Наталия Антонова
Орхидея с каплей крови
– Ты не обманываешь?
– Шура! Что ты прямо как маленький?! – укоризненно проговорил Шахназаров.
– Ладно, ладно, спасибо тебе! Я просто хотел уточнить, – быстро ответил Наполеонов.
– Тогда я ухожу.
– Иди! А то тебя уже твои клиенты заждались.
– Тоже мне шутник нашёлся.
Шахназаров сказал чистую правду, примерно через пять минут Соболева зашевелилась на стуле и спросила:
– И что теперь?
– Сейчас вас, Инна Сергеевна, наш сотрудник отвезёт домой.
– Не надо, – ответила она, – у меня машина стоит здесь недалеко на стоянке. – Соболева встала на ноги и покачнулась.
– Так наш сотрудник и отвезёт вас на вашей машине.
– А как же он вернётся?
– Это не должно вас волновать, – ответил следователь. Хотя заданный ею вопрос пробудил в нём симпатию к «дамочке». Выходит, она могла волноваться за других, совершенно посторонних ей людей.
Отыскав Григоряна, Наполеонов поручил ему доставить гражданку по месту её жительства и вернуться обратно на такси.
– Понял! – ответил Аветик и кинулся следом за уже спускающейся по лестнице Соболевой. Взять женщину под руку оперативник, конечно, не решился, но, шагая сначала чуть позади неё, потом рядом с ней, был настороже, чтобы в случае чего сразу подхватить её и не дать упасть. Но, к облегчению старшего лейтенанта, всё обошлось благополучно. Вернувшись, Аветик отчитался перед следователем, который уже вышел на улицу и вместе с группой собирался ехать на квартиру Шафардина.
Глава 3
Квартиру Шафардина не пришлось взламывать, в неё не понадобилось даже звонить, так как дверь не была заперта.
– Заходи, кто хочешь, и бери, что хочешь, – проворчал вполголоса участковый, – а потом полиция ищи-свищи ветра в поле.
– Тсс, – приложил Наполеонов палец к губам.
– Не дай бог, ещё один труп, – шёпотом сказал один из оперативников.
– Не накаркай, – отозвался другой.
– Не люблю я незапертые квартиры.
– А кто их любит.
– Чего вы раскудахтались, как куры! – прикрикнул на них Наполеонов и первым вошёл в квартиру.
Все сразу умолкли и на цыпочках отправились за ним. В квартире стояла такая тишина, что было слышно, как тикают часы.
«Ну, точно труп», – пронеслось в головах почти у всех присутствующих. И тут они вошли в комнату и увидели, что в кресле кто-то есть. Живой или нет, неизвестно, подозрение вызывало уже то, что при их появлении человек не пошевелился. Он никак не прореагировал на то, что его окружили люди. Однако он был жив. И следователь догадался, что это не кто иной, как Влад Анатольевич Шафардин, хозяин квартиры.
На мужчине была верхняя одежда, с которой натекла вода, образовав лужу возле кресла, поэтому стало понятно, что Шафардин выходил из дома, и скорее всего в начале ночи или хотя бы в её первой половине, так как попал под снег, который шёл именно в то время.
– Влад Анатольевич Шафардин? – спросил Наполеонов.
Мужчина не отозвался.
– Мы тут осмотримся? – продолжил спрашивать следователь.
В ответ снова ни звука.
– Хозяин не возражает, – констатировал Наполеонов, – давайте, ребята, приступайте.
– А ордер? – забеспокоился участковый.
– Я послал за ним Ахметова, Ринат вот-вот подъедет. Но не будем терять время.
– Пригласите понятых, – обратился он к участковому, и тот вскоре привёл двух соседок, одной на вид было лет тридцать, другой больше семидесяти.
Молодая смотрела с явным любопытством, на просьбу Наполеонова представиться отозвалась сразу:
– Марина Витальевна Косицына, живу в квартире напротив.
– Вы давно знаете Шафардина?
– Лет пять, наверное, с тех пор, как он в эту квартиру въехал. – Косицына посмотрела на сидящего в кресле соседа и добавила: – Но пьяным я его ни разу не видела.
– С чего вы взяли, что он пьяный?
– Ну, как же, – проговорила женщина, – посмотрите на него сами.
– Уже смотрел, – отмахнулся Наполеонов и спросил: – Эта квартира досталась ему по наследству?
– Нет, по-моему…
– Купил он её! Купил! – влезла в разговор старая женщина.
– Простите, как вас звать-величать? – спросил Наполеонов почтительным тоном.
– Авдотья Фёдоровна Крамова я! Живу в углу.
– Где? – не понял следователь.
– У бабы Дуни угловая квартира, – пояснила Косицына.
– Точно! Я и говорю, в углу!
– Авдотья Фёдоровна! Откуда вы знаете, что квартиру ваш сосед купил?
– Он мне сам сказал.
– Просто взял и доложился? – усомнился следователь.
– Почему сразу доложился? – поджала губы Крамова. – Я спросила, он ответил. Я ещё удивилась, на какие шиши такой молодой парень себе квартиру купил.
– И он ответил? – невольно улыбнулся следователь.
– Нет, он только так загадочно улыбнулся мне, точно я малолетняя дурочка, – сердито проговорила женщина, – но я сама всё узнала! – в голосе женщины точно фанфары прозвучала гордость за себя.
– Что всё?
– Где он деньги берёт.
– И где же?
– В неприличном месте перед бабами задницей вертит! И эти дуры ему за это деньги платят.
– Что же это за неприличное место? – решил уточнить следователь.
– Да не слушайте вы её, – вмешалась Марина Витальевна, – Влад работает в стриптиз-клубе «Ромео». Там у них всё в рамках приличия.
– Хороши приличия! – не выдержала Авдотья Фёдоровна. – Срамота! Здоровый молодой бугай голый вокруг шеста прыгает!
– Баба Дуня! Это искусство! Такое же, как, например, балет, – заступилась за Влада молодая соседка.
– Сравнила кое-что с пальцем! – рассердилась Крамова. – В балете никто ничего напоказ не выставляет! Там спектакль! Мы раньше с дедом ходили! И по телевизору его часто показывали!
– «Лебединое озеро», – подсказала молодая соседка.
– Да хоть бы и «Лебединое»! Какие у тебя к нему претензии?! – напустилась на соседку Крамова.
– К кому к нему? – растерялась от её напора Марина Витальевна.
– К «Лебединому озеру»?
– Абсолютно никаких претензий! – заверила бабу Дуню молодая женщина.
– Дамы! Погодите! Не ссорьтесь! Лучше скажите, Шафардин часто к себе домой приводил женщин?
– Чего не видела, того не видела, – с сожалением проговорила Авдотья Фёдоровна.
– Никаких женщин Влад не водил, – заверила Косицына, – у него была одна постоянная. Жанна Гурьянова.
– Вы были с ней знакомы?
– Да, Влад представил нас друг другу.
– Где это он тебя представлял своей полюбовнице? – подозрительно спросила старушка.
– В клубе! – выпалила Марина Витальевна.
Крамова схватилась за голову и так сильно дёрнула себя за платок, что он слез с её головы, явив взгляду присутствующих редкие седые волосы. У старой женщины даже слов не нашлось. Она молча мерила молодую соседку осуждающим взглядом.
– Вы пока сядьте обе на диван и посидите тихо, – велел следователь.
– Хорошо, – сказала Косицына и направилась в сторону дивана.
– Я с ней сидеть рядом не буду! – сказала Авдотья Фёдоровна и зачем-то погрозила кулаком Наполеонову.
Следователь вздохнул, выдвинул стул из-за стола и указал на него Крамовой. Она села, сохраняя при этом самый независимый вид.
– Александр Романович! – громким шёпотом позвал Наполеонова Григорян.
– Чего тебе? – отозвался тот.
– Подойдите сюда. – Оперативник всё ещё ходил кругами возле неподвижного Шафардина.
– Уж не отдал ли богу душу наш подозреваемый, – встревожился следователь, подошёл к Григоряну и спросил: – Чего тебе? – При этом он посмотрел на хозяина квартиры: – Жив, слава тебе господи.
– На рукаве у него, по-моему, кровь. – Аветик сделал большие глаза.
Наполеонов пригляделся к тому месту, на которое указывал оперативник:
– Возможно, ты прав, хотя куртка сырая, и чёрт его знает.
– Экспертиза покажет.
– Жаль Незовибатько уехал.
– Пока надо её аккуратно с него снять и упаковать.
– Будет сделано!
Хозяин квартиры, который до этого не реагировал на то, что его квартиру начали осматривать сотрудники полиции, не стал возмущаться и тогда, когда Григорян аккуратно стянул с него куртку.
– Ну, вот, – сказал Аветик довольно, – были бы все подозреваемые такими покладистыми.
– Мечта копа! – подмигнул ему выросший рядом как из-под земли оперативник Ринат Ахметов.
– Ты уже? – удивился Наполеонов.
– Ну, если вы хотите, я могу выйти и где-нибудь ещё часика полтора погулять, – проговорил Ринат и сделал вид, что хочет уйти.
– Я тебе погуляю! – проворчал следователь, глядя на озорные огоньки в глазах Рината. Потом добавил: – Никак я не могу привыкнуть к твоим голубым глазам!
– И чем же они вам так не угодили?
– Если ты Ахметов, то глаза у тебя должны быть чёрными, в самом крайнем случае карими! Ну уж никак не голубыми!
Ринат засмеялся и ответил:
– Так я поволжский татарин. Я лучше пойду, поработаю, – и не дожидаясь ответа, он присоединился к другим оперативникам, перебирающим вещи Шафардина.
– Не нравится мне, что он не шевелится, – сказала Любава, оглядываясь с опаской на Влада, – сидит как кукла.
– Может, человек в шоке, – предположил Ринат.
– Но не до такой же степени!
– Если бы все преступники после совершения преступления впадали в такой шок, – начал было Аветик.
– То у нас была бы не жизнь, а малина, – усмехнулся Ринат.
– Типа того.
– Мне кажется, он не похож на убийцу, – шепнула Любава.
– Я заметил у него на рукаве кровь, – сообщил Григорян.
– Ещё неизвестно, кровь ли это.
– Я уверен, что кровь. У меня глаз алмаз.
– Вот отправим в лабораторию, и Незовибатько проверит твой алмаз!
– Ты хотел сказать – куртку.
– Точно!
– Александр Романович! Смотрите! – воскликнула Любава и протянула следователю пластиковый лист. – Свидетельство о браке.
– Да наш Влад, оказывается, не просто любимый человек убитой, – удивлённо протянул Наполеонов, пробежав глазами по документу, – а самый что ни есть законный муж! – и похвалил оперативницу: – Молодец, Любава!
– Только он теперь уже не муж, а вдовец, – заметил Ринат.
– Точно! И, значит, наследник всего движимого и недвижимого. Интересно, остались ли у Гурьяновой другие наследники.
– А что сказала эта её подруга?
– Соболева ничего не сказала. Каждое слово мне пришлось из неё клещами тащить. Она даже словом не обмолвилась о том, что Гурьянова была замужем за Шафардиным.
Наполеонов приблизился к креслу и потряс свидетельством о браке перед носом мужчины:
– Ну что, Влад Анатольевич, будем говорить или как?
Шафардин поднял на следователя глаза.
– Ожил, – шепнул участковый.
– Сейчас всё отрицать будет, – проговорил Аветик с некоторым сожалением.
Но Шафардин, так и не произнеся ни слова, снова уронил голову на грудь.
– Так, – сказал Наполеонов, – осмотр мы завершили. – Он попросил подписать протокол сначала Марину Витальевну, а затем разгневанную Авдотью Фёдоровну.
Влада подняли на ноги. Когда на его руках защёлкнулись наручники, молодая соседка воскликнула:
– Что вы делаете? Зачем?
– Гражданин Шафардин задержан.
– Как задержан? За что?
– По подозрению в убийстве Жанны Савельевны Гурьяновой.
– Этого не может быть! – воскликнула Марина Витальевна и в испуге прикрыла рот своей маленькой аккуратной ладошкой.
Наполеонов успел с удовлетворением заметить, что ногти женщины окрашены лаком светло-розового оттенка.
– Допрыгался голубчик, – ехидно ухмыльнулась Авдотья Фёдоровна.
– Интересно, чего это старуха на него так взъелась? – удивился один из оперативников.
– Завидует, – охотно пояснил Ахметов.
– Чему?
– Что стриптизёры из «Ромео» не назовут её своей Джульеттой, – хмыкнул Ринат.
– Скажешь тоже, – отмахнулся Аветик.
Влад тем временем беспрекословно позволил вывести себя из квартиры и усадить в полицейскую машину. Задержавшийся ненадолго участковый нашарил на одной из полочек в прихожей ключи, закрыл квартиру, подождал, пока её опечатают, и с ключами спустился вниз к машине следователя.
В управление подтянулись оперативники, делавшие поквартирный опрос в доме, где жила Жанна Гурьянова. Опрос соседей мало что дал.
Машину Влада Шафардина в начале ночи видели у дома Гурьяновой трое – молодая парочка из соседнего подъезда и собачник с первого этажа из подъезда убитой. Видела ещё, конечно, собака, злющий французский бульдог, но его не сочли стоящим свидетелем, хотя, может быть, и зря. Его хозяин утверждал, что бульдог остервенело лаял и всё куда-то порывался бежать задолго до того, как машина Шафардина остановилась у дома.
– Вы сами видели кого-то постороннего?
– Нет, никого я не видел, – покачал головой мужчина, – я подумал, что Гектора опять дразнит соседский кот Циклоп.
– Почему Циклоп? – удивились оперативники.
– Хозяева взяли его в приюте, и у кота не было одного глаза, вот они и прозвали его Циклопом. Циклоп и Гектор невзлюбили друг друга с первого взгляда. Правда, выигрывает всегда кот.
– Как это? – удивились полицейские.
– А так, Циклоп специально дразнит пса, а Гектор ведётся на все его подлянки и того и гляди из собственной шкуры вырвется.
– Бедняга, – посочувствовали псу оперативники. На всякий случай они спросили у собачника адрес хозяев кота, не поленились подняться на четвёртый этаж. Открывшая им женщина очень удивилась их вопросу: «Где был Циклоп в такое-то время», но уверенно ответила: «Дома».
– Облом, – сказал один из оперативников, когда они спустились вниз.
Другой ответил ему:
– Я уверен, что в этом дворе и без Циклопа хватает кошек. Возможно, это была вообще бездомная, а Гектору всё равно на кого лаять.
– Не скажи.
– Во всяком случае, человека хозяин пса заметил бы, – проговорил второй оперативник.
– Но он же не заметил, когда пришёл Шафардин, он видел только его машину.
В пользу того, что Влад не желал зла Жанне, было заявление соседей, что из квартиры пары никогда не доносились звуки скандалов.
– То есть они жили мирно?
– Вполне. Правда, домой почти всегда приезжали за полночь.
Это как раз объяснялось легко.
Минусы были существеннее – кровь, обнаруженная на рукаве Влада, принадлежала Жанне. У Гурьяновой не было родственников, зато были деньги. Она владела сетью ювелирных магазинов «Млечный путь».
Наполеонов вспомнил, что на его вопрос, кем работала Жанна, Инна небрежно отозвалась: «Она занималась магазинами». И он, как последний профан, почему-то решил, что Гурьянова работала каким-нибудь мудрёным менеджером по продажам.
Ему на ум пришла история двухгодичной давности. Старушка позвонила в полицию и потребовала срочно приехать. Её спросили:
– Что случилось, бабушка?
– Пока не случилось, но вот-вот случится! Меня изнасиловать хотят.
– Да кто же это?
– Парень! Он позвонил мне по домофону и сказал: «Откройте, мы вас мониторить будем! Охальник», – смущённо хихикнула старушка.
Дежурный посоветовал ей дверь не открывать, но на всякий случай объяснил, что значит слово «мониторинг».
– Ух ты! – подивилась старушка и пообещала: – Тогда я ему обязательно открою.
Вот и он прокололся, как та старая бабка. А Жанна-то, как правильно заметил один из полицейских, бедной не была. Правда, владела она ювелирной сетью не единолично, а на паях с компаньоном, неким Игорем Павловичем Ивановым. И это имя показалось Наполеонову очень знакомым. Ивановых, конечно, пруд пруди, но он лично не был близко знаком ни с одним из Ивановых. Однако совсем недавно слышал фамилию Иванов в сочетании именно с именем Игорь и отчеством Павлович… Подумав немного, он хлопнул себя по лбу – ну, конечно, жених подруги Жанны, Инны, как раз и есть Игорь Павлович Иванов. Совпадение? Работа следователя приучила Наполеонова к тому, что в жизни таких совпадений раз-два и обчёлся. Так что придётся заняться личностью этого Иванова.
Первым делом Наполеонов спросил Эллу, не слыхала ли она о такой ювелирной лавке, как «Млечный путь».
– Смеётесь, что ли, Александр Романович, – как показалось следователю, обиделась секретарь.
– Извини, Элла, я не собирался тебя обижать. Но если ты не знаешь…
– Почему же это я не знаю? – всплеснула руками девушка.
– Но ты же, – недоумённо проговорил Наполеонов.
– Я возмутилась, – перебила его Русакова, – потому, что называть лавкой великолепные ювелирные магазины «Млечный путь» настоящее кощунство.
– Надо же, – изумился следователь. – Если ты у нас такая всезнающая, то объясни мне, ничего не понимающему в этих побрякушках, почему они выбрали такое странное название.
– А что в нём странного? – удивилась Элла.
– А то! Млечный Путь это что-то белое, серебристое, короче – светлое. А ювелирные украшения, они же разноцветные, яркие!
Элла посмотрела на него с таким презрением, что Наполеонову сразу вспомнилась противная ворона из советского мультфильма о Деде Морозе и лете. Но он стойко выдержал её взгляд и проговорил:
– Объясни, всезнайка!
– Ларчик открывается просто, – снисходительно отозвалась секретарь, – «Млечный путь» в основном работает с платиной, белым золотом, бриллиантами, жемчугом и прочими белыми или бесцветными камнями. Иногда с аметистами. Теперь поняли?
– Теперь понял, – вздохнул Наполеонов.
«Непонятно другое, – подумал он про себя, – на фига люди такие деньги за булыжники платят? Но что мы имеем? – спросил себя следователь и сам же ответил: – Мотив убить Жанну был не только у Влада Шафардина, но и у господина Иванова, а также у подруги Жанны Инны, которая собралась за вышеупомянутого Иванова замуж».
Наполеонов решил, что Ивановым он займётся позднее, сначала же посмотрит на клуб «Ромео» и познакомится с его хозяйкой. Он уже выяснил, что владеет клубом некая Клара Львовна Туманова, даме пятьдесят четыре года, но на фото в интернете она выглядит максимум на тридцать. «Наштукатурилась», – решил следователь.
Глава 4
Мирослава Волгина, владелица детективного агентства «Мирослава», полулежала в кресле у окна. Ей нравилось смотреть на крупные хлопья снега, которые медленно кружились в воздухе и опускались на землю. Из-за того, что они были такими крупными, хлопья напоминали ей ажурные лодочки. «В каждой из них, – думала Мирослава, – должен находиться маленький эльф, который спускается на землю, чтобы вместе с людьми отметить День всех влюблённых».
Сама Мирослава ни разу не была влюблена так, чтобы от любви кружилась голова и проявлялись все прочие признаки этого пленительного недомогания, о котором так ярко пишет в своих романах её тётя писательница Виктория Волгина. Но праздник, посвящённый любящим сердцам, детективу очень нравился. Наверное, даже самые суровые из амазонок не прочь отхлебнуть хотя бы пару глоточков романтического зелья.
Настроение у Мирославы сегодня было романтическое, или, наверное, если выразиться точнее, лирическое. И музыка сейчас звучала в её комнате под стать настроению. Для неё пел один из самых её любимых певцов Александр Малинин. Ещё в детстве она влюбилась в его голос под влиянием тёти Виктории, которая буквально боготворила певца. Они часто спорили о природе, на взгляд обеих, уникального голоса этого певца и никак не могли понять, как ему удаётся так волшебно звучать. Тётя всерьёз уверяла племянницу, что у певца соловьиная душа. При этом сама Виктория никогда не влюблялась в певцов и артистов, как в конкретных, живущих где-то рядом людей. Нет! Вот и Малинин был для неё не обыкновенным земным мужчиной, которого можно было бы возжелать, а олицетворением магического звучания, голосом, который проникает в душу и затрагивает самые сокровенные струны, скрытые не только от посторонних глаз, но и от самого индивида.
Если же говорить о восхищении человеком, то такой человек имелся – жена Александра Малинина Эмма. Виктория была уверена, что именно благодаря самоотверженности и любви этой женщины огромное количество людей может наслаждаться дивным пением Александра. Если бы женой Орфея стала не Эвридика, а Эмма Малинина, то он до сих пор был бы жив и здоров и радовал бы обожающих его поклонников.
Но, увы, Орфею в этом смысле не повезло, и на потрясающей женщине женился не он, а Александр Малинин. Мирослава полностью разделяла мнение своей тётки.
Морис, несколько раз подходивший к двери кабинета, постояв несколько минут в коридоре и так и не решившись нарушить уединение детектива, тихо вздыхал и спускался вниз в гостиную.
«Хоть бы Шура позвонил», – думал Миндаугас.
Но Наполеонов не звонил. У следователя всегда забот полон рот, а сейчас, наверное, Шуре и вздохнуть некогда, думал Морис. Зато они с Мирославой уже целую неделю сидели без дела. Первые три дня детективы жадно наслаждались выпавшими днями отдыха. А потом Мирослава впала в романтическое настроение, как она сама выражалась, а Морис назвал бы это меланхолией. «Хотя кто поймёт этих русских», – думал Миндаугас. Лично он в такой день с удовольствием отправился бы покататься на лыжах, тем более что лес недалеко и там есть несколько отличных склонов. Не Альпы, конечно. Миндаугас вспомнил свою стажировку в Германии и горнолыжные трассы Альп, на которых он катался с немецкими друзьями. Всё это осталось в прошлом. Он мог бы вернуться туда, но не захотел. Русский лес с его пологими холмами в силу ряда причин стал ему теперь милее. Иногда они втроём ездили кататься в Загородный парк, там был подъёмник и все или почти все удобства для активного отдыха. Но лес был ближе.
Однако идти кататься одному ему не хотелось, врываться с таким предложением к Мирославе он не решался. Тем более, когда она в таком настроении…
Морису почему-то не приходило в голову, что настроение у Мирославы было как раз таки прекрасным. И она вовсе не грустила, а просто позволила себе в кои веки полностью отдаться звучанию любимых мелодий.
Зазвонил стационарный телефон. Морис намного быстрее, чем он это делал обычно, поднял трубку:
– Детективное агентство «Мирослава» слушает.
– Здравствуйте, вас беспокоит Клара Львовна Туманова. Мне нужна ваша помощь.
– Вам лично? – уточнил Морис.
– Можно сказать и так, – ответила женщина после короткой паузы.
«Значит, дело не совсем личное», – подумал Морис и спросил:
– Кто вам, Клара Львовна, рекомендовал наше агентство?
– Владимир Константинович Драпецкий, – ответила Туманова без запинки и уточнила: – Надеюсь, вы его помните.
«Ну, ещё бы, – подумал Морис, – как можно забыть Драпецкого». Сам он познакомился с Владимиром Константиновичем полтора года назад. Но Шура рассказал ему, что в девяностых годах тот был широко известен в узких кругах как просто Вова. Относились к нему тогда по-разному, кто-то с завистью, кто-то со страхом, кто-то с уважением. Нажив приличное состояние, Драпецкий сбросил малиновый пиджак, как змея сбрасывает старую кожу, и занялся легальным бизнесом. И тут-то беда к нему явилась с той стороны, с которой Драпецкий её не ждал. Неизвестные похитили его единственного близкого человека – маленькую племянницу, оставшуюся на попечении Владимира Константиновича после гибели его старшего брата. Обращаться к правоохранительным органам Драпецкий не решился и приехал к частному детективу Мирославе Волгиной. Увидев её, он подумал: «Какой из неё детектив?! Она же совсем ещё девчонка». Но помимо своей воли выложил ей всё. Волгина, в свою очередь, неплохо осведомлённая о прошлом Драпецкого, решительно не желала иметь с просто Вовой никаких дел. Но речь шла о жизни ребёнка. И глядя на здорового зарёванного мужика с подгибающимися коленками, она процедила сквозь зубы: «Я постараюсь помочь вашей племяннице».
Именно так! Не вам, а вашей племяннице. Драпецкий был готов на всё, лишь бы вернуть девочку живой и здоровой.
Мирославе удалось вычислить место, где держали девочку без еды и воды, и вызволить её из страшного подвала, который сама она окрестила подземельем.
Заказчики и исполнители, сообразив, что их имена стали известны Вове, сами бросились в объятия правоохранительных органов. Лишь бы не встречаться с Драпецким.
А Владимир Константинович, несмотря на уплаченный Волгиной согласно заключённому договору гонорар, продолжал считать себя вечным должником Мирославы. Ныне Драпецкий законопослушный, уважаемый и набожный гражданин. А его племянница, девочка, спасённая Мирославой, к настоящему времени превратилась в миловидную девушку.
«Так что кто же не знает Драпецкого», – вздохнул про себя Миндаугас и предложил: – Изложите суть проблемы.
– Моего сотрудника, – сказала Туманова, – обвиняют в убийстве близкого ему человека.
– Вы уверены в его невиновности?
– Совершенно верно, – подтвердила женщина.
Морис подумал о том, что не так уж часто работодатель готов вступиться за своего сотрудника и тем более заплатить за его спасение деньги. Интересно, что у них за предприятие – фирма, строительная компания, банк? Чтобы больше не гадать, он спросил:
– Каким предприятием вы руководите?
– Это не совсем предприятие, – почему-то закашлялась женщина.
Морис терпеливо ждал, и она продолжила:
– Это клуб эротического танца «Ромео».
Теперь настала очередь закашляться Миндаугасу, откашлявшись, он уточнил:
– Ваш сотрудник стриптизёр?
– Совершенно верно.
Наступившая пауза не понравилась Кларе Львовне, и она спросила сердито:
– Или, по-вашему, стриптизёр не человек?
– Я не говорил ничего подобного, – возразил Миндаугас.
– Да, но вы точно язык проглотили.
– Я просто думаю, когда вам будет удобнее к нам подъехать. – Морис снова замолчал.
«Эстонец, что ли, – подумала Туманова, – или он там вообще уснул». Набрав в грудь побольше воздуха, она проговорила решительно:
– Я могу выехать прямо сейчас.
– Наше агентство располагается за пределами города.
– Знаю, Драпецкий предупредил меня, но адреса вашего не дал, только номер стационарного телефона. Сказал, что приехать к вам можно только по предварительной договорённости.
Морис к тому времени уже решил: была не была, но он вторгнется в музыкальное царство, в котором сейчас пребывает Мирослава. Работа им обоим пойдёт на пользу. Поэтому он проговорил в трубку:
– Вы сможете подъехать сегодня к шести вечера?
– Да, – тотчас ответила Туманова.
– Идёт сильный снег.
– У меня внедорожник, и, как я понимаю, мне главное – выехать за пределы города, а там уж нет опасности увязнуть в пробках.
«Только в снегу», – подумал Морис, но вслух сказал:
– Договорились, – продиктовал адрес, – мы будем вас ждать.
Положив трубку, он оделся и вышел на улицу. Несмотря на то что снег идти не перестал, Миндаугас решил расчистить дорожки, иначе скоро можно будет увязнуть на любой из них. Снежные хлопья стали падать реже, и это обнадёживало.
Чёрный пушистый кот Дон увязался следом за ним. Сначала он стоял на крыльце под навесом, с интересом наблюдая, как Морис орудует лопатой, а потом сбежал вниз по запорошённым снегом ступеням и принялся гоняться за случайно оставшимся на поверхности высохшим листом старой яблони.
«Вероятно, он воображает, что ловит мышь», – наблюдая за котом боковым зрением, думал с улыбкой Морис.
Когда Дон и Миндаугас вернулись в дом, голос Александра Малинина всё ещё царил в нём, нежно и чисто проливаясь со второго этажа.
Морис накрыл стол для обеда, накормил кота и решительно направился к лестнице. И тут музыка прекратилась, раздался звук шагов, и Мирослава крикнула сверху лестницы:
– Ау! Люди!
– Мы здесь, – отозвался Морис.
Кот, подтверждая его слова, громко мяукнул.
– Мы сегодня есть будем? – спросила она, как показалось Морису, сердито.
– Вы проголодались? – сделал он вид, что удивился, задрал голову и, глядя на неё снизу вверх, проговорил медленно: – Я думал, что вы сыты от духовной пищи, так что обед…
– Морис! – завопила она, не дав ему договорить, и буквально скатилась с лестницы. – Я есть хочу! И если ты меня не накормишь, то я сейчас же обнюхаю тебя с ног до головы и начну откусывать самые лакомые кусочки.
– Не зря Шура говорит, что вы тигра, – усмехнулся Морис, – ладно уж, идите, мойте руки и будем обедать.
– А у меня уже всё чистое, – ответила она и, подняв ладони ко рту, сделала вид, что облизывает их языком, как кот свои лапы.
Миндаугас рассмеялся и пошёл на кухню.
– Шура не звонил? – спросила она ему в спину, плетясь следом за ним.
– Нет.
– Наверное, и ужинать мы сегодня будем одни, – вздохнула она.
– Наверное, – согласился он, – кстати, нам сегодня придётся поужинать либо пораньше, либо попозже.
Правила не есть после шести в этом доме в силу специфики работы не придерживались. К тому же оба детектива тратили немало энергии во время тренировок карате.
– Почему? – спросила она.
– Скажу после обеда.
Мирослава посмотрела на него с интересом, но спорить не стала. Только когда приступили к чаю, она сказала:
– А теперь признавайся, почему ты решил изменить время ужина.
– Дело в том, что я нашёл для нас работу!
– Ты хочешь сказать, что работа нас нашла? – усмехнулась Мирослава.
– Можно сказать и так, – согласился он.
– Выкладывай дальше, не тяни.
– Владимир Константинович Драпецкий посоветовал обратиться к нам Кларе Львовне Тумановой. Она и обратилась.
– И что у неё? – спросила она, не проявляя особого интереса.
– Насколько я понял, по подозрению в убийстве задержан один из её сотрудников.
– Надеюсь, нам придётся разбираться не с делами совхоза «Светлый путь Ильича»?
– Нет, предприятие называется «Ромео».
– И чего же на нём выпускают?
– На нём ничего не выпускают. Вернее, они выпускают на сцену стриптизёров.
– Обалдеть! – восхитилась Мирослава.
Морис пожал плечами, сохраняя при этом беспристрастное выражение лица.
Волгина подумала и спросила:
– Дама не сказала, кого убил её стриптизёр?
– Не убил, – поправил Морис, – он только подозревается в убийстве, как выразилась наша будущая клиентка, близкого ему человека.
– Предположительно, будущая клиентка, – уточнила Мирослава.
– Пусть будет предположительно, – кивнул Морис и добавил жалобно: – Работать хочется.
– Это ещё зачем? – делано удивилась она.
– Деньги зарабатывать! – отрезал он. – Иначе мне не на что будет покупать корм для кота, тигра и собаки.
– Какой ещё собаки? – искренне удивилась Мирослава.
– Так Шура сам не раз признавался в том, что он легавая!
Волгина расхохоталась:
– Ладно, проехали! Только ты Шуре об этом не напоминай.
– Не буду, – послушно пообещал Морис.
– Хорошо, вернёмся к нашему стриптизёру. Если мадам Туманова сказала, что его подозревают в убийстве близкого человека, значит, он не клиентку клуба пришил.
– Что за выражения! – поморщился Миндаугас.
– Много ты понимаешь в выражениях! – хмыкнула Мирослава. – Ещё классик сказал: «Кто шляпку спёр, тот и тётку пришил!»
– Знаем, Бернарда Шоу читали, но тем не менее! – он бросил на неё выразительный взгляд, который она благополучно проигнорировала.
– На сколько ты ей назначил? – спросила Мирослава.
– На шесть пополудни.
– Отлично! Время ещё есть. Давай быстренько уберём со стола и посмотрим в интернете, что пишут о «Ромео».
Сказано, сделано. Оказалось, что стриптиз-клуб «Ромео» весьма приличное заведение. Его хозяйка мадам Клара Львовна Туманова в порочащих её репутацию скандалах не замешана. Вдова. Есть сын, учится в Плешке.
– Странно, что не в Англии, – проговорила Мирослава.
– Может, он патриот, – обронил Морис с невинным выражением лица.
– Всё может быть, – согласилась Мирослава, – но что он говорит своим друзьям о месте работы своей мамы?
