Наталья Александрова
Семисвечник царя Соломона
© Александрова Н.Н., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Мне снился сон, как будто кто-то меня душит. Причем непонятно кто – мужчина или женщина, старуха с косой или ревнивый муж. Я чувствовала только сильные руки на своей шее, и они сжимали и сжимали мое горло так, что уже не хватало воздуха.
Я хотела закричать, но вместо крика из горла вырывались какие-то скрежещущие звуки.
Из последних сил я оторвала от себя цепкие враждебные руки и села на постели.
В комнате было полутемно, потому что плотные занавески наглухо задернуты. Летом в нашем городе иначе нельзя, а то спать не сможешь из-за белых ночей. А сейчас хоть и конец июля и ночь не совсем уже белая, но все же…
Но из-за занавесок душно, оттого и снятся кошмары. Я перевела дух и решила глотнуть свежего ночного воздуха, отодвинула занавеску, и сразу же в комнату заглянула луна – огромная, желтая. Сегодня полнолуние, может, поэтому как-то нервно…
Хотя я-то на луну никогда особо не реагировала, вот Васька, сестра моя, очень плохо ее воспринимает. В детстве баба Шура говорила, что Васька даже ходила во сне. Мама очень боялась, что так и будет, водила ее по врачам, к кровати привязывала, ничего не помогало. Потом баба Шура возила сестру к какому-то подозрительному целителю, он велел заваривать кучу трав и давать ребенку перед сном. И когда Васька выпила это варево, то проспала больше суток. Добудиться не могли, вызвали «Скорую». В больнице доктор очень ругался и сказал, чтобы оставили ребенка в покое, само пройдет.
Так и оказалось, во взрослом состоянии сестра во сне не ходит, только в полнолуние сильно нервничает.
Сейчас я поглядела на луну, вдохнула свежий ночной воздух, стало легче, только в ушах противно звенело.
Я потрясла головой и осознала, что звук идет извне и это не что иное, как мой мобильник, поставленный на вибровызов. Вот кому я срочно понадобилась среди ночи? Ясен пень, просто какой-нибудь пьяный ошибся номером.
Я подождала, когда ему надоест, и верно, телефон наконец замолчал. Но через несколько секунд зазвонил снова.
Ну, сейчас он у меня получит!
Однако, машинально взглянув на экран, я увидела надпись: «Вася». Это Василиса, моя сестра, единственная и неповторимая.
И какого черта ей нужно от меня ночью?
Очень не хотелось брать трубку, если честно, то вообще не хотелось разговаривать с сестрой ни ночью, ни днем. Но она ведь ни за что не отвяжется…
– Ну? – спросила я, едва сдерживаясь, чтобы не заорать, потому что баба Шура, конечно, спит крепко, по ее собственному выражению, ее пушками не разбудишь, но все же ночь на дворе, хоть и белая. Точнее, серая.
– Чего тебе?
В ответ послышалось только слабое жалобное поскуливание. Собачку она завела, что ли? И жаждет меня с ней непременно познакомить в три часа ночи?
– Кончай придуриваться! – рявкнула я полушепотом. – Говори уже! Что тебе нужно?
– Федя… – прошелестело в трубке. – Федя, ты можешь сейчас приехать сюда?
Вот кстати, разрешите представиться: Феодора.
Вы не ослышались, именно так меня зовут. Мы две сестры: Василиса и Феодора, в просторечии Вася и Федя. Родителям очень хотелось мальчиков, вот и получились мы.
То есть это мы с сестрой так всем объясняли, а на самом деле, о чем наши родители думали, когда давали детям такие имена, мы понятия не имеем. Скорее всего, папочка прикололся, а на маму нашло умственное затмение.
– Куда еще ехать? Ты пьяная, что ли? – спросила я, сообразив, отчего такой у Васьки голос.
– Федя, если ты не приедешь, то я… я умру… – всхлипнули на том конце. – Мне страшно… тут кровь… повсюду кровь…
– Кровь? – всполошилась я. – Васька, у тебя кровотечение?
У нее проблемы с этим. Детей у сестры нет, хотя ей уже тридцать два года и было два мужа. А третий и сейчас есть. В общем, долго рассказывать, но были у нее проблемы. Так что я отреагировала на слово «кровь».
– Вызывай «Скорую»! – сказала я.
– Нет, это не поможет… – Сестра заговорила тверже. – Слушай, ты должна приехать и мне помочь, пожалуйста, Феденька! Иначе я просто не знаю, что делать, хоть в окно бросайся.
– Да что еще такое! – проворчала я. – Что случилось, куда ехать-то? Ты где, дома?
– Да нет, я… я на Ивановской…
– На Ивановской? Что ты там делаешь? – изумилась я.
Вполне понятно мое удивление, потому что на Ивановской улице находится квартира бабы Шуры, она там жила почти всю жизнь, пока не состарилась и не начались у нее проблемы с головой. Точнее, не с головой, а с памятью.
Баба Шура все забывает. Забывает, куда положила кошелек, забывает, пила ли свое лекарство, иногда забывает поесть. Или, наоборот, может поесть два раза подряд или даже три, если сладкое. Однажды за разговором съела целый торт.
Кроме того, баба Шура забывает выключить воду и зажечь газ. Горелку выкрутит, а спичку не поднесет. Короче, жить одной ей стало никак нельзя, и мы забрали ее к себе.
Точнее, я забрала, потому что… потому что в данное время мы живем с ней в большой трехкомнатной квартире только вдвоем, я и она. Так уж получилось, но об этом после, как говорит та же баба Шура, «подробности – письмом».
Квартира у бабы Шуры старая и довольно запущенная, продавать ее она категорически отказалась, так что сестра сказала, что можно ее сдать, и сдала своей подружке, чтобы бабе Шуре была некоторая прибавка к пенсии.
Не подумайте плохого: мы старуху голодом не морим, но она очень любит всяческие деликатесы. И подарки любит получать разные, так что деньги от квартиры отнюдь не лишние.
– Так что ты делаешь на Ивановской? – снова спросила я и по молчанию сестры кое-что поняла.
Если честно, то были у меня и раньше кое-какие подозрения, которые теперь перешли в твердую уверенность. А именно: Васька квартиру вовсе не сдавала, а оставила для себя, то есть, говоря прямо, чтобы встречаться там со своими любовниками. «Мужиков водить», как опять-таки выражается баба Шура.
Есть за ней такой грех: любит Васька крутить романы как раз в то время, когда находится замужем. Из-за этого были у нее большие проблемы с первым мужем, который застал ее, так сказать, на месте тепленькую, надавал ей по морде и здорово поколотил ее хахаля. После чего выгнал сестрицу из дома буквально в чем была и денег при разводе не заплатил ни рубля.
Со вторым мужем Васька была осторожнее, но и он оказался не промах. Пока она шифровалась, тщательно выбирая время, когда муж был в командировках, он нанял частного детектива, который следил за Васькой и фотографировал.
Причем оказался мастером своего дела, так что снимки были весьма качественными.
На этот раз дело обошлось без мордобоя, но денег опять-таки при разводе Ваське досталось по минимуму. Надо сказать, сестрица не растерялась и быстро нашла себе третьего мужа, и не просто обеспеченного, а богатого. И снова стала вся в шоколаде. Не помню, говорила я или нет, что Васька очень красивая. Что бы ни случилось, она только лучше становится, такое уж свойство ее организма. Поэтому мужа найти для нее не проблема, во всяком случае пока.
Но жизнь ее ничему не учит, поняла сейчас я. Казалось бы, все у тебя есть, муж любит, денег на нее не жалеет, работать не нужно, так ей все неймется.
Вот теперь оказывается, что Васька снова взялась за свое. Но я-то тут при чем?
– Федя, мне страшно… – проскулила сестра, – пожалуйста, пожалуйста… я с ума сойду!
– Ну ладно, – неожиданно для себя сказала я, – приеду уж… что с тобой поделаешь…
Господи, ну что там у нее стряслось?
Какое-то нехорошее чувство подсказывало мне, что нас всех ожидают огромные неприятности.
Я быстро накинула на себя что попроще, наспех разгребла волосы расческой и выскочила в прихожую босиком. Не стала даже умываться, чтобы не будить бабу Шуру. А она вот уже, стоит в дверях своей комнаты, бывшей спальне родителей.
Увидев безмолвную, неподвижную фигуру в длинной ночной сорочке, я вздрогнула.
– Баба Шура, иди спать, глубокая ночь на дворе! – полушепотом сказала я.
– Что ж ты бродишь всю ночь одиноко, что ж ты девушкам спать не даешь! – запела в ответ баба Шура тоненьким, надтреснутым, дребезжащим голосом.
Забыла сказать: бабка у нас изъясняется исключительно пословицами и поговорками. Иногда стихами и советскими песнями, простыми словами – никогда.
– Я ненадолго выйду, мне по делу надо! – пробормотала я, ругая себя, что не смогла придумать никакой вразумительной причины.
– Раз пошли на дело я и Рабинович! – Баба Шура мигом сменила репертуар, перейдя на блатную тематику, и голос теперь стал гораздо ниже и с хрипотцой.
Я перекрыла воду в ванной, чтобы бабуля не задумала пускать кораблики, и заперла дверь снаружи на два замка, чтобы ей не пришло в голову прогуляться среди ночи. Ничего, плита у нас электрическая, так что пожара не будет.
Машинка моя стояла на месте, и даже, на мое счастье, никто не перекрыл выезд. У меня подержанная «Хонда», у сестры – шикарная двухместная красная «Ауди».
Вспомнив про сестру, я привычно скрипнула зубами. Ну что еще там у нее стряслось?
Но, пролетая по пустым улицам, я заволновалась. Как-то все это мне не нравилось, поскольку раньше Василиса никогда не пыталась вмешивать меня в свои неприятности. Ну, бывало, конечно, но чтобы звонить среди ночи… я вообще-то работаю, в отличие от нее.
Работа, конечно, не бог весть какая, но все же деньги платят, которые мне очень кстати. Потому что, как я уже говорила, мы теперь живем с бабой Шурой вдвоем, пенсия у нее маленькая, вот сестрица платила небольшие деньги якобы за квартиру, да мама изредка подбрасывает кое-что. Так, от случая к случаю.
Баба Шура, как вы догадались, наша с сестрой бабушка, мать отца. Родитель умер семь лет назад, а через некоторое время мама встретила своего бывшего одноклассника, который тоже овдовел, и, недолго думая, вышла за него замуж и переехала к нему.
И поскольку баба Шура приходилась ей свекровью, то мама не считает себя ответственной за нее, как я уже говорила, подбрасывает изредка денег, сколько может, и навещает нас по праздникам. Вот на Новый год подарила она бабе Шуре теплую шаль, так бабулька два дня пела про оренбургский пуховый платок.
Под конец дороги я совсем взвинтила себя.
Все же Васька – моя сестра, и, если с ней что-то случится, я этого себе не прощу… хоть она и редкостная зараза, но сестра есть сестра, родственников, как известно, не выбирают… кроме того, у нее был такой странный голос…
Дома на Ивановской улице в принципе хорошие, их называют «сталинские», то есть квартиры с высокими потолками, светлые, потому что окна большие. Но бабе Шуре не повезло, потому что ее дом стоит боком в безымянном переулке и окна у нее выходят во двор. Поэтому никто особо домом этим не соблазнился, и доживают там прежние жители. Многие квартиры сдаются.
Я оставила машину чуть в стороне, влетела в подъезд, бросилась к лифту…
Да, лифт в доме был – большая сетчатая шахта.
Как назло, он не работал.
Впрочем, может, оно и к лучшему.
Лифт шумит, дверца лязгает, а шум посреди ночи – не то, чего бы мне сейчас хотелось.
Короче, я одним духом взбежала на четвертый этаж и позвонила в дверь…
Сначала ничего не произошло.
Я хотела уже позвонить еще раз, но тут услышала, что по другую сторону двери кто-то скребется и дышит, а потом раздался приглушенный голос:
– Кто здесь?
Вот интересно! Кого она ожидала в четвертом часу ночи? Сама же разбудила меня своим звонком, заставила мчаться через весь ночной город – а теперь спрашивает!
– Открывай живо! – прошипела я.
– Это ты, Федя?
– А кто же еще? Открывай немедленно!
– Да, кажется, это правда ты…
Замок щелкнул, дверь открылась, и я увидела свою несравненную сестрицу.
Надо сказать, выглядела она, мягко говоря, странно.
Волосы всклокочены, кофта надета на левую сторону и, кроме того, действительно измазана чем-то красным…
Варенье она с хахалем своим ела, что ли?
Да нет, она же сказала, что тут все в крови…
Значит, это кровь?
Но на самой Василисе не было заметно никаких внешних повреждений…
Так что это, скорее всего, кровотечение…
Но она не выглядела истекающей кровью. Правда, бледная, но скорее от страха, чем от потери крови…
Тут я против своей воли, с непередаваемым чувством зависти и неприязни отметила, что даже в таком ужасном виде Васька была удивительно хороша.
Глаза огромные, обычно голубые, но сейчас казались темными от расширенных зрачков. Волосы хоть и растрепанные, все равно хороши, копна такая. И кофта мятая тут ни при чем.
«Во всех ты, душечка, нарядах хороша!» – говорит в таких случаях баба Шура. Или если сердилась на Ваську, то говорила, что подлецу все к лицу.
И я в который раз признала, что она права.
Неудивительно, что мужики на Ваську пачками западают…
Потому что ей все идет. И эти растрепанные волосы, и восковая бледность, и огромные перепуганные глаза…
Сестра отступила в глубину прихожей и поманила меня:
– Заходи уже!
– Васька, – проговорила я, справившись с раздражением. – Ты вообще как? Вроде на ногах держишься… поехали в больницу!
– Я? – Она попятилась. – При чем тут я?
– А кто? – переспросила я тупо.
– Ты дверь наконец закроешь? – прокричала она шепотом, если такое возможно.
Я закрыла дверь, повернула головку замка и снова повернулась к сестре:
– Да что, наконец, случилось?
Она прикусила губу и боком, как песчаный краб, пошла в глубину квартиры, маня меня за собой и повторяя, как заклинание:
– Пойдем… увидишь сама… пойдем… увидишь сама…
Я вспомнила совершенно некстати, как в детстве мы с Васькой гуляли во дворе и она вдруг поманила меня:
– Пойдем, я тебе что-то покажу…
– Что ты мне покажешь?
– Пойдем – увидишь сама!
Я в пять лет готова была куда угодно идти за старшей сестрой – и она повела меня за старый кирпичный гараж, повторяя через каждый шаг таинственным голосом:
– Пойдем… увидишь… пойдем… увидишь…
Точно так же, как сейчас.
Там, за гаражом, она замедлила шаги, и на лице ее проступила значительность, ощущение важности момента.
Василиса театральным, торжественным жестом вытянула руку и показала мне… показала мне очень большую мертвую окровавленную крысу.
Меня тогда передернуло от омерзения, я закричала, развернулась и бросилась бежать, споткнулась и шлепнулась в лужу (дело было ранней весной), и Ваське потом здорово попало от мамы за мою изгвазданную одежду.
И сейчас я вспомнила эту сцену – и у меня мелькнула дикая идея, что Василиса снова хочет показать мне дохлую крысу…
Впрочем, сейчас мне не пять лет, и меня не так легко испугать. Кроме того, для крысы на Ваське слишком много крови.
А Василиса все так же боком, как краб, пересекла прихожую и вошла в спальню…
Я от порога увидела разобранную кровать в смятых простынях.
В смятых окровавленных простынях.
Под этими простынями угадывалось человеческое тело.
Мне стало тяжело дышать, и промелькнула дикая, идиотская мысль: пусть бы это лучше была крыса… Да хоть две или три, я уж как-нибудь переживу…
А Василиса подошла к кровати и таким же театральным жестом, как тогда, в детстве, сдернула простыню…
Я увидела голое окровавленное тело.
Мужское тело. Мужское крупное тело.
А потом я разглядела лицо…
И мне стало еще хуже.
Потому что я его узнала.
Конечно, узнала с трудом, потому что лицо было окровавлено и перекошено предсмертной судорогой, да и освещение было так себе, но узнать его все же было можно.
На кровати лежал Арсений.
Тот самый Арсений, с которым я постоянно сталкивалась за ланчем, тот самый Арсений, с которым я невинно флиртовала… или не совсем невинно?
Тут меня затошнило. Да не просто так, а с невыносимыми рвотными позывами.
Я бросилась в туалет, наклонилась над унитазом, и меня буквально вывернуло наизнанку.
Я прополоскала рот, стало немного легче, и я подумала: как бы было хорошо, если бы все это мне просто приснилось, если бы я сейчас проснулась дома, в своей собственной постели… И пускай бы баба Шура шастала по квартире и стучала палкой в стену, потому что ей слышится шум. Шумит у нее в голове, а она думает, что это соседи ругаются. Пускай, я бы все выдержала.
Но нет. Это не сон, и там, в комнате, лежит мертвый Арсений.
Я обернулась.
За моей спиной стояла Василиса, с закушенной по обыкновению губой.
Она оглядела меня и прошипела:
– Ты зачем приехала – чтобы я тут с тобой возилась?
Я задохнулась от возмущения:
– Ты вообще что несешь? Ты еще мне будешь выговаривать?
Кажется, она поняла, что переборщила, и снова сделала жалостное лицо:
– Извини… я сама не знаю, что несу…
Мы вернулись в комнату, хотя мне очень этого не хотелось. А хотелось бежать из этой квартирки как можно быстрее. И никогда сюда не возвращаться. Но не получится.
В комнате ничего не изменилось – на кровати лежал мертвый, окровавленный мужчина.
И это был Арсений.
– Это Арсений, – проговорила я тупо.
– Ой, а я-то не догадалась! – фыркнула Василиса.
Тут же она снова осознала неуместность своей интонации, опустила уголки губ и жалобно пролепетала:
– Да, это Арсений…
– Что тут произошло? – спросила я.
– А ты не догадалась? – вскипела она. – Обязательно надо так себя вести? Были мы тут с ним, сказать, для чего? Чтобы потрахаться!
Не знаю, чего она от меня ждала после этих слов. Но не дождалась, потому что неожиданно я не то чтобы совсем успокоилась, но взяла себя в руки.
– Это я поняла, – ответила я, – у тебя других желаний нет, только с мужиком поваляться. Я спрашиваю, как у вас до такого дошло. – Я выразительно на нее посмотрела.
Она молчала. Я преодолела себя, подошла ближе к кровати и внимательно посмотрела на мертвеца.
Только сейчас я разглядела торчащую у него из груди рукоятку ножа.
Вот откуда столько крови…
Я повернулась к сестре и скорее испуганно, чем строго спросила:
– Это ты его?
Она шарахнулась от меня – или от моих слов, замахала руками и опять прокричала шепотом:
– Ты что?! Как ты могла такое подумать?
– Но кто тогда? – Я огляделась по сторонам, давая тем самым понять, что не вижу в квартире больше никого, на кого моя неподражаемая сестрица могла бы свалить происшедшее.
Она молчала, опустив глаза.
Тогда я нашла какой-то стул, села на него и проговорила усталым голосом:
– Так что же здесь произошло? Рассказывай. Только честно. Иначе я уйду.
– Нет, не уходи! – воскликнула она испуганно, и этот испуг не был наигранным. – Не уходи, я не могу остаться здесь одна!
– Ну так рассказывай.
– Ну хорошо… мы с ним вчера поболтали, посидели в ресторане, немного выпили, ну и захотели, так сказать, продолжить общение… ну, ты понимаешь…
– Ясно, – проговорила я с сарказмом. – И ты привела его в эту квартиру…
– Ну да, а что такого? А куда еще я могла его привести? Не в свою же квартиру!
– Да, действительно… – хмыкнула я. – В квартиру твоего мужа. Ну ладно, продолжай.
– Ну, потом все было как обычно, ты же понимаешь… а потом я заснула, а когда проснулась – вот! – И она вечным своим театральным жестом показала на окровавленную кровать.
Да, теперь все стало гораздо яснее.
Это сарказм, если кто не понял.
– Но здесь же никого не было, кроме вас двоих!
– В том-то и дело! – выдохнула Василиса. – В том-то и ужас! Я совсем ничего не понимаю! Когда я заснула, он уже спал. Ну, я тоже задремала. А потом проснулась из-за луны. Луна прямо в окно заглянула. Такая большая… полная… Ну я и проснулась, ты же знаешь, что я на луну реагирую… всегда реагировала…
Она перевела дыхание и продолжила:
– Повернулась – а тут он лежит… в крови… и нож… Нет, я ничего не понимаю!
– Ты, значит, не понимаешь!.. – прошипела я зло. – Ты не понимаешь, а что же тогда говорить обо мне? И вообще, почему ты вызвала меня? С какой стати?
– А кого же еще? – Она всхлипнула. – Ты же все-таки моя сестра… самый близкий человек…
Ну вот, дождалась! Теперь она вспомнила, что мы сестры!
– И вообще, что мне было делать? – ныла Василиса.
– Вызвать полицию! – ответила я жестко.
– Что? – Она схватилась за сердце. – Полицию? Ты с ума сошла! Ведь тогда Георгий непременно узнает!
Тут я чуть не расхохоталась – нервным смехом, разумеется.
Ей грозит серьезный срок за убийство – а она больше всего беспокоится, что узнает Георгий!
Георгий – это вообще-то ее третий муж. Вышла она за него не так давно, и я его мало знаю, видела несколько раз – и все. Но впечатление о нем составила как о человеке серьезном. Чем он занимается, я толком не знаю. Не то он бизнесмен, не то при власти, ясно только, что человек далеко не бедный. И связи у него есть. Поэтому если узнает он про Васькины художества, то, конечно, просто так это дело не оставит. Что при разводе ей ничего не обломится, это и к гадалке не ходи. А может, и еще что похуже он ей устроит.
Меня охватила дикая злость. Вот теперь она, видите ли, мужа боится. Раньше надо было думать!
– В первый момент я подумала просто сбежать отсюда, оставив все как есть, – призналась сестрица. – Но потом я подумала, что рано или поздно его обязательно найдут, а квартира-то бабкина, и тогда его непременно свяжут с нами… со мной или с тобой…
– Что?! – взорвалась я. – Ты меня-то к этому делу не приплетай! Я-то тут при чем?
– Ну, квартира как бы наша общая…
– Квартира бабушкина!
– Ну да, да, но тем не менее… и ведь ты с Арсением была знакома… хорошо знакома…
– Что-о? – заорала я шепотом.
Если вы когда-то пробовали это делать, то знаете, что голос срывается и хрипит. В горле запершило, и я закашлялась.
– Ну и что, что я была с ним знакома, мало ли с кем я на обед хожу…
Это правда. В тот самом бизнес-центре, где находится моя фирма, внизу кафе, куда мы все ходим на ланч. Кафе так себе, но есть у него один большой плюс: начальство туда никогда не заходит. Наш начальник, например, обедает в итальянском ресторане, что в двух кварталах от бизнес-центра, кое-кто ездит подальше.
А мы прекрасно проводим время в кафе. Общаемся за кофе. Все-таки какое-то развлечение.
И вот несколько месяцев назад к нашей компании присоединился Арсений. Он мне сразу понравился, но виду я не показала. Девчонки заметят, начнутся сплетни, через неделю весь наш бизнес-центр загудит. Восемь этажей, между прочим. Арсений работал на седьмом, а я – на четвертом.
Мы очень мило болтали с ним за ланчем в общей компании, он держался со всеми ровно. А я решила пока что не торопить события. Куда спешить? Я еще и сама-то толком не поняла, хочу я с ним встречаться или нет.
Пожалуй, все-таки хочу, но хорошо бы все-таки узнать его получше, потому как в прошлый раз…
Был у меня парень, все ничего, хотели уже даже жить вместе, но тут он вдруг в одночасье сорвался и уехал в Москву. Сказал, что предложили там хорошую работу, грех отказываться. А жить пока будет у родственников, так что мне и приехать некуда даже на выходные.
Впрочем, не больно-то и хотелось, раз такое с его стороны отношение.
На том и расстались.
Еще была парочка случаев, но тут очень большую роль сыграла баба Шура. Как только познакомились мои приятели с ней, так сразу и отпали.
Ну, как я говорила, бабулька наша – человек специфический, на неподготовленных людей может произвести впечатление. Мы-то уж привыкли, и участковый врач говорит, что нам еще повезло, бывают такие случаи, что мама не горюй!
Так что я решила не торопить события. Вроде бы Арсений не производил впечатления бабника, со всеми был ровно приветлив, никого из девчонок не отличал. Хотя они, конечно, на него внимание обращали. Интересный парень – крупный, высокий блондин, улыбка хорошая, голос приятный… Был.
Теперь ничего этого нет.
И надо же, буквально вчера я ничего не подозревала насчет него и Васьки. Когда они успели пересечься?
Ах да, сестра приходила как-то ко мне в обед, чтобы отдать ключи от вот этой бабушкиной квартиры. То ли здесь домофон меняли, то ли мастер приходил счетчики менять… короче, почему-то были у нас только одни ключи.
Васька пошла со мной на ланч, там подсели мы к большой компании, Арсений тоже там был. Клянусь, ничего у меня не шевельнулось, когда я их познакомила, Арсений отреагировал на Ваську абсолютно нормально. И это при том, что почти все мужики при виде ее обалдевают. Говорила уже, что сестрица у меня хороша необыкновенно.
Но в тот раз они почти не разговаривали. И когда только успели законтачить?
Под моим взглядом Васька поежилась и решила защищаться.
– Говоришь, на обед только ходите? – прищурилась она, и я сразу поняла, что сейчас она выпалит какую-нибудь гадость.
Так и оказалось.
– Да ты кого обмануть хочешь? Да у вас весь бизнес-центр знает, что ты в него втрескалась по уши! – издевательски заговорила сестра. – Смотрела на него коровьими глазами, да всем все ясно было! Уже и сплетничать перестали!
Надо сказать, удар она нанесла мастерски, хотя и не готовилась заранее, у нашей Василисы все получается без подготовки отлично. Но меня, как ни странно, ее слова не сильно ранили, потому что мигом возникла в голове мысль, откуда Васька все это знает.
Ясно откуда, точнее, от кого: от Арсения. Я представила, как они обсуждают меня и посмеиваются, и лицо мое залила краска стыда. Но тут я сообразила, где теперь Арсений, и успокоилась. И чувств к нему не осталось вообще никаких.
Иное дело сестра.
– Так ты, значит, знала, что он мне нравится, – медленно заговорила я, – и все равно решила с ним переспать? Не смогла, значит, удержаться, так выходит?
Я бросала слова ей в лицо и сделала несколько шагов в сторону этой стервы. Васька поняла, что я настроена серьезно, и попятилась.
– Спасибо тебе, сестренка. – Я сделала еще один шаг. – Ну ты и сволочь!
– Но я… – С вполне объяснимым злорадством я заметила, что Васька побледнела еще больше и уперлась уже спиной в стену. – Но это же… это же такая мелочь…
– Ага, для тебя все мелочь. А знаешь, что я сейчас сделаю? Я просто уйду. Поеду домой и лягу спать. А ты уж тут как-нибудь сама разбирайся. Можешь, конечно, его тут бросить, но сама говорила, что рано или поздно его найдут, когда труп вонять станет. Тут уж полиция начнет разбираться, что да как.
Думаешь на меня все свалить, что это я его зарезала? А у меня свидетель баба Шура, она скажет, что я дома была до трех ночи! А вы с ним в ресторане сидели, у всех на виду, потом сюда приехали на его машине, так? А тут наверху Галина Ильинична живет, у нее фишка такая – все машины, что во дворе стоят, фотографировать, и людей тоже. Кто приехал, кто уехал, и когда, и с кем. Полиция ее очень уважает, потому что, когда семнадцатую квартиру обнесли, она тотчас им сообщила номера всех машин, которые в тот день рядом были. И фотографии предоставила.
Это был чистой воды блеф, соседка Галина Ильинична имелась, но в данный момент находилась у дочки на даче. И машины она, разумеется, не фотографировала, даже когда жила здесь. Семнадцатую квартиру, правда, обнесли, но воров, естественно, не нашли.
Васька, конечно, ничего этого не знала, она считает ниже своего достоинства беседовать с бабушками на лавочке, а я всегда с ними здороваюсь, таким образом, в курсе всех новостей.
Сестрица, однако, приняла мой блеф за чистую монету, почувствовала, что я настроена очень серьезно, и снова заюлила, замела хвостом. – Феденька, не будем ссориться… сейчас для этого самое неподходящее время… давай лучше подумаем, что с этим делать… – И она боязливо покосилась на труп.
У меня после ее слов было сильнейшее желание плюнуть, выругаться и уйти, оставив ее один на один с проблемами… пускай выкручивается как хочет…
Но тут до меня дошло, что она права и меня могут обвинить в убийстве с таким же успехом, как ее. Ведь найдутся десятки свидетелей того, как мы общались с Арсением. Как раз Ваську с ним, наверное, никто не видел – она по привычке старается шифроваться… И соседки нет, а баба Шура – свидетель тот еще, сегодня скажет одно, а завтра – другое. Не то чтобы у нее полная деменция, но участковый врач сказал, чтобы мы готовились к худшему.
Короче, нужно думать, как выпутаться из этой страшной ситуации. А с Васькой я потом разберусь, придумаю, как ей отомстить, а сейчас нужно о другом думать. Причем думать нужно именно мне, потому что у Василисы с мозгами не очень. Ей красоты хватает с избытком.
И тут она заглянула мне в глаза и выдала:
– Ты ведь работаешь в клининговой компании, значит, сумеешь все здесь отмыть…
Вот как! Мне тут еще и прибираться придется!
А ведь придется… нельзя же оставить все как есть, и постороннему человеку такое не поручишь…
Но прежде чем прибираться в квартире, нужно что-то сделать с трупом…
– А труп мы вывезем куда-нибудь из города и сбросим в какое-нибудь озеро или болото, где-нибудь подальше… – проговорила Василиса, как будто прочла мои мысли.
– Вывезем? – повторила я за ней. – Как у тебя все просто! А если нас кто-нибудь остановит?
– Ну, сейчас же ночь! Кто нас остановит!
– Но его сначала нужно каким-то образом дотащить до машины…
– А я об этом уже подумала! – гордо сообщила Василиса. – Я в одном фильме видела, как труп несли, завернув в ковер. Очень удобно.
И она кивнула на ковер, который висел у бабушки на стене.
Большой такой ковер, с яркими узорами.
– И если нас кто-нибудь встретит, мы скажем, что решили вынести ковер на помойку. Честно говоря, ему там самое место!
Мне этот ковер тоже ужасно не нравился, но я высказала очевидное сомнение:
– Что, посреди ночи решили избавиться от ковра?
– Ну так мы вряд ли кого и встретим посреди ночи! – резонно возразила Васька.
Мне эта идея показалась глупой, но спорить не хотелось, а хотелось поскорее избавиться от этого трупа.
Ковер так ковер, а там будь что будет…
Василиса вообще-то везучая, может, ей и на этот раз повезет, и все как-нибудь образуется…
Я придвинула стул к стене, сняла ковер с гвоздей.
Он упал на пол, и я осознала, какой он тяжелый. К тому же он был жутко пыльный, черт, Васька же говорила, что присылает уборщицу хотя бы раз в месяц! Правда, она много чего говорила – что сдает квартиру, что живет тут приличная, аккуратная девушка… Ага, как же! А я и уши развесила и не совалась в квартиру, чтобы проверить…
Мало нам тяжести трупа, так еще этот чертов ковер тащить!
Но ладно, решили так решили…
Я расстелила злополучный ковер на полу возле кровати и повернулась к Василисе. – Ну что, сестрица, давай его переложим на ковер.
– Что?! – Она еще сильнее побледнела. – Я не могу… не могу до него дотрагиваться…
– Это была твоя идея – с ковром. И нам его так или иначе придется нести. Так что кончай придуриваться! Раньше, значит, могла до него дотрагиваться, а теперь, значит, не можешь… Раньше, значит, не противно было с ним трахаться, а теперь…
Тут Васька замахала руками, показывая, что на все согласна:
– Давай перекатим его к краю кровати, а потом на ковер…
Она поняла, что выхода нет, зажмурила глаза и взялась за ноги Арсения.
И тут я обратила внимание на нож, который торчал из груди трупа. Я увидела вблизи рукоятку, которая показалась мне очень знакомой. Ручка была деревянная, отполированная руками…