Милослава Финдра
Магия любви в конце года
– Какой кошмар! – в моем голосе звучало искреннее негодование, – То есть, весь зал увешан этими ловушками?
На лице Анкера мелькнуло недоверчиво-недоуменное выражение, а затем он громко рассмеялся. От неожиданности я открыла рот, а он схватил меня, притянул к себе и резко обнял.
– Единоглазый не даст соврать, никогда не знаю, чего от тебя ожидать, – шептал он мне в макушку, – Я ужасно испугался, когда увидел тебя в этой нише. Слава богам, что ты в порядке.
В кольце его рук я чувствовала себя, как всегда, умиротворенно. Словно нежность и забота Анкера принадлежат не ему одному, а какой-то высшей силе. И в этом объятии со мной не может случится ничего дурного, просто потому что весь мир на моей стороне. Но стоило Анкеру отстраниться, и ко мне вернулась тревога, поселившаяся в душе после прочтения предсказания. И остаток бала я улыбалась и шутила, поддерживая беседу с другими гостями, но чувствовала внутри какую-то хрупкость. Казалось, одно неосторожное слово или жест, и вся эта радостная бальная суета разобьется на тысячи осколков, как хрустальный шар, упавший с большой высоты на жесткий пол.
Когда Анкер осторожно поинтересовался, не хочу ли я вернуться домой, я с радостью согласилась. А оказавшись с ним наедине в темном и теплом желудке кареты, сбросила туфли, забралась на сиденье с ногами и прижалась сбоку, положив голову на плечо. Он ничего не сказал, только обнял меня одной рукой, а в другую взял мою ладонь. И нежно поглаживал пальцы, сохраняя молчание до конца дороги.
Тишина продолжала сопровождать нас, пока мы шли по обледенелой дорожке к крыльцу. Слуги уже спали, и Анкер сам открыл дверь, снял плащ и помог снять меховую накидку мне. Его руки на мгновение задержались на плечах, и я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться и решить, чего я сейчас хочу. Продолжать мучиться страхом или попытаться забыть обо всем, забрав власть у растревоженного разума и передав ее телу.
Конечно же, я выбрала второе.
И когда Анкер повернулся, он получил самый страстный поцелуй из тех, что я когда-либо дарила. Если раньше в этой игре всегда верховодил он, то сейчас я жестоко сминала своими губами его губы и исследовала рот изнутри языком, будто пытаясь доказать, что он может принадлежать только мне. Становилось все жарче, ноги скользили в луже от подтаявшего на обуви снега, и я оступилась, всем телом навалившись на Анкера. Он пошатнулся на мокром полу и оказался прижат к стене. Вместо того чтобы продолжить прервавшийся поцелуй, я приникла еще ближе и зло укусила его в плечо, вымещая остатки ревности и злости. Он хрипло застонал – от неожиданности или возбуждения, не знаю. Меня этот стон только распалил сильнее. И я укусила его еще раз, уже мягче и игривее, сначала в шею, а потом за мочку уха, слегка потянув ее зубами на себя.
Этого он не выдержал. Мое преимущество было моментально утеряно, Анкер подхватил меня под бедра и приподнял в воздух, все так же прижимая к себе. И уже его губы и зубы начали пробовать мою шею на вкус. Пришла моя очередь стонать, цепляясь руками за его плечи, а ногами за талию, чтобы не упасть. А затем мы вернулись к тому, с чего начали, найдя друг друга губами. И так, не расцепляясь, двуглавым зверем двинулись по коридорам в сторону покоев.
Перед тем, как я упала на прохладные простыни и окончательно забыла о том, что умею думать, меня посетила последняя здравая мысль. «Надеюсь, никто не проснулся и не выглянул на шум». Но эта мысль мелькнула и тут же исчезла, стоило раздаться треску рвущейся ткани. Анкер потерял остатки здравомыслия и терпения, необходимые для того, чтобы расстегнуть десятки хитроумных крючков на платье. И просто разорвал ткань декольте, выпуская мою грудь на свободу только для того, чтобы захватить ее самому.
Наша любовная схватка напоминала сотни тех, что были до этого, но при этом отличалась от них так же, как вино отличается от вишневого сока. Объятия были крепче, стоны громче, поцелуи злее, движения резче. А удовольствие – острее. В нем появилась болезненно-горькая сладость: если раньше мы неторопливо и нежно шли до пика, где растворялись друг в друге, сейчас будто бы бежали наперегонки. И мне одновременно хотелось и того, чтобы этот забег быстрее кончился, и чтобы он не заканчивался никогда. Но рывок за рывком мы приближались к черте невозврата, когда уже невозможно замедлиться, даже если это будет стоить тебе жизни. Удовольствие то нахлынывало, то отпускало, как штормовое море набегает на берег, с каждой волной становясь все сильнее. И когда я почувствовала, что последняя, самая высокая волна уже рядом, Анкер стал еще быстрее и резче, буквально выбрасывая нас последними толчками на заветную вершину. На которой, как всегда, ждали блаженство, изнеможение и приятное опустошение.
Первое время не было сил даже чтобы обняться и погладить друг друга, безмолвно благодаря за произошедшее. Мы просто лежали рядом, шумно дыша. А потом Анкер сгреб меня в охапку и прижал спиной к себе. Я закрыла глаза и положила ладони поверх его рук, наслаждаясь близостью. Когда довольно скоро он засопел мне в ухо, я тихо засмеялась, а затем быстро провалилась в сон и сама.
Проснулась, почувствовав солнечный свет на лице. Открывать глаза и вставать не хотелось, поэтому я завозилась, спрятала лицо в одеяле и снова затихла. Анкер уже встал, я слышала, как он ходит рядом с кроватью, видимо, тихо одеваясь. Меня не тревожил этот шум, я погрузилась в приятную дрему, и не сразу почувствовала когда он подошел и очень нежно погладил по волосам. А потом прошептал:
– Не знаю, что происходит, Селина, но я никогда не соглашусь так просто отказаться от тебя.
