Мэри Ройс
Отец подруги купил меня
2
– Варюш, а ты чего не ешь? Все в порядке?
В порядке? Нет! Не в порядке! Ни хрена не в порядке!
Я уже целый час проклинаю свое тело, что реагирует на малейшее движение этого седовласого дьявола. Даже его чертов голос заставляет мой клитор ныть от боли. Раньше я чувствовала такое только при просмотре порно, а в реальной жизни мужской пол такого эффекта на меня еще не оказывал. До того момента, пока я не растянулась на члене мужчины, который по иронии судьбы оказался отцом моей лучшей подруги. Мужем женщины, относящейся ко мне как к родной дочери. Из-за этого я сгораю от чувства вины, мне стыдно сидеть с ними рядом. Потому что, стоит только вспомнить, как его толстые пальцы погружались в меня до самого проклятого перстня, как позже с таким же остервенением я облизывала их, словно впервые ела сахарную трубочку после годового воздержания от сладкого, мой рот наполняется слюной. Боже мой… мне нужно прекратить, иначе не то что трусы, джинсы намокнут от этого необузданного для меня желания. Но я не должна испытывать жажду по отношению к этому мужчине. Теперь он для меня под запретом. Под семью замками. Да, так правильно. То, что было между нами, останется в той красной ВИП-комнате. И будь я проклята, если позволю вырваться этому наружу.
– Варь? – Ольга Константиновна напоминает мне о том, где я нахожусь, отчего мне приходится до боли прикусить щеку и перекинуть ногу на ногу, чтобы затмить пульсирующее внизу живота напряжение. Не думай о нем! Не смотри на него! Еще ведь и сел напротив.
– Эм-м, – прочищаю горло, заметив обращенное на меня ненужное внимание, после чего бесшумно втягиваю носом воздух, стараясь смотреть в свою пустую тарелку. Мои эмоции играют явно не за меня. – Я не голодна, спасибо.
– Варя, чтобы ты да отказалась от маминого пирога? Нет, ты не в порядке, – с возмущением вмешивается подруга. – Ты папы что ли стесняешься?
Ее слова почему-то неприятно жалят смущением, и я уверена, это прекрасно отражается на моих вспыхнувших щеках.
Сглатываю, прежде чем осмелеть и, подняв взгляд, произнести что-то членораздельное:
– Тёть Оль, – распрямляю плечи, нервно откидывая хвост назад, – положите мне, пожалуйста, кусочек. – Протягиваю тарелку через стол, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в руках, а после того, как на блюдо опускается увесистый кусок пирога, благодарю хозяйку дома слабым кивком.
Я совершила грех, но расплата пришла за мной слишком быстро.
– Мирон, ты в курсе, что выпрашивает твоя дочь на день рождение?!
– И что же? – низким голосом осведомляется тот, и я снова не сдерживаюсь, бросая взгляд в его сторону и замечая, как вальяжно он смакует виски в своем жадном рту.
Ох уж этот рот… Самого черта, ей богу.
– Ой, мам, не начинай! – встревает Ася.
– Говори, ласточка, думаю, я смогу исполнить любой твой каприз.
Божечки, почему мне хочется, чтобы эта фраза была адресована мне? Вот что я за тупица?
Сжимаю вилку и заставляю себя проглотить хоть один кусок, чтобы отвлечься от этих глупостей, да и вообще, мне стоит как можно быстрее покинуть их семейное гнездышко. А тем более стол. Он всегда мне казался таким большим, но сейчас я задыхаюсь от нехватки кислорода, потому что все свободное пространство занимает этот мужчина.
Мирон, его зовут Мирон. Красивое имя, ему идет. Ну вот опять.
– Ну, ты сам напросился, – звонкий голос подруги помогает немного прийти в себя. – Я хочу татуировку. Рукав. Забить полн…
– Нет, – он бесцеремонно обрывает воодушевленную идеей дочь. – И это не обсуждается.
– Почему? – капризно топает ногой Ася. – Что в этом такого? Двадцать первый век, пап! Ты сам весь в татуировках!
– Моя дочь не будет пачкать свою кожу. Ты из приличной семьи, Ася. Поэтому тема закрыта.
– Но папа, что… Даже у Вари есть, и не одна!
– Ася! – шиплю на нее, буравя взглядом, но видимо выгляжу не убедительно, потому что эта зараза кажется слишком довольной.
– И что же у вас за татуировки, Варвара, – предельная серьезность в тоне Мирона заставляет меня напрячься, – и каков был мотив портить столь юную кожу?
Варвара. Кажется, будто его язык только что трахнул мое имя.
– Простите, но это личное…
– У нее бантики, – не унимается подруга, а у меня уже ладони чешутся, так хочется придушить ее. Это полный провал. Под ложечкой начинает неприятно посасывать, и я не сразу нахожу в себе силы огрызнуться, только выходит нечто похожее на жалкий писк котенка. И конечно же ни на йоту не останавливает мою подругу, которая продолжает рыть мне яму у ног своего отца.
Я даже боюсь представить, что будет, если он меня узнает, а вероятность этой катастрофы набирает обороты. Особенно когда я замечаю, как его дикие глаза прожигают мои родинки, которые я тут же прячу за волосами, перекинув хвост обратно.
– …я тоже хотела бы такие, но повторяться не комильфо. Да и с ногами мне не так повезло, у Варьки вон какие стройные.
– У тебя все отлично с ногами, Ася, – ворчу я, захлебываясь в приближающемся провале. А стоит мне предпринять попытку встать с места, с ужасом понимаю, что это мне не позволяет сделать рука, схватившая меня под столом за щиколотку. Твою ж мать. По спине будто лопатой прилетает, выбивая из легких весь воздух, даже кожу в районе лопаток покалывает. Но я отчаянно пытаюсь не погибнуть в этой чудовищной реальности.
Он ведь не дурак, чтобы за семейным обедом выказать к моей персоне излишний интерес.
Благо подруга переключается на разговор с мамой, который теперь совершенно не доходит до моего мозга, какой-то фоновый звук, доносящийся до меня сквозь пелену тумана паники, потому что сильные пальца ее отца с жадностью обжигают мою кожу даже сквозь джинсы.
Облизываю вмиг пересохшие губы, но демонстративно игнорирую мужчину.
Зачем он это делает?
Но то, что происходит в следующее мгновение, мощнейшим ударом укладывает меня на лопатки, и оправиться от такого я не в силах.
– С какого числа каникулы? – Мирон как ни в чем не бывало ведет беседу с женой, одновременно вдавливая мою босую ступню себе в пах. И черт бы меня побрал, я чувствую его охрененно крепкий стояк. Это из-за меня он так?
Опустив голову, подпираю лоб ладонями. Как мне воспринимать его поступок?
Господи, помоги мне. Аккуратно положив ладони на стол, заставляю себя оставаться сильной и с гордостью пройти через все испытания. Если конечно она у меня осталась. Что весьма актуально, учитывая последние события.
– Большое спасибо за обед, – с трудом натягиваю улыбку, делая жалкую попытку выдернуть ногу, – но мне нужно отойти.
Эти слова я адресовала конкретно ему, теперь все за столом в курсе моих намерений покинуть застолье, следовательно он не сможет меня удерживать. Не сможет ведь?
– Варюш, тебе спасибо, столько наготовила, пока мой лодырь в телефоне зависал, – тетя Оля посылает дочери предупреждающий взгляд. Естественно, Аська не стала приписывать мои заслуги себе и с гордостью похвалилась перед мамой, что мол вон какая наша Варька молодец, наготовила для папки.
Однако хватка на щиколотке ни каплю не слабеет. Вот что за человек?
Сжав руки в кулак, сквозь гул собственного сердца я все-таки выдергиваю свою ногу из лап этого чудовища. Из-за которого гореть мне на костре синим пламенем.
– Пустяки, – прикладываю все усилия, чтобы голос не дрожал. – Я люблю готовить, вы же знаете. Это самое малое, чем я могу отблагодарить вас за доброту. – Посылаю тете Оле теплую улыбку, испытывая странное облегчения от отвоеванного чувства свободы. Вот только из-за стола мне по-прежнему уйти не удается, потому что отец Аси подключается к нашему разговору. И не лучшим образом.
– Родители у тебя где? – щурится, потирая пальцами свою короткую бороду. Он вообще слышит, о чем разговор?
– Простите? – шокированная резким вопросом, я все же теряюсь под прицелом его тяжелого взгляда.
– Ася сказала, ты живешь здесь. По какой причине? – жестикулирует мощной пятерней, будто закинул наживку мне в глотку и теперь вытягивает ее из меня вместе с внутренностями.
– Мирон…
– Не тебя спрашиваю, Оль, – безэмоционально осекает он свою жену, ни на секунду не лишая меня своего горячего внимания. Но все же снаружи мужчина остается совершенно невозмутимым. Будто и не бесит его пятно перед глазами в виде меня. А мне чутье подсказывает, что злит. Вон как пялится. Сегодня же соберу вещи и свалю отсюда. Он узнал меня. Я точно знаю.
– Родители дома, – с вызовом отвечаю ему, задыхаясь от неловкости, потому что подлец лезет на красную территорию. – Я как раз сейчас туда и собираюсь. Было приятно познакомиться.
Вру. Не приятно, ни разу.
Он продолжает со скрытым раздражением рассматривать меня так, будто только что и не терся о мою ногу стояком, но ничего мне не отвечает.
– Мирон, девочки учатся на одном потоке, дружат. Я не вижу ничего плохого в том, что Варя остается у нас. – Тетя Оля переводит немного растерянный взгляд на меня, будто чувствует мое напряжение, но, к великому облегчению, больше ничего не говорит. И я безумно ей благодарна. Это личное и распространяться перед мужчиной, который явно станет для меня проблемой, лишнее. Чем больше он будет знать обо мне, тем больше я буду уязвима перед ним.
Еще раз извинившись, я выхожу из-за стола и на слабых ногах направляюсь в ванную комнату, где, открыв кран, начинаю хлестать в лицо ледяной водой. Однако пылающие щеки отчаянно не дают ей выполнить свою миссию и хоть немного остудить кожу.
Упершись ладонями о столешницу, я с минуту стою с опущенной головой, позволяя каплям свободно стекать по лицу, прежде чем дверная ручка поворачивается. Как в замедленной съемке я слышу звук захлопнувшейся двери, а когда решаю поднять голову, проглатываю испуганный крик, замечая в отражении зеркала его. Отца моей подруги.
Сглотнув, я непроизвольно цепляюсь за края раковины, пока в голове пулями пролетают спутанные мысли:
Зачем он пришел? Зачем закрыл дверь?
Не проронив ни слова, Мирон неспешно достает сигару и вставляет ее в рот, своим поведением напоминая голодного хищника. А потом серый волк делает шаг в мою сторону, а я, как бы того не хотела, даже с места сдвинуться не могу. Тело будто окаменело от его взгляда, которым он пожирает меня в отражении зеркала.
Меня пугает его напускное спокойствие, пока он неумолимо приближается ко мне. Я ведь чувствую, что не за ужин он пришел поблагодарить.
И в доказательство тому по коже пробегает табун взбесившихся мурашек, когда он лениво перекатывает во рту сигару, прежде чем прикурить ее. И, черт возьми, врядли кому-нибудь удалось бы не возбудиться при виде такого зрелища.
Этот мужчина просто ходячий секс.
"А еще он отец твоей подруги", – ругает меня моя истерзанная совесть.
Какой кошмар… Мне нужно сейчас же уйти отсюда, но по какой-то причине я продолжаю бездействовать, будто парализованная. Загипнотизированная им. Его движениями. Взглядом. Походкой с поступью грациозного хищника. Всем им. Даже каждая молекула воздуха наполняется опасным запахом этого мужчины, впоследствии раздирая мне легкие.
Он близко, слишком близко. А я… я слишком растеряна и напугана. Потому что совершенно не знаю, как вести себя в данной ситуации, а тем более не ведаю, что творится в голове этого мужчины. И пожалуй, не хочу этого знать, ведь ноги и так напоминают желейную массу, а стоит мне заметить движение мощной мужской руки, как я с глухим визгом дергаюсь в сторону.
– Что вам нужно? – выпаливаю я, часто дыша и не понимая, каким чудом успела увернуться от него. Вот только легко меня не отпустят и с бешено колотящимся сердцем я начинаю пятиться назад, потому что его глаза снова оказываются напротив моих. Сколько же в них злости. Но почему? Боится, что я расскажу? Ну уж нет. Никогда. – Зачем вы сюда пришли? – лепечу едва слышно, будто еще секунда, и я разлечусь на мельчайшие атомы.
Ухмыляется и цокает, дергая головой в бок, будто я глупость какую спросила.
– Очень не люблю, когда меня лишают того, что мне нравится, Бунтарка.
Бунтарка. Он произносит это таким тоном, что внутри поднимается вихрь и жаром закручивает все внутренности. Хочется прикрыть глаза и помурлыкать возле его ног, но воздух искрит напряжением и помогает мне совладать с собой.
– Я вам ничего не обещала. – Отступаю назад, но лишь оттягиваю неизбежное в виде надвигающейся на меня горы татуированных мышц.
– Не обещала, – кивая, соглашается он, снова перекатывая сигару во рту, прежде чем я ударяюсь спиной в стену и вздрагиваю, на долю секунды позволяя дыханию прерваться.
– Тогда почему сейчас мне кажется, что вы хотите придушить меня? – пищу как мышка, загнанная в угол голодным котом, у которого из пасти клубами валит дым.
– Не кажется. Хочу. – Упирается одной рукой в стену рядом с моей головой и, склонившись, выдыхает густое облако дыма прямо мне в лицо. – Очень хочу, Варя.
Откашливаюсь, в попытке отвернуться от него, но видимо у Мирона другие планы.
– Еще раз увижу тебя рядом с моей дочерью, – его мощная пятерня перекрывает мне кислород, безжалостно сжав горло настолько сильно, что из него начинают сыпаться свистящие звуки, и я машинально принимаюсь царапать мужскую кисть. Я жить хочу, а не вот это вот все. Но внезапно он отпускает меня и отстраняется под звуки моих жалких попыток насытить легкие воздухом. – Еще раз и я перекрою тебе кислород окончательно. Усекла?
Тяжело глотаю, несколько раз кивая. И больше не испытывая ни малейшего желания находиться рядом с этим ненормальным, пускаюсь наутек, пока меня не тормозит жесткая хватка на затылке, в ту же секунды отзываясь острым жжением, а спина не врезается в каменную грудь мужчины.
– Я еще не закончил, – рычит он мне на ухо, когда широченная ладонь начинает нагло приближаться к моей взволнованно вздымающейся груди. А уже в следующую секунду эти развратные пальцы пускают электрические волны запретного удовольствия в каждый потайной уголок моего тела. Но несостоявшийся крик тонет в той же ладони, что секунду назад выкручивала мои соски. – Не кричи, если не хочешь, чтобы моя сердобольная женушка увидела тебя с моим членом во рту.
Боже! Мое сердце испуганно подпрыгивает к горлу и начинает колотиться там как бабочка, сжатая в кулаке. Но помимо страха и паники, есть что-то еще. И это что-топрямо сейчас транслирует в моей голове неприличные картины с громкими названиями, которые можно встретить на порно сайтах: "Муж изменил жене с симпатичной подружкой их дочери". "Девушка с татуировками бантиками протестировала крепкий член зрелого мужика". "Отец подруги хорошенько трахнул мощным…" Стоп! Зажмуриваюсь и посылаю самой себе все лучи ненависти, отчаянно пытаясь привести мысли в порядок. А то я уже сама себя начинаю бояться. Может это какое-то отклонение? Мне не может все это нравится. Не может ведь?
– Та ночь ничего не значит! – выпаливаю на выдохе и кусаю внутреннюю часть щеки, всеми силами стараясь не чувствовать жар его тела. Но чувствую, я вся объята его пламенем, вплоть до нервных окончаний. – Я получила деньги, вы – секс!
– Вот что ты за дура такая? – смеется так мрачно, что хочется свести бедра, но мне не позволяет это сделать рука, что уже сжимает меня за самое сладкое местечко, а после мое тело резко разворачивается, и я оказываюсь лицом к лицу с проклятым серым волком.
Я пропала.
– Прошу вас! – упираюсь ладонями в каменную грудь мужчины. – Прекратите! Ваша дочь зайдёт в любую сек… – запинаюсь, когда сильные мужские руки грубо сжимают мою талию, скользят вверх, под майку, но я продолжаю обреченно шептать, уткнувшись лбом в крепкое плечо: – Не могу я, Ася моя подруга. Не поймёт она. Прошу, уходите… Я не хочу вас.
Подбородок вспыхивает от жара его пальцев, прежде чем мужчина заставляет посмотреть ему в лицо.
– Тебя хочу я. – Его голос низкий и гортанный, а жестокие губы слишком близко. – Этого достаточно, – выдыхает мне в рот и забирает мой невысказанный протест жадным языком. Вот и все. Момент, когда я должна была отшить этого наглеца, уничтожен.
Секунда, и мои джинсы грубым рывком опускаются к коленям, а руки оказываются безвольно прижаты к стене над головой. Перед глазами же появляется его лицо с пугающим взглядом, на который способен только этот мужчина. Который берет напором, и я не в силах перед ним устоять.
Ловлю горящими губами воздух, мозг работает в обратном направлении, не позволяя мне успевать за чертовой реальностью, когда его сильные толстые пальцы отодвигают влажную ткань трусиков в сторону и входят в мою тугую плоть. Настолько глубоко, что утопают в моей же смазке, наполняя меня запредельными ощущениями. Сводят с ума. Подбрасывают в небо совершенно неизведанных мне ощущений. Делают беспомощной в капкане этого порочного чудовища, но будь я проклята, когда позволяю себе удариться затылком о стену и излиться тихим и глубоким стоном, забыв о той боли, что еще утром напоминала о нашей первой ночи.
Зверюга не оставляет этот факт незамеченным, нависает надо мной, кривя губы в однобокой полуулыбке, которая кричит мне о том, что он хочет сожрать меня живьем, отчего я окончательно теряю способность нормально дышать. Нет. Я теряю себя в глубине его синих глаз.
– Маленькая шлюшка, – ухмыляется, и не получает от меня ни единого сопротивления, потому что в его голосе больше нет злобы. Есть желание. Похоть и голод. От этого осознания рот наполняется слюной, а внутренности стягиваются в большой болезненный ком, который скатывается лавиной вниз. Да что со мной не так?
Почему я горю, зажатая между стеной и твердым мужским телом, словно в аду небывалого удовольствия, а собственная влага между ног от волнообразных движений его пальцев подобна розжигу. Щелчок, и я вспыхиваю как фитиль. Но угаснуть мне не позволяют жадные губы, захватывающие мой сосок сквозь ткань майки, после чего дерзкий язык начинает грубо вылизывать торчащие вершинки в ритм трахающим меня пальцам.
Однако в следующее мгновение Мирон с громким причмокиванием выпускает сосок из своего похотливого рта и вновь утягивает меня в котел алчной похоти, вцепившись зубами мне в губы.
Берет меня всю без остатка, а я дура, отдаю ему все.
Реальность размывается перед глазами яркими мазками красок. Финальный толчок, и его мокрые от моих соков пальцы выскальзывают из сокращающейся плоти, прежде чем сжать нервный комочек с силой и выбросить меня на другую орбиту. Вот же черт.
– Ты даже не представляешь, насколько можешь быть грязной. – Его затянутые поволокой глаза снова напротив моих, чуть выше, что вынуждает меня слегка вздернуть голову. Но мне сложно как-то реагировать, потому что кажется, будто его пальцы во мне и все еще ожесточенно трахают меня.
Но это не так. Жар прикосновений Мирона покинул мое тело, а он уже моет руки и лениво вытирает их полотенцем, пристально смотря на меня через зеркало, в то время как его голос доносится до спутанного сознания сквозь стихающие волны оргазма:
– Я хочу увидеть твои бантики еще раз, Бунтарка. Сегодня за тобой заедет машина. В семь. И давай без глупостей. Потому что последствия тебе не понравятся.
С этими словами мужчина уходит, а я так и остаюсь стоять прислоненная спиной к стене со спущенными джинсами, едва дыша от переизбытка эмоций. Ну и какого, мать вашу, хера только что произошло?
3
Перед глазами до сих пор какие-то фантомные видения: его татуированные руки с четко выраженными венами, широкие плечи и грудь, рельеф, который не в силах скрыть рубашка.
И я буду лицемеркой, если не скажу, что Мирон, несмотря на предрассудки, свойственные его возрасту, красивый мужчина. Несмотря на свою грубость с первой нашей встречи, – волнующий меня мужчина. И он чертовски горяч. Несдержанно, дико, по-мужски. А эти чистейшие синие глаза…
Ох, черт.
Жар вновь разливается по моей шее, а в голове все еще звучит его глубокий баритон, пока мое дыхание приходит в норму. По крайней мере, пытается это сделать.
И так уже целых пятнадцать минут я стою и смотрю на себя в зеркало, с раскрасневшимися щеками и распухшим от его алчных поцелуев губами, пытаясь понять, что произошло и как мне вылезти из этой задницы.
Однако усталость после испытанного оргазма оказывается сильнее и поток мыслей в голове словно зажеванная пленка кассеты, звук есть, но ничего не понятно. Сродни экзекуции над самой собой. А еще эти чертовы соски, что свербят и просвечивают сквозь намокшую от его слюны майку.
Наверное, я должна ненавидеть его за проявленную по отношению ко мне распущенность в доме жены, чем он явно пытался поставить меня в неловкое положение. И у него это получилось.
Вдобавок Мирон сделал мне больно. Физически. Напугал. А еще запретил мне общаться с единственным близким после мамы человеком. Асей. Но тем не менее он откровенно дает понять, что от секса со мной отказываться не намерен.
Да, я должна его ненавидеть, но почему-то не получается. Естественно, я злюсь. Но это далеко не ненависть.
Вообще-то в моей жизни был еще один человек, который и помог совершить мне эту роковую ошибку. Алексия. Мы с одного нищенского района. У обоих непростые судьбы. Правда, она старше меня лет на пять, но по какой-то причине, когда мне было еще пятнадцать, Алекс начала со мной общаться, а мне льстило, что старшая девчонка обратила на меня внимание.
Пацаны за ней табуном бегали, только я тогда ничего в этом не понимала. Но Алексия исправила это недоразумение и начала показывать мне все прелести взрослой жизни, тем самым снимая с моих глаз розовые очки.
Тяжелый вздох нарушает тишину моих мыслей.
Возможно, я не должна была общаться с подобной девушкой, но разве кто-то присматривал за мной? А мне так хотелось быть важной, хотелось внимания. Которого я не получала дома. Папу волновал лишь нескончаемый поток бутылок, а тяжело больная мама была просто не в силах следить за мной. Сама же я еще «зеленая» была. Зеленая, но не глупая, в плане учебы, разумеется. Именно благодаря этому у меня и получилось поступить в престижный университет на бюджет, где я как раз таки познакомилась с Асей. А впоследствии и с тетей Олей. И когда у моей мамы случались приступы, Ягумновы забирали меня к себе, чтобы не оставлять наедине с невменяемым отцом.
Хорошее образование казалось моим билетом в будущее, по крайней мере, в это свято верила мама. Даже когда ее здоровье ухудшилось. Очень резко.
Три года она не вылезала из больничной койки, отцу не было до этого никакого дела, а я… я никак не могла помочь родному человеку.
В тот момент, когда врачи сообщили мне не утешительный диагноз, весь мой мир рухнул. Разбился на мелкие осколки. Потому что именно тогда я вернулась к себе в район и обратилась за помощью к Алексии, которая и помогла мне сойтись с Орловым.
По возрасту я конечно туда не проходила, да и по опыту, которого у меня не было в свои девятнадцать – тоже, но видимо Аля в особых отношениях с руководителем клуба. И проблем с «рабочим местом» у меня не возникло. Тем более, что я не собиралась серьезно увлекаться этим. Ведь прекрасно понимала, как такое занятие выглядит со стороны и как меня осудят, но если могла хоть немного помочь родной матери с лечением, то была готова продать даже собственное тело. И продала.
Правда стоило мне оказаться в ВИП-комнате наедине с волком, как я едва не передумала, но не смогла…
Пошла бы я в этот клуб зная о последствиях? Не знаю…
Мне нужны были эти деньги, очень нужны, у меня ведь не было другого выбора? Конечно, выбор есть всегда. Да вот только времени для иного решения не всегда бывает достаточно.
Господи, надеюсь, моя мама никогда не узнает, каким способом я заработала эти деньги.
Стук в дверь вырывает меня из крамольных мыслей.
– Варь, ты там в порядке? – дверь открывается, и в ванной комнате появляется голова Аськи.
Сделав глубокий вдох, я отталкиваюсь от раковины и направляюсь на выход с натянутой и, надеюсь, естественной улыбкой.
– Да. – Провожу руками по волосам в попытке сбросить с себя все то, что не должна узнать Ася. – Просто морально готовлюсь к поездке к отцу, – обречено выдыхаю я, зная, что это сработает.
– Зачем? Ты из-за папы, да? Ну не обижайся ты, папка бывает резок, но он ничего плохого не сказал, – начинает свои уговоры подруга, а она умеет это делать.
Вот только ей ни черта не известно. Она не в курсе, что ее отец просто пришел и придушил ее подругу, а потом еще и трахнул пальцами.
– Да не хочу я вам мешать, – резко отмахиваюсь от нее и от явившихся мне порочных картин, прежде чем выхожу из ванной. – Да и загостилась что-то.
– Сама ведь знаешь, ты нам как родная, Варь, – с толикой раздражения произносит подруга, прежде чем напрыгнуть на меня со спины. – Не поедешь ты никуда, Гронская.
И я, не в силах удержаться, позволяю себе подхватить настроение подруги и посмеяться, когда та начинает сильнее сжимать меня за шею, пытаясь уложить на лопатки. Аська всегда такая веселая и легкая, как весеннее облачко, на фоне которого я похожа на грязную лужицу.
– Ась, но я все равно поеду к отцу, – говорю я, когда мы обе успокаиваемся и как цивилизованные люди идем к ней в комнату. – Он наверное уже превратил дом в общагу для алкашей, надо навести порядок, а через пару дней я приеду. Кстати, насколько там ваш папа приехал?
Очень надеюсь, что не навсегда!
Поэтому с замиранием сердца жду ответ подруги.
– На пару дней, но он хочет в отеле жить, правда мама там уговаривает его дома остаться. Вот я и ушла, чтобы не мешать им, – шепотом добавляет подруга, когда мы проходим рядом с обеденной зоной и через холл направляемся к ней в комнату. Да уж, в этой квартире легко можно поиграть в «Казаки разбойники». – Как же я хочу, чтобы у мамы с папой все получилось. – Зайдя в комнату, Ася плюхается на кровать и приподнимается на локтях, игриво изогнув бровь. – Заметила, как они смотрятся?
Губы нервно дергаются в подобие улыбки. Мне точно стоит как можно скорее минимизировать общение с Асей, потому что я не могу разделить ее радость. Пока не могу.
– А чего у тебя мокрая майка на сосках? Ля как торчат! – некстати подмечает подруга и тычет пальцем, попутно заливаясь хохотом. – Теперь понятно, почему ты застряла в ванной. Ты в следующий раз хоть дверь…
Но брошенная подушка в сторону не умолкающей Аси помогает мне прекратить поток смущающих меня слов.
– Иди ты, – шиплю на нее через плечо и принимаюсь собирать сумку с самыми необходимыми мне вещами. А так не хочется. Здесь я чувствую себя комфортней, чем дома, но увы и ах!
– Ты обиделась что ли? – слышу, как Ася переворачивается на кровати. – Если тебе станет легче, я видела, как мама забавляется с душем. Так что ничего такого в этом нет.
– Ася, прекрати, а? – не в силах сдержаться, смеюсь и, обернувшись, замечаю веселую физиономию подруги, красотка лежит на животе и озорно болтает ногами.
– Ну что-о-о? Ты вон хоть теперь улыбаешься, а то весь обед лица на тебе не было.
Я было уже хотела ответить ей, но наш разговор внезапно прерывает входящий звонок, а стоит мне увидеть, кому принадлежит номер, в горле будто дергается кадык, которого у меня нет.
С замиранием сердца я подношу телефон к уху.
– Алло? – стараюсь говорить спокойно, чтобы не привлекать ненужного внимания Аси. В данной ситуации совершенно ненужного!
– Здравствуй, Варя, – как только обманчиво ласковый голос Орлова доносится до уха, я съеживаюсь. Такие, как он, не бывают ласковыми. – Приезжай сегодня в клуб, Бантик, поговорить надо.
Поговорить? О чем? Часть денег он отдал мне авансом наличкой еще перед клиентом, а вторую обещал перевести на карту. Что еще то? Не хочу я туда возвращаться!
– Константин Сергеевич, сегодня я…
– Это была не просьба, Варвара, – тон мужчины за секунду наполняется равнодушным холодом. – Ты ведь умная девочка. Не заставляй меня применять силу.
