Миранда Эдвардс
Союз, заключенный в Аду
Глава 10
Аврора
Эйден спускается ко мне каждую ночь, которую я провожу в подвале, и я ему благодарна. Детство вдали от клана Доэрти пошло ему на пользу, он не такой, как они.
Вот и сейчас его шаги доносятся с лестницы. Притягиваю колени к груди, пытаясь хоть как-то скрыть наготу и синяки. Не хочу, чтобы и Эйден увидел, как паршиво я выгляжу. Он моложе, чем Оран и Конал, но это и логично, потому что он их племянник. Его волосы не рыжие, а темно-каштановые, и лишь из-за этого Эйден мне уже в разы приятнее, чем его дяди. Почему меня не могли выдать за него? Он мой ровесник, близок к главе клана. Почему не он?
– Рори? – голос Эйдена звучит ласково, как первый лучик солнца, пробившийся сквозь тучи в пасмурный день.
– Я здесь, – хриплю я.
Эйден подбегает ко мне и сразу же накрывает одеялом. Он знает, что не может принести мне одежду, потому что Оран поймет, что кто-то здесь был вопреки его запрету. Руки Эйдена тянутся к моему искалеченному телу, а губы сжимаются в тонкую полосу. Он в ярости, но все равно он – самый добрый человек в этом доме.
– Малышка, тебе надо поесть, – шепчет Эйден, убирая волосы с моего лица, – а я пока обработаю раны.
Парень протягивает мне бутылку воды и сэндвич, но аппетита нет. Вместо еды пью обезболивающее и позволяю Эйдены смыть и обработать ссадины и порезы. Он заботливо дует на воспаленную кожу, хотя мне и не больно. Вроде бы. Ничего не чувствую, пока руки Эйдена не стирают сперму Орана и Конала с моих бедер. Когда он касается меня между ног, я всхлипываю. Я держала слезы в себе во время… но сдерживаться сейчас не могу. Не при Эйдене. Он не Оран или Конал, он здесь ради меня.
– Тс-с-с, малышка, – шепчет Эйден, поглаживая меня по волосам. – Скоро мы уедем, и они больше не причинят тебя зла. Мы уедем в Испанию, к морю. Все почти готово, дорогая. Почти готово…
Стук в дверь в очередной раз будит меня. Трагедия произошла три дня назад, и я ни разу не выходила за пределы комнаты. Сомневаюсь, что Гидеон и дальше станет терпеть такое поведение. Особенно сейчас, когда у меня даже нет сил соврать ему. Стук повторяется, и я с трудом разворачиваюсь лицом к окну. Гидеон днем не был дома, и я спокойно продолжала тонуть в собственной боли. Лишь потеря сознания остановила меня. При каждом прикосновении к повязкам по телу проносится холодок. Это не та желанная боль, которую я ощущала ночью, а лишь стыд за то, во что я превратилась. Калечу сама себя, словно мое тело мало страдало.
Дура.
– Аврора! – стук в дверь повторяется. – Я знаю, что ты не спишь.
Ничего не отвечаю и продолжаю смотреть в окно. Гидеон скоро сдастся.
– Аврора, пойми же… – слышу тяжелый вдох и удар кулака в стену. Кажется, он зол. Я бы тоже злилась на себя. – Все, что произошло, не твоя вина.
Что?…
Приподнимаюсь на локтях, и голова тут же начинает кружиться. От голода и кровопотери у меня видимо начались слуховые галлюцинации. Я предложила экологический день, на который напали ирландцы. Все смерти и последствия для предвыборной кампании Гидеона лежат на моей совести. Конал хотел отомстить мне, и он не поскупился на жертвы.
– Аврора, их нападение – только их слабость, – продолжает Гидеон и стучит еще раз. – Впусти меня, или я сам выбью дверь. Просто предупреждаю.
Черт.
Опираюсь на локти и приподнимаюсь на кровати. Тело тяжелое, будто каменное, мышцы одеревеневшие. Поправив рукава и штанины, чтобы не было видно повязок, медленно направляюсь к выходу из спальни. Не знаю, насколько плохо выгляжу, да и, честно говоря, мне плевать. Гидеону придется смириться, что я живой человек. Берусь за ручку и, отперев замок, приоткрываю дверь. Гидеон, одетый во все черное и обтягивающее, хмуро оглядывает меня. Его глаза скользят по складкам на моей пижаме, и я едва сдерживаю порыв опустить взгляд и проверить, не осталось ли нигде крови. В руках у Гидеона поднос с едой.
– Тебе надо поесть, – его слова не звучат как просьба или предложение. Нет, это приказ. – Хотя бы выпей молоко и съешь тост. От большего тебя стошнит.
Гидеон рукой сдвигает меня в сторону и проходит внутрь. Мои глаза падают на чересчур обтягивающие упругий зад брюки и странные сапоги. Ни разу не видела, чтобы Гидеон так одевался. Он проходит к моей кровати, ставит на поднос на тумбочку и садится в кресло. Сложив руки на груди, Гидеон кивает в сторону еды и приказывает:
– Ешь.
Осторожно перешагивая, возвращаюсь к постели и беру в руки поднос. Еда пахнет сносно, но желудок противится и урчит. Гидеон не сводит с меня глаз и безмолвно повторяет свой указ. Взяв стакан, делаю два маленьких глотка молока.
– Осторожно, – кивает Гидеон. – Ты не ела три дня, и тебе может стать плохо.
Молча беру тост с сыром и кусаю его. Желудок пытается возражать против еды, но я продолжаю есть за неимением выбора. Гидеон продолжает внимательно смотреть на меня, и мне кажется, будто он видит сквозь мою одежду. Вдруг он что-то знает? Как он отреагирует? Посчитает меня глупой и слабой? Или просто сдаст в психиатрическую клинику? А, может, сразу Коналу?
– Хватит, Аврора, – закатив глаза, говорит Гидеон.
Вздрагиваю от резкости его слов и вжимаюсь в матрас. Что я сделала не так? Непрожеванный кусок тоста тут же встает поперек горла, и я закашливаюсь.
– Господи, – Гидеон подпрыгивает ко мне и хлопает по спине. – С моей племянницей меньше хлопот, черт побери.
– Прости… – выдавливаю я и осушаю стакан молока.
Племянница. Видимо, речь идет о… Марселле? Интересно, сколько ей лет? А сколько лет Гидеону? Осматриваю своего мужа, который наблюдает за мной с нескрываемым раздражением. Я ничего не знаю о Гидеоне Кинге. Кто скрывается под этой божественной личиной?
Когда я перестаю кашлять, Гидеон садится обратно и со вздохом произносит:
– Извини за резкость, но я говорил серьезно. Ты не виновата. Конал Доэрти сам решил убить невинных. Он слабый сукин сын, который понимает, что не может добраться до тебя, поэтому будет пытаться сделать больно по-другому.
Мой взгляд встречается с темными глазами Гидеона. Лед в них обжигает, но не ранит. Гидеон зол, но не на меня. Как он может не ненавидеть меня, если я сама ненавижу себя? Все, что произошло, случилось из-за меня…
– Ты не злишься? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю обдумать свои слова.
Гидеон качает головой и делает глубокий вдох. По-моему, я его раздражаю.
– Более того, я готов предложить тебе нечто, что поможет отвлечься, – Гидеон кивает в сторону выхода. – Надень джинсы, рубашку и какую-нибудь закрытую обувь. Буду ждать тебя внизу.
И он уходит, не выслушав, хочу ли я куда-то ехать или нет.
***
Пусть я и хочу запереться в комнате и никогда больше не выходить, я не могу не признать, насколько здесь красиво. Я редко выезжаю за пределы города, не говоря уже о другом штате, и не имею четкого представления о красоте Иллинойса.
– Где мы еще раз? – спрашиваю я, вылезая из автомобиля.
Мы были в пути больше часа и оказались возле здания, похожего на ферму из какого-нибудь ретро-фильма. Здесь есть основное здание с настоящими башенками и аркой с живой изгородью у входа, а крыша отделана зеленой плиткой. Слева расположен деревянный амбар, в тон подходящий к дому. Угодье расположено на склоне, с которого виден почти весь небольшой город. Вокруг же только лес и тишина. После Чикаго здесь так… странно. Солнце играет с травинками и отбрасывает лучи на тропинку, ведущую в дом.
– Вудсток, – отвечает Гидеон и достает из багажника сумку. Он осматривается вокруг и, усмехнувшись, добавляет: – Здесь снимали фильм «День сурка» – это новый интересный факт в твою копилку по истории Штатов. Но сюда мы приехали за кое-чем другим.
Во двор заезжает еще один автомобиль, и из него выходят Джош и Рой. Они не вписываются сюда. Этот городок кажется сюрреалистичным уголком Рая, в котором злые ирландцы точно не смогут до меня добраться, но, наверное, Гидеону виднее. Джош и Рой обходят строение, вынув оружие из кобуры. Гидеон кивает им и подходит ко мне. Его внешний вид все еще мне непонятен, но я все же попыталась одеться хотя бы немного похоже. На мне леггинсы и длинный пуловер на одно плечо. Одежда не по погоде, зато все прикрыто. Гидеон оглядывает мой наряд и спрашивает:
– Тебе не жарко? У меня с собой есть запасная футболка.
– Зачем мы здесь? – меняю тему, хотя это и глупо. Гидеон не идиот. Любому будет жарко в такую погоду в пуловере. – Ты говорил про отвлечение.
Гидеон кивает и, оттолкнувшись от капота автомобиля, направляется к амбару. Как раз в это время к нам выходят Рой и Джош. Они кивают, давая понять, что все чисто, и возвращаются к машине, пока мы идем дальше. Гидеон молчит, хотя на его бледноватых губах появляется ухмылка. Наверное, в его понимании это полноценная широкая улыбка, хотя мне почему-то захотелось улыбнуться в ответ. Таким счастливым я видела Гидеона только на фотографии с племянницей.
– Гидеон, сколько тебе лет? – вырывается у меня.
Мой муж определенно старше меня, как был и Оран. Гидеон – воплощение мужской красоты и силы. Его точеные черты лица в сочетании с парой седых волос на висках, безусловно, добавляют ему великолепия. Я видела двух его братьев и могу точно сказать, что им повезло с генами. Все они словно ожившие статуи древних богов.
– Тридцать два, – отвечает Гидеон, взглянув на меня.
– Я кажусь тебе ребенком? – задаю очередной неуместный вопрос.
Гидеон останавливается, и я тоже. Его глаза шарят по моему лицу и телу, останавливаясь на тех местах, где под одеждой спрятаны мои изгибы. Он старше почти на четырнадцать лет, и мне не хочется, чтобы он принимал меня за глупую маленькую девочку. Я уже была замужем и могу поспорить, что в некоторых вещах разбираюсь не хуже его.
– Я думаю, что ты повзрослела раньше, чем тебе того хотелось бы, – Гидеон пожимает плечами.
Расплывчато, но уточнить я не успеваю, потому что слышу неожиданные звуки. Мое лицо вытягивается от удивления, а рот распахивается.
– Это?… – изумленно указываю в сторону амбара.
– Ага, – хмыкает Гидеон. – Прости, если ты ожидала расчленения девственниц. Сегодня у нас конная прогулка по заповеднику.
***
Ехать на лошади по лесу – определенно не то, чего я ожидала от вылазки с Гидеоном. Наверное, я никогда не видела его таким умиротворенным. Пусть я кажусь тихоней, но я не слепая. Даже сегодня, когда мы ехали в машине, я не упустила, как мой муж напрягался, когда я клала что-то не совсем на то место, где вещь лежала до этого. Гидеон едва не накричал на меня, когда я сложила салфетки в бардачок, а не в ящик в подлокотнике. Когда он ест, соль обязательно должна стоять по правую руку от него. Гидеон не самый… скажем так, здоровый человек. Это мне было известно сразу, просто не до таких мелочей.
Но сейчас он абсолютно спокоен и, возможно, даже счастлив. Он не похож на того мужчину, который стрелял по людям на пляже, как профессиональный киллер.
– Тебе точно не жарко? – переспрашивает Гидеон в очередной раз.
Натянув улыбку, качаю головой. Пальцы тянутся прикоснуться к повязкам, но я сдерживаюсь и крепче хватаюсь за поводья. Моя лошадь темно-коричневого цвета, она спокойная и не очень большая – самое то для первой поездки верхом.
– Я в порядке, спасибо, – говорю я. – Как твое плечо?
Гидеон разминает руку, показывая, что с ним все хорошо.
– Это не первая пуля в моей жизни, – усмехается он.
– Но она предназначалась мне, ты спас меня, Гидеон, – тихо бормочу, опустив глаза к земле.
Гидеон тормозит своего коня, которого, как я узнала, зовут Гаррет. Ферма, как и все животные, принадлежат моему мужу. Моя лошадь послушно встает и принимается пощипывать травку под собой. Некоторое время ничего не происходит, но потом Гидеон накрывает мою руку своей ладонью. Жест будто неуверенный и немного робкий. Поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. Гидеон сразу же убирает руку и говорит:
– Я повторю, Аврора, что ты не виновата. Постарайся забыть о том, что произошло. Знаю, что тебе жаль всех тех людей, но я клянусь, что Конал Доэрти поплатится за то, что сделал. Теперь на твоей стороне есть я.
Закатное солнце красиво отсвечивает в глазах Гидеона, и я, кажется, любуюсь им. Пряди его волос переливаются и выглядят светлее, чем они есть на самом деле. Мне хочется верить, что я теперь не одна, но как я могу верить мужчине? Даже если он говорит правду, то я лишь подставлю его. Я прекрасно помню, чем кончил Эйден…
– Выброси все из головы, – Гидеон указывает в сторону склона, где заходит солнце, – и поехали, пока есть время.
И мы срываемся с места. Лошади скачут навстречу закату, мои волосы развеваются на ветру, а в груди… спокойно. Я дышу, и мне нравится ощущение жизни, бьющей в жилах. Пусть и ненадолго, но я смогла отпустить чувство вины, снедающее мою душу. И кто бы знал, что Гидеон Кинг может быть таким чутким? В любом случае, я благодарна ему за этот вечер и за все слова.
Может быть, наш брак закончится лучше, чем мой предыдущий, хотя и не стоит пока загадывать. Увидим.
Глава 11
Гидеон
– Сегодня я, возможно, не вернусь, – говорю я, когда миссис Мартинс заканчивает накрывать на стол.
Нет, я точно вернусь, просто Авроре не стоит видеть, как я буду ложиться спать. Мне кажется, что она только-только перестает бояться каждого моего движения, поэтому в мою спальню ей вход воспрещен, как и простой взгляд внутрь. Вряд ли она нормально переживет встречу с фиксаторами. Селена, наверное, неделю смотрела на меня, как на чокнутого, и каждый день переспрашивала, не увлекаюсь ли я БДСМ и не застанет ли она госпожу, выходящую из моей комнаты, когда увидела парочку фиксаторов в поместье в Нью-Йорке. Аврора более хрупкая, и мне не хочется терять то малюсенькое подобие доверия, образовавшееся между нами.
Она удивленно поднимает брови, и ее пухлые губы изгибаются в немом звуке «о». Но Аврора быстро возвращает себе самообладание и опускает глаза к тарелке с омлетом. Не поверите, но это я называю прогрессом. Сел была права, предложив мне свозить Аврору покататься на лошадях, и теперь я должен надоедливой сестре еще больше. Не спорьте с человеком, который всегда прав. Не знаю, почему я так нуждаюсь в том, чтобы моя фальшивая жена не пыталась бежать от меня любыми способами. Нет, вообще-то есть одна идея.
Аврора напоминает мне кое-кого. Эти кротость, опущенный подбородок и страх смотреть в глаза слишком долго, которые я никогда не забуду.
– У меня встреча, – прочищаю горло и сам тоже опускаю взгляд на тарелку.
Необходимо выбросить эти глупые ассоциации из головы. Аврора – временная трудность в моей жизни, и все станет проще, так, как и должно быть, когда она покинет США. Я помогу, как и обещал, и на этом наши деловые отношения закончатся.
– С женщиной? – вдруг выпаливает Аврора.
Снова смотрю на нее и вижу, как ее щеки заливаются ярким, почти как ее нелепое пончо, красным румянцем. Вопросительно приподнимаю бровь, на что она лишь бормочет:
– Я эм… просто предположила.
Доедаю свой завтрак и отставляю тарелку в сторону.
– Нет, вечером у меня встреча с шефом полиции, – объясняю я. – Я знаю, что я не смогу привлечь Конала за расстрел, но это не значит, что я собираюсь сдаваться. Он зашел слишком далеко.
Аврора лишь кивает и продолжает есть. После нашей конной прогулки мы начали завтракать вместе. Не знаю, как так вышло, но ее компания мне не претит, поэтому я не возражаю. Раньше я ездил на лошадях только с братьями и до сих пор не могу понять, как позволил Селене убедить меня взять Аврору в свою тайное убежище.
Но думать об этом сейчас у меня времени нет, поэтому, допив свой кофе, поднимаюсь из-за стола и направляюсь к лифту, бросив через плечо:
– Охрана внизу отвезет тебя, куда захочешь. Меня не жди.
Спиной чувствую тяжелый взгляд Авроры и ее желание что-то сказать, даже замедляю шаг, но она молчит. Тогда я покидаю пентхаус. Если бы Авроре надо было что-то сказать, она бы переборола себя. Если не смогла, то это неважно.
***
Полиция уже многие годы была на нашей стороне. Еще отец позаботился об их верности, но встречаться с шефом полиции в его офисе было все равно подозрительно, но это не значит, что я рад вновь оказаться на чертовом складе. Дождь барабанит по деревянному потолку, выводя меня из себя не меньше, чем опоздание Доджера. Если он не явится через минуты, мои люди притащат его сюда, связанным и не совсем целым.
Парковка освещается светом фар, и мои люди приходят в боевую готовность. Автомобиль Доджера останавливается, и оттуда вываливается полный мужчина почтенного возраста. Ему давно пора на покой, но он упертый сукин сын, которому нравится власть. В дни наших встреч он всегда оставляет значок дома, будто не он помогает провозить наркотики в город. Больше неисполнения обещаний я ненавижу лишь лицемерие.
– Мистер Кинг, – приветственно кивает Доджер. – Прошу меня извинить за опоздание, но вы будете довольны тем, что я узнал сегодня.
Доджер пришел один. Молодец. Мужчина протягивает мне толстую папку с пометкой ФБР. Среди федералов также есть наши верные друзья, но им доверять может быть опасно, учитывая, сколько раз они пытались завести дела на нас с братьями. Открываю папку и вижу несколько досье на людей с фамилией Доэрти. На Оране мое внимание задерживается чуть дольше. Он мертв, но я вынужден разгребать его дерьмо даже сейчас. Листаю дальше и вижу то, от чего мои челюсти смыкаются до скрипа.
– Что это за хрень? – рычу я.
– Да, вот об этом я и хотел рассказать, мистер Кинг, – немного с опаской говорит Доджер. – Конал Доэрти баллотируется в мэры Чикаго. Я пока пытаюсь выяснить, как ему удалось ворваться в гонку, но судя по всему, он собирается кого-то заменить. Не знаю, подкупил он одного из участников или просто угрожал.
– Ублюдок думает, что он самый хитрый, – выплевываю я, продолжая листать документы. – Как продвигается расследование? Есть какие-то улики, связывающие Доэрти с расстрелом на набережной? Или что-то другое, чтобы можно было посадить их?
Доджер поджимает губы, и мне уже понятен его ответ. С трудом сдерживаю порыв выхватить пистолет у своего человека и прострелить ему колени.
– Я плачу тебе не за отсутствие новостей, Доджер, – рычу я и делаю угрожающий шаг в его сторону. – Работай лучше, или мы вместе посмеемся, когда на набережной найдут твое тело. Хотя нет, смеяться буду только я.
Доджер сглатывает, и вся краска сходит с его лица. Забрав папку, толкаю его в сторону и иду к своей машине. Я ждал его час ради дурных новостей, так что пусть радуется, что сможет вернуться домой на своих двоих. По пути домой смотрю закрытые дела на клан Доэрти, ища, за что можно ухватиться. Их основная прибыль формируется за счет нелегальных продаж препаратов и оружия. Недавно они вывели на рынок новую синтетическую дрянь, от которой уже погибло более ста человек. Пока это единственное, что более или менее подходит на будущее дело. Если я не смогу их посадить, то к чертям вырежу все их семейство собственными руками. Несчастные случаи сейчас происходят сплошь и рядом. Например, взрыв газовой труба, а? Они обуглятся так, что их не смогут опознать даже по зубам. Уж я об этом позабочусь.
Когда я выхожу из лифта в пентхаус, на улице уже ночь, но охранники Авроры не спят и ждут, когда я вернусь. Увидев меня, Рой и Джош поднимаются и сразу же докладывают:
– Миссис Кинг не спускалась на ужин, днем мы ездили в художественную галерею. Все прошло без эксцессов.
– Хорошо, вы свободны на сегодня, – киваю я и поднимаюсь на второй этаж.
Миссис Мартинс уже готовит мою постель, но что-то тянет меня пройти мимо и свернуть в сторону спальни Авроры. Идея глупая, но вдруг она может что-то знать про бизнес Доэрти, про их слабые места. Сейчас мне пригодится любая помощь, пусть даже она и думает, что бесполезна.
Дважды стучусь в дверь, но ответа не следует. Громко зову Аврору – тишина. Знаю, что обещал ей полную приватность и личные границы, однако что-то заставляет меня потянуться в карман за отмычкой. Отпираю дверь в ее спальню и захожу внутрь. К моему удивлению, Авроры нет в постели. Обычно в это время она уже спит. Иду к ванной комнате и замечаю приоткрытую дверь, но нет ни шума воды, ни других звуков, обозначающих, что там что-то происходит. Вновь стучусь и зову ее:
– Аврора, ты там?
Ничего, но свет горит. Лучше извинюсь потом, чем буду сожалеть что что-то упустил. Открываю дверь и сразу же замираю. Плитка во всех ванных комнатах моей квартиры серая. Серый цвет не раздражает меня, он не пестрый и не въедливый. В отличие от красного, которым покрылся весь пол в ванной комнате женщины, которую я пообещал защищать.
Кровь. Она везде.
Аврора, одетая лишь в нижнее белье, сидит на полу, прислонившись спиной к дверям душевой, а возле нее расплываются две лужи ярко-рубиновой крови. На запястьях виднеются хаотичные, глубокие борозды. Сразу же замечаю сломанную бритву и лезвия в разжатых ладонях девушки. У раковины лежит телефон с разбитым экраном.
– Вызывайте скорую! Срочно! – кричу я, опускаясь возле Авроры.
Мои колени погружаются в успевшую остыть кровь, а руки тянутся к побледневшей шее в поисках пульса. Есть! Слабый, но есть. Срываю с себя пиджак и рубашку и зажимаю раны на запястьях Авроры. Проклятье, сколько она здесь сидит? Она такая бледная… Губы приоткрыты, словно ждут, когда Аврора сделает последний выдох. Черта с два я это допущу!
– Не уходи, поняла?! – рявкаю я, продолжая терпеливо сжимать раны на ее запястьях. – Скоро приедут врачи и помогут тебе.
Черт, когда Селену пытали крови было меньше. Видимо, девчонка задела какую-то артерию. Лучше бы это было не так. Из-за нее я ввязался в войну с ирландцами, и мне не нужны злобные русские, которые решат отомстить за свою принцессу.
Мои пальцы задевают голое бедро Авроры, и я чувствую, что кожа не мягкая и шелковистая, как я ожидал, а шершавая и даже немного колючая. Опускаю глаза и вижу следы только начавших заживать порезов. Она режет себя, черт побери. Какой же я слепой дурак!
Сомнений нет: Аврора пыталась убить себя.
Врачи заходят в ванную и просят меня отойти. Я не противлюсь и, подобрав ее телефон, наблюдаю за ними. Аврора до сих пор не пришла в себя. Когда доктора двигают ее, ее руки и ноги сгибаются, словно она тряпичная кукла. Такая бледная. Нет ни намека на утренний яркий румянец. Авроре не идет быть бледной.
– Нам необходимо забрать ее в больницу, – объясняет дежурный врач. – Ей понадобится переливание крови и швы.
– Хорошо, – киваю я. – Я ее муж и еду с вами.
Я знал, что должен защищать Аврору, но не предполагал, что придется оберегать ее от ее самой.
