Микаэлин Дуклефф
Утраченное искусство воспитания. Чему древние культуры могут научить современных родителей
Часть II
Метод майя. Единение
TEAM-элемент № 1
Единение
Если дети плохо себя ведут, им нужно больше обязанностей
Глава 3
Самые отзывчивые дети в мире
Июньским утром мы с Рози садимся в самолет, который за 6 часов переносит из Сан-Франциско в изнуряюще жаркий Канкун. Арендую коричневый седан Nissan, и мы направляемся на запад, к центру Юкатана. Через несколько часов подъезжаем к палатке, где продаются розовые пластиковые фламинго. Я видела их еще в прошлую поездку, поэтому воспринимаю как шеренгу солдат дружественной армии. Океей, вот здесь-то и пора сворачивать с главной дороги.
Резко беру налево, на ухабистый гравий. Едем со скоростью 30 км/ч. Минуем несколько опрятных домов под соломенными крышами и с цыплятами перед входом. Шуршим мимо палатки, из которой торгуют мёдом, и в какой-то момент останавливаемся, чтобы позволить перейти дорогу стаду коз.
Оглядываюсь и обнаруживаю, что Рози крепко спит в автокресле в обнимку с голубым плюшевым мишкой. Во сне она похожа на ангела со своими светлыми кудряшками и пухлыми розовыми губками.
Дорога начинает сужаться. Лозы и ветки скребут по стеклам машины, пока объезжаем большие выбоины на дороге. Не видя вокруг домов, начинаю нервничать. Неужели не туда свернули?
Внезапно открывается вид на внутренний двор размером с футбольное поле, и мы сталкиваемся лицом к лицу с чем-то вроде двуглавого бронтозавра. Розового бронтозавра. Это испанская церковь XVIII века с двумя шпилями, метров 18 в высоту и полностью выкрашенная в розовый. Расплываюсь в улыбке. Наконец-то мы на месте. Как же я тут всё люблю!.
Мы прибыли в центр Чан-Каяла[20] – крошечной деревушки майя, расположенной в тропическом лесу, неподалеку от древней пирамиды Чичен-Ица. Столбик термометра переваливает за 38 °C, а послеполуденное солнце жарит, как раскаленная печь. Но это неважно. Здесь кипит жизнь. На углу мясник разделывает тушу только что зарезанной свиньи. Через дорогу девочка лет 6 несет мешок кукурузы в кафе для продажи. Несколько подростков околачиваются возле блестящего синего пикапа. Из задних карманов у них выглядывают смартфоны, и с их стороны немного доносится запах дыма.
Мы менее чем в трёх часах езды от туристической сутолоки Канкуна, но кажется, что оказались на другом краю света. Здесь нет кондиционеров. Слабый Wi-Fi. Так что жизнь в основном протекает снаружи. В воздухе витает теплое, чудесное ощущение, что все вокруг – одна семья и каждый готов прийти на помощь.
Куда ни глянь – люди: общаются, перемещаются, болтают. Старшие сёстры ведут домой из школы младших с книгами в руках. Абуэла[21] с седыми волосами, собранными в аккуратный пучок, раскладывает сушиться тыквенные семечки на тротуаре. Мелкие петляют на трёхколесных и обычных велосипедах. Дети постарше проносятся на мотоциклах. Мамы и папы едут на гигантских грузовых трёхколесных велосипедах, толкая перед собой коляску, наполненную малышами, продуктами и несколькими бутылками с галлонами питьевой воды.
Деревня расположилась в окрестностях подземного пресного озера внутри сенота[22]. На протяжении веков семьи майя черпали из него воду для себя, своих животных и садов. Пальмовые листья вырастают здесь до размеров слоновьих ушей. Массивные манговые кроны возвышаются на задних дворах, подобно воздушным шарам, готовым к полёту. А птицы (боже, ну сколько же здесь птиц!) заливаются радостными трелями с каждого дерева.
Дома большинства семей – это маленькие хозяйства из нескольких строений. Стены кухонь обычно плетут из деревянных прутьев, крыши кроют пальмовыми листьями, а стены спален могут быть из шлакоблока. Часто на заднем дворе стоит сарай для хранения кукурузы, загон для кур и россыпь фруктовых деревьев – банановых[23], померанцев и гуанабан[24] с белой сочной мякотью, на вкус такой же терпкой, как Sour Patch Kids[25].
Сделав несколько поворотов по деревенской дороге, спускаемся по улице, затененной гигантской пуанчианой[26]. Я чувствую, что приближаемся. На одном заднем дворе молодая женщина стирает джинсы в тазу с мыльной водой. У забора расправляет хвост индюк. Затем впереди я вижу его – бирюзовый дом с белыми окнами. Сердце бьется быстрее.
– Проснись, Рози. Проснись, – говорю. – Вот для чего мы преодолели пять тысяч километров.
– Что, мама? Что это такое? – спрашивает Рози.
– Это дом Марии. Она собирается рассказать мне всё об акомедидо. И как научить тебя быть акомедидо. Ты готова?
* * *
Последние 40 лет антропологи приезжают в Чан-Каял, чтобы изучить, как малыши перенимают опыт у своих семей и сообщества. Местные родители владеют секретом, благодаря которому дети выполняют работу по дому добровольно и ради которого американцы (и я тоже) расстались бы с собственным мизинцем. В семьях майя и других коренных общин Мексики объем хозяйственных задач огромный. И малыши, и подростки стирают, помогают готовить, мыть посуду и ухаживать за садом; делают лепешки для продажи на рынке по выходным; режут свиней и заготавливают впрок мясо; заботятся о пожилых родственниках и младших братьях и сёстрах. Они компетентны, самодостаточны и очень услужливы. И по большей части занимаются всем этим без просьб, угроз, шантажа или посулов. Никаких золотых медалек. Никаких дополнительных карманных денег. Никаких обещаний мороженого.
В авангарде изучения этого феномена, сначала в качестве аспиранта Калифорнийского университета в Санта-Крузе, а теперь профессора в Фуллертоне, стояла психолог Лючия Алькала. В одном исследовании Лючия и ее коллеги взяли интервью у 19 матерей, принадлежащих к науа – группе коренного населения Мексики (1). Вопросы касались того, как их дети от 6 до 8 лет помогают по дому. С какой периодичностью? Что именно делают? И как часто добровольно? Ответы мам замечательные.
Одна из них рассказала ученым, что ее 8-летняя дочь приходит из школы и заявляет: «Мама, я помогу тебе делать всё» (2). Затем «добровольно берет на себя всю работу по дому», говорится в исследовании.
Оно также показало, что, чем старше дети, тем серьезнее и разностороннее их помощь. «Мама приходит домой с работы очень уставшей, – рассказывает Барбара Рогофф из Калифорнийского университета в Санта-Крузе, которая участвовала в том исследовании с участием мам-науа в Гвадалахаре[27] (3). – И просто валится на диван без сил. А дочь ей: «Мам, ты очень устала, но нам нужно навести порядок в доме. Ты не против, если включу радио и приберусь на кухне, а ты займешься гостиной, и так мы вместе всё быстренько сделаем?».
Эти дети уже освоили сложные задачи типа готовки и ухода за братьями и сёстрами без присмотра взрослых и обычно сами «проявляют инициативу» в работе по дому. Об этом сообщили примерно 3/4 матерей (4). Ребенок просто видит, что нужно, вскакивает и начинает это делать. Грязная посуда стоит в раковине – моют. Беспорядок в гостиной – начинают прибираться. А если кто-то из младших детей плачет, просто они подходят, берут и выводят из дома, чтобы поиграть и отвлечь, – и всё без указаний взрослых.
Лючия рассказывает, что родители прививают детям навык, намного более сложный, чем простое умение мыть посуду или стирать: они учат обращать внимание на то, что их окружает, понимать, когда и какая именно требуется работа, а затем ее выполнять (5).
«Они приучают быть ответственными членами семьи. Они хотят, чтобы дети понимали, когда кому-то нужна помощь, были внимательны к происходящему вокруг, а затем помогали, – говорит Лючия. – И этот навык означает также умение определять, когда помогать не нужно – чтобы не мешать естественному течению жизни, сплоченности группы или ее устремлениям. Это умение оценить ситуацию, а затем сообразить, что делать или чего не делать, – остается с ними на всю жизнь».
Этот навык – оглядываться вокруг, а затем действовать – столь ценен, что его освоение становится для мексиканских детей едва ли не самоцелью. Местные даже ввели для него специальное название – акомедидо[28] (6). Его идея сложна: это не просто выполнение рутинной работы или задачи, потому что кто-то сказал это сделать; это знание того, какая помощь в конкретный момент уместна, потому что вам искренне не всё равно (7).
Родители-майя владеют секретом, благодаря которому дети выполняют работу по дому добровольно. Их учат обращать внимание на то, что их окружает, понимать, когда и какая именно требуется работа, а затем ее выполнять. Этот навык местные называют «акомедидо».
В ходе того же исследовании Лючия и ее команда опросили 14 мам из Гвадалахары, ведущих образ жизни, более напоминающий западный (8). То есть тех, кто на протяжении нескольких поколений жил в городе и имел мало связей с коренными народами. Угадайте, сколько из этих мам сообщили, что их дети обычно «проявляют инициативу»? Ноль. Их отпрыски-космополиты не просто меньше работают по дому и выполняют меньше сложных поручений – их даже приходится каждый раз упрашивать. Некоторые мамы говорят, что идут на всё, чтобы убедить ребенка помочь, – торгуются, составляют графики, договариваются о поощрении для мотивации, обещая подарки или увеличение карманных денег.
Но вот что действительно приводит меня в восхищение: во многих случаях дети из племён майя и науа выполняют работу по дому с истинным удовольствием! Их родители не просто передали ценность акомедидо, но и научили любить свою работу и гордиться вкладом в жизнь семьи (9). Помогать по дому – это привилегия.
Родителям не приходится умасливать или пилить детей – у них уже сформирована внутренняя мотивация вносить посильный вклад. Они хотят помогать семье и хотят быть с ней одной командой.
За этим-то я и вернулась в Чан-Каял – узнать, как родителям удается пробуждать в детях желание быть полезным. Со временем я осознала, что их метод мотивации не является уникальным изобретением общин майя и науа. Скорее это основополагающий прием, с помощью которого родители по всему миру прививают детям ключевые ценности своей культуры. Для майя одна из них – стремление помогать семье. Для западной культуры это тоже важно, но мы совсем позабыли, как это «важно» передать детям. И эта потеря сделала нашу жизнь намного тяжелее.
Дело в том, что, вызвав в ребенке внутреннего помощника, мы получаем целый набор дополнительных преимуществ. Дети становятся здоровее психологически, а также перестают доставлять хлопоты. Потому что, учась быть предупредительными, они параллельно овладевают искусством сотрудничества и совместной работы. Поэтому, когда утром папа надевает куртку и выходит из дома, ребенок следует за ним. Ни нытья, ни капризов – только желание быть нужным игроком команды.
Глава 4
Как научить детей помогать добровольно
– Уже с первого дня, пока они совсем крохи, начинай показывать, как помогать, – говорит Мария.
Мария де лос Анхелес Тун Бургос – супермама и идеальный коуч. Она научит нас воспитывать детей не просто предупредительных, но и гордящихся своим вкладом. Она явно эксперт в этом: ее старшая дочь Анжела не только добровольно моет посуду на глазах у изумленной американки, но и прибирается в доме, пока мама уезжает по делам. У Марии есть еще дочки 5 и 9 лет, которые вместе с их старшей сестрой станут прекрасной иллюстрацией того, как в их доме воспитательный процесс видоизменяется в зависимости от возраста и развития каждого ребенка.
– Тут вот какое дело: на то, чтобы дети начали работать по дому добровольно, уходят годы, – продолжает Мария. – Вы должны учить их медленно, мало-помалу, и в конце концов они поймут.
Этим обучение детей приносить пользу немного похоже на обучение чтению или арифметике. Нельзя просто дать четырёхлетке устные инструкции, прикрепить таблицу умножения на холодильник и ожидать, что назавтра малыш уже сможет ответить, сколько будет трижды три или восемью четыре.
То же и с домашними делами. Вы не можете просто повесить график уборки и надеяться, что по вторникам и четвергам посуда будет мыться без напоминаний. По словам Марии, учить нужно медленно – как на ласковой, щадящей тренировке, цель которой не стать немедленно рельефным и тугим, а полюбить движение и адекватные нагрузки. Вот что ребенок должен одинаково хорошо понять про работу по дому: как именно ее выполнять, когда и почему это важно и полезно для семьи – и для него самого.
Если вдуматься, то вообще-то график уборки может лишь помешать научиться быть акомедидо. Потому что суть этого концепта в том, чтобы дети обращали внимание на окружающий мир и учились понимать сами, когда необходимо включаться. Если расписание обязывает мыть посуду во вторник, подметать в среду, а выносить мусор в пятницу, то, во-первых, это не про развитие самостоятельного видения, а во-вторых, может привести к выводу, что это единственное, что вообще требуется, – и навык не масштабируется на все остальные сферы. Ребенок не будет начеку в неотмеченные дни, а работу, не указанную в графике, и вовсе будет не замечен. И в итоге станет полной противоположностью акомедидо и будет воспринимать обязанности как неприятную ношу, которую нужно поскорее скинуть.
Мария целенаправленно и поступательно приучает детей быть акомедидо — будто это арифметика. От простого к сложному. С повторениями. Весь процесс можно разбить на три этапа, или шага, каждый из которых, по сути, является ключевым ингредиентом. Смешав их, мы получим невероятно действенный рецепт – формулу – передачи ценностных установок. Культуры всего мира, включая западную, используют его для формирования у детей практически любых желаемых навыков, в том числе интеллектуальных и перцептивных.
Поскольку эти шаги-ингредиенты очень важны в воспитании, каждому мы посвятим отдельную главу, а затем вернемся, чтобы повторить то, что узнали. Первый шаг рассмотрим здесь, а второй и третий – в следующих двух главах соответственно. Приступим же!
Для западного родителя вроде меня первый шаг противоречит здравому смыслу. Предлагается делать прямо противоположное тому, что, по нашему мнению, разумно: делегировать задачи наименее компетентным членам семьи.
Шаг 1 Ценные карапузы
– Как ты воспитываешь таких предупредительных детей? – спрашиваю Марию в лоб. В ответ она знакомит меня с концепцией, которую я мысленно окрестила «Служба экстренной помощи «Карапузы». Да, речь о неловких, лепечущих, неуверенно ступающих по земле детишках в возрасте от 1 до 4 лет. Я говорю о популяции малышей, которых чаще описываются эпитетом «ужасные», чем «услужливые».
Мария же утверждает, что позволять хозяйничать этим неуклюжим человечкам – ключ к воспитанию отзывчивых людей с большим сердцем. Для объяснений она приводит в пример свою младшую дочь Алексу – ей пять.
– Чем бы я ни занималась, Алекса тоже хочет это делать, – рассказывает Мария. – Когда я готовлю лепешки, Алекса начинает плакать, если не позволяю ей подключиться. А потом она всегда просит веник, чтобы подмести.
– А вы что? – спрашиваю я.
– Разрешаю готовить лепешки и даю веник, – отвечает Мария.
– И она хорошо подметает?
– Это неважно. Важно, что она хочет как-то помочь, и я даю ей возможность это сделать, – говорит она, сидя в гамаке и сложив руки на коленях.
– Позволяете помогать каждый раз, когда она хочет? – уточняю, всё еще не совсем понимая. – Даже если учинит гигантский кавардак? И потом всё придется переделывать?
– Да. Так учат детей.
* * *
Если окинете взглядом семьи по всему миру – выращивают ли они кукурузу на Юкатане, охотятся ли на зебр в Танзании или пишут книги в Кремниевой долине, – их малыши схожи по двум параметрам. Во-первых, они истерят (1). Да, этнографические исследования показали, что детские истерики неизбежны независимо от того, где вы живете. Но немного более удивительна вторая общая черта. Желание помогать. Дети стремятся быть полезными повсеместно – и очень настойчиво стремятся (2).
Майя учат детей целенаправленно и поступательно, будто арифметике, – от простого к сложному, с повторениями. Процесс всегда состоит из трёх шагов, каждый из которых, по сути, является ключевым ингредиентом. Смешав их, мы получим невероятно действенную формулу передачи ценностных установок и обучения чему угодно.
Карапузы – прирожденные помощники (3). Они жаждут самореализации и желают выполнять работу по принципу «Я сам». Нужно подмести кухню? Ополоснуть посуду? Разбить яйцо? Без проблем. Служба экстренной помощи «Карапузы» прибудет незамедлительно. Внимание! Они уже здесь.
В одном исследовании 20-месячные дети отвлекались от новой игрушки и шли через всю комнату, чтобы помочь взрослому поднять что-то с пола. Никто не просил, и награды не обещали. Напротив, если после акта доброй помощи малыша одарить игрушкой, то вероятность его подмоги во второй раз уменьшится. Вот это врожденное акомедидо!
Никто точно не понимает, почему карапузы так мотивированы оказывать помощь и почему это побуждение слабнет, если его поощрять. Предполагают, что это следствие сильного стремления быть рядом с семьей и ощущать связь с родителями, братьями, сестрами и другими опекунами и близкими.
«Думаю, это действительно ключевой момент, – говорит психолог Ребека Мехиа-Арауз из Университета ITESO в Гвадалахаре. – Совместная деятельность делает их счастливыми и важна для их эмоционального развития» (4).
– Маленьким детям нравится делать то же, что и родителям. Алекса даже любит играть в маму с куклами, – делится аналогичным наблюдением Мария, пока я гощу у нее на Юкатане.
Другими словами, во всём мире (и даже здесь, в США) малыши рождаются уже готовыми стать акомедидо. А вот родительское отношение к акомедидо везде разное. И это оказывается принципиальным: вероятно, именно от него и зависит, продолжит ребенок с возрастом добровольно помогать или, как выразилась Ребека, «перерастет».
Многие родители из западных стран (включая и маму из Сан-Франциско, пишущую эти строки) часто отвергают предложения помощи от малышей. Я хочу сказать давайте посмотрим правде в глаза! Карапузы, может, и хотят помочь, и любят помогать, но вообще-то не слишком помогают. Я-то знаю. Моя Рози точно не из этих. Она – машина разрушения, и ее участие в домашних делах только замедляет мою работу и создает чудовищный беспорядок, который потом приходится убирать. Так что я бы предпочла, чтобы она играла в гостиной или рисовала на полу на кухне, рядом со мной, пока я навожу порядок. И в своих желаниях я не одинока.
Ребека говорит: «Наши матери говорят что-то вроде: “Мне нужно справиться быстро, а если мой малыш пытается помочь, то учиняет кавардак. Так что я лучше сделаю всё сама, чем с его участием”» (5). Во многих случаях западные родители отправляют своих малышей поиграть, пока хлопочут по хозяйству. Или разрешают уткнуться в экран. Если задуматься, мы говорим ребенку, чтобы он перестал проявлять заботу, перестал хотеть помочь. Мы говорим: приятель, эта работенка не для тебя. И сами того не зная, пресекаем желание карапуза быть полезным и изолируем от важных занятий.
Но мамы коренных народов Мексики поступают наоборот. «Они приветствуют помощь и даже просят о ней, – рассказывает Ребека, – даже если ребенок ведет себя грубовато». Если карапуз буквально выхватывает инструменты у родителя, чтобы взять на себя работу (знакомо?), взрослый уступит и позволит попрактиковаться (6).
Возьмем, к примеру, малышку 2 лет, жаждущую помочь перекапывать землю на кукурузном поле в общине масауа на северо-западе Мексики (7).
Мама переходит к прополке огорода. И тут же ее дочь начинает имитировать действия матери. Затем требует, чтобы ей дали поработать самой. Мама позволяет – и ждет. Вскоре девочка заменяет ее полностью. А если мама пытается начать работать, протестует и настаивает, чтобы это разрешили сделать ей: Я САМА! И снова мама уступает властному карапузу.
Рози поступает так часто. Она требует мою работу. Хватает вилку, пока я утром пытаюсь взбивать яйца. Вырывает нож, пока режу лук на ужин. Выдёргивает собачью миску, когда собираюсь накормить Манго; веник, когда подметаю; и ноутбук, когда пытаюсь писать, – а затем с бешеной скоростью стучит по всем клавишам сразу.
Обычно я реагирую на эту ее приставучесть так же, как реагировали на меня родители: отталкиваю пухлые ручки и говорю что-нибудь гневное типа «Не лезь!». А затем интерпретирую ее действия или поведение как излишне требовательные и контролирующие (и даже слышу в голове голос моей мамы: она хочет контролировать тебя, Микаэлин).
Но многие родители коренных народностей рады, когда на помощь мчится загребущий карапуз (8). Они счастливы, что малыш проявляет инициативу, а его напористость объясняют желанием внести вклад в жизнь семьи. Да, ребенок еще слишком мал, чтобы знать, как помогать наилучшим образом. Но ему просто нужно научиться. А как научиться, если не пробовать?
«Одна мама рассказала нам: “Вначале, когда мой малыш мыл посуду, вода была повсюду, но я позволяла сыну делать это так, как получается, потому что иначе он не сможет научиться”», – приводит Ребека пример из своего интервью с мамами-науа в Гвадалахаре (9).
Ребека рассказала о семье, у которой был бизнес по продаже мяса. Один из сыновей очень рано увлекся приготовлением свинины, и его мать, заметив этот интерес, продолжила стимулировать его. Она держала малыша на руках, пока готовила. Иногда даже позволяла вынимать куски мяса из кастрюли и перекладывать на тарелку. Она понимала, что он мог обжечься, но просто была внимательной – и ничего страшного не произошло. Со временем способности мальчика и его внимание к семейному делу только росли. К 9 годам он вносил значительный вклад в бизнес. «Он мог даже забивать животных», – добавляет Ребека.
Здесь уместно сделать несколько оговорок. Родители не принимают каждое предложение ребенка о помощи и не идут у него на поводу, позволяя делать всё, что ему заблагорассудится. Если задача слишком сложна, взрослый может проигнорировать желание карапуза или разбить работу на более простые этапы. Если ребенок начинает тратить драгоценные ресурсы впустую, родитель направит действия ребенка так, чтобы он работал более продуктивно, или велит ему уйти.
В общине майя в Чьяпасе[29] родители намеренно отвергают предложения маленьких детей о помощи, чтобы повысить их мотивацию к выполнению задания (10). Например, Бето (ему 2) хочет помочь отцу укладывать цементный пол – работа, слишком сложная для малыша. Сначала папа не обращает внимания на просьбы сына, затем говорит, что для этой задачи ему нужно немного подрасти, а через годик можно будет попробовать. Этот неявный отказ только распаляет желание мальчика – и в конце концов он хватает инструмент и начинает старательно разглаживать бетонный раствор. Папа улыбается такому усердию, но внимательно наблюдает и делает простые замечания, например: «Малыш, не совсем так». Но вот Бето совершает серьезную ошибку – наступает ногой в жидкий цемент. Отец не ругает его и не выгоняет, а спокойно объясняет, что было сделано не так: «Родной, теперь этот участок испорчен, потому что цемент должен застывать ровно», – и завершает участие Бето в общем деле, говоря, что его разыскивает мама.
Так, уже на первых годах жизни дети узнают – на практике – свое место в семье. Родитель, включая малыша в выполнение задания, по сути, сообщает ему: «Ты – работающий член нашей команды, который помогает и вносит посильный вклад».
Психологи полагают, что чем больше ребенок в раннем возрасте будет помогать семье, тем вероятнее вырастет предупредительным подростком, для которого домашние обязанности естественны и просты (11). Чем раньше дети будут допущены к части общей работы, тем больше шансов, что они будут склонны оказывать добровольную помощь и повзрослев. Такой подход меняет их роль в семье и в обществе, делая их активными участниками коллектива – ответственными носителями акомедидо.
Если же постоянно отбивать у ребенка желание помогать, то он быстро сообразит, что его роль в семье другая: он – тот, кто не путается под ногами. Другими словами: скажите малышу достаточно много раз «Нет, ты не участвуешь» – и он усвоит. И перестанет докучать вам своим стремлением быть полезным. Помощь – не его обязанность. Как скажешь, мам, договорились.
Психолог Лючия Алькала и ее коллеги зафиксировали этот эффект в лаборатории. В одном эксперименте они дали парам братьев и сестер задание для совместного выполнения (12): помочь друг другу выбрать товары в модели продуктового магазина. В одной группе североамериканских братьев младший постоянно предлагал, что купить. «Он пытался помочь, – рассказывает Лючия, – но старший брат снова и снова отталкивал его, а в какой-то момент даже ударил по руке, чтобы тот не указывал на продукты». В итоге малыш потерял интерес к задаче. «Он залез под стол и тем самым, по сути, обозначил, что умывает руки, – вспоминает Лючия. – В другом случае младший брат пытается уйти из комнаты, где проходит эксперимент, потому что в этой деятельности для него просто нет места».
Лючия считает, что те же самые сценарии неизбежно воспроизводятся, если вновь и вновь говорить детям, чтобы они пошли поиграть, пока взрослые выполняют работу по дому. Это сообщает малышам, что их задача – играть в лего или смотреть видео, пока родители готовят и убирают.
Во всём мире (и в США) малыши рождаются уже готовыми стать акомедидо. Но, не допуская их до домашних дел и изолируя от важных занятий, мы постоянно говорим им, чтобы они перестали проявлять заботу, перестали хотеть помочь. И в итоге пресекаем желание карапуза быть полезным.
К счастью, не всё потеряно. Дети всех возрастов (и даже несколько знакомых мне взрослых) невероятно податливы, а их желание приносить пользу так велико, что они с радостью будут готовы сменить роль на более включенную в общее дело. Самое главное – именно вам, родителю, нужно изменить свое отношение к ребенку. Поощряйте его помощь в любом возрасте, следуйте идеям, изложенным в следующей главе, и вскоре увидите, что ваш подросток, еще вчера поглощенный собой, превращается в невероятно эффективного вытиральщика посуды.
Я недавно проверила эту идею, когда мне на неделю подбросили девятилетку, чтобы я присмотрела за ней. Девочка обожала TikTok и бродила по нашей квартире с телефоном, который словно приклеили ей на ладони сантиметрах в 8 от носа. В первый вечер попросила ее почистить картошку, и на меня посмотрели так, будто я с луны свалилась. Но я продолжала применять стратегии, описанные в следующей главе, и через пару дней у нее возникло острое желание заняться домашними делами (что послужило прекрасным примером для Рози). Девочка вызвалась помочь застелить постель, а перед обедом прибежала на кухню, чтобы нарезать овощи.
К пятому дню она следовала за мной по дому, как утенок.
– Что дальше, Микаэлин? – вопрошала она. Она помогала не всегда, но действительно вносила посильный вклад в совместный быт. И мы по-настоящему сближались. Я видела, что ей нравится быть частью нашей команды и она гордится тем, что помогает и работает вместе с нами[30].
Итак, первый шаг-ингредиент к воспитанию детей-помощников можно описать одной фразой: позвольте им практиковаться. В уборке, стирке, готовке. Пусть выхватят ложку из ваших рук и помешают суп в кастрюле. Пусть достанут пылесос и примутся чистить коврик. Отнеситесь с улыбкой и любовью к тому, что их помощь имеет последствия в виде небольшого погрома, пока они маленькие. С возрастом беспорядок будет уменьшаться, а став подростками, они будут убирать за вами без вашего ведома или даже заправлять всем домашним хозяйством.
Западные родители часто недооценивают возможности ребенка (любого возраста) в вопросах помощи семье. Однако, по словам Ребеки, никогда не рано (и не поздно) пригласить его помочь: «Дети действительно могут включаться в работу по дому раньше, чем кажется, и делать гораздо больше, чем мы себе представляем» (13). Так что смело устанавливайте высокую планку и позвольте, наконец, показать ребенку, на что он способен. Попутно узнаете что-то новое о себе и о нём – например, насколько вы хороший учитель, какие у него интересы и потребности и как именно работать вместе, чтобы эффективно достигать общих целей.
Приём 1
Тренируем готовность помочь
У самого крохотного карапуза из Самоа, например, уже есть задачи – принести воду, набрать дров, собрать листья, накормить свинью… Вообще один из первых уроков его детства – научиться четко выполнять поручения (14).
В западной культуре всё, что касается просьб о помощи по хозяйству, наоборот. Мы склонны позиционировать тоддлеров и дошколят как освобожденных не только от домашних обязанностей, но и вообще от и внесения вклада в жизнь семьи. Мы часто полагаем, что они неспособны по-настоящему помогать. Такая же мысль была и у меня по отношению к Рози. Я думала, что стану поручать ей работу по дому, когда она подрастет, а пока не рассчитывала на ее помощь.
А вот во многих культурах охотников-собирателей родители придерживаются противоположного подхода: едва ребенок начинает ходить, его уже просят о помощи, предлагая мини-задачки. Со временем он знакомится со всем объёмом необходимой работы. Так что чем он старше, тем просьб по факту меньше – во-первых, потому что они теперь объемные, а не дробленые на подзадачи, а во-вторых, потому что какая-то деятельность оказывается ребёнку настолько близка и понятна, что он занимается ею, сам того не замечая. В итоге к его подростковому возрасту взрослым вообще больше не нужно к нему обращаться, поскольку он и сам прекрасно знает, что требуется делать. Более того, просить о помощи такого подростка было бы практически проявлением неуважения. Это означало бы, что его считают незрелым растяпой и неумехой.
Психолог Шейна Лью-Леви наглядно зафиксировала эту стратегию у охотников-собирателей баяка в Конго. Сначала Шейна выучила их язык. Затем каждый день часами наблюдала за детьми и их родителями и другим взрослыми общины и подсчитывала, сколько раз вторые обращались к первым с задачами типа «Подержи чашку с водой», «Пойдем со мной за медом», «Неси эти колья для охоты» или «Помоги сестре одеться» (15).
Шейна обнаружила, что больше всего просьб адресовалось самым маленьким, 3–4 лет, а старшим, подросткам, наоборот, меньше всего. Чем дети старше, тем, считается, лучше знают, что делать. Небольшие легкие задания с четкими инструкциями, поручаемые им в раннем возрасте, научили понимать, чего от них ждут, и в принципе сформировали готовность прийти на помощь. «С возрастом дети усваивают модели поведения, основанные на принципах взаимовыручки и сотрудничества, – заключает Шейна. – Учась выполнять порученное, они в будущем могут уже сами предвидеть, что необходимо сделать».