Надзея Кузьмянок
Новый год Бруно
Жегся и светился угрожающе красным светом амулет в виде еловой шишки. Это… было последним, что досталось ему от отца. Надев перчатки и покрутив медную шишку и так, и так, он не понял, почему та жглась, но обратно под воротник не вернул. Пусть остынет. Вдруг тревожно закаркал Докаль и, взмахнув крыльями, поднялся в воздух.
– Ты-то чего? – удивился Бруно, но скоро понял сам…точнее, сам услышал.
Протяжный вой, разносился откуда-то из Северного Леса, того, что по ту сторону Холуна. Там, где Бруно не ходил и не стремился туда попасть. Места там нехорошие, считал гном. Почему – не знал. Но теперь невзначай подтвердил свои опасения – что-то там есть, и это что-то добрыми намерениями не обладает. Это уж точно.
– Повали тебя гром… – ошарашено пробормотал Бруно, понимая, что прожил здесь почти всю свою жизнь, и только сейчас узнал о том, что за Холуном кто-то обитает помимо него самого.
Может, волки? Нет, он слышал, как они воют, а вой существа за озером совсем не был похож на серых бродяг. Это уж точно. Бруно похлопал себя по щекам и стал собираться – нужно уйти раньше, чем то существо пожелает прогуляться к озеру. Быстро и без лишних движений, чем Бруно гордился, была собрана котомка и широкими шагами, стараясь как можно меньше шуметь, он направился к берегу. Зверь (если это зверь) ненадолго затих, а когда Бруно уже скрылся за ветвистыми елями, вновь протяжно завыл-застонал. Кинув случайный взгляд на грудь, гном увидел, что амулет под его пышной бородой начинал тускнеть в зависимости от того, насколько дальше было от Бруно Холун.
«Что-то здесь не так, – подумал гном. – Никогда еще не видел, чтобы обычная медь светилась красным светом и так жглась, ладно, нагрей я её, но на морозе, само собой! Повали меня гром…»
Однако вскоре гном уже не волновался про амулет – зато вспомнил про хворост. Надо бы немного собрать, подумал он и свернул со своей тропинки в сторону лесной прогалины. Там росло много кустов, а на снегу под деревьями можно было найти много опавших за зимние дни и ночи веток. Набрав и связав веревками несколько охапок, Бруно осмотрел плоды своих трудов. Хорошо сделано. И, взвалил часть связок себе на плечи, он часть понёс в руках. Домой!
Добравшись, гном обошёл его и направился к сараю – большому длинному строению из цельных сосновых стволов. Несмотря на почтенный возраст, тот станет непригодным еще нескоро – мастера ведь строили. А они делали дело с умом. Половина помещения была отведена на двенадцать просторных стойл, а вторая половина пустовала – там раньше хранилось сено. Если осмотреть здание внимательнее, то позади стойл прятался люк в погреб. Бруно им не пользовался, но догадывался о предназначении подземной комнаты – там, скорее всего, хранились соленья, варенья, фрукты с ягодами, закрутки ну и прочая дребедень.
И там, где раньше было сено, теперь лежат собранные за всю зиму гномом и опрятно сложенные в одном месте связки с хворостом. Была во дворе Бруно и поленница, но там он быть почему-то не любил. Не нравилось ему там, ну и всё.
Разложив всё по местам, Бруно огляделся и, не заметив ничего необычного, вышел из сарая, закрыл его на огромный засов и отряхнул от мелких веточек руки в варежках. Поднял глаза к небу. А там уже занялись сумерки – на голубом дневном небе появились разводы, как будто кто-то нечаянно пролил на влажную бумагу акварель, и та постепенно растекалась по всему полотну неба. Кое-где уже загорелись белые жемчужины – звёзды. Становилось по-настоящему красиво. Можно и домой возвращаться.
Закрыв за собой дверь, Бруно снял и повесил на крючок куртку, варежки положил на небольшой комод. Зайдя в чулан, положил котомку и взял немного вяленой рыбки. Пошёл на второй этаж. Там зашёл в свой кабинет – единственную комнату, где снегом не были покрыты все поверхности. Всё-таки сидеть на припорошенном снегом кресле и делать записи неудобно. Намокнут штаны, придётся переодеваться,…в общем, не было в кабинете раскрытых нараспашку окон. Сев за стол, Бруно зажёг единственную в доме свечку, немного посидел, переворачивая в голове воспоминания о прошедшем дне, и снова встал. Слева от стола всю стену занимал один огромный книжный стеллаж, и не будь Бруно гномом, если нашлось бы в стеллаже хоть чуть-чуть свободного места – книга на книге! Но была только одна полка, на которой не было пыли. Там стояли его любимые «одинокие» книжки: «Пение луны», «Правило Одного», «Красота вне общества» и, конечно же, «Общество как способ массового гипноза». Или же любил Бруно рисовать – в углу дубового стола под канделябром лежал раскрытый альбом – вчера Бруно сделал несколько набросков вечернего Леса. Может, дорисовать? А почему бы и нет?
Бруно вернулся за стол, притянул к себе альбом, несколько минут покрутил его, затем немного посидел с закрытыми глазами, стараясь вспомнить в деталях вечерние кроны сосен и елей в Северном Лесу. И потихоньку начал рисовать – штрих, штрих, штрих, а потом еще один. Затем проверил – так ли получилось, как он хотел? Вот здесь ветка криво нарисована, а здесь елка получилась выше сосен – непорядок. Взяв в руки ластик, он осторожными движениями стёр всё ненужное и так же осторожно дорисовал детали правильно. Вот так – основа рисунка готова. Но, чего-то всё-таки не хватало…
– Только чего? – погладил задумчиво бороду гном, и вдруг его осенило!
Он подскочил к окну и приоткрыл его.
– Луна! – воскликнул он радостно. Какая же она красивая…
Притянув кресло к окну, он сел и, расположив на коленях альбом и карандаши, начал рисовать луну, порой поднимая к окну голову – сверить рисунок и реальность. Пока что получалось неплохо.
Пожалуй, Бруно просидел бы над рисунком еще очень много – да что там! – мог и всю ночь так и просидеть, вдохновение того стоило! Нужно заметить, что у гномов, к счастью, было свойство не заболевать – очень редко случалось, когда какой-то гном простужался. Поэтому Бруно, сидя перед открытым окном зимней морозной ночью, мог не опасаться простуды – его это не возьмёт. Но вдруг он подскочил в кресле от неожиданности: кто-то звонил в дверной колокольчик! Бруно уже и забыл, что этот колокольчик вообще висел над дверью.
«О нет, – подумал встревожено гном, – только не это. Нет-нет, это ошибка! Может, если я не буду отвечать, они уйдут?»
Так он и сделал – замер на месте, и даже попробовал не дышать, но что-то не получалось – не дышать гномы, к несчастью Бруно, не могли. А колокольчик звонил всё так же, с готовностью наверстывая всё своё упущенное за год время. Вот же ж! Удручённо вздохнув, Бруно понял, что спуститься всё-таки придётся.
ДЗИ-И-И-И-И-ИНЬ! – истошно вопил колокольчик, от которого у Бруно тотчас разболелась голова.
– Да иду я! – проорал в ответ гном. – Принесла нелёгкая…
Прошаркав по лестнице на первый этаж, Бруно просил мысленно только об одном: ТОЛЬКО БЫ НЕ ОНИ. КТО УГОДНО, ТОЛЬКО НЕ ОНИ, ПОЖАЛУЙСТА!
Он немного помедлил у двери, но истошное «ДЗИ-ИНЬ!» заставило его поторопиться. Со вздохом его ладонь легла на ручку и, зажмурившись, он отпер ключом дверь и потянул её на себя, и…
– А ВОТ И МЫ! – радостно бросилась к нему его мама Делагорда и чуть не придушила в радостных гномьих объятьях!
