Надежда Тэффи
Алмазная пыль
Банкир (с досадой). Я положительно не понимаю вас, молодой человек! Это такая бестактность… Здесь, в присутствии дамы, вы позволяете себе… Нет и решительно нет. (Поспешно отходит к поэту.)
Ми (подходя к музыканту). Вы чем-то встревожены?
Музыкант. О, нет! Впрочем, все то же. Я люблю вас, Ми!
Поэт (не открывая лица). Не пойте! Я молю вас только об этом сострадании… Зачем вы поете?
Банкир. О? Когда же я пел?
Поэт (открывает лицо, удивленно озирается). Ах! Это вы! (Трет себе лоб.) Я хотел сказать вам что-то очень интересное…
Банкир. О моем пении?
Поэт. Гм… да… нет, вы можете петь… Ах, да – не можете ли вы одолжить мне до завтра пятьдесят…
Банкир. О? Дорогой мой, что же вы не сказали раньше! Я только что отдал вашему товарищу все, что имел при себе! Какая досада!
Музыкант (Ми). Хоть бы они ушли скорее: я хотел бы побыть с вами вдвоем. Вы бы спели для меня. Для меня одного, Ми!
Ми. А знаете, мне уже надоело все только петь да петь. Точно уж я не человек, а канарейка. Скучно.
Музыкант. Ми! Не говорите так. Ах, если бы вы знали! Вчера вы пели с распущенными волосами, они так колыхались, ваши волосы, как струны. Мне казалось, что они звенят и поют. Вы вся певучая, Ми! Сегодня я не буду спать всю ночь. Я напишу музыку, новый романс для вас, Ми!
Ми (указывая на поэта). На его слова?
Музыкант. Да, на его последние стихи к вам.
Уплыли мои корабли
Голубые в тумане…
(садится к роялю и берет аккорды).
Уплыли… уплыли…
Горничная (входит). Там пришел из магазина посыльный. Спрашивает барышню.
Банкир. О? Что такое? Пойдем, посмотрим. Может быть, надо уплатить…
Все уходят. Тихо приоткрывается окно. Осторожно озираясь, влезает вор, подкрадывается к письменному столу, шарит, пробует открыть ящики отмычкой. Слышатся шаги и голоса возвращающихся. Вор прячется за занавеску алькова.
Ми (впереди всех. Идет к зеркалу. Держит в руках большое ожерелье из разноцветных камней). Да, это красиво!
Банкир. О? Еще бы! Вот это я понимаю! Что там цветы и всякая э… дрянь! Вот это подарок так подарок! Дай, я тебе застегну. Ты не умеешь. С такими вещами нужно уметь обращаться…
Музыкант. Бездна вкуса! Я предчувствовал, что его светлость окажется тонким знатоком!
Ми. А я не люблю драгоценностей! Я никогда ничего не ношу. Если подносят, всегда продаю.
Банкир. Ну, уж эту вещь продать не придется! Во-первых, завтра нужно непременно надеть ее на концерт. А в антракте пойти поблагодарить его светлость. Непременно! Иначе – скандал!
Музыкант. Ах, для карьеры это очень важно. Какой шик! Завтра весь город будет говорить об этом! Послезавтра вся Европа! Какой безумный успех! Они завтра взбесятся от восторга! Как будут на нее смотреть. А потом – портреты во всех газетах, описания! А я – я буду ей аккомпанировать. И на эстраде – я и она!
Поэт (тихо Ми). Он только о себе! Вечно о себе! Заметьте. О своей презренной маленькой карьере…
Банкир. Жалко, что он послезавтра уже уезжает. Может быть, еще раскошелился бы.
Ми (поэту). А вам нравится?
Поэт. Да… Ваше лицо может украсить даже бриллианты.
Музыкант. Эта фраза, кажется, уже напечатана вами?
Поэт. Что вы хотите этим сказать?
Музыкант. Только то, что сказал.
Банкир. Превосходные камни!
Поэт. Что вы хотите сказать?
Музыкант. Я сказал, что эту фразу вы говорили уже много раз при других обстоятельствах, то есть другим женщинам, а потом, может быть, даже напечатали в книге, посвященной той старой плясунье… впрочем, мы поняли друга друга.
Поэт. Плясунье? Это той, для которой вы писали свою легенду вальса?
Музыкант. Потом. Потом мы поговорим подробнее.
Поэт (пожимает плечами, подходит к банкиру). А как вы полагаете, это дорого стоит?
Банкир. Эта штучка-то? Да, как вам сказать… Я бы ее купил тысячи за две, а с его светлости содрали и все три.
Музыкант. А я буду аккомпанировать. За здоровье его светлости! Ура! (Чокается с Ми.) Но вам надо быть повеселее. Непременно надо!
Поэт (надменно). Откуда вы берете ваше «надо»? Я хотел бы знать.
Музыкант. Из своего сердца, господин поэт. Из своего сердца. Кажется, источник хороший. Ми! Вы царица этого источника. В нем вечно звенит ваше верхнее «до». Рыдает ваше глубокое «ля». Как жаль, что он не подарил вам цветов вместо этих камней. Я бы тогда мог попросить у вас один на память. А камни нельзя. (Наивно.) Ведь, правда, нельзя?
