bannerbannerbanner
полная версияЗаписки военного контрразведчика

Михаил Овсеенко
Записки военного контрразведчика

Полная версия

На время следствия подполковника З. перевели с понижением в 201-ю МСД. Не выдержав создавшейся вокруг него атмосферы, неоправданно затянувшегося следствия, а реально – волокиты, и неопределенности своего положения, он однажды при выходе дивизии на боевую операцию захватил БРДМ (бронированная разведывательно-дозорная машина) и убыл в неизвестном направлении. Розыски результатов не дали. Правда, БРДМ был найден с неизрасходованными боеприпасами.

Точно так же командование и военная прокуратура хотели «заволокитить» и не придавать гласности дело в отношении молодого командира полка из Файзабада подполковника Ш. В первой же операции, для него не совсем удачной, он получил психологический срыв и потерял рассудок. Употребив спиртное и прибыв ночью на гауптвахту, где содержались пленные мятежники для выдачи их органам власти, Ш. в состоянии аффекта стал издеваться над пленными с нанесением им серьезных ран. При этом его жестокость и изощренность настолько поразили солдат из состава караула, что один из них потерял сознание. И только вмешательство военной контрразведки заставило военную прокуратуру возбудить уголовное дело по данному факту. Ш. был снят со своей должности и на период следствия отправлен в Союз.

Наряду с высокопоставленными гражданскими лицами любили посещать Кабул и военные в высоком звании для отметки в своем деле: «Побывал в действующей армии». Беда заключалась в другом – каждый из таких «гостей» стремился оставить в ходе своего визита какой-то след в виде совета, зачастую не вписывающегося в реальную военную обстановку. Например, один велел в машину УАЗ вмонтировать миномет, превратив его в подвижную огневую точку. Другой настоял передать афганским военнослужащим на перевале Саланг тысячу советских армейских бушлатов. Проверка подтвердила опасение командования армии по поводу судьбы этих бушлатов: через неделю все они оказались у бандитов. Были и другие казусы, вызывавшие недоумение у наших офицеров и генералов.

ШУРАВИ УШЛИ, А КАКУЮ ПАМЯТЬ ОНИ ОСТАВИЛИ ПОСЛЕ СЕБЯ?

Не собираюсь идеализировать наше военное присутствие в Афганистане. Там все-таки была война, и к сожалению, во время нее мы не избежали отдельных негативных проявлений со стороны наших военнослужащих. Тем не менее с удовлетворением отмечаю, что не они определяли облик ограниченного контингента советских войск. Корректное в целом поведение личного состава ОКСВ, оказание постоянной и разносторонней помощи государству и населению, создание относительно спокойной обстановки в городах и уездных центрах, контролируемых государственной властью, позволило нам оставить после себя добрые воспоминания у афганцев.

Приведу только один пример, когда доброе отношение к простым афганцам вызывало взаимное удовлетворение.

Однажды майор Артемьев, возвращаясь из Герата в расположение своего полка, увидел в поле перевернутую машину, доверху нагруженную дровами. Рядом суетились афганцы, разводили руками и о чем-то взволнованно говорили. Артемьев, невзирая на инструкции, решил им помочь. Подъехав ближе, они с водителем размотали трос лебедки и показали афганцам, как закрепить его вокруг машины с дровами. Афганцы, обрадованные вниманием, быстро выполнили все рекомендации. Затем включили лебедку и медленно, но поставили машину на колеса, а водитель помог ее завести. Радости афганцев не было предела: они низко кланялись, что-то лопотали по-своему, пытались целовать руки, а после долго махали отъезжающему БРДМ. Артемьев с водителем, в свою очередь, также были довольны сделанным добрым делом и в приподнятом настроении прибыли в свой полк.

Примеров оказания персональной помощи афганцам, исключая организованную гуманитарную, со стороны советских военнослужащих было немало. Это и срочная доставка роженицы в больницу, в связи с чем родившийся мальчик в знак благодарности носит имя русского, и оказание медицинской помощи в наших госпиталях (мне известен факт проведения нашим хирургом сложной операции по пересадке поврежденных сосудов на шее раненого мятежника из ближайшего окружения А. Шаха), и многое другое. Вышеуказанный эпизод я привел, чтобы довести до читателя, как в таких случаях простые афганцы выражают свою благодарность шурави.

Полагаю, что уместно дать слово журналисту Г. Зотову, статья которого была опубликована в «Аргументах и фактах» № 11 за 2006 г. С его слов, почти все опрошенные им люди из разных социальных слоев Афганистана испытывают сегодня своего рода ностальгию по шурави. Многие из числа респондентов заявили, что они не возражают, чтобы русские вернулись. В городах была спокойная жизнь, функционировали все предприятия, народ не голодал. На вопрос, заданный одному афганцу, кстати, получившему увечье на той войне: «А зачем же ты тогда воевал против русских?» – тот ответил: «А дурак был!» При этом все опрошенные клянут американцев и натовцев.

Беседовал Г. Зотов и с натовцами. Подполковник, немец по национальности, с какой-то обидой заявил ему, что почему-то афганцы любят русских, с которыми воевали, а их нет. И добавил: «За полтора года службы, патрулируя Кабул, я ни разу не мог сойти с БТР. Даже дети, увидев нашу машину, бросают камни и кричат „Аллах Акбар“». Натовцы в настоящее время передвигаются по Кабулу только на бронированных машинах, а их военные городки представляют собой укрепленные крепости, окруженные бетонными заборами с колючей проволокой поверх.

Для сравнения отмечу: наши военнослужащие, в том числе и советники, в городах пользовались обычным транспортом – это были «уазики» и «Волги». На «Волгах» командующего и начальника особого отдела были дипломатические номера. За руководителем оперативной группы министерства обороны афганские власти закрепили «Ауди».

Мне могут возразить: прошли годы, пришли американцы, в сравнении с которыми русские выглядели намного лучше, да и голода не было. Однако приведенные примеры уважительного, более того, доверительного отношения к нашим военнослужащим в ходе фильтрационной работы со стороны жителей кишлаков, где и война ощущалась острее, и сами они были добросовестными верующими, говорят сами за себя.

В порядке дополнительного опровержения негативных оценок воинов, прошедших Афганистан, даваемых в смутное время 90-х годов нашими чиновниками, приведу еще один пример.

В 2003 г. в Лондоне на конференции по противодействию терроризму встретились российский командир воздушно-десантной дивизии генерал А.П. Солуянов, командовавший в свое время батальоном ВДВ в Афганистане, и прибывший из этой страны для участия в работе конференции английский командир воздушно-десантной бригады генерал Шпунер.

После знакомства у них вскоре завязался довольно откровенный разговор на близкую обоим десантникам тему. В ходе беседы Шпунер заявил: «Я могу констатировать – 80 процентов жителей Афганистана считают десятилетие пребывания там советских войск золотым временем. К русским у них претензий нет. Ну а то, как воевали русские десантники в горах, – это фантастика. Мы так воевать не умеем»14.

Вписывается в этот контекст и позиция бывших руководителей оппозиционных партий Б. Раббани и С. Моджаддеди («Национальный фронт спасения Афганистана»), относившихся к присутствию советских войск в их стране враждебно. Придя к власти после отставки правительства Наджибуллы, они решительно отвергли предложения других оппозиционеров о предъявлении нам репараций. При этом они резонно мотивировали свое решение тем, что не Советский Союз виновен в причиненных Афганистану разрушениях. Ими были учтены также усилия СССР по созданию промышленной базы и аграрного сектора, в развитии инфраструктуры. Кроме того, они рассчитывали на восстановление прежних добрососедских отношений. Считаю, что это является убедительным штрихом к показателю степени уважения афганского народа к своему северному соседу.

А вот жители Вьетнама до сих пор проклинают американцев, особенно за их преступную операцию «Агент Оранж», последствия которой проявляются до сих пор. Суть ее заключалась в распылении над лесными массивами диоксина. Леса теряли листву, а люди – здоровье и жизнь. Этот яд не только не выводится из организма человека, но еще и оказывает воздействие на его генофонд. Дети от таких родителей рождаются инвалидами, становясь подчас нерепродуктивными. И никто из наших либералов не называет их убийцами, а в Америке они герои. И хоронили погибших на престижных кладбищах.

В ходе контактов членов американской делегации участников войны во Вьетнаме с воинами-интернационалистами проводилась параллель в оценках каждой из сторон. Западу невыгодно показывать позитивную роль «афганцев» в нашем обществе, они хотели затруднить их участие в военно-патриотической и другой общественной работе. Не случайно Институтом Восточной Европы при свободном университете Западного Берлина была поставлена задача по поиску из числа участников войны в Афганистане негативно настроенных лиц, чтобы на отдельных фактах доказать, что все воины-интернационалисты являются уголовниками, привыкшими к убийству мирных жителей, зверствам и мародерству. К сожалению, этим вирусом заразились, и надолго, наши либеральные демократы. А сравнение с американцами «афганцев» просто оскорбляет.

Приходится удивляться той глубине болезни, которой страдают многие наши «идеологи», всегда шельмуя наше прошлое. При этом они стараются быть «объективными», оригинальными, угождая вышестоящим и, особенно, Западу в формировании стойкого отрицательного отношения к русским и к России в целом. Порой напрашивается мысль, а не является ли такое отношение к своей Родине, своему народу следствием их ментальности.

 

О ВОЕННЫХ И ГРАЖДАНСКИХ СОВЕТНИКАХ

Важную для ДРА работу осуществляли военные и гражданские советники СССР. Именно они помогли молодой республике создать Национальную народную армию, Царандой, органы безопасности и другие силовые структуры. С помощью наших советников был укреплен государственный аппарат и созданы условия для функционирования народной власти во всех крупных городах и значительном числе уездных центров. Хотя наши военные советники в основном не участвовали в боевых операциях, у них, особенно в периферийных гарнизонах, возникали критические ситуации, угрожающие их жизни.

Как известно, ввод советских войск в Афганистан был осуществлен организованно и спокойно, хотя маршал Советского Союза Н.В. Огарков допускал, что со стороны отдельных афганских частей могли быть вооруженные выступления. Но их не было. Тем не менее перед самым штурмом дворца Тадж-Бек 27 декабря 1979 г. были приняты превентивные меры по нейтрализации возможных военных действий со стороны верных Амину частей. В одну из них, 7-ю пехотную дивизию, считавшуюся придворной и дислоцированную в районе базирования штаба Амина, были направлены наши советники по линии военной контрразведки: майор Юрий Иванович Чижов из Ленинградского военного округа, оперуполномоченный и переводчик из других округов (их фамилии неизвестны). Все были одеты в форму рядовых афганской армии.

Прибыв в дивизию, майор Чижов собрал находившихся там армейских военных советников и объявил им, что он наделен соответствующими полномочиями, и все военные советники соединения поступают в его распоряжение. Затем они были расставлены по местам, в которых появление афганских военнослужащих было наиболее вероятным. Вход на этаж, где находился кабинет командира пехотной дивизии генерала Фарука, осуществлялся только с ведома майора Чижова. При попытке со стороны афганцев оказать сопротивление разрешалось применять оружие. После этого он посетил кабинет Фарука.

Фарук удивился экипировке советских представителей, но его убедили «легендированные» объяснения нашего контрразведчика. В это время в кабинет ворвался начальник военной контрразведки соединения, а затем замполит с известием, что произошел переворот (имелись в виду события во дворце Тадж-Бек) и им надо немедленно выступать. Наши сотрудники под угрозой применения оружия нейтрализовали их. Фарук потянулся к телефону (под столом у него находился автомат и гранаты), но его остановил Чижов словами: «Если Фарук умный (командир владел русским, поскольку обучался в Советском Союзе), то он не допустит ни одного выстрела во вверенной ему дивизии, и тогда никто не пострадает, в том числе и их семьи, проживающие с ними в одном военном городке».

Последние слова Чижова привели Фарука в замешательство. Несколько минут он находился в смятении, но затем согласился. Эта фраза советского офицера, сказанная им от себя, может вызвать превратное восприятие у читателя. Поэтому считаю необходимым пояснить, что никакой угрозы семьям афганских военнослужащих со стороны нашего командования не только не предусматривалось, а этого вообще не могло быть, даже при негативном для нас повороте событий тех дней. Притом ни командир дивизии, ни его офицеры не знали в то время, кто штурмует дворец ТаджБек. Даже его защитники, да и сам Амин, сначала полагали, что происходит очередной путч. И только в ходе штурма, услышав знакомую им ненормативную лексику напавших, узнали шурави и резко снизили свое сопротивление.

Такая напряженная обстановка без какой-либо связи с внешним миром продолжалась два дня. Два дня неизвестного и тревожного ожидания. И только 29 декабря, когда ситуация стабилизировалась, появились советские подразделения и вывезли наших чекистов в советское посольство, где их уже считали погибшими.

О КОНТРАБАНДЕ

В ряде частей, особенно занимавшихся материально-техническим обеспечением войск, имели место факты контрабанды наркотиков, оружия, чеков «Внешпосылторга». За все годы нашего пребывания в ДРА следственным подразделением особого отдела КГБ по Туркестанскому военному округу было возбуждено около трехсот уголовных дел с различными окрасками, по которым проходило до четырех тысяч военнослужащих и служащих Советской армии. При этом было изъято около тысячи единиц оружия, более ста килограммов наркотиков, сдано в доход государству более десяти миллионов рублей.

Подавляющая часть уголовных дел возбуждалась следственным подразделением ТуркВО, поскольку таможенный пост, который досматривал транспортные самолеты, следующие в Кабул и обратно, и находившихся в них пассажиров, располагался на военном аэродроме города Ташкента (Тузель). Надо отметить, что объем работы был настолько большим, что численность следователей, за счет прикомандированных сотрудников, порой увеличивалась до 22 человек.

Имела место и так называемая административно наказуемая контрабанда. Так, только за 1985 г. по этим причинам таможней в Ташкенте было задержано без возбуждения уголовных дел органами КГБ 534 военнослужащих и служащих Советской армии. Причем меры административного воздействия применялись в равной степени ко всем нарушителям закона независимо от их должностей и званий.

Например, в марте 1985 г. были задержаны два высокопоставленных генерала, один из них генерал-полковник, другой в звании на ступень ниже, из ВВС страны. Они перевозили из Кабула подаренное им оружие. Оба представили письменные объяснения и получили административное и партийное наказание. Представляет интерес объяснение генерал-лейтенанта Б. С ним я хочу познакомить читателя. Так, к тому времени уже известное всему миру название страны нашего пребывания – «Афганистан» он несколько раз написал: «Авгонистан», а слово «душманы», по-видимому, в знак глубокого к ним уважения, написал с большой буквы. Причем это не описка, потому что, начав писать его с маленькой буквы, он аккуратно ее зачеркнул, исправил на заглавную и дальше уже писал только с большой. Банды у него были «тераристические». Были и другие орфографические ошибки. И это не рядовой солдат, а должностное лицо высокого ранга в соответствующем звании. Однако будем к нему снисходительны и посчитаем, что это досадное недоразумение, вызванное стрессовой ситуацией.

К мелкой контрабанде, хотя и попадающей под запрет таможни, особый отдел 40-й Армии относился снисходительно.

Мотивом ее совершения служило зачастую контрастное материальное положение военнослужащих по сравнению с военными и гражданскими советниками. Так, служащие Советской армии, начиная с машинисток и выше, военнослужащие от лейтенанта до полковника получали в месяц по 230 чеков «Внешпосылторга», полковник – 330 чеков, генеральский состав – по 450 чеков, что в несколько раз ниже денежного содержания военных и гражданских советников. Это толкало прапорщиков, молодых офицеров, служащих Советской армии на совершение мелкой контрабанды с использованием разницы в ценах в СССР и ДРА на отдельные дефицитные товары. Например, модные в то время джинсы, стоимостью 100-120 рублей, в Кабуле можно было приобрести, продав в дукане две бутылки водки, цена которой на Родине составляла около пяти рублей.

Предметы уголовно наказуемой контрабанды перемещались в специально приспособленных хранилищах автотранспортных средств, самолетов и вертолетов. Отмечен факт использования упаковок, предназначенных для транспортировки банковского груза. Так, арестованные по уголовному делу пять сотрудников полевого учреждения госбанка в указанных упаковках под видом банковского груза вывозили из Кабула дефицитные товары для реализации их в г. Ташкенте и чеки «Внешпосылторга». Из СССР в ДРА перевозили в больших количествах спиртные напитки и советские деньги. Наши рубли, один к одному, в Кабуле меняли на чеки «Внешпосылторга», которые в Ташкенте продавали на черном рынке один к двум и дороже.

Известно, что такая категория людей зачастую попадает в поле зрения спецслужб противника. Например, по уголовному делу на группу работников торгово-закупочной базы ТуркВО и ограниченного контингента советских войск, перевозивших в Кабул советскую валюту, а обратно чеки «Внешпосылторга», проходил ряд афганских граждан, которыми обстоятельно занималась контрразведка армии. В начале 1986 г. некоторые из этих граждан были разоблачены как агенты иностранных спецслужб. Только по одному такому уголовному делу на советских граждан изъято в доход государства более одного миллиона рублей, что по тем временам было много.

Основанием для возбуждения данного уголовного дела послужил первый в Афганистане случай поражения нашего самолета ракетой «земля-воздух». При этом, как отмечено выше, погибли 28 человек, в основном работники Военторга.

При осмотре места происшествия были обнаружены пачки из-под стирального порошка, набитые советскими деньгами и чеками «Внешпосылторга» на большую сумму. По уголовному делу проходил и начальник торгово-закупочной базы военного округа Зурин. В отношении последнего и его непосредственного окружения дело расследовалось в Ташкенте.

Накануне обыска начальник следственного сектора полковник Т.В. Дерень получил данные о том, что заместитель военного прокурора ТуркВО полковник Горелов, неоднократно посещавший базу для приобретения дефицитных товаров и не всегда аккуратно плативший, предупредил Зурина о предстоящем посещении базы и его квартиры следователями особого отдела.

По факту злоупотребления должностными полномочиями Горелова, а по сути – предательства особым отделом был проинформирован главный военный прокурор Артем Горный. Не давая ходу этому документу, он положил его в сейф. После неожиданной смерти Горного содержимое сейфа было изъято и исследовано. Полковник Горелов был уволен со службы, а Зурин приговорен к восьми годам ИТК.

14Из интервью Героя Советского Союза А.П. Солуянова. – «Аргументы и факты», № 1 от 7 января 2015 г.
Рейтинг@Mail.ru