Морвейн Ветер
Кровь королевы
Данаг усмехнулся и, поудобнее устроившись в кресле, бросил косой взгляд на Ивон.
– Она хочет знать наши требования, Вен. Как думаешь, она обидится, если узнает, зачем мы пришли?
Ивон улыбнулась, включаясь в игру.
– Полагаю, мой друг, она придёт в ярость, – Ивон сделала паузу. – Впрочем, её народ так непредсказуем… Быть может, она даже обрадуется такой возможности.
Данаг усмехнулся.
– По-моему, должна обрадоваться. Ведь мы даём ей шанс спасти народ дроу от полного уничтожения.
– Кто знает, наместник, эти юные самодержицы бывают так вспыльчивы… Не люблю вести переговоры с теми, кому не стукнуло и сотни. Скажите, миледи, вам уже есть сто? Или хотя бы девяносто? Мы сделаем скидку в десяток лет.
Данаг искренне наслаждался тем, как темнеют щёки противницы. Алаур явно была на пределе, но, к удивлению Данага, так и не сорвалась.
– Целоваться уже можно, – процедила юная королева совсем не по-королевски.
– О, – Данаг широко улыбнулся, демонстрируя фальшивое благодушие, – так это меняет дело, ведь за этим, собственно, мы и пришли.
Алаур замерла, пытаясь понять, о чём говорит враг. Затем бросила быстрый взгляд на Вейла. Она начинала догадываться о смысле сказанного. Генерал старательно избегал необходимости смотреть на свою госпожу, что лишь усиливало подозрения последней.
– Объяснитесь, – бросила она, впериваясь враждебным взглядом в лицо вампира.
Данаг широко улыбнулся и повёл рукой, предлагая Ивон говорить за него. Ивон в этот миг походила на девчонку, которой подарили новую куклу. Её тоже неимоверно забавляла вспыльчивая королева, которая, похоже, сама не знала, о чём пришла торговаться.
– Очень просто, – проговорила она, – мой любезный друг Данаг много лет назад заключил сделку с покойной королевой. Он помог ей в междоусобной войне, поделившись силой Высшего Вампира, а та, в свою очередь, поклялась по первому требованию отдаться ему телом и душой, вернув, таким образом, долг силы. Это древний обряд, который очень любит практиковать каждый высший вампир – такой, как мой господин, наместник Данаг.
Ивон бросила хищный взгляд на своего соратника и встретилась с любопытным взглядом синих глаз наместника. «Гладко стелешь», – будто бы говорил Данаг, и двое из рода носферату с трудом сдержали усмешку.
– Как вы понимаете, когда пришло время, Милления предпочла погибнуть, но не вернуть нам то, что наше по праву.
– Значит, ваш долг закрыт, – бросила Алаур, едва удерживая на месте ящера, готового встать на дыбы.
– Не совсем так, – Данаг решил продолжить за компаньонку, – потому как Милления, остерегаясь обмана, чётко прописала в контракте, что долг выплатит правитель объединённого королевства дроу. Она опасалась, что наш дар не поможет ей, и она окажется ни с чем, потому и оговорила, что расплачиваться станет только в случае победы.
Алаур заметно побледнела.
– Ты знал? – бросила она своему генералу. Вейл упрямо прятал глаза и молчал. Юная королева посмотрела на небо и изрекла витиеватое ругательство, вызвавшее очередную усмешку у Высших.
– Это долг чести, моя королева, – произнёс Данаг, улыбаясь собственным словам.
– Но у меня нет вашей силы, – возразила Алаур, цепляясь за соломинку.
Данаг и Ивон, не глядя друг на друга, одновременно хищно усмехнулись.
– Это, ваше величество, дело поправимое, – сказала Ивон, – подобные контракты заключаются для обоюдной выгоды. Ваши приближённые маги наверняка смогут рассказать вам, как это работает. Одним словом, если силы Милении нам не получить, то мы дадим вам ту же силу, а затем будем забирать её обратно по частям, как крестьяне собирают урожай. Для вас это может вылиться в череду не слишком приятных встреч с моим повелителем, наместником Данагом.
– Впрочем, эти встречи могут быть и приятными, – тут же поправил подругу Данаг. – Всё в вашей власти.
Алаур последовательно краснела и бледнела при каждом новом дополнении к уже сказанному. Сейчас она была невероятно рада, что не смогла взять с собой никого, кроме Вейла, чей язык всегда был достаточно коротким. Если бы об условиях капитуляции узнал двор, она вряд ли вынесла бы позор.
– А вы не боитесь, – выдавила Алаур, проклиная собственную слабость, – умереть до окончания выплаты… всей суммы?
Данаг усмехнулся.
– Для вас это был бы весьма удобный выход. И, зная этикет народа дроу, мы посчитали просто неприличным не оговорить этот момент. В случае моей гибели остаток получит моя доверенная спутница, прелестная Ивон. Убить нас обоих вам вряд ли удастся, но, если вдруг это случится, вы окажетесь обязаны самому императору. Кстати, – Данаг усмехнулся, – это делает вас лично заинтересованной в нашем выживании. Потому что Алукард – птица иного полёта, и говорить с вами как с равной не будет.
Алаур молчала. Она смотрела на наместника взглядом приговорённой к смерти. Сейчас в железной хватке этих двух не знающих жалости существ было горло всего народа дроу. И много ли значила её личная, и без того не слишком-то безупречная, честь в масштабах такой сделки?
– Вейл… – сказала она тихо, почти просительно, внезапно вспомнив о том, что генерал обещал не допустить такого исхода.
– Наместник, – Вейл вышел вперёд и легко поклонился, – вы должны понимать, что говорите не с пастушкой из сожженной деревни. Моя повелительница – гордая и знатная представительница элиты дроу.
– Вижу, – Данаг снова расслабился в кресле и сделал новый глоток крови из кубка, – это меня и привлекает.
– Она известна по всему королевству как великолепная воительница и могущественная чародейка, чьи благородство и честность никто не посмеет подвергнуть сомнению.
– Иначе я бы с ней вообще не говорил.
– Она не может согласиться на столь унизительную сделку, и вы должны это понимать.
На губах Данага заиграла хищная улыбка. Он стал похож на кобру, готовую в любой миг ринуться в атаку.
– А чем эта сделка вдруг стала унизительна для неё, когда пришла пора платить по счетам? Ведь Милении она не казалась унизительной, когда та просила меня о помощи.
Вейл запнулся, не находя слов для объяснения очевидного.
– Вы говорите о том, что мне не интересно, – бросил Данаг, но глаза его, тем не менее, горели любопытством.
– Брак, – выдавил Вейл наконец, – Милления не могла обещать вам унизительное насилие над телом дроу королевской крови – только брак.
– Насилие? – глаза Данага расширились. – Ивон, они, кажется, считают нас дикарями.
Ивон вежливо улыбнулась.
– Вряд ли наместнику Данагу будет интересно брать своё силой. Он любит страстных и открытых партнёров. Впрочем, – добавила она после паузы, – речь ведь не об удовольствии. Только от вас, ваше величество, – она снова повернулась к Алаур и издевательски поклонилась, – зависит, придётся нам применять силу или нет.
– Но постой, Вен, ведь они заговорили о браке, я правильно вас понял, генерал?
Вейл побледнел.
Руки Алаур стиснули поводья ещё крепче.
– Вейл, – процедила Алаур с угрозой, – о чём ты сейчас говорил?
Оказавшийся в перекрестье трёх испытующих взглядов, генерал армии дроу сделал глубокий вдох и решил пойти ва-банк.
– Верно, мои господа, я говорил о браке, который оговаривался в контракте, заключённом с её величеством Миленией. Но, поскольку наша королева уже состояла в браке один раз и не годится для нового замужества, то и сделку совершить мы не можем.
Глаза Данага округлились, как будто ему сказали нечто крайне удивительное.
– Не годится? – спросил он, тщательно сдерживая улыбку. – А что с ней не так? Она не девственница? В этом есть свои плюсы! – Продолжая улыбаться, Данаг наслаждался румянцем, выступившим на щеках королевы дроу. – Лично мне идея очень нравится, – продолжил он. – Мы не только получим гарантии выполнения договора с её стороны, но и обеспечим хоть какую-то сохранность едва объединившемуся королевству дроу. Потому что, прошу простить мне моё недоверие, вы, королева Алаур, не кажитесь мне надежным гарантом союза. Уверен, вы и сами понимаете, главы кланов немедленно восстанут, как только весть о гибели Милении разнесётся по королевству. А Империя, стоящая за вашей спиной, заметно укрепит вашу власть. Чем будем довольны и мы, и вы.
– Свои проблемы я решу сама, – процедила Алаур, явно стоявшая на грани неконтролируемого бешенства.
– Страстная и гордая, – не упустила возможности прокомментировать её реплику Ивон, – я бы тоже не отказалась от такого миньона.
– Не беспокойся, Вен, – Данаг улыбнулся, – ты получишь её, когда она заколет меня во сне.
Алаур снова выругалась сквозь зубы, отлично понимая, что не имеет никакой возможности заткнуть этих великосветских хамов, не сорвав переговоры.
– Да что такое, в самом деле, – бросил Данаг, внезапно почувствовав усталость, – мы уговариваем вас будто девочку в таверне. Как будто не вы пришли просить нас о мире! – он махнул рукой, подзывая слугу, и отдал подскочившему молодому упырю пустой кубок. Сам наместник встал и неторопливо, наслаждаясь каждой секундой напряжения, отразившегося на лице юной властительницы, подошёл вплотную.
Только теперь Алаур заметила, как статен её визави. Гордая осанка выдавала высокое происхождение, в коем, впрочем, Алаур не сомневалась и раньше – слишком искусен был Данаг в пустом трёпе. Руки вампира, скрещенные на груди, могли бы принадлежать музыканту или хирургу, а не солдату. Точёное лицо портили лишь смертельная бледность кожи на фоне ярко-алых губ и какое-то отвратительное выражение избалованности и вседозволенности, свойственное, как правило, тем, кто всю свою жизнь проводил при дворе. И всё же Алаур отметила, что, если бы не обстоятельства, знакомство с Данагом вполне могло бы доставить ей немало удовольствия. Он был изощрённым соперником не только на поле боя, но и в словесной дуэли.
Но здесь и сейчас повелитель армии захватчиков, разрушивших с таким трудом объединённое королевство, вызывал только ненависть. И условия сделки, которую он предлагал, вызывали лишь горький смех. Они были оскорбительны и абсурдны, и Алаур мечтала выплюнуть эти слова Данагу в лицо, но не хуже Вейла понимала, что каждое сказанное Данагом слово верно. Не Данаг должен уговаривать её, а она, благородная принцесса крови, должна молить его о милости. Не Данаг должен просить её принять силу Высшего Вампира, а она, и без того могущественная чародейка, должна упрашивать Древнего согласиться на сделку. И именно ей, как никому, выгодна поддержка Империи, держащей в кулаке половину подземного мира и большую часть поверхности.
Все обстоятельства складывались бы в её пользу, не будь для Алаур оскорблением сама идея признать себя супругой – если не сказать наложницей – даже такого могущественного существа, как Данаг. Алаур могла представить себя в постели с кем-то из дроу, служивших ей и зависевших от неё – но не с тем, кто имел над ней власть. И мысль пустить Данага в свою кровать не вызывала у неё отторжения, но мысль отдаться, покориться ему… Она заставляла зубы новоявленной королевы скрежетать от злости.
– Хорошо, – выдохнула она, стараясь закончить фразу раньше, чем решимость изменит ей, – где и как проведём церемонию?
ГЛАВА 3. Ожидание
Под окнами королевского дворца сверкали огни праздничных шествий.
Керр-Ис устал от войны, и мир, на каких бы условиях он не был принят, стал радостью для простых горожан. Судьба единственной женщины, которой предназначалось заплатить свободой за эту радость, не интересовала никого.
Алаур мерила шагами комнату от стены до стены. Поминутно останавливаясь у окна, она тут же с отвращением отворачивалась от веселившейся толпы.
Проходила по комнате. Закрывала глаза, сражаясь с отчаяньем – и сделав ещё несколько шагов, возвращалась к окну.
Окна её спальни выходили на площадь, с другой стороны которой стоял храм. В центре – величественная статуя Богини, выточенная из оникса. А у ног своей устрашающей повелительницы дроу раскинули шатры. Выкатили бочки с вином и достали последние запасы еды. Платья танцовщиц мелькали в свете факелов над наспех сколоченным деревянным помостом. Звенели бубны и литавры, и тишину летней ночи в клочья разрывали звуки торжествующих песен.
Алаур невольно вспомнила, как возвращалась из лагеря победителей. Каким молчанием встречали её солдаты, как отводили глаза. До этих часов ей казалось, что причиной тому – чувство стыда от того, что их королева станет рабыней чужака. Теперь Алаур думала, что они попросту боялись – боялись, что она не сдаст город и заставит их продолжить войну.
Запрокинув голову, Алаур прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Сердце бешено стучало в груди, при воспоминании о собственном позоре.
Сколько она помнила себя, королевство дроу всегда раздирали внутренние распри. Жрецы стремились вернуть власть, которой лишись много веков назад. Воины – получить привилегии, которых не имели никогда. А кроме них были те, кто хотел просто жить, восстанавливать города и знать, что не умрёт от случайной отравленной стрелы, летевшей не в него. Торговцы, ремесленники, купцы. Те, кто не мог за себя постоять.
До сих пор у Алаур не было возможности что-либо поменять. Она была лишь пленницей в доме собственного супруга, и ей не оставалось ничего иного как молча наблюдать за безумствами, которые творились кругом. На несколько недолгих мгновений в голове её забрезжила надежда, что она станет настоящей королевой – когда Кхару доложил, что Милления и её супруг мертвы. Надежда разбилась о скалы реальности в считанные секунды, не прожила и часа. «Снова всего лишь кукла!» – Алаур в ярости ударила кулаком по стене.
– Перестань проклинать себя, девочка моя.
Алаур вздрогнула, в мгновение ока на пальцах её замерцали магические вихри, когда она обернулась на звук.
– Вейл? – неуверенно спросила она, вглядываясь в темноту.
– Конечно, кто ещё мог бы войти в твой покой?
Алаур испустила облегчённый вздох. Мгновение стояла неподвижно, а потом всем телом качнулась вперёд и повисла на шее у старого генерала. Из горла вырвался невольный всхлип.
– Ну, ну, – Вейл осторожно погладил её по волосам.
– Почему ты не сказал мне про этот проклятый обет? – спросила Алаур, отстраняясь от него и вглядываясь в глаза.
– Потому что иначе ты бы не пошла.
– Ты меня обманул.
– Я сделал то единственное, что должен был, Алаур.
Алаур подавила тяжёлый вздох.
– Что теперь? – спросила она. – Он займёт место… моего супруга? Будет править вместо Милении? Я снова стану лишь одной из теней в сумраке дворца?
– Не говори глупостей, – Вейл хмыкнул и, взяв королеву за руку, подвёл её к окну. – Взгляни, эти люди нуждаются в тебе.
– Им на меня наплевать, – несмотря на горькие слова, сорвавшиеся с губ, Алаур послушно подошла к окну. – Они хотят только есть и спать. Они скорее встанут на колени перед носферату, чем забудут старые обиды и объединятся в борьбе за свободу своего народа.
– А вот это зависит от тебя, – Вейл внимательно посмотрел на королеву. – Данаг из Восточной провинции может носить корону, но ты пожертвовала собой, и ты станешь королевой их душ. Воспользуйся этим. Не упусти шанс.
ГЛАВА 4. Два народа приветствуют нас
Алаур огладила полы бархатной мантии цвета спелой вишни, лежавшей на плечах. В последний раз оправила складки шёлковой юбки цвета ночного неба. И ступила под своды пещеры Тени. Ей казалось, что тысяча глаз смотрит на неё сквозь прицелы арбалетов – такой ненавистью дышали оба ряда зрителей: справа – дроу, слева – вампиры. Дроу было меньше. И те, что выжили, винили в поражении её. Королева повела плечом, будто отгораживая себя от толпы невидимым щитом. Их мнение не имело значения. Самое главное сейчас – отсрочить войну, в которой у эльфов нет шанса выжить. Потом она разберётся с предателями. Потом вычистит двор от верных другим претендентам и поставит всюду своих подручных. Сейчас имеют значение только вампиры, от которых следует избавиться как можно скорей.
Алаур окинула взглядом другую сторону залы. В отличие от эльфов, многие из которых выглядели избитыми и помятыми, вампиры в основном улыбались. Впрочем, в этих взглядах тоже не было ни капли любви – лишь ледяное презрение к жертве, добровольно идущей на алтарь.
Алаур вскинула голову и холодно улыбнулась.
– Приветствую вас, Дети Ночи, – провозгласила она, привычно перекрывая гул толпы. – Приветствую вас, Дети Королевы Пауков.
Она по очереди поклонилась одним и другим. Медленно и торжественно ступая по каменным плитам, властительница дроу двинулась вперёд, к своему личному эшафоту. То и дело она поворачивала лицо от одной части зала к другой, и под холодным взглядом затихали голоса и опускались в пол ненавидящие глаза. Улыбка на губах Алаур леденила кровь, давным-давно приросла к лицу. Не в первый раз королева шла вот так сквозь гул ненавидящей толпы и наверняка – не последний. Массивный венец пригибал голову к земле, а полы тяжёлого церемониального одеяния едва позволяли шевельнуться. Пожалуй, в стальном доспехе и то было немного легче.
А там, на другом конце зала, куда старалась не смотреть Алаур, ожидала высокая фигура с распущенными, стелющимися вдоль спины волосами цвета агата. С глазами синими, как глубины подгорного озера, и такими же ледяными.
Когда путь длиною в двадцать шагов, для Алаур превратившийся в вечность, почти подошёл к концу, тонкая рука, унизанная массивными перстнями, легла на её запястье. Алаур вздрогнула, обнаружив, что кисть не была холодной. Там, где пальцы вампира соприкоснулись с кожей, дроу ощутила едва уловимое биение пульса. Но самым удивительным оказалось другое. Это мягкое касание, вопреки ожиданиям, не вызвало отвращения. Оно длилось всего секунду. Затем рука Данага до боли сжала её тело, но лишь для того, чтобы притянуть к себе. Древний рывком развернул королеву, прижимая спиной к своей груди, и шепнул в самое ухо:
– Смотри. Два народа приветствуют нас.
Алаур оказалась лицом к лицу с толпой, но увидела лишь те же ненавидящие взгляды и услышала недовольное перешёптывание. Зато грудь вампира за спиной внезапно показалось непоколебимой стеной, сквозь которую не пролетит ни один отравленный болт. Руки Данага перебрались ей на плечи, едва заметно сжимая. Горячее дыхание прошлось по загривку, заставляя лёгкую дрожь пробежать по позвоночнику.
– Что это значит? – спросила королева, оборачиваясь к вампиру, но тот уже не смотрел на невесту.
Данаг отстранился и шагнул к алтарю. По общему согласию церемонию проводила верховная жрица Эления. Данага попросту не интересовала такая ерунда. Для него всё складывалось как нельзя более удачно. Он пришёл взять плату – и он собирался её получить, пусть и не так сразу, как хотел. Он думал найти красивую игрушку на ночь – что ж, разве могла быть игрушка забавнее, чем разъяренная и униженная, прекрасная, как бутон фиалки, молодая королева дроу? То, что вместе с игрушкой он приобретал и супругу, заботило Данага не сильно. Брак сулил пошатнувшийся было баланс, а терпеть бытовые невзгоды Данаг не собирался – всегда можно отправить жену куда-нибудь подальше, или уехать самому.
Эления медленно и торжественно оглашала ритуальные молитвы. Два слова «Да» скрепили брак, не нужный никому из молодожёнов. Данаг тут же скользнул к Алаур, подхватывая под руку, и наклонился, чтобы поцеловать, но прочёл в глазах супруги такую холодную ненависть, что даже Древнему вампиру стало не по себе. Он решил, что ещё успеет насладиться этим редким цветком и, притянув кисть дроу, коснулся губами её пальцев. Кажется, этот поступок поразил Алаур куда сильнее, чем мог бы поцелуй в губы. Но она не сказала ни слова.
Прошло три часа торжеств и празднеств, проведённых по ритуалам обоих народов. Кроме прочего, коронацию новоявленной королевы решили совместить со свадьбой, так что ночь грозила оказаться бесконечной: главы домов дроу и представители кланов вампиров тянулись длинной чередой, преподнося одну жертву за другой.
Данаг скучал в своём кресле, но лицо его казалось безупречной маской, высеченной из мрамора.
Алаур скучать не могла. В каждом лице, склоненном к её ногам, она искала признаки предательства, планировала, кого следует оставить, а кого убрать, пыталась свести воедино потери и распланировать следующие шаги. Когда церемония подошла к концу, она едва могла думать или стоять. Алаур не заметила, как ноги вынесли её из опустевшего зала в промозглый тёмный коридор, и на плечах из ниоткуда возникли тёплые руки.
– Вы устали, моя королева?
Богиня, как хотелось поддаться этим рукам и свалиться прямо тут.
– Нисколько, – ответила она ледяным тоном.
– Тогда вы покажете мне мои покои?
Алаур развернулась и сверкнула в полумраке глазами, полными ярости.
– Для этого есть слуги, наместник. Я же, в соответствии с ритуалом, собираюсь уединиться и подготовиться к ночи… – последнее слово Алаур выплюнула с отвращением, – любви.
– Как пожелаете, – легко согласился Данаг. Он склонился в насмешливом полупоклоне и двинулся прочь.
***
Оказавшись в своих апартаментах, Алаур с яростью сорвала бесполезные серебряные побрякушки, непослушными пальцами отстегнула брошь, скреплявшую на плече несуразно дорогую мантию, и отшвырнула на пол. На ходу сдирая остатки одежды, прошла в купальню и рухнула в горячую воду, пахнущую мхом и горными цветами.
Некоторое время Алаур лежала, не двигаясь, и смотрела в потолок, разукрашенный старинной мозаикой. Здесь, в монастыре Кален-Дзор, вот уже две тысячи лет совершались браки между королевскими особами. Сюда же прозревшие королевы отправляли неугодных консортов, когда приходило время. Стены Кален-Дзор видели трагедии и предательства, ненависть и разлуку… но вряд ли они когда-то видели любовь.
Алаур неожиданно с неимоверной ясностью ощутила, что этот день, показавшийся ей путешествием на тот свет, станет лишь ещё одной фреской в череде картинок на потолке Кален-Дзор. Спустя три тысячи лет никто не вспомнит имён брачующихся, и никто никогда не спросит, были ли счастливы двое, попавшие в сети общей судьбы.
Пройдут века, бархатные мантии и камзолы истлеют и превратятся в прах… Но они, бессмертные, властны над своей судьбой. Хотят они того или нет, теперь они связаны навеки. Так стоит ли превращать свою и чужую жизнь в ад только ради ненависти, потерявшей смысл?
Алаур вздохнула и опустила веки. Протянула руку и коснулась бортика бассейна, намереваясь взять губку и подготовиться к встрече с супругом. Вместо этого пальцы столкнулись с тонкими холодными руками, и Алаур резко открыла глаза.
– Эления, – выдохнула она, не зная, следует ли успокоиться или ещё более насторожиться.
Капюшон жрицы оказался спущен на плечи, и Алаур видела её синие глаза в обрамлении ритуальных татуировок. Среброволосая, как большинство дроу, с точёными аристократическими чертами лица, Эления считалась бы одной из прекраснейших женщин при дворе, если бы не ледяной и бесстрастный взгляд, и такой же равнодушный голос.
– Согласно ритуалу, – проговорила жрица без единой эмоции, – я должна проверить, чиста ли невеста.
Алаур крепко сжала её запястье, до крови впиваясь ногтями в кожу незваной гостьи.
– Но я полагаю, – добавила Эления всё так же ровно, – что в нашем случае мне лучше ничего не знать. Так что я просто помогу смыть грязь и расскажу о том, что ждёт тебя впереди.
Алаур продолжала буравить её яростным взглядом, но запястье отпустила.
– Это тоже – часть ритуала? – язвительно спросила она.
– Именно так.
– Тогда уволь, я знаю, что делают в постели мужчина и женщина.
Эления быстро и холодно улыбнулась.
– Но ты не знаешь, в чём смысл действия, ждущего тебя впереди.
– Надеюсь, я не услышу сейчас легенду о вечной душе мира и необходимости продолжать род?
Эления явно не оценила её язвительного тона. Она неподвижно ожидала, пока Алаур успокоится. И только затем заговорила:
– Древних вампиров довольно мало, – сказала она, – но те, что есть, собирают столько магической силы, что не могут вместить в себе, – жрица замолкла.
Рука на её запястье сжалась сильней.
– Продолжай! – приказала резко Алаур.
Жрица улыбнулась. На неподвижном, будто маска, лице, улыбка смотрелась зловеще.
– Повернитесь спиной, моя королева. Я буду делать то, что должна.
Алаур выдохнула. Эления подобралась удивительно близко к тому, что королева по-настоящему хотела знать. Жаль только, что жрица не заговорила об этом чуть раньше, когда она принимала решение сдаться врагу. Впрочем, что изменилось бы тогда?
Алаур покорно подставила плечи, в душе наслаждаясь ласковыми прикосновениями губки, гулявшей по коже, и закрыла глаза, вслушиваясь в нежный, подобный дуновению прохладного ветра летней ночью, голос.
– Когда сила переливается через край, она уходит в никуда. И если бы так происходило всегда, высшие вампиры никогда бы не заняли своё место в мире. Но они существуют, и магия их для простых смертных кажется беспредельной. Причина проста. Много веков назад могущественнейшие из вампиров стали использовать другие рассы как хранилище для силы. Сила передаётся через семя вампира и заполняет подвластное ему тело. Переливается, как радуга и становится даром для смертного. Но приходит время, и вампир возвращается, чтобы забрать долг. Это может произойти скоро или не очень. Он может прийти из холодной злобы или потому что исчерпает запас сил. Так или иначе, наступает момент, когда он забирает всю кровь своего Хранителя.
Эления замолкла.
– Превосходно, – пробормотала Алаур и открыла глаза, – меня ждёт первая часть или вторая?
– В тебе нет силы Детей Ночи. Значит, ты станешь лишь хранилищем. Но придёт день…
– Придёт день – и он сожрёт меня, как паук мошку, – Алаур повела плечами, сбрасывая руку Элении, – плевать, жрица. Назад пути нет. Ты не отравишь мне эту ночь. Как бы ни старалась. Иди, помолись за моё счастье, потому что я собираюсь забрать его себе.
Жрица медленно поднялась и бесшумно исчезла за дверью, оставив Алаур в одиночестве. Что ж, она сказала мало нового. Данаг не уточнил лишь детали, но суть была ясна и так. Тем не менее Алаур так устала за последний месяц от постоянных подозрений и разгадываний, что теперь, когда решение было принято и приведено в исполнение, будто стальные тиски на висках разжались. Ей стало легче. И она собиралась воспользоваться своей беспомощностью в полной мере.
