Михаил Макаров
Эффект присутствия
Все персонажи вымышлены
Наличие прототипов автором отрицается категорически
Любые совпадения случайны
Большинство ситуаций возможно
Формы и методы работы правоохранительных органов приближены к реальности
© Михаил Макаров, 2021 г.
Часть первая
1
30 декабря 1999 года. Четверг.
20.30 час. – 21.15 час.
Если есть вероятность, что неприятность может случиться, то она произойдёт обязательно, причем в самое неподходящее время.
Раньше подобная закономерность называлась законом подлости. Теперь – законом Мёрфи по фамилии капитана ВВС США, изучавшего в Калифорнии причины аварий военных самолетов.
Саша Кораблёв, перед тем как стукнуть пальцем по клавише выключателя, от двери оглядел кабинет, проверяя, не забыл ли чего. Так – компьютер выключил. Обогреватель не просто вырубил, вилку из розетки выдернул для полной надежности. Пепельницу выставил на середину стола, подальше от бумаг. Вроде, порядок, не горим и не тонем!
Чуть больше суток оставалось до нового двухтысячного года. Все нормальные люди завершали приготовления к Миллениуму. Многие уже начали в кругу родных и близких культурно провожать уходящие год, век и тысячелетие. Но это нормальные люди, которым не надо третьего января везти в область пять отчётов и десять докладных по всем направлениям деятельности прокуратуры. Кораблёв, с середины декабря исполнявший обязанности заместителя прокурора, смутно представлял, как он в одиночку разрулит проблемы отчётного периода. Его предшественник, Коваленко Виктор Петрович, написавший рапорт о переводе в областной аппарат на рядовую должность, слёг в пульмонологию с хроническим бронхитом. До его выздоровления кадровые назначения заморозились.
Кроме опасений не справиться в авральном режиме с новой работой, Кораблёву было не по себе от ощущения своей причастности к изгнанию Коваленко. Саша немало отработал с Петровичем и относился к нему с уважением. Коваленко того заслуживал, был он мужик грамотный, умный и, что встречается гораздо реже, порядочный. Конечно, Кораблёв не виноват, что Петрович вышел на тропу войны с прокурором. Причину конфликта между начальниками Саша знал. Внутренне он находился на стороне Коваленко, но от участия в боевых действиях благоразумно дистанцировался. Петрович не имел ни единого шанса на успех. Все его декларации о коррумпированности прокурора повисли в воздухе. Предъявить он ничего не смог. А вот шеф продемонстрировал мастер-класс аппаратной игры, жестко взнуздав взбрыкнувшего заместителя.
Проверяющие из областной прокуратуры, получившие команду «фас», легко выявили множество недостатков в работе Коваленко, надзиравшего за милицией. В течение дня, не выходя из кабинета, областники, перелопатив две вязки «отказных»[1], отложили в сторону стопу материалов по фактам краж металла с предприятий. Формально всё это были укрытые от учета умышленные преступления. То, что сумма хищений в каждом случае не превышала минимального размера оплаты труда, на наличие состава квалифицированной кражи не влияло. О том, что подобная практика применялась по всей области при молчаливом согласии государева ока, нельзя было и заикаться. В результате из «отказных» материалов на свет родилось десять уголовных дел. А десять – уже система. Нарушения были выявлены и при проверке изолятора временного содержания. Как будто заместитель межрайонного прокурора мог понудить начальника милиции отделать ИВС[2] в соответствии с европейскими нормами! Пиши, хоть запишись, а денег на капитальный ремонт изолятора нет и не предвидится.
Приказ о привлечении к дисциплинарной ответственности получился кудрявым. За ненадлежащее исполнение служебных обязанностей Коваленко был объявлен выговор. А дисциплинарка в прокуратуре это серьезно, это – на целый год. Причём, кроме пятна в послужном списке, наказанный получает чувствительный удар по карману. До снятия взыскания не видать ему ни квартальной премии, ни надбавки за сложность и напряженность. Но и это можно перетерпеть. Самое главное, что проштрафившийся нанизывается на крючок. В приказе чёрным по белому написано: «Проверить работу заместителя межрайпрокурора младшего советника юстиции[3] Коваленко В. П. по результатам работы за первый квартал 2000 года». А что изменится за первый квартал? Коммунизм восторжествует в отдельно взятом Острожском районе? Нет таких предпосылок. Так что если через три месяца начальство не сменит гнев на милость, в работе Коваленко вновь будут выявлены недостатки, страшнее прежних. И получит он уже строгий выговор, а то и неполное служебное соответствие. И снова его законтролят проверить по итогам полугодия. В июле с деланым сожалением констатируют – ситуация в положительную сторону не изменилась, и предложат уйти по собственному. В общем, просчитав ситуацию, решил Петрович перевестись в областную прокуратуру, в отдел по поддержанию государственного обвинения.
Саша тряхнул головой, отгоняя рой тягостных мыслей.
«Я никого не подсиживал. Петрович сам ушел. Не надо было Хоттабыча на хрен посылать! А мне предложили, я согласился».
Если отбросить в сторону все самокопания, Саше льстило, что он стоит в пяти минутах от серьезного повышения. Шутка ли, в тридцатник заделаться заместителем прокурора третьего по величине города в области? Следственную работу он любил, но за шесть лет обрыдла она ему конкретно. А как родители обрадовались хорошей новости! Оля тоже однозначно одобрила. Папа ее, Валентин Борисович, стал при гостях громко восхищаться Сашиными успехами, вогнав парня в краску. Продувной Валентин Борисович не преминул прозрачно намекнуть, что, дескать, и он, человек в городе непоследний, приложил руку к карьерному росту будущего зятя. Еще в начале ноября Саша сделал предложение Оле, девушка расплакалась и дала согласие.
Динамика, вроде, на всех участках отмечалась положительная, только вот времени катастрофически не хватало. Конец года у прокуратуры и у милиции – самый сенокос. Последние отчаянные попытки делались, чтобы нагнать показатели аналогичного периода прошлого года. Всю неделю Саша уходил с работы не раньше девяти вечера, о выходных забыл. Завтра, тридцать первого декабря, тоже рабочий день, хотя какая может быть работа накануне Нового года…
Но не приходить нельзя, милиционеры заявятся в последний день с карточками[4] и делами. А шеф уехал к себе в Подмосковье до третьего числа, сказал: «На отчетах встретимся». Саша остался на хозяйстве. Надо проследить, чтобы в коллективе начали пить хотя бы не с утра, а ближе к обеду. Когда же закупать все к празднику? Завтра в магазинах не протолкнёшься. Хорошо еще, подарок Оле успел купить. Сколько времени, кстати? Блин-компот, опять до половины девятого просидел…
Кораблёв стукнул по выключателю, свет потух, зато заверещал телефон, противней и требовательней, чем обычно. Хорошего от этой трели ждать не приходилось.
«Сниму трубку – сниму проблему», – не сомневался Саша.
От проблем в его должности не убежишь и не спрячешься. Он уже знал, что это не мамка звонит, чтобы поторопить сынулю домой, к вкусному ужину. Когда мамка звонит, трель другая – мелодичная, мурлыкающая.
Не включая света, вернулся к столу, взял трубку.
– Слушаю.
– С наступающим тебя, Александр Михалыч, с наступающим, – зачастил знакомый голос оперативного дежурного по УВД. – У нас тут незадача. Два трупа в машине на Васнецова, десять. У вас кто дежурит? График куда-то подевался, подевался.
– Что за трупы, Андреич? – Оставалась ещё надежда, что трупы некриминальные, что влюбленная парочка задохнулась в гараже, случай распространенный.
– Не знаю, дорогой Александр Михалыч, минуту назад сообщение принял! – Андреич, действующий ветеран, подполковник, только чистого милицейского стажа имевший двадцать семь лет, мог себе позволить разговаривать с и.о. зампрокурора в таком тоне.
Саша и не думал обижаться, отношения у них были полуприятельские. Улица Васнецова находилась рядом, в паре кварталов, он решил подскочить туда сам.
– Винниченко у нас дежурит, Андреич, – сказал Кораблёв. – Не знаю, куда вы график девали, неделю назад вам новый направляли.
– Профессор Винниченко? Бориска? Всё понял, поднимаем. У него городской есть?
– Да. А судмедэксперта подняли?
– Вам первому доложили, – дежурный, отдавая дань новой должности Кораблёва, перешел на «вы». – Сейчас будем судика[5] поднимать. Если найдем, конечно. Кстати, не знаете, кто дежурит?
– На этой неделе Никульский выезжал. Ему звоните.
– Понял! – Дежурный отключился.
Саша вышел в полутемный коридор, запер кабинет, подергал для верности ручку. Не горим и не тонем. В прокуратуре никого не было, несколько дней подряд он покидал корабль последним. На сигнализацию сдавались только кабинет прокурора и канцелярия. Выйдя из здания через запасной выход, еще пару минут провозился с незапамятных времен заедавшим замком.
Красная «девятка» Кораблёва с приметным, хотя и не блатным номером «858», стояла под окном его кабинета на расчищенном пятачке. Снега в этом году подвалило много, а сегодня ошарашил мороз за двадцать градусов. Ну что же, настоящая русская зима! Не то что в прошлом году, когда вокруг новогодней ёлки хороводы под дождём водили.
Пока прогревался двигатель, Саша выкурил сигарету, прогоняя в голове сценарий завтрашнего дня.
«Приехать пораньше, к половине восьмого. Подписать на выбор пару-тройку простеньких дознавательских дел из общей кучи. Эля напечатает сопроводиловки, увезёт дела в суд. До обеда судейские обещали на месте быть. Пусть хоть маленько менты поутихнут. Достали совсем: “Александр Михайлович, наши дела подписали? А когда подпишете?” Сами нанесли двадцать дел в последние дни. И ведь в каждом, кое-как сляпанном, подлянка. Не хватает ещё, чтоб первые дела, по которым утвержу обвиниловки[6], прилетели из суда обратно. Та-ак… Потом – в торговый центр и на рынок. Список накидать надо сегодня. Шампанское, водка, колбаса, сыр, мясо хорошее, фрукты… Свечи, свечи не забыть…»
Саша встречал Новый год вдвоём с невестой, у неё дома. Будущие тесть с тещей любезно предоставили им квартиру, сказав, что сами будут праздновать в гостях.
Кораблёв приспустил стекло, выбросил в сугроб окурок. Плавно тронулся, выехал на плохо освещенную Советскую улицу. Дорога была скользкой и Саша, несмотря на свой солидный водительский стаж и зимнюю шипованную резину, двигался осторожно. Через два перекрестка на светофоре свернул на Васнецова. Миновал здание краеведческого музея, похожего на заснеженный старинный замок. Дальше дорога шла круто под уклон, к пойме Клязьмы.
«Ну, и где здесь наливают? Ага, во-он меня продавцы полосатых палочек дожидаются».
У торца кирпичного трехэтажного дома, в котором располагался детский клуб «Бригантина», в неоновом пятне фонаря виднелась белая «пятерка» с символикой ГИБДД. Под косым углом к машине «дэпээсников» стояла затонированная ВАЗ-21099 цвета «металлик». Чтобы не создавать толкучки на месте происшествия, Кораблёв проехал во двор и припарковался там.
Приближаясь к «девяносто девятой» разглядел, что лобовое стекло у неё во многих местах повреждено. Вокруг зияющих неровных пробоин мутнели густые паутины трещин, на капоте валялась стеклянная крошка. Надежды на бытовой несчастный случай не оправдались. На улице в машинах люди не задыхаются, только в закрытом гараже. Трупы криминальные. Расстрел! Саша затосковал: ах, как не вовремя…
Близко к «девяносто девятой» он подходить не стал, хотя видел, что снег вокруг неё истоптан. Завидев заинтересовавшегося тачкой молодого, модно прикинутого мужика, из «пятерки» ДПС тяжело вылез громоздкий гаишник в светоотражающем жилете поверх толстой зимней куртки.
– Мужчина, что вам надо? – строго спросил.
Кораблёв шагнул к нему.
– Прокуратура.
– А-а-а, – лейтенант и сам уже узнал Сашу, – следователь приехал.
Кораблёв не стал объяснять гаишнику, что никакой он теперь не следователь, а без пяти минут заместитель прокурора.
Сухо сказал:
– Доложите.
– Чего? – Лейтенант, похоже, воспринимал Кораблёва как заурядного нарушителя ПДД, до сих пор не лишенного прав из-за наличия в кармане прокурорского удостоверения.
Года два назад, что ли, он тормозил Сашу на проспекте, пытался наехать за непристегнутый ремень. Кораблёву гаишник запомнился как не в меру борзый. Фамилия его, кажется, была Бурлаков.
– Доложите, товарищ лейтенант, – не мигая, глядя в припухшие глаза инспектора, повторил Кораблёв.
Гаишник правильно среагировал на официальный тон.
– Это, как его, значит… Нас дежурный сюда послал. «Девяносто девятая» часа два тут стоит. Пацаны вокруг нее крутились местные. А тачка все не уезжает и не уезжает. Кто-то из взрослых вышел, увидел – стекла побиты, подумал на пацанов, позвонил «02». Мы подъехали, внутрь глянули, а там, бляха-муха, два жмура…
– Мужчины?
– Ага, два мужика.
– Данные мальчишек записали?
– Только имена и из каких они квартир… – Лейтенант полез в планшетку.
– С вас обстоятельный рапорт. Прямо сейчас.
– Нам это, как его, на маршрут надо возвращаться… – Инспектор потёр рукой румяную щеку. – Нам дежурный сказал, как приедет опергруппа, сразу можем сниматься. А рапорт мы на сдаче смены в дежурке оставим.
– Где вы видите опергруппу? – Кораблёв с трудом сдерживал раздражение.
«На маршрут им не терпится. Подзаработать им не терпится на Новый год! Зачем им место происшествия по двойному огнестрелу охранять? Тут никто денежку не даст. Все следы затоптали, бегемоты!»
– Гошан, ну чего, едем или где? – Клон лейтенанта, только со старшинским продольным галуном на погоне, приотворив дверь, высунулся на мороз.
Первый инспектор, громко хрустя сапогами по снегу, вернулся к патрульной машине, наклонился к напарнику.
– Подождем ещё… следак выёживается… вломит начальству… – Его не особенно заботило, что прокурорский может услышать.
Саша обошел расстрелянную «девяносто девятую». Не хотелось находиться в компании с «продавцами полосатых палочек», да и зябко на одном месте. Машина стояла «мордой» под уклон, отчего казалось, что кузов ее неестественно задрался кверху.
«Тачка новая совсем. Пошустрей моей, поустойчивее. Что хорошо в “девяносто девятой” – это багажник просторный…»
Кораблёв насчитал на лобовом семь пробоин, одна была как бы сдвоенная. Удивительно, что стекло не обрушилось. Других повреждений на машине Саша не разглядел. В Остроге в последние годы не так часто случалась стрельба, серьезными наработками по этой линии милиция и прокуратура похвастаться не могли.
Поэтому Кораблёв озадачился.
«Почему так много осколков на капоте? Стреляли-то снаружи в лобешник. Хотя, кто его знает, как стекла посыплются, если в лоб зарядить? И смотря из чего…»
Кораблёву не терпелось заглянуть в салон.
«Может, узнаю кто такие. Ну чего там опергруппа никак не доедет?»
Саша был в курсе, что группа в полном составе по мановению волшебной палочки не соберется. Следователя прокуратуры и судебного медика поднимают из дома, убойщиков – тоже. Громыхающий дежурный «УАЗик» совершает сложный маневр по адресам, стараясь выкроить маршрут покороче, чтобы сэкономить на бензине. До конца смены далеко. Ну без убойщиков, положим, можно осмотр начинать, а без следователя – нет. Криминалист, участковый и оперативник вот-вот объявятся, они в СОГе[7] дежурят.
Кораблёв ещё раз посмотрел на снежную кашу вокруг «девяносто девятой».
«Пацаны топтались, жители, гаишники, “скорая” еще приезжала. Гляну одним глазом? Со стороны водилы злодей все равно не подходил».
Саша приблизился к машине и, едва касаясь ручки, приоткрыл дверку водителя. Из салона пролился проникновенный саундтрек из тарантиновского «Криминального чтива».
– Girl you’ll be a Woman soon…
Под эту размеренную, романтичную песню танцевала Миа Уолесс, когда они с Винсентом Вегой вернулись из ресторана «Джек Рэббит Слимс» в особняк Марселеса Уолесса. Саша смотрел культовый гангстерский фильм раз двадцать и знал его наизусть.
В салоне ВАЗ-21099 горел верхний свет. Водитель сидел, держась обеими руками за руль, вывернув на подголовнике голову к задним сиденьям. Разглядеть лицо его не представлялось возможным. Второй, находившийся на командирском месте, уткнулся вбок к своей двери. На голове его была круглая кожаная шапочка, отороченная светлым мехом. Сзади мех был грубо вырван, перепачкан красным, черным, серым и желтым, по консистенции похожим на фарш. В черепе на затылке зияла дыра.
Кораблёв также осторожно прикрыл дверь.
«Весёлая картинка, предновогодняя. Ничего не понимаю. Стреляли через лобовое, а попали в затылок».
Саша подошел к гаишникам. Неохватные, в накинутых на шапки капюшонах они стояли около своей «пятерки», наблюдали за действиями прокурорского.
– Да-а-а, – поделился впечатлением от увиденного Кораблёв и повторил. – Да-а-а… Чикаго, блин!
Лейтенант перекатил за щекой жвачку.
– Мы, значит это, со своим дежурным связались. Он посмотрел по базе. Машина зарегистрирована на Калинина Петра Владимировича, шестьдесят восьмого года рождения… Проживает Чехова, семь дробь три, квартира шестьдесят девять…
– Молодцы какие, – искренне сказал Кораблёв.
Инспектор на похвалу не купился.
– Может, отпустите нас все-таки? – Его отличала настойчивость.
– Мужики, чего вы на самом деле? – Кораблёв, учитывая инициативу, проявленную гаишником, стал давить на совесть. – Бросите меня тут одного? Я без формы, на гражданской машине, без оружия.
– Ла-адно, – милостиво изобразил кивок лейтенант.
«Калинин, Калинин… Знакомая фамилия, в голове вертится… Пётр Владимирович, Петруха, Петька… Чего-то знакомое, бандитское…»
Чтобы не стоять без дела, Кораблёв прошел к первому подъезду, у которого караулили две бабушки.
– Здра-авствуйте! – дружелюбно обратился он к ним. – Вы в этом доме живете?
– В этом, в этом, – женщина помоложе, в бордовом пальто с вылезшим нутриевым воротником, пошла на контакт. – А чего случилось-то? Говорят, убили. Кого убили-то?
– Разберемся. Может, несчастный случай. – Резона пугать пожилых людей не имелось, они могли полностью замкнуться.
Выяснив у женщин имена-отчества, Кораблёв поговорил с ними и узнал, что живут они тут с постройки дома, с шестьдесят второго года. Сами ничегошеньки не видели. Окна у обеих выходят во двор и на улицу Васнецова. Подозрительного шума или грохота не слышали. Один из гулявших пацанчиков, Димка, оказался внуком Лидии Матвеевны, – той, что в бордовом пальто. Она была из пятой квартиры. В настоящее время мальчик находился дома.
– Насилу загнала его, с утра блондится! Да чего он, шелапут, запомнить-то мог? Дневник ноне принес, одни тройки за четверть! – Прожившая жизнь русская женщина Лидия Матвеевна не хотела втягивать единственного внучка в милицейские разборки.
«Поквартирный обход нужен самый качественный. Дом на отшибе стоит, дальше частный сектор, потом пойма, река… тупик. В доме два подъезда, три этажа. Это если три квартиры на этаже – сколько получится? Всего восемнадцать квартир в доме, минус клуб “Бригантина”. Кстати, как он на буднях работает?»
Лидия Матвеевна сообщила обходительному молодому человеку еще одну ценную информацию. Оказалось, что по соседству с ней в восьмой квартире живет участковый милиционер по имени Николай.
«Вот повезло, в доме, около которого заделали двойное убийство, сотрудник проживает. Да он здесь каждую собаку обязан знать. Кто к кому приезжает, кто кого навещает. Только почему он до сих пор не вышел? Не знает, что под носом у него побоище? Лидия Матвеевна с Таисией Прокопьевной знают, а он – ни бум-бум? Надо поторопить».
Кораблёв поднялся на третий этаж и остановился перед обитой рейкой дверью с привинченной металлической цифрой «6». На кнопку звонка пришлось нажимать много раз, никто не походил. Хотя люди в квартире находились. Громко играла музыка, ещё громче лаяла собака.
«О-о-о, как басисто гавкает!» – Саша на всякий случай сделал шаг назад.
Наконец дверь открылась. В проёме стоял участковый инспектор Кладов в тренировочных и линялой футболке с растянутым воротом.
– Здравствуйте, – удивился он при виде сотрудника прокуратуры на своём пороге.
– Николай, а вы почему до сих пор дома?
Кладов облизнул красные мокрые губы и пожал костлявыми плечами.
– А чё случилось?
Похоже, он и в самом деле не ведал о случившемся. Кораблёв в трёх предложениях ввел его в курс дела.
– Надевайте форму, выходите во двор, подключайтесь к своим. Сейчас сюда много народу нагонят.
Кладов слушал, полуоткрыв рот, отчего в совокупности с расслабленными лицевыми мышцами выражение его лица казалось неумным.
«Чудной он какой-то, – подумал Кораблёв. – Вроде не пьяный, не пахнет от него».
– У вас телефон в квартире есть?
Простой вопрос вызвал у хозяина заминку.
– Е-есть.
– Разрешите позвонить.
– Пожалуйста.
Кладов уступил дорогу, пропуская Сашу внутрь квартиры. Как только они поменялись местами, Кораблёву на грудь передними лапами взлетела псина. Лохматая, бело-рыжая узкая морда тянулась вперед, мелькнул вываленный розовый язык. Саша выставил вперёд руки, отстраняя собаку, норовившую лизнуть его в лицо.
– Извините! – Хозяин с усилием потащил собаку за ошейник из прихожей.
Телефон находился на полочке, привинченной к стене. Набирая известный только посвященным городской номер дежурной части (по «02» вечером не дозвонишься), Кораблёв огляделся. Дверь в ванную комнату была полуоткрыта. На дне ванной стояла алюминиевая молочная фляга емкостью тридцать восемь литров, по боку которой струилась вода из крана. Тесный коридорчик был заставлен множеством больших жестяных банок с наклейками «Томатная паста». Несколько пустых жестянок хищно щерились неровно обрезанными краями.
«Зачем ему столько пасты?»
– Милиция, – на третьем гудке в трубке отозвались.
– Это Кораблёв, прокуратура. Я на Васнецова уже полчаса как пляшу. Где группа?
– Александр Михалыч, золотой мой, всех собрал. Судика долго искали, в гостях судик зависал, из гостей забирали! – Энергия так и пёрла из Андреича. – Саша, там реально двойное убийство? Не напутали ничего доблестные наши сотрудники ГИБДД?
– Все так.
– Значит, правильно я начальника поднял, в область доложил и план «Сирена»[8] ввел. Все, дорогой, через пять минут группа у тебя будет. Удачи!
Участковый, не проявляя намерений экипироваться в присвоенную ему форму одежды, умильно наблюдал за деятельным Кораблёвым.
– Выходите поскорее, – Саша мотнул головой в сторону лестничной площадки и покинул квартиру.
На улице уже курили прибывшие техник-криминалист Гурьева Лариса, старший участковый Муравьев и малознакомый Кораблёву оперативник по линии антиквариата Савченко. Эта группа была доставлена на «дежурке» из здания УВД, с Ворошилова. Подлётное время заняло не меньше тридцати минут. Можно было пешком пройти туда и обратно, причём прогулочным шагом.
«Криминалист не ахти попался. Лариска по жизни сонная. Никогда никаких следов не находит. Опер – не зональный, народа здешнего не знает. Только на “сходи-опроси” пригоден. Вот участковый добросовестный, старая гвардия».
– Юрий Анатольевич, это ведь ваша территория? – стащив перчатку, Кораблёв протянул руку Муравьеву.
Тот, прежде чем ответить на рукопожатие, приложил ладонь к срезу зимней шапки и представился по форме:
– Старший участковый инспектор майор милиции Муравьёв.
Он делал так каждый раз, когда встречался с Кораблёвым или с другим сотрудником прокуратуры. То ли прикалывался, то ли страховался на всякий случай.
Заданный ему вопрос Муравьев за козырянием мимо ушей не пропустил.
– Участок не мой, Лазутина участок, он на сессии. А зона ага, моя. А вы теперь заместитель прокурора?
Последнюю фразу майор произнес вполголоса, чтобы не услышали остальные.
– Исполняю обязанности! – Саша сделал жест рукой, обозначавший, что ничего еще с его замством не решено, и вообще, сейчас не время обсуждать кадровые вопросы.
Введя милиционеров в курс дела, он предложил Муравьеву и Савченко не мешкая приступать к поквартирному обходу.
– Сейчас уже почти половина десятого. Скоро люди спать лягут, многие просто дверь не откроют. Нас интересует в первую очередь «девяносто девятая». Приезжала ли раньше? К кому? Когда? Кто на ней ездил? Видели ли ее сегодня? Во сколько? В каждом адресе выясняйте данные всех проживающих. Кого сегодня нет, когда отсутствующие появятся. Потом все равно повторно обходить.
Оперуполномоченный Савченко, на вид Сашин ровесник, коренастый, с крепкими скулами, быстроглазый, слушал снисходительно. Во взгляде его читалось: «Кого ты, червь кабинетный, учишь как с людьми разговаривать».
– В общем, я в первый подъезд иду, а ты, Алексей, во второй, – распределил объекты Муравьёв.
На секунду майор задумался и просиял вдруг.
– А ведь тут, – он посчитал по окнам, – на третьем этаже сотрудник наш живет, Коля Кладов.
– Во-во, – кивнул Кораблёв, – заодно его поторопите, Юрий Анатольевич. Я уже был у него в гостях и все объяснил.
Муравьев скрылся в ближнем подъезде. Оперативник Савченко вразвалочку двинулся к дальнему, на ходу закуривая. Вот-вот на место должно было нагрянуть большое милицейское начальство. Не исключалось, что ему нарежут другую задачу. Зачем, спрашивается, делать ненужную работу? У розыска свои боссы.
Саша занялся криминалистом.
– Лариса, пока тут столпотворения нет, сделайте, пожалуйста, хорошую панорамную съемку. Во-он с той точки…
– Только у меня мало плёнки, двенадцать кадров всего, – сразу обозначила свой потенциал Гурьева.
Как всегда – работать еще не начали, а проблемы уже нарисовались.
