Милослава Финдра
Магия любви в конце года
Обожженное вспышкой ревности сердце плакало у меня в груди, пока я пыталась собраться с мыслями. Мало ли причин могло быть у Анкера улыбаться хорошенькой девушке, помимо той, черной и страшной, которая первой пришла ко мне в голову. Он не простой человек и иногда должность заставляет его вести себя вовсе не так, как он хотел бы. Да и одна улыбка не может считаться преступлением, как бы скуп на них он не был. И если бы не предсказание, испугавшее меня буквально минуту назад, может, мне удалось бы быстро избавиться от дурных чувств. Но пока я пыталась успокоиться, Анкер продолжал разговаривать с чужой невестой, я продолжала смотреть, а мое сердце – болезненно сжиматься в груди.
В любой другой день, уверена, я бы отказалась, не раздумывая. Но сейчас, услышав приглашение на танец, ухватилась за него как за спасительную возможность оторвать взгляд от беседующих. Мне нужно было отвлечься и обрести спокойствие мыслей. Поэтому смелому кавалеру повезло.
Несколько шагов в центр зала, где кружились под нежную мелодию пары, я прошла машинально. Заученные движения танца тело выдавало легко, не требуя от меня особой концентрации на происходящем. И только когда музыка заиграла быстрее, а танец стал сложнее, я почувствовала, что сердце снова ровно стучит в груди, слегка ускорившись вместе с моими движениями. Мой партнер широко улыбался, под густыми усами блестели крупные белые зубы, чуть выдающиеся вперед. Глаза мужчины блестели и неотступно преследовали меня, когда очередная фигура танца требовала от нас разойтись на несколько шагов. Явный мужской интерес вызвал противоречивые чувства. С одной стороны, он мне льстил и я ощущала в этом мстительное удовольствие, своеобразный реванш. С другой, откуда-то со дна души начал подниматься старый страх, появившийся после моих злоключений. С похищения прошло довольно много времени, воспоминания сгладились, а любое внимание мужчин перестало вызывать пробирающий до костей ужас. Но иногда он поднимался откуда-то со дна души, будто не исчез полностью, а только задремал.
Мне показалось, что мои ладони стали влажными, и как только танец кончился, я тут же отпустила руку партнера. В горле пересохло, я облизнула губы, и мужчина, заметив это, вежливо предложил сходить за напитками. И я снова не отказалась, потому что нехорошо себя чувствовала и действительно хотела пить.
По краям зала прятались альковы – небольшие углубления в стенах с мягкими диванчиками. На одном из них я и устроилась, стараясь отдышаться, чтобы прийти в себя. Кавалер вернулся довольно быстро, протянул бокал с игристым, который я жадно выпила, и устроился рядом. Его близость показался мне неприятной, и я уже хотела встать, чтобы поблагодарить за галантность и уйти, но мужчина перехватил мою руку, крепко сжав пальцы на запястье. Жест был грубым, и если сначала я замерла от неожиданности, то уже в следующий момент попыталась вырваться. Но он держал крепко, широко улыбаясь, и что-то говорил. В ушах шумело: от музыки, под которую продолжали вальсировать другие гости, и страха, перемешанного со злостью.
– Отпустите меня меня немедленно, – прошипела, не слушая его.
– Как я могу вас отпустить, драгоценная госпожа. Вы же сами выбрали это место для уединения.
Его улыбка стала шире, когда он приподнял брови и перевел глаза вверх, взглядом указывая мне на какое-то украшение из растений, подвешенное сверху. Я не могла сообразить, на что он намекает, только чувствовала, что ситуация меня безмерно раздражает, и что без шумного скандала избавиться от него вряд ли получится. Но прежде, чем я успела что-то ответить, сзади раздался знакомый голос.
– Отпустите мою невесту, маркиз Юстер, будьте любезны. Она плохо знакома с нашими традициями, и вы ее пугаете.
Мужчина тут же отпустил мою руку, а я резко отступила от него, упершись спиной в твердую грудь Анкера. Мне стало спокойно и радостно, что он пришел мне на помощь, пусть это счастье немного отравляли стыд и неловкость от того, что я оказалась в алькове с другим мужчиной. Я еще не забыла, как Анкер улыбался невесте короля, но сейчас это было неважно, потому что он в очередной раз меня спас.
Мне не нужно было оборачиваться, я и так знала, что голубые глаза моего мужчины сейчас обжигают ледяным холодом собеседника. Недаром он быстро пробурчал извинения и проворно, как лосось на нересте, заскользил по натертому паркету подальше от нас.
– Спасибо. Я уже и не знала, как от него избавиться.
Я подняла голову и тут уже меня заставили заледенеть голубые глаза Анкера.
– Зачем ты вообще с ним пошла танцевать?
Прозвучавший вопрос заставил меня впасть в ступор. Рассказывать о предсказании и вспышке ревности не хотелось, а как без этого все объяснить? Выражение на лице Анкера менялось от моего молчания, вокруг сжатых губ появились горестные складки, а взгляд стал не столько холодным, сколько тревожным.
– Сглупила, не думала, что так все обернется. Не хотела просто стоять без дела, – я наконец нашлась с ответом.
– Понятно, – он кивнул.
Повисла напряженная пауза. Пока я искала слова, которые смогли бы разбить эту напряженность, взгляд рассеянно скользил по обстановке. И сам наткнулся на веточку с красными ягодами, подвешенную к потолку алькова.
– А что это за украшение? Я действительно не знаю.
– Это ветка омелы. Она считается символом жизни. В ткани с рисунком омелы заворачивают младенцев. А живыми ветками украшают дома, в которых скоро должен появиться ребенок. В военное время омела становится символом мира, ее присылают с вестником, когда хотят заключить мир. В зимнее солнцестояние ее вешают для забавы. Люди, оказавшиеся под веткой омелы, должны поцеловаться, даже если незнакомы или в ссоре, – он отвечал подробно и бесстрастно, будто читая лекцию, но последние слова прозвучали глухо.
