маленькую ручку в пакет с вяленой говядиной.
Кэп поворачивается ко мне.
– Мисс Мейбл сама отправила ее сюда, так ведь?
– Она это не подтвердила, – говорю я. – Но и отрицать не стала.
– Просто не захотела на нее доносить, – осознает Рэйвен. – Почему же ей не все равно?
– Это выглядит как жест преданности, – бросает Виктория, и я испепеляю ее взглядом.
– Не начинай опять свою фигню.
Виктория смеется.
– Я просто говорю.
– Тогда прекрати говорить и не пытайся понять эту девчонку… это не сработает.
– Почему? – интересуется Виктория.
– Просто поверь мне – она того.
– В каком смысле «того»? – Рэйвен опускается на шезлонг рядом с Зоуи и берет протянутую малышкой полусжеванную полоску говядины. – «Того» – в смысле, ест картошку фри вилкой, или «того» – потому что может отрезать тебе хозяйство во сне, а потом убедить, что сделала это из большой любви к тебе?
– Какого хрена, Рэй-Рэй? – У меня вырывается смешок, но тело слегка передергивает, и я накрываю ладонью травмированный член.
– Ну давай, Понибой, расскажи нам уже, – настаивает Рэйвен.
– Рассказать вам, мать вашу? – Я со смехом поднимаю руки. – Она смеется, когда должна быть напугана, шутит, когда должна злиться, и…
– Так она Ройсо-неприступна? – перебивает меня Виктория, и Рэйвен хохочет.
– Девочка, кончай уже играть! – кричу я, отступая, чтобы не оказаться между этими Бонни и Бонни. – Я всего лишь сказал, что она того. Познакомьтесь с ней, поговорите, напугайте и взбесите ее, не знаю, мне все равно, а потом сами решите для себя, черт побери.
– На этом замечании… Скажу, что нам выпал шанс повеселиться, – Рэйвен поигрывает бровями.
Я смеюсь и поднимаю с шезлонга свой телефон, который начал звонить.
Подношу его к уху.
– Говори, Мак-Мани.
– У нас проблемы, – тут же выпаливает он.
У меня ускоряется пульс, напрягаются мускулы на плечах.
Мои братья это чувствуют и подходят ближе. Включаю громкую связь.
– Мы слушаем.
– Помните про те слухи о драке? – подводит Мак. – Она случилась.
Моя кровь тут же разгоняется.
– Кто? – спрашивает Мэддок.
– Тренер Вон.
Мы переглядываемся.
– Что, реально?
– Ага. Его избили, и избили смачно, двое игроков нашли его за скамьей на бейсбольном поле. Новое табло тоже разбили, но на камеру это не попало. Я сейчас отправлю фото, это явно была чертова бита, а еще повсюду разбитые бутылки из-под «Микис» [8]. Даже чертов лайм.
– Твою мать.
– Это еще не все… – Он умолкает.
– Говори, Мак, – сердито произносит Кэптен.
– Вон говорит, что не знает, кто это был, он не видел, как к нему подошли. Но я уже просмотрел записи с камеры.
Рэйвен хмурится.
– Лица парня не видно, но видно, как они спорят примерно минуту, прежде чем тренер получает по физиономии.
– Значит, он не только видел этого парня – он его знает. Зачем врать?
Мак вздыхает.
– Пока не знаю.
– Есть причина, – Виктория начинает шагать туда-сюда, и мы все поворачиваемся к ней.
У Виктории есть фишка – она охотник за секретами, видит то, чего не видят другие, складывает пазл, когда у нее есть всего половина кусочков… почти всегда.
Мак добавляет:
– Ага, как есть и причина, почему Вон не набил ему морду в ответ.
Мы все переглядываемся.
– Что, ни одного удара?
– Не-а.
– Вот же засранец.
Мэддок стискивает челюсти.
– Он понимал, что мы узнаем и пойдем искать.
– И остановимся на первом человеке с отметиной. Кем бы он ни был, у него что-то есть на тренера.
– Проклятие, – шипит в трубке Мак.
Напряжение сковывает мне грудь.
– Что такое?
– Замок на контейнере со снаряжением срезан. Кажется, чего-то не хватает, но мне надо включить свет, чтобы удостовериться.
– Кто-то, мать его, очень смелый…
– Чересчур смелый, – громко произносит Виктория, оглядывая нас. – Накинулся на тренера, разбил табло, украл снаряжение… Тренер говорит, что не знает, кто это был, но драться не стал, а этот кто-то был достаточно осторожен, чтобы не попасть на камеру, но при этом оставил после себя бутылки из-под пива.
– Мы что-то упускаем…
Она кивает.
– Если по табло прошлись битой, но тренера ею не били, то нам нужно начать с кого-то из команды. Со стартового питчера или звезды-хиттера?
Мэддок кивает.
– На нашу удачу это один и тот же человек.
Рэйвен откидывается назад.
– Понаблюдайте за ним, пригласите на завтрашнюю вечеринку.
Все кивают – решено.
Мы приведем мышку для мышиной охоты.
